Июнь... Крепка броня союзной плоти,
Но подлость - это имидж палача...
Язык гортанный Шиллера и Гёте
В славянских селах утром прозвучал...
И сотни тысяч сапогов из кожи
Ступили, грохоча в соседский сад...
Июнь... Вандалов дух внезапно ожил,
Как будто двери распахнули в ад...
Горит земля, вовсю пылают хаты,
От гула взрывов смолкли соловьи...
Там умирая первые солдаты,
Шепча хрипели: "Где же вы, свои???"
Июнь... Двадцать второе... Черной силой
На Родину набросилась война...
Стоим, грустя над братскою могилой,
С цветами и не знаем имена
Всех тех, кто в первый день военный действий,
Погиб, границы бороня от зла...
Как жаль, что до сих пор фашизма плесень
Растет в башке у тех, кого спасла
От рабства Русь Советская однажды...
Потери наши - траур на года...
Для памяти гражданской очень важен
Июньский этот день... Одна беда
Объединила всех славян повсюду...
Четыре года до Победы путь...
Я лично скорбный день сей не забуду
И ты, читатель, тоже не забудь...
ДОРОГИЕ СОСАЙТНИКИ! ПРОСЬБА К ВАМ: КЛИКНИТЕ НА ССЫЛКУ, ЧТОБЫ ПРОСЛУШАТЬ ЭТУ ПЕСНЮ.
Музыка и слова Пита Вайоминга Бендера
Перевод с немецкого мой
Исполнение и муз. сопровождение моего большого друга Сергея Стародубцева
Я нынче слышал злой навет
На ту, которой лучше нет.
О, эти домыслы глупцов!
Её любовь, любовь – жар-птица,
Ночами длинными мне снится.
Я для неё на всё готов.
Я знаю, ты - её супруг,
Скорей хозяин, а не друг,
Ты её телом завладел.
И с тех далёких первых дней
Не видел равную ты в ней,
Одна постель – вот женский был удел!
ПРИПЕВ:
Я эту женщину любил,
И в сердце бережно носил
Тот нежный облик,
Тот нежный облик.
Моё невинное дитя,
Храню я много лет спустя
Дней наших отклик,
Дней наших отклик.
Я нынче слышал злой навет
На ту, которой лучше нет.
О, эти домыслы глупцов!
Я помню каждый час и миг,
Её печаль, и смех, и крик,
Её прекрасное лицо.
Ты муж её – надутый сыч,
Ты тяжкий крест, бездушный бич,
Её судья, не боле.
Любовь - жар-птицу приручил,
В златую клетку заточил,
И ей никак не вырваться на волю.
ПРИПЕВ:
Я эту женщину любил,
И в сердце бережно носил
Тот нежный облик,
Тот нежный облик.
Моё невинное дитя,
Храню я много лет спустя
Дней наших отклик,
Дней наших отклик.
Отец Всевышний, я прошу тебя – помилуй.
Прости за всё: за ропот, слёзы над судьбою.
Спаси детей, народ, страну и дай нам силы -
Опять молю я на коленях пред тобою.
Твоё могущество, я знаю, не измерить,
И сомневаться в милосердии не смею,
Но испытаний, чтобы укрепиться в вере,
Даёшь ты больше, чем мы вынести сумеем…
Пришла не плакаться, хотя, и это тоже.
От горя и потерь забыла, что ты рядом.
Но знаешь, Господи, какой мороз по коже
И страх от гула пролетающих снарядов?
Который месяц дом – холодные подвалы,
Забыли мы о жизни мирной и счастливой.
Ведь каждый день и час все молятся о малом:
Чтоб смерть нас не нашла, не избрала поживой.
Я от себя прошу: помилуй, Бог, невинных,
Хочу спокойствия, с лица стереть печали
И, чтобы в храмах православной Украины
Не отпевали, а крестили и венчали.
Даруй народу, Господи, конец потерям
И неба мирного над головой в награду
За то, что вопреки всему, но в милость верим,
А для себя самой мне ничего не надо.
***
Февраль, как мог, пошёл людской беде навстречу,
Руины городов укутав в саван снежный.
Но запах ладана под треск церковных свечек
Дарил покой, вселяя веру и надежду…
Этот марш не исполняли всуе
Оркестранты нашего полка,
Но когда гремел он, торжествуя ,−
Пробирала дрожь наверняка.
Для эмоций не хватало места,
Мы шагали, как в последний раз.
И жалели, так жалели, если
Было мало зрителей у нас.
Я давно обвыкся на "гражданке"
И напевы мирные пою,
Но звучит "Прощание славянки", −
И опять я в памятном строю.
И опять к плечу плечо прижато,
Локоть друга чувствует рука…
Где теперь вы, бравые ребята,
Из того гвардейского полка?
Сегодня, известно – нам всем, всем, всем, всем, -
Ему бы исполнилось семьдесят семь!
Но лет тридцать пять этих смутных назад
Ушёл, не допев, и закрылись глаза...
Ушёл, но остался среди нас, живых –
Уверены в этом – я, ты, мы и вы.
...Он тогда про сегодня уже написал:
Что качается мир и война на весах,
Что любовь есть, но есть и опасность, гроза,
Что нейтральная есть в рубежах полоса,
Что бывает - не в сказках творят чудеса,
И что чаще улыбки стекает слеза...
Эстафетная палочка – Жизнь – как игра,
И поэтому жить надо в Мире Добра!
Только дружба, любовь дарят нашу жизнь нам,
И летят наши кони к иным временам...
Астероид летит «двадцать три-сорок семь» -
ВладВысоцкий – планета, известная всем.
Протекли очень быстро все семьдесят семь,
Без тебя горизонт незаметен совсем,
В Лукоморье лишь леших отряды стоят,
У козлов отпущенья - своя колея,
Катаклизмов полно в королевстве и бурь –
То ли бык, то ли тур и великая дурь!..
...Если б ты был – такое про жизнь написал!
Жаль, лишь в сказках бывают для нас чудеса.
На улице минус… Знакомый притихший парк,
Безмолвно-надёжный хранитель чужих потерь.
Снежинки выводят замысловатые па
На фоне слегка пожелтевших ночных портьер.
На улице минус… А мне впору снять пальто,
Бежать без оглядки навстречу семи ветрам,
Найти в неустойчивом мире такой понтон,
Что будет держать на плаву вопреки штормам,
Синиц отпустить, понимая – они давно
Стремятся на волю, ручными так и не став.
На улице минус… Снежинки кружат… Темно…
Всё тот же размеренный шаг и колючий шарф.
"Проблема подростковых суицидов является сейчас наиболее острой.
К сожалению, до сих пор нет четкой и честной статистики по этому
поводу. По нашим данным, в России ежегодно происходит 4 тыс.попыток
самоубийства среди подростков, оконченных суицидов - около 1,5 тыс."(С)
Пока ещё мозги не по асфальту,
Хребет не сломан и душа внутри,
Пока ты не крутнул в безмолвье сальто -
Задумайся, не прыгай, посмотри:
Вон мать кричит, тебя рожая в корчах,
А здесь (всё видно лучше с высоты)
Малыш слюнявит палец и хохочет,
Смотри какой прикольный, это - ты!
Тут ты уже постарше - гладишь кошку,
А вот идёшь с букетом в Первый класс;
С тобой друзья - Наташка и Антошка,
Какие ж вы серьёзные сейчас!
А это ты с родителями в цирке,
Здесь - с дедушкой рыбачишь на Оке
Пока живой-здоровый и без бирки,
Что завтра прикрепят к твоей ноге.
Так по какой-такой, скажи, причине
Ты вдруг решил уйти в последний путь,
И собственной безвременной кончиной
Себя-живого враз перечеркнуть?
Обида, боль, непониманье мамы,
Друзьям желанье что-то доказать
И всем назло вдруг стать мешком с костями?
Чтоб от удара вылезли глаза?
Чтоб дать работу в морге санитарам?
Чтоб подарили траурный венок?
Чтоб мать рыдала, став от горя старой:
- Ну как же так, прости меня, сынок!?
Чудесного не будет воскрешенья.
И ангелы тебе не протрубят,
По твоему спонтанному решенью
Мир дальше обойдётся без тебя.
Закроют на замок проход на крышу,
Ты будешь похоронен и забыт...
Ну а пока бунтуешь, злишься, дышишь -
Всё может быть... ещё всё может быть!
Коль братья православные, стеною встанем твёрдо,
То Бог и Родины любовь - плечо подставят нам!
И пусть врага пред нами будут - сотни, тьмы и орды,
Не дрогнем мы и примем бой, перекрестясь на храм!
Воинственность присуща всем живущим,
Коль аргументов не рождает мозг,
И потому курок сначала спущен,
А уже после задают вопрос:
«А всё ли было сделано для мира?»
Не дожидаясь огненной зари,
Блеснула смертоносная рапира
И полетело всё в тартарары.
А там уже не важно: брат, ребенок,
Не убиваешь ты, убьют тебя…
И смотрят с перепачканных иконок
Глаза, всех одинаково любя.
Кровавый дождь смывает все следы…
А небо плачет божьими слезами:
Понять, – а что же происходит с нами,
Откуда столько злобы и вражды? –
Не в силах даже ОН, а мы – тем паче…
Затмение? А, может быть, гипноз?
Не видеть детских или женских слёз,
Не замечать, что даже стены плачут,
Когда в чужих стреляют матерей,
Когда младенец гибнет в колыбели –
Возможно ли, чтоб люди не хотели
Кошмар безумства прекратить скорей?
А, может быть, они не дикари,
А Сатана глаза запеленал им?
Поверила бы я… Когда б не знала,
Что Бог и Сатана, они – внутри…
Вновь Первомай... И, прикупив свинины,
На шашлыки мы дружно жмём педали.
А где-то там пылает Украина,
И тлеют угли, как в большом мангале.
Еще чуть-чуть и снова будет пьянка,
Мы за Победу выпить будем рады...
А где-то там на Украине танки,
Отнюдь не репетиция парада.
Ну почему различия такие?
Мой примитивный мозг не понимает.
Ведь было ж раньше: и Москва, и Киев
Кричали "МИРУ-МИР!" в начале мая.
Когда-то вместе, радуясь салютам,
Плечом к плечу стояли две твердыни.
И вот теперь не место москалю там,
В такой родной, чужой нам Украине.
Фашизм мы победили в сорок пятом.
Но голову он снова поднимает...
Неужто нам война нужна, ребята,
Чтоб снова ОБЩИМ стал наш праздник в мае?
Чтоб Матушка-Москва с Одессой-Мамой
Детей своих из пушек не косили,
Чтоб где-то там с усмешкою Обама
Не праздновал победу над Россией...
Ты ушла, и теперь
Кто-то грудь твою нежно ласкает,
Так когда-то и я
Этой спелой касался груди,
А сейчас лишь шепчу -
Мне тебя, так тебя не хватает!
Этот шёпот услышь,
И, пожалуйста, снова приди!
Мы забудем с тобой
Все когда-то кольнувшие фразы,
Неуместные шутки,
И горечь от давних измен,
Только знаю, уже
Мне тебя не коснуться ни разу,
И уже не попасть
В восхитительных глаз твоих плен.
Долго тянутся дни,
Ночи просто теперь бесконечны,
Думы все о тебе,
Теми думами выжжен до тла,
Ты осталась со мной
Ты осталась со мною навечно,
Но тебя не коснуться,
Ты просто к другому ушла.
Сломанные часы всегда показывают время своей смерти...
Время... оно не любит надругательства над своими символами, оно мстит нам собою...
Нет не за то, что мы обламываем мёртвые стрелки и ковыряем безжизненный механизм его пиар-марионетки...
Оно приходит к нам каждый день и, стоя у нас за спиной, молчаливо дышит в затылок... за то,
что в нас рано или поздно рождается иллюзия, будто мы можем его победить или обмануть.
И так изо дня в день... От этого никуда не деться, как от пепла сигареты курящего соседа с верхнего балкона.
И только во снах оно иногда отступает и даже исчезает совсем... А когда проснёшься...
Виагра обманывает время? Не смешите меня! Его не могут обмануть даже чёрно-белые фильмы...
Когда мы смотрим в его иссушённое лицо достаточно долго, то сами превращаемся в морщины...
А если зажмуриться очень крепко?.. Очень-очень?!!
Нет... Единственный способ его победить, это идти быстрее него,
чтоб не догнало...
Или это тоже самообман? Тогда КАК?
Омон щитами встал на страже власти,
Дубинами лупил родной народ.
Опять от трупа загорелись страсти,
И полетели камни в огород.
Кого-то сняли, вздрючили кого-то,
Онищенко сказал: ядрёна мать.
Овощебаза виновата, вот кто,
Тут всё не так, давайте закрывать.
А как же вот, убийца жил три года,
Расхаживал спокойно по Москве.
Искал он жертву посреди народа,
С собой таская ножик в рукаве.
И где же были, славные ребята,
Чиновники, полиция, ОМОН.
За что платили, им тогда зарплату,
Лишь после трупов, начинают шмон.
А кто теперь, вернёт того парнягу,
Кто сможет, осчастливить его мать.
Ответит кто, за эту передрягу,
Когда нас перестанут убивать.