В миноре осень, ей к лицу печаль,
Колдует тихо, так и над бумагой я,
Когда, как призрак, образ сквозь вуаль -
Почувствовать его пытаюсь.... Магия.
Здесь фоном звуки, как в нирване слово,
Вишнёвый голос итальянской чудо-дивы,
Гармония из родников первоосновы,
За листопадом в вечность - CastaDiva...
Спешу к волшебному притронуться видению,
Ответы отыскать хоть по наитию,
Лишь за любовью всплеском вдохновение,
И без неё немыслимы открытия....
Как скоротечна жизнь, забвенье следом,
Мученье совершенством эта мания,
И CastaDiva над живым осенним пледом
Как тайное любовное желание...
Тихо в осеннем лесу
Падают желтые листья
Всю золотую красу
Не передать, не осмыслить
Только идти не спеша
Словно не чувствуя веса
Чтобы впитала душа
Запах осеннего леса
Чтоб не уснуть до утра
Музыку осени слыша:
Тонкую дымку костра
Дождь шелестящий по крыше
Запахи прелой листвы
Синее небо над Вами
Всё, что так трудно, увы
Выразить просто словами
Осенью хочется жить
Жить без проблем и печали
С радостью, чтоб не грустить
Так, чтобы песни звучали
Чтоб, за последней чертой,
Там, за последним пределом,
В синем просторе, с душой,
К Богу и осень летела…
Любить – от того, с кем в пути
Однажды пришлось повстречаться,
Всю жизнь собираться уйти,
Да так никогда не собраться.
Ведь знаешь ты сердцем, умом
(И это как многие гири), −
С ним плохо, вернее, дурдом,
Но было бы хуже с другими.
Вдруг скажешь в сердцах: «Чтоб ты сдох!»
(Вот так допечёт, окаянный),
А сляжет, совсем занемог,
И с ним уж готовишься в яму.
Любимый тот, с кем по ночам
Постель превращается в ложе.
Изменишь кому невзначай,
И совесть в отместку загложет.
Играет марш для кадыка -
Стальная музыка.
Война на кончике штыка -
Видна зазубринка.
Взлетают руки под слова
Последней почести.
Война на стрелке рукава -
Шевроном доблести.
Пустой подсумок на траве
Лежит калачиком...
Война несётся по судьбе
Безусым мальчиком.
Выводят трубы марш-мажор -
Четыре с четвертью...
Горят гвоздики, как укор.
Бессмертию.
>>> Вой всевозможных СМИ (несмотря на приказ «Не паниковать!»):
«Разукрасив быт людей в чёрную полоску,
Повсеместно карантин на Земле введён!
Вирус хочет нарядить в гробовую доску,
Всех кого бы мимолётно не коснулся он!
Милосердия сыскать, видимо не светит.
Косит стадо методично, как свирепый волк.
Избирательно в того, кто слабее, метит,
И как опытный палач в пытках знает толк!»
>>> Шиза теоретиков мирового заговора (кухонные диалоги шёпотом):
…Трёт ладони вороньё в царствах бессердечия.
Вот оно, во всей красе: - «Властвуй! Разделяй!»
Потеряли вы контроль, сатаною меченные!
Всё от жадности животной прущей через край!
Испытали вы на ком штамм до утверждения?
Кто заказ вам оплатил, слуги сатаны?
Испугало сильных мира перенаселение?
Недра стали истощаться Матушки Земли?
>>> Мысли простого, уставшего уже от всего, народа:
Сколько роздано долгов, меньше не становится,
Хоть живи ты по средствам, а хоть не живи!
Говорят, что от covId, всем не поздоровится.
Ну, так что народу делать, в душу вас язви?
Вам, богатым, хорошо во дворцах комфортных.
И запасов там, небось, лет на сто вперёд!
А народу не видать островов курортных.
Так что лучше не лишать шашлыков народ…
P.S. "Всё нужно делать с умом! Это должно касаться всех! А мы, никого не должны касаться) Будьте все здоровы, богаты, счастливы и не забывайте о рекомендуемой дистанции, дорогие читатели!"
Вы, конечно, слышали о тайне гибели группы Дятлова. Как известно, существует множество версий о причинах и обстоятельствах смерти ребят на Северном Урале в феврале 59-го. И вот, однажды Прохожий при встрече поведал мне, что заинтересовался этой историей. При этом Прохожий не верил, что не существует такого объяснения случившегося, где все известные факты укладывались бы рамки здравомыслия.
Я, разумеется, кое-что слышал о «Перевале Дятлова», но явно недостаточно, чтобы оппонировать Прохожему. Так что, мне пришлось хорошенько изучить сведения и версии о событиях на "Горе Мертвецов". Особенно мне понравилась версия Ракитина, где он полагает, что вся группа была убита диверсантами, и версия Игоря Титова, в которой автор считает, что часть группы была убита, когда спустилась с горы за дровами, а остальных убийцы выманили с помощью костра. Однако и в этих версиях, как и во многих прочих, не все сходилось без натяжки и сомнительных усложнений. Например, не находилось простого объяснения инсценировки смерти всех членов команды Дятлова, да еще с подменой трупа Семена Золотарева. Словом, мы с Прохожим выработали свою версию. Судить о ней я вам и предлагаю.
Главной фигурой в нашей версии стал самый загадочный член экспедиции, Семен Золотарев. Именно его участие в походе с последующим превращением в неизвестного Гену, обезображенный труп которого был захоронен отдельно от братской могилы «дятловцев», заставляет усомниться в большинстве версий, где истинной причиной гибели группы является НЛО, Йети духи гор, и даже снежная лавина. Зато если допустить, что Золотарев был завербован иностранной разведкой, то все выстраивается в ясную картину. Однако бросить пятно на Золотарева не так-то просто. Ведь он герой войны и орденоносец. Но вот, что интересно, до 56-го года Семен Золотарев в течении пяти лет сожительствовал с женщиной, у которой был ребенок. Из свидетельства этой девочки (ныне женщины) следует, что ее отчим был жестоким и циничным человеком. Общего сына с сожительницей, Сашу, Золотарев выкрал и переправил за границу. По некоторым свидетельствам Сашу усыновил некий иностранец. Зачем бы Золотареву проделывать такую операцию, если сам он не собирался покинуть страну? Разумеется, исчезнуть он должен был не с пустыми руками. Именно поэтому в группе Дятлова оказался Юрий Кривонищенко, который работал в закрытом НИИ "Маяк", и у которого был с собой свитер со следами радиации. Этот свитер и должен был стать трофеем Золотарева. Между тем, есть сведения, будто Кривонищенко сотрудничал с КГБ. Возможно, причиной этому послужил сам Золотарев. Например, он в свое время представился Юрию работником Госбезопасности, якобы, получившим задание особой важности, для чего и нужен был образец спектра излучений. При помощи свитера можно было без всякого подозрения собрать пыль в зоне радиоактивности. Не трудно догадаться, что о странной затее героя войны Золотарева Кривонищенко докладывает в КГБ, где ему поручается проследить за Золотаревым и по возможности переиграть его, например, по средствам подмены свитера.
И так, группа приходит на перевал, но из-за погодных условий и, наверное, не без "помощи" теневого лидера Золотарева группа не успевает преодолеть перевал. Между тем, спускаться с тяжелыми вещами вниз к лесу для ночевки нет смысла. Ведь с утра вновь придется приступить к утомительному восхождению. Золотарев предлагает ночевать на склоне. Пятеро членов похода начинают устанавливать палатку в снегу. Снег защищает от ветра, да и мороз еще не так силен. Сам же Золотарев отправляется за дровами налегке с топориком. С ним идут еще трое, вооруженные пилой. В их числе Людмила Дубинина. На ней свитер со следами радиации.Они спускаются на полтора километра вниз, а дальше расходятся. Золотарев с Дубининой отделяются от остальных, уходят к ручью. Там Семена ждет его двойник, уголовник по имени Гена. Во всяком случае, именно это имя среди прочих наколок оказалось на руке трупа, одетого в одежду Золотарева. И видимо, это ему, Гене, принадлежали найденные солдатские обмотки, которых по многим свидетельствам не могло быть у «дятловцев». Этот человек, рассчитывая на какие-то посулы Золотарева, вероятно шел впереди или по лыжне группы.
Замысел Золотарева прост. Он с Дубининой, пользуясь знаками, оставленными двойником, находит стоянку (настил) Гены, убивает его и девушку, прячет их в снегу, а сам уходит на лыжах Лжезолотарева по следу, проделанному группой. В ночной темени и на морозе его и Дубинину сразу искать не будут. Скорее, подумают, что у пропавших свои причины остаться наедине. Поиски начнутся только под утро. Разумеется, по следам в снегу трупы рано или поздно будут найдены. Но на подозрении прежде всего окажутся те двое, которые пошли с убитыми за дровами, Колеватов и Тибо В конце концов будет допрошен и Кривонищенко. И тот расскажет, что Золотарев должен был встретиться с неким человеком, которому предназначался радиоактивный свитер. Этого неизвестного и будут искать. А за это время Семен Золотарев окажется уже вне пределах досягаемости.
Однако с какого-то момента все пошло не по плану. Быть может, Дубинина умерла не сразу. Допустим, девушка увернулась от удара и начала кричать. На крик прибежали двое остальных. Так что Золотареву пришлось убить всех четверых. Особенно он уродует труп уголовника. Так, чтобы его невозможно было опознать. Трупы он сбрасывает в ручей под снег. Однако теперь все осложняется. Предательская лыжня может стать путеводной для немедленной погоней за убийцей. Значит, необходимо ликвидировать всю группу. Для этого под известным кедром Золотарев разводит костер из одежды убитых. Костер видят со склона Дятлов с друзьями. Они к этому времени уже не на шутку беспокоятся. Уверенные, что произошло нечто чрезвычайное, они оставляют фонарик на палатке (где он и будет найден поисковиками) в качестве маяка и отправляются к костру. С физической подготовкой Золотарева, да еще вооруженного топориком, ему не составляет большого труда уложить всех явившихся. К тому же они подошли не все сразу. Наверняка спускались по одному или по два. С поверженных он снимает одежду, инсценируя их гибель от холода, и частью сжигает, а частью уносит в палатку, чтобы жертвы не смогли согреться. В полотне палатки Золотарев прорезает небольшие отверстия для наблюдения за склоном. Догоревший костер служит ему знаком, что все кончено. Тогда он вспарывает палатку и спускается к кедру, чтобы удостовериться в смерти всех ребят. После этого он, допустим, делает пару залпов из ракетницы, гильзы от которой были впоследствии найдены на перевале. Кстати, нашлись свидетели и осветительных ракет в ночном небе той роковой ночи. Этим сигналом, Золотарев, возможно, вызвал вертолет. Впрочем, быть может, он уходил на лыжах Гены по следу группы в некое условное место, где ему помогли укрыться, а затем он был переправлен через границу.
Разумеется, для КГБ это был провал. Погибли девять человек. И , думается, для руководства не стало большой тайной, что предатель Золотарев ушел живым. Результатом такого провала для чинов мог стать звездопад с генеральских погон, а то и тюрьма. Поэтому дело, на сколько возможно, спускается на тормозах и засекречивается. Золотарев объявляется погибшим героем. Его хоронят отдельно от остальных "дятловцев". Отдельно хоронят и Кривонищенко.
P.S. Этот материал я решил опубликовать в память о Прохожем. Он был удивительно способным аналитиком. Но при этом он был и замечательным синтезатором, о чем свидетельствуют его работы фотохудожника..
Вчера был дождь. Подумаешь — вода.
Он лил и лил, качалось небо грозно.
Сверкалось, громыхало, паровозно
гудели вместе с ветром провода.
Мы с ней не замечали — чай остыл.
А поезд шёл и шёл сквозь бунт стихии,
пыхтел потешно... ветками сухими
нам кланялись деревья и кусты.
Она металась между «да» и «нет»,
и таинство древнейшего обряда
свершалось, и волнующий порядок
наметился в движении планет.
Но ей прижаться к моему плечу
мешали груз потерь и взгляд усталый...
Я удержу! Во что бы то ни стало.
Не бойся. Падай, падай — подхвачу.
30.11.2015
Желающие послушать, как я читаю это стихотворение смело следуют по ссылке:
Жми сюда Подпишитесь на мой канал. Вам труда не составит, а мне прибавка к пенсии. Но это только если 1000 подписантов наберу.
Мне смех твой, милая моя,
Как музыка капели,
Когда звенят во все края
Ее рулады-трели.
Пусть то, над чем смеешься ты,
Порой смешно не очень,
Однако, сердцем не остыв,
Ты так всегда хохочешь,
Что нет со мной ни горьких бед,
Ни спешных дел лавины,
А только свет, родимый свет
Твоей души невинной.
И оттого, что не шутя
К такой душе причастен,
Я сам ликую, как дитя,
И, как ребенок, счастлив.
Я хочу с тобою вместе, возле домика,
С видом нА реку - разбить вишневый сад,
Наплевав на мэра с макроэкономикой,
И регистрам всех чинуш - поддав под зад!
Домик, солнце в окна - "зайчиками" дразнится,
Чтоб на пристани качался катерок,
Как в кино, что по роману "Бесприданница"
Снял Рязанов, - дрянь - купеческий мирок.
Я хочу мирок без лордов с коммунистами,
Тень беседки с виноградом и плющем,
Что-бы только мы... И, только мы, на пристани -
Я - в плаще с шарфом. И ты... В шарфе с плащом...
И погода... Будет с дождиком наверное,
В пику тяжести романа и стрельбе -
Что-то очень, очень, очень откровенное
Ты мне скажешь... И, отвечу я тебе...
В брызгах музыки, в каплях света,
В быстром омуте светлых чувств
Я в какую-то высь лечу –
Никому вокруг не заметно,
Как в глубоком ущелье глаз
Распускаются эдельвейсы,
И как будто уже не здесь я,
А в далёкой стране сейчас,
Где ни лжи, ни предательств нет,
Где, умывшись с утра росою,
По траве я бегу босою
В просыпающийся рассвет
И от счастья почти кричу –
Страх забыт, и душа раздета –
В брызгах музыки, в каплях света,
В быстром омуте светлых чувств…
На улице минус… Знакомый притихший парк,
Безмолвно-надёжный хранитель чужих потерь.
Снежинки выводят замысловатые па
На фоне слегка пожелтевших ночных портьер.
На улице минус… А мне впору снять пальто,
Бежать без оглядки навстречу семи ветрам,
Найти в неустойчивом мире такой понтон,
Что будет держать на плаву вопреки штормам,
Синиц отпустить, понимая – они давно
Стремятся на волю, ручными так и не став.
На улице минус… Снежинки кружат… Темно…
Всё тот же размеренный шаг и колючий шарф.