Я знала, что однажды ты уйдешь.
Закончится красивая Love story.
И будет грусть бескрайней, словно море,
И станет этот день на ночь похож...
Но веря, что разлука далека,
Стараясь меньше думать о финале,
Свою любовь друг другу отдавали
И будто-бы парили в облаках.
Я помню, мы гуляли под луной.
Бессонница моя ли виновата,
Что в полутьме бежали мы куда-то,
А может быть твоя нужда виной?
С тобой не замечали мы часов.
Пересчитать их я еще успею.
Искала в небе я Кассиопею...
А ты? Искал созвездье гончих псов?
Ты был доброжелателен и мил,
В моей семье жил полноправным членом.
Любовь к тебе считать нельзя изменой,
Ведь даже муж мой так тебя любил!
Я помню, как за окнами метель
Кружилась зимней ночью, завывая...
Ты был готов и сам завыть, я знаю.
И в эту ночь забрался к нам в постель...
Не отводя своих бесстыжих глаз,
Ты был таким забавным шалунишкой!
Любви своей и радости излишки
Нескромно так выплескивал на нас.
Как трудно подобрать теперь слова
К мелодии, струящейся в миноре.
Красивой и возвышенной Love-story
Дописана последняя глава...
На сердце рана всё еще свежа.
Ведь ты ушел...не хлопнув дверью громко,
А тихо, точно снежною поземкой,
Отправился ты к звездным рубежам...
Как больно приходить с работы в дом
И понимать: тебя в нём больше нету...
Что ты, желая выпросить котлету,
Уж не помашешь весело хвостом...
Воскликнет кто-то:"Разве ж это LOVE?!
Да это же обычная ГАВ-story!"
А я могу на этот счет поспорить
И доказать, что он весьма неправ!
Как летит время! Завтра начинается для меня 40-й учебный год; юбилей в некотором роде. Раньше в этот праздник был рад, горд, счастлив. Сегодня всё больше грусти, растерянности и пустоты. Мне стыдно за то, что происходит в образовании в последнее десятилетие. Поэтому и стихотворение получилось не особенно смешным. Извините. С праздником, коллеги!
Прилежно науки я грыз,
И всё-таки темы не пройдены:
С чего начинается Родина...
С чего начинается жизнь.
Поставьте мне двойку в дневник.
Да с минусом! Я не в претензии.
Быть может, осилит на пенсии
Науку плохой ученик.
О Родине умники врут,
Но знаю про жизнь в самой малости:
С урока всегда начинается
Отмеренный жизненный путь!
Карман мой учительский пуст,
Но роль не по мне - "Кушать подано!"
С того начинается Родина,
С чего начинается грусть.
Там, в глубинке, где давно плутают лешие,
старый дом стоит за сопками кудлатыми.
То ли рос он из земли на радость грешникам,
то ль сама земля рождалась под окладами.
Время-мастер сруб еловый разукрасило,
дом болеет – не один, похоже, век ему.
Эх, подправить бы причелины, балясины,
заменить бы дверь, повал – да, видно, некому.
Дремлют сучья под перилами костлявыми,
У крыльца скрипит сосна в плену овсяницы.
Дом не спит… и с новорожденными травами
он здоровается, будто бы прощается.
Отражаются в глазницах окон выбитых
разноцветные картины жизни прожитой:
сенокос, крестины, лошади на выгоне,
клевер; местные, пропахшие рогожею;
палисадник, тенью яблони застеленный,
жатва, пот, Покров с антоновкой и солодом
и хозяин… тот, последний из расстрелянных,
отпускавший много лет грехи и бороду.
Осыпается труба и тихо охает,
ведь порой своим дымком касалась месяца.
И глядит сосна на падающий охлупень,
да покачивает веткой, словно крестится.
Все ближе и ближе иду я к земле,
Все ниже и ниже ступаю к тебе.
Под грузом грехов я склоняюсь без сил,
Внутри пустота: я ведь Бога забыл.
…Упал на колени, вся жизнь пронеслась,
Как тройка гнедых, что галопом прошлась.
По лезвию бритвы, по нервам и в кровь,
Я видел все раны, я чувствовал боль.
И совесть страдала, и сердце рвалось,
Огонь прегрешений испить мне пришлось,
По полной, по горькой, по крайней – до дна!
Судьба не стерпела, душа не смогла.
Она как комета вильнула хвостом,
И в вечность умчалась оставив свой дом...
Похоронив весною деда
Старуха стала непоседой.
Сварливой очень и жестокой
От жизни, видно, одинокой.
Соседей матом обложив
Пыталась сбросить негатив.
Не получилось... Летом вдруг
Пошла войной на гадких мух!
Хлопушкой чинно вооружась,
Она выплескивала страсть!
И била, выходя из стресса,
Мух со спортивным интересом.
Хлопки налево и направо.
Повеселела, бабка. Браво!
Но лето теплое промчалось
И мух с морозами не стало.
Вот и замкнулся черный круг -
Нет больше в доме вредных мух!
Старуха счастлива вполне.,
Пусть в непривычной тишине.
Но жить в таком пассивном духе
Совсем несвойственно старухе.
С хлопушкой ходит взад-вперед...
Ну, кто несчастную поймет?!
Ее воинственный настрой
Сменился жуткою тоской.
В хандре старуха день., другой...
Нет больше силы никакой!
И, вдруг, под утро над подушкой
Пискляво зажужжала мушка.
Но где тяжелая хлопушка?!
(Спросонья бабке невдомек,
Что в мухе жизни огонек!)
Нашла хлопушку.., замахнулась...
Вдруг бабка, будто бы, проснулась:
-Какого кляпа дуре старой
Казнь учинять над мухой малой?!
А не поладить ли нам с ней -
Вдвоем, куда жить веселей?!
Обмякла вскорости старуха.
И, взяв в ладонь немного пуха,
В коробку спичечную тыча
Усохшим пальцем, муху кличет.
И, пискнув, та отозвалась -
Кроватка, видно, удалась!
Все для нее., для милой мухи
От незадачливой старухи.
Готов на печке уголок,
Где в паутине потолок.
А пробка водочной бутылки
Как раз сгодится для поилки.
Совсем другая жизнь пошла.
Старуха снова весела!
И, бормочА под нос негромко,
Хлопочет с мухой, как с ребенком.
И муха, в толк взять не могу,
Все понимает - что к чему!
На печке с бабкою за чаем
На ласки лаской отвечает.
Жужжит у старой под рукой...
И на душе такой покой!
Прочел только что стих С.М.5 "Червонец СССР", и вспомнились времена начала гибели советского червонца, а вместе с ним и СССР. Этот был тяжелейший период жизни для очень многих людей. Многие вспомнят сейчас эти годы. Сочинилась у меня тогда песенка для "кухни" на мотив одной
из песен Владимира Высоцкого. Начиналось время пустых прилавков, талонов на масло и т.д.
Были раньше времена,
Есть в кармане три рубля,
Ты спокойно идешь в магазин,
Набираешь мандарин
Сразу несколько корзин,
Остается еще рубль один...
Припев:
Успокойся, гражданин, пояс затяни,
Это только присказка, сказка впереди.
Магазин покинул ты,
Направляешься к такси,
Благо, божеской ставка была,
Путь дорога далека,
Ехал целых два часа,
А шофер еще дал сдачи с рубля...
Успокойся, гражданин, пояс затяни,
Это только присказка, сказка впереди.
Все, что было, то прошло,
То забыть пора давно,
А теперь довели нас до слез.
"Братьев" столько развелось,
Что несчастный русский лось
В заповедник свое мясо унес...
Успокойся, гражданин, пояс затяни,
Это только присказка, сказка впереди.
Мы не ездим на такси,
И едим лишь иваси,
Мы про мясо забыли давно,
Масло видим лишь в кино,
Не достать нам до него,
Предназначено для Польши оно...
Успокойся, гражданин, пояс затяни,
Это только присказка, сказка впереди.
Вот запрет выходит нам
По московским жить часам, *
И должны мы теперь меньше спать,
Нужно ночью нам вставать,
Рис кубанский убирать,
Во Вьетнаме голодовка опять...
Успокойся, гражданин, пояс затяни,
Это только присказка, сказка впереди.
А в один прекрасный миг
Раздается дикий крик,
Алкоголик кричит, слышен мат.
Цены выросли опять,
Где же деньги теперь брать,
И бутылки где теперь собирать...?
Успокойся, гражданин, пояс затяни,
Это только присказка, сказка впереди.
Ладно, этот пусть алкаш,
Но причем ребенок наш?
В ясли сонным несем мы его.
А вина во всем того,
Кто забрался высоко,
И не видит под собой ничего...
Успокойся, гражданин, пояс затяни,
Это только присказка, сказка впереди...
* Несколько месяцев в тот период в Краснодарском крае время отличалось
от московского на один час. Программа "Время" начиналась
у нас в 22-00.
Мне проснуться опять всё равно что смотреть
Кем-то жившим вчера пересказанный фильм
Можно в угол забившись испугано млеть
Или горько смеяться до ночи над ним
Безымянных прохожих бурливый поток
Изобилие сцен и подвижность гримас
А за кадром колдует безумный Хичкок
Заставляет играть по сценарию нас
Я люблю зависать между небом и дном
В обе стороны стрелки крутить на часах
Всё что чувствую этим простуженным днём
Мякоть зимнего солнца в прикрытых глазах
Повседневных речей карамельная грусть
Тает в тёплых ушах и стекает с меня
Вы несносно сложны и поэтому пусть
Будет тихо в течение этого дня
Отдавая - получаешь, наполняясь тихим светом.
Подливая неба к чаю, заедаешь спелым летом.
Лёгкой поступью рассвета – по намыленным ступенькам
Без страховки, без рецепта, мелочёвкой не разменян.
Уезжаешь – твёрдо знаешь: неподкупен страсти норов.
Ввысь свободных мыслей знамя! И несётся поезд скорый…
В горизонт стремится время, оставляя тех, кто дорог.
Влажный взгляд – не боль, не бремя. Пыль, соринка дней тревоги.
Соли больше на перроне. Не терзайся! Путь очерчен!
И нелепых пятен кроме, тёплым бликом будет встреча.
Знай и помни – за туманом, в доме детства с палисадом
Согревает талисманом, бережёт вишнёвым взглядом
И украдкой крестит облик, чтоб надёжным был попутчик,
Чтоб судьбы многоугольник не подбросил дней укрючин…
……………….
Красной нитью на запястье - от ненастного набега,
Семь узлов с мольбой о счастье - упакован оберегом.
О детстве, может быть, ленивый
Не написал и не сказал,
Что нет у нас поры счастливей,
И возразить, мол, тут нельзя.
Но кто ж тогда, когда не дети,
Без исключений, сто из ста,
Хотят всего сильней на свете
Как можно раньше взрослым стать.
Свой рост усердно отмечают
(Как дело медленно идет!),
И если годы округляют,
То исключительно вперед.
Но разве это счастье, если
Ты сам не ведаешь о нем…
С такой же страстью, что и детству,
Мы оды юности поем.
И здесь давайте вспомним, братцы,
Как друг Алешка ли, Кирилл,
Когда нам было по семнадцать,
«Старик» при встрече говорил.
Мы планы строили, вкушая,
Как в сорок, может, сорок пять
Нас будут – должность-то большая! −
«Кирилл Петрович» величать.
…Мой век приблизился к вершине,
Уже без шуток я – старик.
Что суждено мне, совершилось,
На что способен был, достиг.
Я жизни каждое мгновенье
Ценю теперь как высший дар.
И с завистью к чужим свершеньям
Я не заглядываю в даль.
А что не темный − белый волос
На голове, какой пустяк…
Выходит, самый лучший возраст
У стариков? Выходит, так.
Как-то очень уж невесел
Звук почесыванья чресел.
Чтоб гореть,вошло в привычку
По три раза чиркать спичку.
Отраженье подкачало -
Плешка светит сквозь мочало.
И тоски апофеоз -
Буйный старческий склероз.
Но совсем другие роли,
Если встреча с алкоголем:
В гомеопатичных дозах -
Фонтанируется проза;
По-стаканно,как лекарство-
Пробивает на гусарство;
А уж если жестко квасить
Разогреюсь ловеласить.
Так философа с годами
Настигает благодарность,
Что всю жизнь благоговейно
Принимал ТО Эйнштейна,
Не буквально,как нормальный,
А в широком пониманьи,
И по средствам размноженья
Мудрость бьёт без сожаленья.
Для души сколотил комфортабельный гроб
Я из искренних слов и святых побуждений
И блужу как в лесу в череде дней рождений
Существую ещё только выглядеть чтоб
Кем нибудь. Чтобы лишь отражаться в глазах
Тех кого угощаю в гостинице этой
Под названием жизнь болтовней разогретой
И услышать признательность в их голосах
Чтобы телу достойно дожить до тех пор
Как расскажут о нём в некрологе недлинном
Мол при жизни был труп неплохим гражданином
И какой нибудь светлый и чувственный вздор
Чтобы всех успокоил молитвами поп
Ненадолго а после пусть слёзы ручьями
До чего же несчастным он выглядит в яме
Чтобы думали землю бросая на гроб
Когда выйду на пенсию,
в самую первую ночь
Вместо сна я в саду
на скамейке под яблоней сяду
И до ранней зари,
отогнав мысли бренные прочь,
Буду тихо сидеть,
сквозь себя пропуская прохладу.
Посмотрю в эту ночь,
как давно не смотрел, в небеса,
Изучу, между прочим,
ландшафт удивительный лунный,
Обнаружу на нем,
представляете, нос и глаза,
И совсем уж по-свойски
луна подмигнет мне, шалунья.
Перестану сжиматься в пружину
и горбиться впредь,
Делать, что не хочу
и кому не хочу улыбаться,
И мой рост, кто не верит,
придете тогда посмотреть,
Увеличится аж
сантиметров на десять-пятнадцать.
А начальник-то мой,
с кем покуда одна маета,
Самодур и невежа,
каких не знавали от века,
Станет вдруг для меня
существом без рогов и хвоста,
Совершенно нормальным,
скорей, неплохим человеком.
Прочитаю все то,
что пока не успел прочитать,
Во дворе и в саду
переделаю дел пирамиду,
Буду позже вставать
и во все разговоры встревать,
Когда выйду на пенсию,
если только когда-нибудь выйду…
Вернулись с базы отдыха вчера,
Неделю там прекрасно отдыхали.
Но, как известно, от добра - добра
Дождаться получается едва ли.
Квартира вскрыта. Полный тарарам.
Шмотьё и книги на полу пылятся.
Разнесена вся хата просто в хлам, -
Куражились, как будто, здесь паяцы.
Так быстро, - через два почти часа, -
К нам следственная группа прилетела.
Всё явки выбивали, адреса, -
Мол, кто мог провернуть такое дело?
Мы ж хатой этой взломанной своей
Статистику ухудшили конкретно.
Ну в плане там квартирных грабежей,
Которых без того у них несметно.
Экспертши две каким то порошком
С поверхностей снимали отпечатки.
А следаки ходили вчетвером,
Свои вопросы вторя по порядку.
Но "пальцы" наши вскоре "откатав",
Заметно к нам душою потеплели.
За три часа, минувшие стремглав,
Могли бы не сродниться мы ужели?
И вот следак гитару взял мою,
Перебирает струны неумело.
Но я ему, пожалуй, подпою, -
Душой то, явно, чел не зачерствелый...
Экспертше же понравился кондей.
"Где брали? Сколько вышло с установкой?"
Пока о том рассказывал я ей -
Писала всё исправно под диктовку.
Для следаков - лишь повседневный труд...
Для нас же - стресс, плевок паскудный в душу...
А тем, кто по понятиям живут, -
Скажу я так, втирайте, "дорогуши" :
Спасибо, что не тронули кота!
Системник не похитили - спасибо!
В котором до последнего листа
Мои все графоманские изгибы...
Ну взяли обручальные - чего ж!
Вы в следующий раз раскройте веки!
Я что, на Абрамовича похож?
Пятнадцать лет ещё мне в ипотеке....