Миссис Хадсон другой быть не может,
Очень шла ей роль милой старушки!
Ясно Ватсону, с Холмсом, доложит: -
"Лейстрейд к вам, господа, как из пушки!"
Юморная в картине "Подкидыш" -
"Бабка только водички хлебнула,
И какая-то сволочь (ты видишь?)
Моментально рояль умыкнула!"
А ещё роль премудрой Тартиллы -
Яркий образ! Какой добрый взгляд,
А чарующий голос: - "Всё было...", -
Рина пела, — "Лет триста назад!"
Тихим вечером, в лодке Харона,
И отправилась в путь, по волнам,
Свет покинула Рина Зелёная...
Так, в День Смеха, ушла к небесам!
Крик души: — "Не считайте великой,
А всегда вспоминайте… с улыбкой!"
«Мадам! А Вам к лицу Санкт-Петербург!» –
Сегодня написали мне под фото…
И город наш представился мне вдруг
Коллекцией изысканной работы,
В которой можно отыскать наряд
Практически к любому настроенью –
Надену фонарей янтарных ряд,
Как ожерелье, а прозрачной тенью
Ветров вечерних плечи оберну,
Атласом и парчой шикарный Невский
Меня поманит – на него взгляну:
И вкус, и шарм, и облик королевский,
Вот Летнего изысканный шифон
Вот ситец скверов, плиссировка лестниц…
Неповторим, незабываем он –
Мой Петербург, мой кутюрье прелестный!
Мне много раз выдергивали крылья
И перьями на ветер их бросали.
Но, все равно, на смену тем, что были,
Еще надежней крылья вырастали.
Они широким взмахом, без усилий
Поднять меня могли в такие дали…
Ведь вы, кто оставлял меня без крыльев,
Во сне те дали видели едва ли.
Взмах крыльев в синей вышине растает,
И скажут: "Поглядите-ка, опять
Она летает, все-таки летает.
А ей пора бы ползать, не летать".
Как им, беднягам, справиться с собою?
Им трудно есть и даже трудно спать,
Поняв: кому-то ведь самой судьбою,
Судьбою предназначено летать!
Но нет, не к вам, не к вашему порогу
Приду я милосердия просить,
Решать, позвольте, самому лишь Богу:
Крылатой иль бескрылою мне быть.
Те, кто мечтал меня без крыльев видеть,
Среди обид, несчастий и невзгод
Упавшую,
уж вы меня простите,
Я продолжаю прерванный полет!!!
------
Не случайно публикую это стихотворение в канун Великого Дня Победы. Должно быть, от наших родителей, дедов и прадедов, прошедших такие испытания, в нас сохранился ген возможности преодолевать любые невзгоды и трудности и побеждать, становясь сильнее!
Если женщина плачет,
Пусть даже она не права,
Вытирайте ей слёзы,
На пальцы-ледышки дышите!
Или… Можно иначе –
Спешите её целовать,
Позабудьте о прозе –
Стихи о любви ей шепчите!
Если женщина плачет…
Конечно, она не права.
От бессилья рыдают,
И часто – от колющей боли…
Не решайте задачек
И не подбирайте слова –
Обнимите, вздыхая,
И высохнут капельки соли…
И, чувствуя, как мудрость притупляет
Раздумий лезвия, шлифует грани чувств,
Счета обид и страхов обнуляя,
Сказав «прощай» гордыни палачу,
Я заново сегодня жить учусь.
Округлость эмоциональной гальки
Не смазывает жизни натюрморт –
Теперь цветной, необычайно яркий,
Мой мир, в нём счастье и любовь живёт,
А раньше было всё наоборот…
Ежеминутно вдрызг осколки мыслей
Кромсали бесконечный саван дней,
Над пропастью беспомощно повисли
Обрывки чувств, и памяти клешней
Разжать на миг не удавалось мне…
И размышляю с ужасом порою,
Что заблудиться я могла во тьме,
Увлечься бесполезною игрою –
Нытьём и жалобами, например –
И превратить свой мир в глухой вольер.
Нет… Мудрость, притупляя, обостряет
Раздумий лезвия и грани наших чувств!
И, шелуху ненужную теряя,
Попробовав принятие на вкус,
Живу, а значит – каждый день учусь!
Когда ты неожиданно срываешься с обрыва
Потери ли, предательства ли, глупости ль своей,
Летишь в бездонность пропасти и думаешь наивно,
Что жизнь твоя закончена – уже не будет в ней
Такой прозрачной радости, таких улыбок чистых…
Доверия бескрайнего не будет никогда.
И предаёшь анафеме той нежности лучи ты,
Что лишь вчера считал ещё за благодатный дар.
Со свистом оглушающим летишь в кромешность эту
И думаешь о дне её, с которым встреча ждёт,
Не зная, что достаточно взмахнуть крылами к свету,
Чтоб превратить падение в стремительный полёт!
Ты ведь тоже питаешь надежды,
и мечтаешь о вечной любви.
Позабыв, что в лохмотьях одежда,
и разбито лицо до крови.
Ничего, что несёт перегаром
за версту или даже за две.
Что слывёшь залежалым товаром,
и живёшь без царя в голове.
В забытьи засыпая на лавке,
далеко не последнюю ночь.
Ты, сказать бы помягче - шалава,
грезишь вырастить умную дочь.
Чтобы в старости стала опорой,
чтобы внукам носочки вязать.
Мчится жизнь твоя поездом скорым,
ты, старуха уже в двадцать пять.
Средь бомжей, ты, быть может, принцесса,
бьётся насмерть окрестный "бомонд".
Чтоб самцом стать твоим для процесса,
и плевать, что дурной генофонд.
А ребёнок, зачатый по пьянке,
что впитает с твоим молоком?
Драки вечно бухающей мамки,
с каждым новым отцом -"синяком".
Что, ты, дашь в этой жизни ребёнку?
За душой ни кола, ни двора.
На бухло променяешь пелёнку,
от похмелья сдыхая с утра.
Перед тем, как умрёшь под забором,
лет, быть может, дай Бог, в тридцать пять.
Сын иль дочь тихо скажет с укором:
- Будь, ты, проклята, хоть ты и мать.
В брызгах музыки, в каплях света,
В быстром омуте светлых чувств
Я в какую-то высь лечу –
Никому вокруг не заметно,
Как в глубоком ущелье глаз
Распускаются эдельвейсы,
И как будто уже не здесь я,
А в далёкой стране сейчас,
Где ни лжи, ни предательств нет,
Где, умывшись с утра росою,
По траве я бегу босою
В просыпающийся рассвет
И от счастья почти кричу –
Страх забыт, и душа раздета –
В брызгах музыки, в каплях света,
В быстром омуте светлых чувств…
А в отчаявшемся том государстве -
Как войдёшь, так прямо наискосок -
В бесшабашной жил тоске и гусарстве
Бывший лучший, но опальный стрелок.
«Про дикого вепря»
Двери сердец
открывал он гитарным
боем
и голосом - с хрипотцой.
Был штрафником
боевым ветеранам
и уркаганом –
малине блатной.
Жил бы Шекспир -
похвалил бы Высоцкого,
если б услышал его монолог -
Гамлета в свитере,
принца московского,
с песней гитарной,
с насмешкою злой.
Слухи как мухи –
про водку, про дозы,
зэков, шалав…
Кривотолков и лжи
поразвелось,
как приятелей ложных,
«кто с ним встречался,
кто водку с ним пил».
Планка прыжковая -
выше и выше.
Разве удержишь его в удилах!
(Зря не остался с Мариной в Париже,
там бы «толчковая» не подвела…).
Честь и хвала! -
да несносная тройка
мчалась к обрыву под звон бубенцов,
и злые ангелы зыркали строго
на – не ангельское лицо.
Жизнь непроста и кончается быстро.
Можно расплавиться – можно сгореть.
Семьдесят семь ему нынче б было,
двадцать пятого, в январе.
Детство лучшее время на свете -
Напоённые солнышком дни…
И когда появляются дети,
Снова в детство уводят они.
Пробежаться по тем же дорожкам
С тонкой удочкой или сачком,
Или ягод душистых лукошком,
По вечерней траве босиком…
Словно не было с детством разлуки.
Свет его береги и храни,
Ведь когда появляются внуки,
Снова в детство уводят они.
Вот снова осень,
Весь в соплях,
Дождём промокший,
Преодолев в сознаньи страх,
Иду озябшей рощей.
А дождик мир полощет.
Вечнозелёных сосен.
И ничего нет проще-
Вот снова осень.
Иду промокшей рощей,
А дождь всё льёт и льёт.
Возможно, было б проще
Мне сесть на самолёт
И полететь куда то,
В далёкие края,
Где царские палаты,
Где нет календаря.
Но я иду упрямо,
Иду остылой рощей.
Через болото прямо.
Мне так намного проще.
А вслед отборным матом
Орёт надрывно кот,
Но я иду куда то...
Куда то чёрт несёт.
Куда несёт? Может у чёрта спросим?
Ответ простой - Вот, снова осень.
Ночь сгущается, люди маются,
Кто пытается, кто ломается,
Искушая теней владычество,
Просит лампочка электричества,
Веры нет и надежда кончилась,
А любовь пошла на уклончивость,
Руки стали от сажи чёрные,
По ночам не берёт снотворное.
Кто-то думал, что будем самые...
Не успели проститься с мамою,
И под крики чумных фанатиков
Заигрались слепцы в солдатиков,
Псы бродячие между холмиков,
Много крестиков, мало ноликов.
:(((
*Хоть это на мой взгляд и очевидно, разъясняю специально для Компота и тех, кто на бронепоезде: я против насилия с обеих сторон.
Этот марш не исполняли всуе
Оркестранты нашего полка,
Но когда гремел он, торжествуя ,−
Пробирала дрожь наверняка.
Для эмоций не хватало места,
Мы шагали, как в последний раз.
И жалели, так жалели, если
Было мало зрителей у нас.
Я давно обвыкся на "гражданке"
И напевы мирные пою,
Но звучит "Прощание славянки", −
И опять я в памятном строю.
И опять к плечу плечо прижато,
Локоть друга чувствует рука…
Где теперь вы, бравые ребята,
Из того гвардейского полка?
НЕ ОБИЖАЙ СЕБЯ БЕЗ НУЖДЫ...
Нельзя быть умней самого себя, он тебе же этого никогда не простит…
ПОЧТИ ЧТО БЛИЗНЕЦЫ-БРАТЬЯ...
Одни люди не такие, как все, а другие - такие, как все. И разницы между ними практически никакой, за исключением, разве что, главного…
ДУРАЦКАЯ ПОМОЩЬ...
Показать дураку, что он – дурак, это значит хоть как-то ему помочь перестать дураком быть, и, тем самым, оставить его вообще ни с чем…
НЕПРИКРЫТАЯ ПУСТОТА...
Пустой человек, это даже не пустой орех: у ореха хотя бы приличная на вид скорлупа имеется. А здесь вся твоя пустота прёт наружу, и ничем её уже ни умаслить, ни прикрыть нельзя, одно спасение – персональный автомобиль с густо затонированными стёклами…
НЕ ПРОПАДАТЬ ЖЕ ДОБРУ...
Человек соткан из стольких тончайших нитей, что если их всех вместе сплести, то не человек, а наикрепчайший канат получается, остаётся только его в дело пустить…
Вновь Первомай... И, прикупив свинины,
На шашлыки мы дружно жмём педали.
А где-то там пылает Украина,
И тлеют угли, как в большом мангале.
Еще чуть-чуть и снова будет пьянка,
Мы за Победу выпить будем рады...
А где-то там на Украине танки,
Отнюдь не репетиция парада.
Ну почему различия такие?
Мой примитивный мозг не понимает.
Ведь было ж раньше: и Москва, и Киев
Кричали "МИРУ-МИР!" в начале мая.
Когда-то вместе, радуясь салютам,
Плечом к плечу стояли две твердыни.
И вот теперь не место москалю там,
В такой родной, чужой нам Украине.
Фашизм мы победили в сорок пятом.
Но голову он снова поднимает...
Неужто нам война нужна, ребята,
Чтоб снова ОБЩИМ стал наш праздник в мае?
Чтоб Матушка-Москва с Одессой-Мамой
Детей своих из пушек не косили,
Чтоб где-то там с усмешкою Обама
Не праздновал победу над Россией...
В преддверии великого дня Победы решила не остаться в стороне и посвятить свои строки началу Сталинградской битвы - 23.08.1942г. - самому черному дню в истории моего города. За 1 сутки погибло более 40 000 мирных граждан, фашистские бомбардировщики совершали до 2 000 самолетовылетов ежедневно, город был разрушен, но не побежден.
Мы помним... Мы гордимся... Мы хотим мира!
Палящим солнцем город был изжарен.
На подступах и с флангов шли бои.
Державы символ на кон был поставлен -
об этом знали немцы и свои.
Здесь даже в дождь земля казалась чёрствой,
а воздух был тяжёл и углекисл.
Здесь директива «К чёрту паникёрство!»
дала под дых понятью «Здравый смысл».
Казалось, вся Россия в гулком стоне
застыла с перекошенным лицом:
чернело небо сотнями драконов,
беременных несущим смерть свинцом.
За три зимы до взятия Рейхстага,
отставив прочь бравурность и апломб,
живые рыли норы вдоль оврагов,
чтоб защитить детей от взрывов бомб.
Сломав хребет фашистской черной гидре,
НАДЕЖДУ подарив большой стране,
мы доказали – кто придёт - погибнет,
пусть не с мечом, а в стали и броне.
Всем павшим - слава и поклон за ВЕРУ,
почетны званья, траурны венки,
и вечный всполох пламени из сквера -
Как отблеск от пылавших вод реки.
... Пусть кто-то скажет: «Всё у нас в порядке», -
боясь накликать новую беду.
Я до сих пор на даче при посадке
осколки нахожу в своем саду…