Уезжают друзья.
Лишь они, а хотелось бы - вместе.
Без ответа вопрос,
И пожатье последнее рук.
И грустят поезда,
И слагают печальные песни
В перестуке колес
По железным дорогам разлук.
И грустят самолеты,
И крыльями чертят на звездах
То ли слово "прощай",
То ли номер - звони и пиши...
Уезжают друзья,
Выходя на другой перекресток,
На котором опять
Надо будет им что-то решить.
Их в других городах
Ждут какие-то новые судьбы.
Без прощаний - нет встреч,
И навечно быть вместе нельзя.
Все понятно без слов,
Но, наверно, никто не осудит
Эти слезы, когда
Навсегда
уезжают друзья.
Я всё пишу, уже рука устала,
Но мыслей вереницу, не унять.
А времени, увы, осталось мало,
Его ведь, как известно не занять.
Никто не знает, сколько нам осталось,
И неизвестно где закончишь путь.
Так оцени всё то, что жизнь давала,
И то что даст, осмыслить незабудь.
Пройдись по тайникам души и сердца,
Найди, что раньше не осознавал,
И я уверен, что в тебе проснётся,
Та чистота, что от себя скрывал.
Разрушит эго, кованые цепи,
Камней на сердце, разберёт завал,
И видит бог, опять к тебе вернётся,
Желанья жить безумный карнавал.
Перелистав воспоминанья,
Шурша страницами судьбы,
Я выражаю вам признанье
За то что были мне верны.
Застыв в глубоком реверансе,
Надежно спрятав пылкий взор,
Я продолжаю жить по-царски
Верша над смыслом приговор.
Тайком храня былые книги
Под пеленою дивных фраз,
Жду в тишине угасшей крика
В пол стасти думая о вас.
В пол смеха вам я улыбаюсь,
В пол строчки напишу роман.
В пол сердца вами увлекаюсь,
Но полон жизни мой бокал.
Скольжу по гладкому покрытью
Сквозь ночи, дни, часы, года.
И вьёться путь лиловой нитью,
Но к сожаленью в никуда.
Что делаю сейчас... Я сам не знаю,
Хожу по комнате, как кот на поводке,
Возможно по тебе малыш скучаю,
А может быть мечтаю в тишине,
Быть может я ищу чего-то где-то,
Того, чего по сути не терял,
Иль жажду обрести того что нету,
А может вспомнить, что не забывал,
А не забыл я, очень даже много...
Твой дивный запах, скрытый в волосах,
Красу... Тебе дарованную богом,
И стрелок бег, в предателях часах….
Я помню страстных тел переплетенье,
И каждый поцелуй и каждый вздох,
Любимых рук твоих, прикосновенья,
Что создают в душе переполох...
Мне не забыть пушистые ресницы,
Блеск томных глаз в звенящей тишине,
Улыбку моей милой озорницы,
И всю любовь, подаренную мне….
Я не забуду... Слышишь... Не забуду...
И не устану это повторять,
Пусть даже я забыт тобою буду,
Я не желаю это забывать.....
Хоть трудно жить, но я не ною
И вглядываюсь в перспективу!
А что могу сказать о Ное?
Да, взял он инициативу –
Ковчег построил без дотаций
И спас всех тварей по две штуки!
Давайте на него равняться,
Ведь «наши руки не для скуки»!
[Видео]
Земфира. Не отпускай меня.
Всё моё))Припев автора. Можно пробовать подпевать.
Листья осенние
Как убиенные
Кругом у дерева
Словно у берега.
Листья пурпурные
В Туле и Мурманске
Милая родина
Много мне годиков.
припев автора.
Ты не отпускай меня,
Не отпускай,
Не отпускай меня,
Вдруг кто увидит…
Не отпускай меня,
Не отпускай,
Не отпускай меня,
Вдруг кто увидит.
Гуси над городом
В южную сторону
Клином заточенным
Мчат озабоченно.
Облако серое
Прямо над фермою
Ветром гонимое
Родину вымоет.
припев автора.
Ты не отпускай меня,
Не отпускай,
Не отпускай меня,
Вдруг кто увидит…
Не отпускай меня,
Не отпускай,
Не отпускай меня,
Вдруг кто увидит.
Мы здесь останемся
Воспоминания
Прошлого времени
В сердце ранение.
Мы все из прошлого
Жизнью взъерошены
Мы словно аисты
В мире скитаемся.
припев автора.
Ты не отпускай меня,
Не отпускай,
Не отпускай меня,
Вдруг кто увидит…
Не отпускай меня,
Не отпускай,
Не отпускай меня,
Вдруг кто увидит.
..Двадцать пятый этаж "высотки"
Вырастает в ноябрь стремительно,
Снег, как женские ноги колготки -
Облегает лица строителей.
Ролтон желтый смешав с порошками,
Закричал сварщик Слава Плеткин:
- "Щас бы супчику, да с потрошками!"..
И - бутылочку настоящей водки.
(Про водку - добавил Синицин),
Штукатур соседнего помещения,
Разрезал холодную пиццу
И посмотрел на нее с отвращением.
Леха каменщик, сидя на рее
С усами над губой из инея,
Разгрыз как льдинку вареник
Глянул вниз и сказал, - "Пузырь" с меня!..
Ускакал, как за взяткой прораб Кузьмич
Замотав морду в шарф как скотчем,
Если б он с такой скоростью клал кирпич
Мы бы сдали объект досрочно.
Разлили ровно, сказали тост: - За план!..
Слава Плеткин, стуча кишками,
Рявкнул, мерзлой котлетой заев стакан:
- "Щас бы супчику! Да с потрошками!..
А потом инженер попросил
Сложный шов у фасада заднего,
И Слава Плеткин его варил
Без страховки, на метр от здания.
Минус тридцать... Железо... Кулак в рукав...
Мимо шаг... И... Полет с флажками...
Я у "скорой" спросил: - Что могу, я, Слав!?..
- "Щас бы супчику!.. Да с потрошками!..
Отец Всевышний, я прошу тебя – помилуй.
Прости за всё: за ропот, слёзы над судьбою.
Спаси детей, народ, страну и дай нам силы -
Опять молю я на коленях пред тобою.
Твоё могущество, я знаю, не измерить,
И сомневаться в милосердии не смею,
Но испытаний, чтобы укрепиться в вере,
Даёшь ты больше, чем мы вынести сумеем…
Пришла не плакаться, хотя, и это тоже.
От горя и потерь забыла, что ты рядом.
Но знаешь, Господи, какой мороз по коже
И страх от гула пролетающих снарядов?
Который месяц дом – холодные подвалы,
Забыли мы о жизни мирной и счастливой.
Ведь каждый день и час все молятся о малом:
Чтоб смерть нас не нашла, не избрала поживой.
Я от себя прошу: помилуй, Бог, невинных,
Хочу спокойствия, с лица стереть печали
И, чтобы в храмах православной Украины
Не отпевали, а крестили и венчали.
Даруй народу, Господи, конец потерям
И неба мирного над головой в награду
За то, что вопреки всему, но в милость верим,
А для себя самой мне ничего не надо.
***
Февраль, как мог, пошёл людской беде навстречу,
Руины городов укутав в саван снежный.
Но запах ладана под треск церковных свечек
Дарил покой, вселяя веру и надежду…
Их сыновья в объятьях душат,
В честь их словесный льют елей,
А мне давно запала в душу
Мать, не рожавшая детей.
Вослед извечному призванью
Она тайком который год
Среди чужих Наташ и Ваней
Ребёнка ищет своего.
И тот бы мог быть им, и этот,
А то и оба – два крыла,
Когда б судьбы слепой рулетка
Их, не сведя, не развела.
И пусть он ей уже не светит,
Всё ждёт желанной встречи миг…
Ей дети все на белом свете
Родными кажутся детьми.
На чем же держится рубаха?
Согнутых плеч сухая кость…
Цветущей жизни тихий гость,
Свидетель собственного краха.
Передвигаясь осторожно,
Травинки он не повредит,
И в голубую даль глядит,
Глазами с небом чем-то схожими.
Он породнился с серым камнем,
Замшелым пнем, сухой листвой,
Качая белой головой,
Давно он стал прощаться с нами.
Судьбы изношенная нить,
От ветхости грозит разлезться,
И узел немощного сердца
Конец с началом силится скрепить.
27 лет назад, гостя в Белоруссии, я прочитал в местной газете о только что приговорённом к ВМН, маньяке из Витебской области Генадии Модестовиче Михасевиче.
По тем временам, это была большая сенсация и мне захотелось откликнуться на неё своей песней.
Вот и все. Страшный суд завершается,
И незримо встает предо мной
Та четырнадцатая красавица,
Что я сделал на век молодой.
Раскололся во всем, врать мне нечего,
Снисхожденья бессмысленно ждать,
Мера высшая мне обеспечена,
И защиту зачем нанимать?
В преступленьях моих очевидцев нет,
Но распутана жуткая нить,
Это ж надо подумать, за пару лет
Больше дюжины баб задушить!
Половых чувств я к ним не испытывал,
И без секса я их убивал,
Ни одной из них не изнасиловал,
Ни с одной ничего не снимал.
Если грабил, то лишь символически,
У шестой - карандаш, не стерпел,
У восьмой сборник взял поэтический,
Апельсин у двенадцатой съел.
Мы живем, чтобы сделаться трупами,
Человечья жизнь - мерзость и грязь,
А чего они думали глупые
С незнакомым в машину садясь?
Не боюсь умереть, уж поверьте мне,
И, да будет мне пухом земля!
Но хочу прочитать перед смертию
"Человек-зверь" Эмиля Золя.
Вот и все, страшный суд завершается,
Без меня расцветать будет сад,
Жизнь окончена, не в чем мне каяться,
Жизнь прошла хорошо, я ей рад!
В этом доме старинном жил до Октября
Некий граф Салтыков.
А теперь, по соседству с колхозом «Заря»,
Интернат дураков.
Сотня неизлечимых душевно-больных
Коротала дни здесь.
Отклонений, синдромов, иллюзий у них
Было просто не счесть!
Ни ума, ни рассудка, ни знаний –
Лишь животная страсть.
Невозможно предвидеть заранее,
Что от них ожидать.
Ни приличной ограды и ни сторожей –
Уходи, куда хошь!
Мало ль всяких под хвост попадает вожжей,
Сумасшедшие все ж.
В то, что богом дано – корректив не вноси!
Пусть живут, как хотят!
Почитали юродство всегда на Руси –
Кто блажен, тот и свят!
По окрестным гуляли по селам,
Кто ж их станет пасти?
В общем, край был довольно веселый,
Легендарный почти.
Раз во время прогулки стопу кирпича
Отыскал идиот;
За какой-то забор стал швырять им, крича:
«На кого бог падет!»
Звук пустой дураку и мораль, и закон,
А фортуна слепа…
Был детсад за забором, двум девочкам он
Расколол черепа.
Силикатный кирпич – не игрушка!
Признан буйным был он
И в тюремного типа психушку
Тут же переведен.
Проживал в том селе бывший сталинский мент,
Ныне пенсионер.
«Сколько можно терпеть этот спецконтингент
Без принятия мер?
Я народных врагов, этих подлых ****ей,
Истреблял, словно мух!
Что ж, придется еще послужить для людей,
Есть еще во мне дух!»
И, поллитра всадив за удачу,
В этот раз без наград!
Нож засунул в сапог поросячий
И пошел в интернат.
Полночь. Спит богадельня. Не заперта дверь.
Храпа скотского хор.
Вдоль кроватей рядов хладнокровно, как зверь,
Шел товарищ майор.
Анатомию знал он не хуже, чем врач,
Знал куда, хоть и стар.
В экологии хищник не только палач,
А еще – санитар.
Заходил, словно в хлеба буханку,
В плоть живую кинжал.
Ни один не остался в подранках,
Ни один не сбежал!
Кровяной свежий след точно к дому привел
В семь утра в аккурат.
В бронжилетах, с собакой в калитку вошел
Милицейский наряд.
Подошла видно страшная повесть к концу.
Возмущались менты:
Долго били в сплетение и по лицу :
«Как так мог сделать ты?»
Обзывали фашистской породой,
Но спокоен он был –
Он исправил ошибки природы,
Значит правильно жил!
помню, Сашка, как в августе бритвами
под покровом вечернего мрака
у соседей под носом, с молитвами,
надрезали головки у мака.
молочко что пробилось наружу,
собирали по каплям на марли
думал - всё, уколюсь и не струшу -
не кошмар ли?
а потом отлучился до дома я
ты же занялся делом полезным
напряженно о будущем думая
кипятил марли в кружке железной
и когда я вернулся обратно
ты сказал что разлил половину
хоть по голосу было понятно-
кинул
а сейчас я склонив низко голову
над могильной плитой тихо плачу
как же всё-таки было бы здорово
если б юность сложилась иначе
Сашка, Сашка – хороший ты парень
заблудился по жизни всего лишь..
как тебе я за всё благодарен
жидёныш..