Для меня он просто ёршик.Для него - конец карьере,
Ни нырнуть в глубокий омут ,камнем брюхо почесать.
И хотя он весь сопливый и колючий в экстерьере,
Не берут таких красивых, будь он больше разов в пять.
Я удил, рыбачил честно, без технических новинок
На рыбацкую удачу и сноровистый крючек.
Жадность победила скромность - он в амбициях,как в тине,
Некро-зоо-извращенец!- приглянулся червячок.
Это-триллер.Зритель в шоке.Исполнители довольны.
Поплавок в тревожной дрёме,нежусь в утренней тиши.
Смачно чавкает ворона,Ёршику уже не больно.
Вот досада - камнем тонет совесть в омуте души.
Выйдешь на закате...Тихий плёс...
Солнца луч последний догорает.
И вода, как миллиарды слёз
Провожает... Взяв ключи от Рая
Я иду тихонько по реке,
Ноги не замочены и ладно...
Только тихий голос вдалеке:
"Милый, где же ты ? Вернись обратно"...
Как подрезанный колос,
Рухнешь ниц...И - привет!...
...Механический голос:
"Жизни признаков нет! "
Грифы действуют четко
Тело рвут...Аппетит!
А душа собачонкой
В уголочке скулит.
Дед долго мялся - как тут быть..,
Идти ему, иль не ходить
За доктором в другую волость?
Но слышал бабкин скорбный голос,
Топчясь у койки по паласу -
Больной, ведь, хуже с каждым часом!
Решился дед - под вечер смог
Преодолеть родной порог
Босым, без керзовых сапог.
(Додумался! В его-то годы -
Решил сберечь от непогоды...).
Пошел по полю напрямки
По балке., в лес через дубки.,
Чтоб меньше глаз - ненужных встреч
И силы с деньгами сберечь.
-Дорога? Нет! Уж лучше тут..,
Ведь там машины как снуют!
Еще позволят посадить...
И будет надобно платить...
Вдруг повернул дед с полпути.
Назад бегом - с ума сойти?!
По камышам., густой траве!
(И что у деда в голове?!)
Бежал он быстро., хорошо!
Но в дом едва-едва вошел...
И, отдышавшись, на полу
Подполз он к лампе, что в углу...
-Старуха, слышишь ли меня?
Не жги напрасно ты огня.
Придет конец - встань, не балуй.,
А лампу, все-таки задуй.
P.S.
Уж больно дед того хотел,
Чтоб керосин зря не горел!
И, бормочя через плечо,
Пошел он снова за врачом.
* * *
Понять должны мы все до одного,
Что нет святых созданий в мире пошлом:
Не требуйте от женщин ничего,
Что быть могло в их очень тёмном прошлом.
* * *
Рождает женский яд к мужскому полу фобию,
А зависть не доводит до добра:
Мужчина изготовлен по Божьему подобию,
А женщина – всего лишь из ребра.
* * *
Когда мужчина может, он герой,
Но душу в трудный час позор наполнит:
Чего желает женщина порой,
Того Всевышний даже не исполнит.
* * *
Не каждый хочет жизнь вести в моленьях,
Но видит Бог, как чёрт бодает рогом.
В двух случаях стоим мы на коленях:
Лишь только перед женщиной и Богом.
Белая Армия -ангельский снег!
Красная Армия - в чёрной пурге...
Там на распутье застрял Человек,
Что -то неладно в дырявой ноге..
Конница мчится за ним по пятам,
Дьяволы с неба швыряют награды...
Он ошалел. Либо здесь , либо там.
Выбора нет...Только Родина рядом.
- …не бойся! Эти «кобры»,
всего лишь, танец рук
над озером.
Я – добрый.
Хотя, легко, мой друг,
прослыть безумцем. Паче,
когда в огне юдоль.
Чье имя носишь, мальчик?
- Адольфа…
Я – Адольф.
- …ловец всегда некстати -
проклятием чреват…
Ты слышал о Пилате?
- Да, слышал, гер Пилат.
- Смотри на руки эти,
они белы, как соль.
Ты кто? Ты – не ответил…
- Из Линца я. Адольф.
- …так разве мало – трижды
рабов своих просить
о Боге. Я унижен
и обеcкровлен сим.
Но вымыть руки – рАвно
блюсти Его завет…
- Мне папочка недавно
Сказал, что Бога нет.
- …ты слышишь, эти стуки -
Еще нужны кресты.
Он есть!
Но эти руки
немыслимо чисты.
Я жду, когда ты спросишь:
«А кто же виноват?»…
Ты, дОлжно быть, Иосиф?
- Я - Гитлер, гер Пилат!
-…не избежал идеи -
и век меня настиг:
проклятье иудеев
приходится нести...
И каждый выход в люди
предательством объят.
Запомни: враг - в иуде!
- Запомню, гер Пилат.
*Mentoris (лат.) - наставник.
*Существует легенда, что Пилата после смерти не приняли воды Тибра. Его пытались сбросить в кратер Везувия, но что-то и там помешало, и лишь в бездонном альпийском озере его тело нашло упокоение. Легенда жива и сегодня - римского прокуратора Понтия Пилата можно встретить в Швейцарских Альпах. В Великую пятницу, кто-то видит в туманной дымке руки над озером, другие - как облаченный в багровую тогу, он появляется у озера и моет, и моет свои руки, и показывает их всем - на них нет крови Спасителя… И повторяет: «Я невинен в крови Праведного сего…»
Нас зима с тобой связала - дело прошлое...
Ветер с вьюгой нас венчали в феврале.
Хоть моя любовь к тебе - была не пошлою,
Ты ушла на ранней утренней заре.
Пусть ошибся, - не жалею я нисколечко!
Не ругаю, не зову и не кляну.
На рассвете мы с тобой расстались, Олечка.
Нам Судьба лишь подарила ночь одну.
Этой ночью называл тебя богинею,
Но богини, ведь не курят и не пьют.
И душа их не покрыта черствым инеем,
И они в чужие души не плюют!
Пусть ошибся, - не жалею я нисколечко!
Не ругаю, не зову и не кляну.
На рассвете мы с тобой расстались, Олечка.
Нам Судьба лишь подарила ночь одну.
Адажио, милый, адажио*!
Чтоб таять в забвенье пряном…
Когда же ты мне отдашь его –
То сердце, что бьётся рядом?
Кантабиле, милый, кантабиле**!
С тобой мы споём дуэтом,
Отдавшись на милость фабуле
С нехитрым её сюжетом.
Престиссимо, милый, престиссимо***!
В страну, где витают грёзы,
Туда, где сокрыта истина
Всей нашей метаморфозы.
Два символа духа бродяжьего,
Вся жизнь – подмостки театра.
За миг воспаренья нашего!
Адажио… милый… адажио…
Бог знает, что будет завтра.
______
* адажио (итал.) - медленно ** кантабиле (итал.) певуче *** престиссимо (итал.) - стремительно
Дряхлый домик стоит
У слияния рек.
Долго небо коптит
Там простой человек.
Утром выпив кваску,
И, ссутулясь, к воде...
...Снова вынет тоску
Из прогнивших сетей.
Тихий дом, как нора,
Но немил он, до слёз...
Просто умер вчера,
Старый, преданный пёс.
Льёт дождь уже четыре дня...
Не просто льёт - как из ведра!
И носа высунуть нельзя,
А дни так медленно скользят...
Когда же снова солнца луч
Прогонит это стадо туч
И радость в души нам пошлёт?
А дождь, негодник, льёт и льёт.
- Ну, перестань же, прекратись!
По пляжу хочется пройтись,
Полюбоваться красотой,
Окрепнуть заново душой.
На сердце мрак из-за дождя,
Тоскует, раны бередя.
Добавил дождь ему хлопóт...
- Давай, убавь-ка оборот!
Но он, зануда, льёт и льёт,
Уныло жизнь в дожде плывёт...
Смотрит Жизнь свысока на людей с миловидной улыбкой на маске,
И "Сантехник на час" развалился в семейной кровати по-царски.
На Планете Волос власть сменилась и Перхоть исчезла мгновенно.
Хеден Шолдерс шагает по голой планете сурово-надменно.
А водитель Камаза, тихонько в дороге Алсу подпевая,
Лишь наехав на "зебру", вдруг понял, что зебра лежала живая...
Мой друг замерзает, ему не смешно.
Он с печки слезает и смотрит в окно.
Он чешет затылок своей пятерней:
-Когда же морозы пройдут стороной?
Морозы не хОчут пройти стороной,
Морозы хохОчут ночною порой!
Смеются метели, зима веселится,
Над ним и другими, которым не спится.
Мой друг замерзает, иначе никак...
Он молча страдает - в карманах сквозняк.
Страдает, что беден, что дом не дворец,
Что немощен, бледен - уже не юнец.
Морщины покрыли, как картой лицо,
И страсти остыли, не ломит яйцо.
Он век доживает в ужасной глуши!
Он масла не знает, живет на гроши.
Забыты манеры по прежней поре.
В сортир из фанеры спешит во дворе.
Забыты удобства, и город забыт.
Похожий на скотство идет его быт...
Р.S.
Простите за стих, за печальный сюжет,
Вам низкий поклон шлет мой друг и поэт.
Он вам посылает горячий привет!
И всем вам желает прожить двести лет!!
А вот какой жизнью, мой друг не сказал!?
Промолвить хотел, да вот голос дрожал...
......
К большому сожалению, эта история невыдуманная! Я лично знаю этого человека. Он имеет высшее образование, пишет неплохие стихи. Однажды он получил травму позвоночника, и жизнь его превратилась в жалкое существование. Стыдно за себя, что не могу ему серьезно помочь, за общество, которое от него отвернулось, за государство, которому такие люди не нужны... Дай Господи ему терпения и мужества дожить эту, так называемую жизнь.
Стоишь как витязь на распутье,
Где все дороги в скотный двор.
Как смрадно в спину дышат судьи
И речь гундосит прокурор!
" О, Ваша светлость, этот воин
Рубил чертей в своей стране
И высшей меры он достоин..."
" Да! Утопить его в говне!! "
Что за напасть - как надерусь,
пройдусь по пиву или бражке,
окрест меня - Святая Русь.
А трезвый - долбаная рашка.
Полощет прапор, реет крест,
Духовность, Вера, трали-вали,
а входишь в зассанный подъезд
и приобщаешься реалий,
и в испарениях мочи
сусальный блеск линяет, чахнет...
И злой издевкою звучит:
"Здесь русский дух, здесь Русью пахнет".
И волком хочется завыть,
и нету чувства окаянней,
чем стыд страну свою любить
издалека или по пьяни.
Уже не властвуют века,
Когда нога моя вступила.
На ледяные берега,
Над этой огненной могилой!
Там крут обрыв! Но постояв,
Раскину руки, словно крылья...
Я жил...И значит был не прав,
Что эту сказку сделал былью..
Кошки во рту...С бодуна
Мир в чёрно - белых осколках...
Где - то большая страна.
Голою попой на ёлках...
Ртутью с дивана стечёшь,
Доковыляешь до ветру...
Жить надо,ёкарна вошь,
До глубины в пару метров!!
А на часах? О, майн гот!
Все магазины в засовах...
...Русский мужик так живёт...
...Ёжики, суслики, совы...
Я спою тебе негромко, ты услышишь,
как танцует летний дождь по скользкой крыше,
как дрожат, боясь сорваться с парапета,
слёзы-капли под лихим порывом ветра.
Пропою о том, что за туманом где-то
даль сияет изумрудно-сочным цветом,
и дугою мостик радужный согнётся,
а в проёме подмигнёт лукаво солнце.
Заплетёт лучи в пшеницы жёлтой косы,
и в глазах блеснут теплом от счастья росы.
В них полёт небесной дали отразится,
нежной трелью пропоёт желаний птица.
Улетит и растворится в белой стае,
и такое с нами, добрый друг, бывает…
Но не будем горевать о ней впустую!
Пропою негромко песню,
но другую…
***
Лёгкий весенний ветерок распахнул окно комнаты. Сквозняком открыло дверь, и с письменного стола полетели, словно птицы, размахивая крыльями-страницами, школьные тетрадки.
«Боже мой, какой сквозняк! Санька, быстрее закрывай окно, чего смотришь!» - в дверном проёме появилась мама с кухонным полотенцем в руках.
«Что это за бардак у тебя в комнате? Ну-ка, быстро всё убрал! Сейчас придёт с работы отец, увидит беспорядок, не обрадуешься!»
Санька – семилетний мальчишка. Первый год учёбы в школе ему дался нелегко. Читать он научился рано. Помог дед, который играл с ним в буквы-попрыгушки с помощью обычной газеты. Дед давал Саньке задание: среди скопления букв найти и закрасить фломастером заданную. Со временем задания усложнялись: нужно было найти слоги. Санька с радостью выполнял задания деда. Ведь после игры «в буквы» он получал в подарок целый рубль!
Если чтение Санька освоил быстро, то с письмом не подружился. Ну не получались у него ровненькие палочки и крючочки. Танцующие буквы прыгали по линейкам тетрадки, невзирая на строгие границы. Письмо стало для мальчишки сущим наказанием. Учительница в школе называла его лодырем, мама то и дело в наказание усаживала за стол и заставляла писать. Но больше всего Санька боялся отца, который большую часть времени проводил на работе. Но, приходя домой, считал своим долгом повоспитывать поганца. Так отец называл Саньку. Мальчишка привык к такому обращению, и не обижался. Но если отец приходил домой пьяным, Саньку охватывал животный страх. Ему хотелось забиться в самый дальний угол комнаты, сделаться невидимкой, чтобы о нём просто забыли.
Единственным существом, которое понимало и принимало Саньку таким, какой он есть, был кот Тимка. Когда-то его, ещё совсем маленьким котёнком, принёс дед в подарок Саньке ко дню рождения. Мальчик был счастлив такому подарку, несмотря на недовольное ворчание мамы: «Ну и зачем нам этот облезлый? Он и гадить где попало будет, и мебель царапать…»
В прихожей послышалась возня. Что-то с грохотом рухнуло на пол. Санька услышал причитание матери: «Серёж, ну сколько можно! Сил моих больше нет! Ну когда этот кошмар закончится! Не надо! Не ходи к нему! Сделаешь пацана неврастеником!»
«Отстань! Иди грей ужин, а я у поганца уроки гляну!» - прохрипел в ответ отец, и двинулся в сторону детской.
Дверь широко распахнулась, на пороге стоял отец, подперев плечом дверной косяк.
«Здорово, пацан! Ну, давай, показывай, чему тебя там, в школе, учат!» - с ухмылкой произнёс он.
Санька врос в стул, боясь пошевельнуться, и продолжал неровным почерком выводить слова.
Отец наклонился над сидящим мальчишкой, и, дыхнув перегаром, вслух прочёл написанное: «Дя-дя Ва-ся жи-вёт в Ка-лу-ге. Го-род Ка-лу-га сто-ит на ре-ке О-ке.»
«Вот, блин, сколько тебя учить можно, поганец! Это не я пьяный, это буквы твои с похмелья!» - с ухмылкой проговорил он.
Саньку затрясло от волнения.
«Да ты на трясись, а давай эти предложения переписывай!» - отец рванул листок из тетрадки, скомкал, и бросил на пол. Из-под дивана выскочил Тимка, и давай лапками футболить клочок бумаги.
«Развели тут зоопарк!» - злобно выпалил отец, и, словно мячик, пнул кота. Тимка, взвизгнув, исчез в тени под диваном.
Из глаз Саньки сами собой полились слёзы. Он продолжал писать, но строчки расплывались, а буквы получались ещё более кривые, чем раньше.
«Ах ты поганец чёртов! Ещё сопли распустил, как баба! Что из тебя вырастет! Безрукий олух! Тебе же было сказано писать ровно!» - отвесив крепкий подзатыльник Саньке, отец шаткой походкой направился к выходу – «Сиди и рисуй буквы, говнюк! Утром проверю! И не дай Бог…»
Дверь захлопнулась. Санька ещё долго сидел, замерев в позе зародыша. Тем временем, за окном совсем потемнело. Фонари застыли по стойке смиренно, освещая прогуливающихся людей. Они шли мимо… Шли, не торопясь, по домам, где в окошках загорался тёплый свет, где за чашкой ароматного чая велись долгие разговоры о жизни…