Мороз январский потихонечку ослаб.
Крещенье выдалось с умеренной погодой.
В религиозной хронологии я слаб
И не являюсь православною породой.
Свою религию имею я сейчас.
И образ верой освещают ее имя.
По жизни крестный ход в сиянье твоих глаз
Моя любимая, прекрасная богиня.
А печали налипший елей,
Словно пыль, нашей встречею сдуем.
Окрести меня любовью своей
И благослови поцелуем.
Я не Христос, но для тебя родная,
По морю, словно посуху, пройдусь.
И звезд морских букеты собирая
Под утро я во сне тебе явлюсь.
Ты вздрогнешь, и невольно сжав колени,
Прошепчешь в темноту тихонько: «Да!!!».
А я, иллюзий сна невольный пленник,
Растаю тонким бриллиантом льда.
Ночь прошла и икона лучей
Прошептала, о чем мы тоскуем
Окрести меня любовью своей
И благослови поцелуем.
А жизнь летит по праздникам и будням
И нас кружит в водовороте бытовом.
Давай грустить с тобою мы не будем,
Когда мы временами не вдвоем.
Мы вместе, где бы мы ни находились.
Любовь порхает, словно летчик – ас.
Мы столько лет с тобой друг другу снились,
А наяву лишь встретились сейчас.
И неважно пройдет сколько дней.
Наши встречи судьбой наколдуем.
Окрести меня любовью своей
И благослови поцелуем.
Водка льется водопадом на хребты гнилых зубов:
«Не поверишь!!! Буду гадом!!!»
И поверить я готов.
Сквозь года чернеют бухты с тенями этапных барж.
«Дед, давай, пойдем на кухню»
Пусть развеется кураж
Твое пьяное сопрано о колымских лагерях
О проклятье Магадана,
О кирзовых прохорях,
Пропоешь под тихий шепот холодильника «Сибирь».
Позолоченный бок шпротный
Срежет губ сухой имбирь.
Дед сидел за того парня, в 35-ом парил ДОПР
Упекла его мусарня
В воркутинской шахты копр.
25 сидел – проплакал. Вышел – вовсе зарыдал.
Жизнь сгорела словно пакля.
Прокрутилась как штурвал…
Плачет дед и в пьяных слезах вся история страны.
Ждал он свой заветный козырь
У расстрельной у стены.
И шестеркой шарил рваной – так в тузы и не проник.
Лишь наколок злые раны
Мне вождей являют лик.
Молочно-белым покрывалом
Укрыты небо и земля,
И только свет внезапной фары
Вдруг выхватит из киселя
Причудливые очертанья
Туманом порванных ветвей,
Как отголоски всех рыданий,
Обрывки сУдеб и страстей,
Коряво пОднятых в пространство,
Небес уродуя рельеф,
В пожУхлом мертвенном убранстве
Застыв, но так и не сумев
Стать дАнностью, не наважденьем,
И вечностью, а не на час.
... С потухше-тусклым настроеньем
Сезон хандры.
Туман у нас.
Мой ласковый, нежный хранитель экрана,
(Каморка у Карло, у Клары очаг…)
Квартира подружки, проблема ключа…
И тот гитарист… как-то, неаккуратно…
Не помню… по-моему из Трускавца…
А он был полярник…манто из песца…
А, впрочем, неважно - на севере диком
Песцов не считают (там полный песец),
Она танцевала, как Майя Плисец…
Турляны…Турне…(по гламурным бутИкам)
…А может, из Ялты… А он был полярник,
Герой трёх Антарктик. Пингвиний полпред…
Он не был героем её оперетт…
О, как это, перпен- и дико- кулярно…
Пожалуй, отвлёкся… О чём мы, скринсейвер?
отсутствие «крака», проблема ключа?
(каморка у Карло, у Клары – очаг)
и пять золотых… он уехал на север…
Вот так и живём на ворованных «прогах»,
На скромный апдейт не имея лицензий,
В дорожной пыли, у чужого порога,
Рожаем детей, доживаем до пенсий,
Сплошной перезапуск в режиме F 8.
Расходуем траффик. Вся жизнь – контрафакт,
- ни Поле Чудес и ни форум в Давосе,
ни краки (с), ни паки(с), и, даже, не Fuck.
(автор с уважением относится к творчеству О. Митяева)
Смешно в любви пылать, когда погас
Светильник первобытных ощущений......
Когда ломает нежности каркас
Вой каждодневных злости песнопений...
Когда характер отдает приказ
Об отступленьи от совокуплений...
Когда пяток вполне банальных фраз
Меняет измененья настроений....
Когда псы ревности, услышав "Фас!!!",
Уволокут нас в мир предсмертных теней....
Анестезии, в прочем, не дано
В подобном расчленении рассудка......
Когда в кювет слетает, как в кино,
Подбросившая, как-то в рай, маршрутка...
Когда обьятий страстное панно
Орнаменты запутала все жутко...
Когда сомнения веретено
Нам тело рвет от горла до желудка...
Когда надежд литое полотно
Персекает гордо проститутка.....
Упреки, в данном случае, смешны....
Врагов мы сами выбирали ники...
Когда на пике радостной весны
Мы стоны все клонировали в крики...
Когда из веры вышитой мошны,
Не блага появились, а лишь фиги...
Когда мы, те что в страсти рождены,
Трясемся друг от друга в нервном тике....
Когда не чувствуя своей вины
Мы тыкаем друг в друга фразы-пики....
Смешно расстаться после стольких лет....
Амур!!!! Ты зря свой мацал арбалет.....
За день до марта, в сутках от весны,
Чужая жизнь оборвана на взлете,
А как вы после этого живете?
Все так же видите цветные сны?
Все также молитесь своим богам,
На всякий случай, чтобы не гневились?
Но если б вы когда-то не родились,
То сны сегодня снились бы не вам,
Не ждал бы вас в расцвете жизни трон,
Не ваша жизнь текла бы по понятьям,
Никто бы вас не поминал проклятьем,
Через неделю после похорон...
Когда столкнулись в маточной трубе
Две крошечных, везучих половинки.
Представь, насколько повезло тебе!
И ты, запеленован по-старинке,
Лежишь и пялишь глазки в небеса,
Агукаешь, пуская пузыри, -
Вот так и происходят чудеса,
Теперь судьбу свою благодари,
Живи, влюбляйся и детей рожай,
Сопротивляйся кризисам суровым,
Но на чужую жизнь не посягай,
Ни действием, ни мыслями, ни словом!
Когда за окном завывает пурга,
Кружат каруселью метели,
А дом согревает тепло очага,
И сам ты – заложник постели,
Невольно всплывают из бездны веков
Народные сказки и мифы
Про братство Иванов и Серых Волков…
Волна Морская
К стихам – иллюстрация: глядя в окно,
Где голые ветви, сугробы,
Сидит с книгой девушка милая… Но –
Ей было удобнее чтобы,
Чтоб было теплей, на роскошный диван
Постелена шкура медведя…
Дружил с Серым Волком царевич Иван,
В него из оружья не метя.
Убит беззастенчиво Белый Медведь
И содрана с мёртвого шкура.
Какое ж тут братство?!
Приятно сидеть…
Изящная литература…
Медведи ли, волки ли, в сказках – друзья,
Помощники верные людям…
Давайте ж картинки к стихам бытия
Вставлять подходящие будем.
Я-червяк.
У меня нет хребта,
Ни когтей,
Ни костей-ни черта.
Ни черта.
Только мягкое тело осклизлое.
Нет ни зада,ни рта
Ни черта у меня,ни черта,
Нет ни верха,ни бока,ни низа.
Я-червяк.
Вот и вся маята.
Сердца нет,и внутри-пустота.
Расклевать меня может даже самая малая птаха.
Меня гонит неясный мне зуд.
Тороплюсь.
Извиваюсь.
Ползу.
Зарываюсь поглубже под землю от страха:
Я-червяк.
У горного ручья заледенелый куст
Под тяжестью ветвей прогнулся до воды
Его спокойный треск и монотонный хруст
В звенящей тишине пронзительно чисты
Искрится в свете дня стеклянный саркофаг
Сверкают подо льдом бутоны и цветы
О боже как прекрасно ..о боже, грустно, как
Сияет куст в грудном дыхании воды
Я у ручья присел и словно не в себе
Горячие ладони в воду опустил..
И мертвый мотылёк в пушистом серебре
Со мной остывшим взглядом долго говорил
Он рассказал о том что день со всем вокруг,
Как куст холодной ночью вырос из камней
И этот звук, как стон костей замерзших рук,
Уже звучит во мне всё глубже, всё больней
Осеннее рыжье
Прохвачено морозом,
Отмыты добела
Пустые небеса.
Дорога, как ружье,
Заряжена угрозой,
И два ее ствола
Глядят тебе в глаза.
Стремится вновь и вновь
Хватать тебя за руки
Привычное былье.
Но истина проста:
Дорога, как любовь,
Заряжена разлукой.
Не пережив ее,
Любви не испытать.
Достаточно тревог
В бескрайности широкой!
Неведомо куда
Выводит этот путь.
Лишь узенький порог
Меж домом и дорогой,
Но трудно иногда
Его перешагнуть.
Послушай мой совет -
Кончай топтаться между!
Задумал, так иди.
Ну вот, уже пошел!
Дорога, как рассвет,
Заряжена надеждой,
А значит, впереди
Всё будет хорошо!
Край бродячих собак и бездомных котов,
Край слепых городов и глухих деревень.
Тает время потоком минут и часов,
Никаким волшебством не слагаемых в день.
Все темней небеса, все безлюдней ландшафт.
Не крадется никто сквозь густую полынь.
Тускло светятся битые зеркальца правд.
Истлевают забытые флаги гордынь.
Миражи, что по краю сплошной пеленой, -
Очень много понятий взамен одного.
И обрыв, под названием «вечный покой», -
Просто край, за которым уже ничего.
Дешёвый «Шипр» шансонной ностальжи,
«Как хороши!...», но, боже, как несвежи…
А вилки и столовые ножи
попрятали угрюмые консьержи -
цветмет и нержавеющая сталь,
(как лом) – ценней иных реминисценций
и церемониала. В эти сенцы
не залетают ласточки – гнезда
не свить. И пусто место – свято.
Зовут мангуста сонные совята,
а мама совесть (стерва-травести),
опять невеста. – всё-таки, инстинкт -
не вытравить – ни дуст, ни никотин…
- Крысиный нерест.
Далеко-далеко от людей и купюр шелестящих,
Где в ракУшках песок и капризная плещет волна,
Есть страна для меня, где могу я побыть... настоящей,
Где люблю я бродить босиком, на рассвете, одна...
И когда-то случайно с каким-нибудь ветром попутным
Вдруг появится парусник в белых барашках волны,
Будет странник сражён чистотой и покоем уютным
И захочет остаться, забыв про другие миры....
Издревле замечено, что зимой, в особенности часто в канун
Нового года, невесть откуда появляются в Средней полосе
России и по всей Сибири таинственные существа - снежные
бабы.
Как, откуда, почему они появляются здесь? Что скрывается за
этой непостижимой загадкой?
Палеозоологи с палеоботаниками не так давно раскопали на
территории Внутренней Монголии целую пещеру, набитую
окаменелыми доисторическими морковками. Поразительная
находка, датируемая верхним пестицидом (120000000 лет
назад), позволила ученым Бамбук-Чунганского университета
сделать неопровержимый вывод о том, что это древнее
захоронение снежных баб. Что же получается, история
разумной жизни на Земле намного древнее истории
человечества?
А вот то и получается! Выдвинута даже гипотеза о
существовании гидрогенного вида живых организмов - femina
stinola sapiensa - баба снежная разумная.
Так же подлили масла в огонь находки ученых Сибирского
отделения РАН, сделанные на территории Шелаболихинского
района Алтайского края. Близ села Крутишка археологи на
глубине 20 метров раскопали залежи окаменелого хрена. Это
дало им право предположить, что у мужских особей снежных
баб функцию морковки когда-то выполнял хрен. Однако данную
гипотезу опровергли историки бийского молочного техникума,
которые, копаясь в архивах уездного ОГПУ, нашли сведения о
том, что этот хрен утаил от продразверстки местный кулак Дунькин.
Так до сих пор и не ясно, как же снежные бабы размножаются.
Некоторые ученые предполагают, что процесс размножения у
снежных баб происходит лепкой и катанием с помощью детей.
Но специалисты NASA, исследуя остатки метеоритов и комет,
пришли к выводу, что снежные бабы залетают к нам из
межпланетного пространства, где они образуются из
газо-пылевых туманностей. Например, знаменитая Туманность
Андромеды - одна из только нарождающихся снежных бабищ.
Теперь уже никто не сомневается в том, что Тунгусский
метеорит - ни что иное как упавшая с орбиты гигантская
жирная снежная баба, которая из-за собственной
неповоротливости разбилась в окрестностях Подкаменной
Тунгуски. Что же стало с ее огромной морковкой? На этот
вопрос могут ответить только этнографы. Видимо, эхом
падения морквищи отозвались известные поверья коренных
народов Сибири и Манчжурии об Огненной Моркови, которой в
Корее до сих пор готовят жертвоприношения в виде острого
оранжевого салата.
У русских сибиряков тоже сохранилось смутное предание о
чудесном явлении великого корнеплода, но только под именем
Репки (помните: "Посадил дед репку..."?). Отголоски
эзотерических знаний о Древнем Тунгусском Овоще мы
встречаем даже в Ветхом Завете, где под образом морковки
выступила манна небесная.
Думается, что человечество уже вплотную подошло к разгадке
тайны снежных баб.
Так хорошо быть тихой пристанью,
Куда большие корабли,
Устав от бурь и волн неистовых,
из дальних странствий подошли,
чтоб переждать и успокоиться,
доверясь сильным якорям,
и к новым бурям подготовиться
и неизведанным морям.
… Не видно блеска карнавального,
И стих вчерашний звон литавр,
Лишь шепчет гладь воды зеркальная,
Что сможешь отдохнуть, устав....