Воинственность присуща всем живущим,
Коль аргументов не рождает мозг,
И потому курок сначала спущен,
А уже после задают вопрос:
«А всё ли было сделано для мира?»
Не дожидаясь огненной зари,
Блеснула смертоносная рапира
И полетело всё в тартарары.
А там уже не важно: брат, ребенок,
Не убиваешь ты, убьют тебя…
И смотрят с перепачканных иконок
Глаза, всех одинаково любя.
Коль братья православные, стеною встанем твёрдо,
То Бог и Родины любовь - плечо подставят нам!
И пусть врага пред нами будут - сотни, тьмы и орды,
Не дрогнем мы и примем бой, перекрестясь на храм!
Прохладной ночью в тишине
Тебе не спится,
Ты вспоминаешь обо мне...
Твои ресницы,
Чуть дрогнув, задержать слезу
Уже не в силах...
Я, как бельмо в твоём глазу,
И всё, что было,
Из памяти уж не сотрёшь,
Как ни старайся.
Но время вспять не повернёшь -
Не обольщайся!
Ты сделай грудью полный вдох,
Глотни свободы!
Чтоб без печали жить ты мог,
Не тратя годы
На недостойный твоих мук
Далёкий призрак.
Ведь для меня ты - просто друг,
Хотя и близок...
Не под тяжестью мраморных
памятных плит,−
Под раскидистой вербой
отец мой лежит.
Не стоит караул,
не чеканят слова,−
Задушевно и бережно
шепчет листва.
Чтобы лёгок был сон
и покою был рад
Той великой войны
неприметный солдат.
От родной стороны
и до вражеских гнёзд
Он немыслимый груз
на себе перенёс.
Умирали, споткнувшись,
чужие отцы,−
Моему на помин
оставались рубцы.
И живым, наконец,
отпустила война,
Но кого насовсем
отпускала она?
До последнего дня
вызывали на бой
И телесный недуг,
и душевная боль.
И терзала тревога,
чтоб та же беда
Не настигла меня
никогда-никогда…
Господь кому-то даровал уменья,
на ком-то в перерыве отдохнул…
есть поэтессы в сетевых селеньях,
идущие наперекор ему…
сказать бы миру что, да Читать дальше >>
Разбегаются мысли от ветра событий,
Будто капли от скорости на стекле –
Белым облаком снова уже не быть им,
Пропадают бесследно в кромешной мгле…
Как случается, что затмевает разум
Чья-то злая воля, и вдруг в толпу
Превращаются люди – нежданно, разом?
И в глазах, в глубине – звериный испуг,
А порою – ненависти колючки,
И забыто то, что согреть могло,
То, чего не бывает на свете лучше –
Благодарность, дружба… И правит зло.
И воспоминанья, те, что всегда особо
Были дороги – выброшены в костёр,
Окна душ застеклила седая злоба,
И язык для язвительных слов – остёр!
Кто хозяин в домах, в наших мыслях, чувствах?
Кто заставит предать, оболгать, убить,
Если ТЫ – ЧЕЛОВЕК? И в груди не пусто?
И раздумий в виске бьётся пульсом нить?
Человек… Да! Людьми просто нужно быть нам
На такой беззащитной родной Земле!
…Разбегаются мысли от ветра событий,
Будто капли от скорости на стекле…
Кровавый дождь смывает все следы…
А небо плачет божьими слезами:
Понять, – а что же происходит с нами,
Откуда столько злобы и вражды? –
Не в силах даже ОН, а мы – тем паче…
Затмение? А, может быть, гипноз?
Не видеть детских или женских слёз,
Не замечать, что даже стены плачут,
Когда в чужих стреляют матерей,
Когда младенец гибнет в колыбели –
Возможно ли, чтоб люди не хотели
Кошмар безумства прекратить скорей?
А, может быть, они не дикари,
А Сатана глаза запеленал им?
Поверила бы я… Когда б не знала,
Что Бог и Сатана, они – внутри…
Говорить о наболевшем,
Раскрывать души порывы,
И путём тернистым пешим
От Христа дойти до Шивы.
Проиграть одежду в шашки,
Целовать холодный ветер,
Поменять на низ тормашки,
Волновались чтоб соседи.
На асфальт смотря с карниза,
Петь про солнышко лесное,
Вместе, не стесняясь, писать,
Ты присев, а я же стоя,
Заплатив за всё без сдачи,
Рожи корчить проводницам,
Громко Читать дальше >>
Я на бреющем полёте ухожу от "Мессершмитта",
из динамика напротив льётся песня "Рио-Рита",
грохот вражеских зениток, валит дым из-под капота,
треск и пламя, "рио-рита", никудышняя работа,
небо, всполохи и море, пролетаю над Кронштадтом,
показался "фоккер" в створе, "Ну держись!" и дальше матом,
впереди панель разбита, не вздохнуть, сплошная гарь,
а в эфире "рио-рита" и заклинило фонарь,
кровью форточка залита, третий год уже воюю,
нет, не смолкнет "рио-рита", я иду на "лобовую",
до конца войны неделя, грудь осколками прошита,
двадцать пятое апреля, взрыв и эхом - "ри-о-ри.....
Посвящаю лётчикам истре***ельной авиации
Балтийского флота периода второй мировой войны
Все катится на нас среди туманных далей
Навстречу монотонно дорога не своя.
Но так же и сейчас, как было и вначале,
Мы ищем где приткнуться на гранях бытия.
Унылые ветра встречают без привета,
А белый снег судьбы ложится сквозь года.
Сгорает идеал короткой вспышкой света
И скоро весь запас иссякнет навсегда.
Уходит в путь корабль, где кончились билеты.
В туман пустых надежд скрывается корма.
Откатная волна уже не даст ответа,
А зло на берегу откроет терема.
И холодом опять накроет бренность быта.
Затеряна в морях пропавшая любовь.
Все прошлое в архив, а прошлое забыто,
Но тихая печаль в душе скребется вновь.
Люди как люди -
просто хотели жить.
Время остудит,
только нельзя забыть.
Черные птицы
над головой кружат.
Строгие лица
с древних икон глядят.
Сдвинуты брови,
взгляд из-под них суров.
Кто остановит
стаю безумных псов?
К миру призывы
в хаосе не слышны.
Ухают взрывы -
жуткий вокал войны...
РАЗРЕШЕНО
В царстве смертельно больных идей
снова кровавый пир.
Сколько погибнуть должно людей,
чтоб воцарился мир?
Рушатся храмы, горит земля,
так, что в глазах темно.
- Люди,друг в друга нельзя стрелять!
- Можно. Разрешено.
МНЕ КАЗАЛОСЬ...
Мне казалось, это все где-то там -
не имеет отношения к нам!
Я сначала даже думала - врут!
Ну не может быть такого вот тут!
Это как же надо всем озвереть,
на такое чтоб спокойно смотреть!
Делать вид, что все идет чередом!
Ведь не ваш же уничтожили дом!
И не ваших расстреляли детей
с одобрения чиновных властей,
что поставили, не глядя, печать!
Оппонентов можно перекричать,
кулаками колотя себя в грудь.
День суматошный утратил последний блик,
Ночь наступает, и поступь её легка,
В комнату лунный отблеск уже проник…
Ты не ложишься, ты ждёшь моего звонка.
Я позвоню, и будем болтать с тобой
Мы о погоде, ценах, делах… Назло
Всем неудачам, что приключились со мной,
Станет на сердце спокойно и так светло.
Глянув на время, станешь прощаться ты,
Снова желая, как в детстве, приятных снов.
Позже молиться буду разным святым,
Чтобы подольше ждала ты моих звонков.
Ты ушла, и теперь
Кто-то грудь твою нежно ласкает,
Так когда-то и я
Этой спелой касался груди,
А сейчас лишь шепчу -
Мне тебя, так тебя не хватает!
Этот шёпот услышь,
И, пожалуйста, снова приди!
Мы забудем с тобой
Все когда-то кольнувшие фразы,
Неуместные шутки,
И горечь от давних измен,
Только знаю, уже
Мне тебя не коснуться ни разу,
И уже не попасть
В восхитительных глаз твоих плен.
Долго тянутся дни,
Ночи просто теперь бесконечны,
Думы все о тебе,
Теми думами выжжен до тла,
Ты осталась со мной
Ты осталась со мною навечно,
Но тебя не коснуться,
Ты просто к другому ушла.
Под флагом Бандеры со свастикой в сердце
Идут по УкрАине бравые "перцы"
За ними Европа, и НАТО поддержит
Застрелят любого, любого зарежут.
Их главный конечно отпетый шизоид,
Младенца на штык ничего им не стоит,
В глазах пустота, им хочется крови
И дьявол давно эти души присвоил.
Идут на восток, как их предки когда-то,
Так хочется крикнуть, постойте! ребята!
История вам не простит такового
И люди осудят, осудят сурово.
Но все же я искренне верю в Победу,
За ту, что погибли в войне наши деды,
Обидно за то только, братья славяне,
Помочь, пока, можем мы только словами.
Я уехал из Донецкой области 20 лет назад, отец умер там, а мать,
слава богу, я успел забрать к себе, но в Донецкой, Луганской
и Одесской областях остались еще родственники и друзья,
и я не представляю, как сейчас им помочь.
Никому не нужны,
как от мира отрезаны,
Занесла нас нелегкая,
видно, в эти края.
Вновь наступит зима,
будут листья заснежены,
И пушистым ковром
ляжет снег на поля.
Скоро нам уходить,
а на сердце не радостно,
Дальний путь предстоит,
ждут другие места.
Вот и осень ушла
в буйстве красок загадочно,
Разбросав по земле
позолоту листа...
Там, в глубинке, где давно плутают лешие,
старый дом стоит за сопками кудлатыми.
То ли рос он из земли на радость грешникам,
то ль сама земля рождалась под окладами.
Время-мастер сруб еловый разукрасило,
дом болеет – не один, похоже, век ему.
Эх, подправить бы причелины, балясины,
заменить бы дверь, повал – да, видно, некому.
Дремлют сучья под перилами костлявыми,
У крыльца скрипит сосна в плену овсяницы.
Дом не спит… и с новорожденными травами
он здоровается, будто бы прощается.
Отражаются в глазницах окон выбитых
разноцветные картины жизни прожитой:
сенокос, крестины, лошади на выгоне,
клевер; местные, пропахшие рогожею;
палисадник, тенью яблони застеленный,
жатва, пот, Покров с антоновкой и солодом
и хозяин… тот, последний из расстрелянных,
отпускавший много лет грехи и бороду.
Осыпается труба и тихо охает,
ведь порой своим дымком касалась месяца.
И глядит сосна на падающий охлупень,
да покачивает веткой, словно крестится.
Господа украинцы, не поднимайте руку ни на одного русскоязычного, пока вы не узнаете, что на территории России избили хоть одного украинца.
Здесь работает достаточно ваших братьев и никто их не трогает.
Ответьте тем же, господа украинцы.