И не сказать, чтобы она его любила,
Но как же он читал стихи, романсы пел!
Кипела в нём всесокрушающая сила
И добивался он поставленную цель.
В конце концов, сыграли свадьбу в общежитьи,
Через четыре дня на финскую ушёл.
Весной вернулся поседевший и небритый,
И показалось ей, с надтреснутой душой.
Ну а в июле в добровольцы записался:
Пришла ещё одна ужасная война.
Обняв друг друга, они быстро попрощались
И он сказал:"Смотри, дождись меня, жена."
А через год пришёл проклятый треугольник:
Пропал муж без вести - не умер, не живой.
Она погладила сынка животик голый:
"Вернется скоро, вот увидишь, папа твой..."
Война закончилась. Кто выжил, те вернулись.
Мальчишка рос, лицом похожий на отца;
Учился плохо, по двору носился пулей,
Совсем непросто было в дом загнать мальца.
К ней начал свататься майор военкоматский,
Да только каждый раз в ответ он слышал "нет".
Майор дарил мальчишке то ремень солдатский,
То офицерский, в мелких трещинках, планшет.
Но ничего у этой пары не сложилось.
Майор женился на другой под Новый Год.
А мама с сыном всё надеждой в чудо жили,
Что муж и папа наконец домой придет...
Так и прожили вместе с ним они полвека.
Влюблялся сын, семью два раза создавал.
Мать ревновала, горьких слёз пролились реки...
Из двух хозяек парень маму выбирал.
Ни разу дом не слышал голоса младенца,
Лишь фотографии желтели на стенах:
Портрет отца и сын на всех этапах детства.
Скончалась тихо мать у сына на руках...
И сын-старик ходил к могиле больше года,
Сидел часами, тихо с мамой говорил.
В один из дней была дождливая погода,
Он возвращался без зонта домой, простыл.
Весь вечер кашлял и заснуть не мог полночи.
Когда ж уснул, ему приснилась снова мать:
"Я не нашла отца в раю за год, сыночек.
Он жив! Иди ко мне, продолжим вместе ждать."
И, как всегда, с родною мамой сын не спорил...
И вот положенное время истекло,
Ключи семье отдали многодетной вскоре.
Ну, наконец-то, счастье в этот дом пришло!
«А ты любимая, ты дождись меня,
И я приду.
Я приду, и тебе обоиму…» (Ю. Ким)
***
Не клеится… Не клеится! И кубарем неделя вся!
А ты, глупец, надеялся, что сможешь напрямик
Над пропастью (шаг прописью), по мостику на двух осях
В рассвет ступить без робости, записывать в дневник
Всё то, что запланировал (под шёпот слов попутчицы).
Светила обводя овал, примерил барельеф.
Смотрел, как не сутулится под прессом долга спутница.
Лишь, улыбаясь, щурится, не в рифму спеть посмев.
А из-за ширмы слышится (жар воздуха колышется):
«Накроет чувства крышкою реальный водосток…»
Не будет серой мышкою засвеченная вспышкою!
Ты удивлён малышкою? Кусает кипяток?
Ремонтом отношения закручены. «Взашей её!
Не будет первой встречная!» - летит со всех сторон.
И жизнь поёт, беспечная: «Не шей петлю! В мишень влюблён!
А шёпоты заплечные – в прокуренный вагон!»
Ты сделаешь, чтоб клеилось! И нарисуешь летопись,
Откинув зло и ненависть, что следом семенят.
И улыбнётся неба высь, а на стене судьбы надысь
Фактурой чувств на белый лист стон: «Обои-ми ме-ня…»
(Поддаваясь общему настроению, навеянному вступившей в свои права осенью, однако, несколько опережая ход времени ...)
Кружил ноябрь последнею листвой,
Уж слышно было, как зима дышала...
Ты помнишь, как мы встретились с тобой
На площади у шумного вокзала?
Среди снующих мимо серых масс...
Под дождик моросящий мы молчали.
И лишь глаза, (без пафосности фраз)
О наших чувствах шёпотом кричали.
А дальше... гром оркестра... дивный звук
Симфонии, Любовью наречённой.
И двух сердец, (одним вдруг ставших), стук...
И две души, на муки обречённых.
На муки, - друг от друга жить в дали...
Существовать отдельно друг от друга.
Есть у всего цена... И у любви.
Жаль, - нет лекарств от этого "недуга".
И вновь вокзал... с дождём и суетой...
Глаза в глаза... А в них, - боль от разлуки.
Ты помнишь, как прощались мы с тобой,
Сцепив до боли в сердце... наши руки...
Для души сколотил комфортабельный гроб
Я из искренних слов и святых побуждений
И блужу как в лесу в череде дней рождений
Существую ещё только выглядеть чтоб
Кем нибудь. Чтобы лишь отражаться в глазах
Тех кого угощаю в гостинице этой
Под названием жизнь болтовней разогретой
И услышать признательность в их голосах
Чтобы телу достойно дожить до тех пор
Как расскажут о нём в некрологе недлинном
Мол при жизни был труп неплохим гражданином
И какой нибудь светлый и чувственный вздор
Чтобы всех успокоил молитвами поп
Ненадолго а после пусть слёзы ручьями
До чего же несчастным он выглядит в яме
Чтобы думали землю бросая на гроб
Железный характер, железные нервы,
Холодный стальной немигающий взгляд.
На рейс самолета пятьсот тридцать первый
Его пропускать, хоть убей, не хотят.
Металл слышен в голосе: "Что же мне делать?
Мне срочно лететь надо в город Мадрид!"
Остались носки и трусы лишь на теле,
Но "рамка" по прежнему, сука, звенит.
И тут заиграл телефон где-то в брюках.
Подали ему, он стоит и молчит.
Оттуда доносятся голоса звуки.
В секунду мужчины меняется вид:
Глаза заблестели и теплые слезы
Бегут по лицу. Он закрыл телефон:
"Она умерла...Обратились мы поздно...
Звонил её врач, то ли дон, то ли фон..."
"Скорей, пассажир, две минуты осталось!
А то улетит самолёт на Мадрид..."
Оделся, закрыл свои сумки устало,
Пошёл через "рамку", а та не звенит...
В авоське созвездий болтается месяц,
Гремит, как консервная банка, трамвай.
Я сел на ещё не остывшее место.
Пришла контролер, мол, червонец давай.
Смотрю на оторванный серый билетик,
Но даже и он счастья мне не сулит.
Минут через десять закончится лето,
И будет исчерпан надежды лимит.
В наушниках снова ди-джей полусонный
Читает уныло плохие стихи
И ставит заезженный хит "примадонны".
И вдруг обжигают мозг чьи-то духи,
Знакомые мне до малейших нюансов,
До спазма в желудке, до боли в висках.
Всё тело пронзило предчувствие шанса,
Но шею как-будто сжимают в тисках.
Нет сил повернуться, взглянуть на источник.
А девушка вышла. В тумане окна
Бежит голубых фонарей многоточье,
Колёса стучат нет-опять-не она.
Смотрю на часы: вот и осень. "Эй, парень,-
- мне крикнула тетка, - трамвай едет в парк!"
Пойду-ка погреюсь текилой я в баре,
А то не согрелся за лето никак...
Ребята, давайте уважать друг друга!
Недавно опубликовал 2 произведения сразу ( чего обычно не получается делать ).
И что я вижу - дутые оценки. По долгу службы читаю не только буквы, но и цифры. Плюс анализирую.
Между оценками порой 9-15 секунд. Это только на прочтение автора и название произведения! Да ещё нажатие кнопок. Или у нас есть такие скорочитатели?
Считаю свой рейтинг несоответствующим!
Случись (не дай, конечно, Бог!)
Вдруг помереть большому чину,−
Такой кругом переполох!
Найдут автобусы, машину.
Перевернут весь белый свет,
Чтоб совершить обряд печальный,
И за казенный кошт обед
В конце устроят поминальный.
Все будет сделано на «пять».
Покуда ж бегают другие,
Родные могут горевать,
В черты уставясь дорогие…
Простой хоронит человек
(Вы уж простите, что о смерти),−
Клянусь, не видела вовек
Земля подобной круговерти!
Без средств, с бедой наедине…
На части впору разорваться.
Когда же тут, скажите мне,
Еще и горю предаваться?
Хоть в этом, бедам всем назло,
Простому люду «повезло».
На небосводе Интернета
И в ранний час, и в поздний час
Нам светит яркая планета
С названьем звучным – Лина Макс.
И хоть других планет хватает
(По мне так ярче в мире нет),
Как мотыльки, поэтов стаи
Вовсю летят на этот свет.
За ним видна душа живая,
Что в круговерти шумных дней,
Любя, ликуя и страдая,
Мчит по орбите по своей.
И коль уж дар ей послан Богом
(А дар, заметим, неплохой),
То оставляет за собою
В наследство россыпи стихов.
Без ложных мудрствований, всхлипов
В них отражение нашли
Всей пестрой жизни нашей лики,
Изгибы собственной души.
И впредь, как трудно ни придется,
Свети, планета Лины Макс,
Свети до дней последних донца,
И тем премного радуй нас!
Чтоб никаким, к примеру, даже
Большой Медведицы ковшом
Твоей не вычерпать удачи
И радости твоей большой.
Для непосвященных – 5 августа у Лины день рождения.
Я не знаю в какой раздел воткнуть этот стише и поставил в "несмешное".
У этого стише длинная история и я попробую вам её рассказать.
Написал идею года 3-4 назад. Тогда ещё не очень понимал правильность написания и отправил знакомой поэтессе подредактировать. Алёна Мартель - журналист по образованию, сделала правильно все ударения и кол-во слогов, но волк получился пушистым. Года 1.5-2 лежал в загашнике, прежде чем поднял его.
Недавно на СамИздате зарубились с "Егорычем" про волков (все знают, что я волк и не дам спуску нападающим), и пришли к выводу : "Написать гимн волкам". Долго искали музыку и "Егорыч" предложил "Лунную сонату". Так "Песнь" обрела другие очертания.
Вот их вам и даю на рассмотрение! Но. Прежде преподнесу взгляды на волка
· Волк - это, в первую очередь, высший символ свободы в животном мире, символ самостоятельности. (Тогда как, так называемого царя зверей - льва дрессируют в цирке.)
· Волк - это и символ бесстрашия. В любой схватке волк борется до победы или до смерти.
· Волк не подбирает падаль, а значит - это и символ чистоты.
· Волк живет семьей, ухаживает только за своей волчицей-женой, и сам волк-отец воспитывает своих детей-волчат. У волков не существует такого порока, как прелюбодеяние. - Волк - это и символ высокой нравственности, преданности семье. (Чего не скажешь о самцах других животных.)
· Волк - символ справедливости и честолюбия. В обычных условиях волк не допустит, со своей стороны, обидеть более слабого.
Ярко светит луна над безлюдной тропою...
И бреду я по ней, унося мысли в ночь.
Ты же волк! Что такое случилось с тобою?
Что же гонит уйти по тропе этой прочь?
В пору выть на луну... Не уйти мне от воя!
Грустно волчьей душе и так хочется петь!
Я то знаю, чего тишина эта стоит,
Но поверьте браты, нет сил больше терпеть.
Все в округе прозвали меня Скорохватом.
Только кончились удаль и силушка вся.
Моя скорость была на охоте гарантом,
Стая знала, кто первым загонит лося!
При облаве на нас, помню как то был случай:
На охотника вышел и тот спал с лица.
Я оскалом ему показал кто тут круче,
Он навеки запомнит, что волк-не овца.
Что скрывать - убивал, но не ради забавы,
Кодекс чести, всех прочих, главнее стократ!
На охоту волков не загнать ради славы,
Кто прокормит, скажите мне, свору волчат.
Ни секунды не думай - гласит кодекс волка.
Если время пришло жизнь за стаю отдать,
Положи своё тело на дуло двустволки.
Ну а старость пришла - уходи умирать.
Ох, как сильно устал, и болят дико кости,
А глаза застилает уже пеленой.
Но я должен дойти и уже на погосте
Свою страшную песню спою под луной.
На СИ выглядит так
Жми сюда И есть такая версия, В.Мигуля музыкой отразил ближе
Жми сюда Песню прослушать можно здесь
Жми сюда
17 июля Поэту Ольге Юрьевне Бешенковской исполнилось бы 65... Почти уже шесть лет нет с нами этой удивительной, талантливой женщины. Сколько бы она могла написать, сделать, помочь кому-то за это время... Вот опять – сослагательное наклонение... Единственное, что утешает, - у каждого Свой срок. Только то, что останется после нас на земле - возможно для этого и было наше предназначение. Пушкинское «Нет, весь я не умру!...» - впрямую относится и к творчеству Ольги Бешенковской.
«Поцелованная Богом» - тривиально, но очень точно. Ведь писать она начала довольно рано, в 12 лет, и сразу – вполне зрелые стихи, в отличие от тех, которыми во многом заполонены сегодняшние журналы и интернетные сайты.
«...Угрюмый дичок, прививший к себе цветущий мир, человечек с упрямой чёлкой, перечёркивающей наморщенными первыми раздумьями лоб, «девочка-наоборот», всегда идущая наперекор лжи, собственной выгоде и даже здравому смыслу...» - так писала о себе-шестикласснице, по прошествии многих лет, Ольга Юрьевна.
Такой она и осталась на всю жизнь, насколько я могу судить по стихам, прозе, воспоминаниям друзей и рецензиям на её творчество читателей-посетителей авторской страницы: «Ольга Бешенковская» на интернетном сайте «Стихи.ру».
Попробую лишь пунктирно обозначить основные моменты жизни Поэта.
Родилась и до 1992 года проживала в Ленинграде – Петербурге, где закончила факультет журналистики ЛГУ. Писала ,в основном, «в стол», а если и печаталась, то очень и очень мало. Особой главой в её биографии стала эмиграция в Германию, где она редактировала журнал «Русская речь», выступала на радио «Свобода», принимала активное участие в совместных литературных русско-немецких встречах и вечерах. Уже будучи смертельно больной, составила и отредактировала литературный сборник авторов–инвалидов «Люди мужества».
У самой Ольги Юрьевны, начиная с 1987 года, издано более десятка авторских книг, и после её смерти стараниями друзей и мужа – Алексея Кузнецова, вышли в свет ещё два поэтических сборника: «Голос поэта» и «Призвание в любви».
Как человек, неравнодушный к прекрасному литературному слову, и погружаясь в Поэзию Ольги Бешенковской, (с которой я, увы! познакомилась лишь после её смерти), хочу сказать, что никакие деньги, посты, чины, другие земные блага, не могут заменить её стихи, эти созвучия, необычно обретённые образы, неожиданные рифмы.
Когда я читаю и перечитываю её стихи, словно открываются глаза, и рука сама "тянется к перу, перо к бумаге".
ВОТ ПОСЛЕДНЕЕ МОЁ ПОСВЯЩЕНИЕ ПАМЯТИ О. БЕШЕНКОВСКОЙ
17.07.2012г.
Всё кажется: корчится ветка, живьём замурована в лёд...
Ольга Бешенковская
Вчера ещё ломкие тучи
Грозой забивали эфир.
О, как ты умела озвучить
Весь этот трепещущий мир!
Мы можем простить иль охаять,
Ехидство в запас приберечь.
Но корчится ветка сухая
Во льду. И её не извлечь.
Пусть слава кому-то основа,
И сытая жизнь без проблем.
Но таинство Слова взрывного
Не морок, не дым, и не тлен.
Как зёрна, набиты в початок,
Так люди, один к одному.
Кого ты спешила печатать,
Теперь - ни словечка.
- К чему?
Истаял дымок сигаретный,
Отправлены вещи в утиль.
Лишь слово Поэта – бессмертно,
Простите за выспренний стиль…
ПОДБОРКА СТИХОВ О.Ю. БЕШЕНКОВСКОЙ
* * *
Учителя, не обессудьте,
На жизнь глядите веселей.
Мы сами (мы ведь тоже люди...)
Нашли себе учителей.
Не тех, что сонно в класс вплывают,
Защёлкнув сердце на засов,
До хруста в челюсти зевают,
Глаза отклеив от часов...
Не хмурьтесь теми же глазами,
Нам уважать себя веля...
Не в школьной сумрачной казарме
Нашлись для нас учителя:
Стучимся в двери и века,
И уважаем их. Пока...
(Из «Первой тетрадки» 1958г.)
* * *
Вот уезжают люди, уезжают...
Как будто их землею засыпают.
Как будто нас бросают, обижают.
Гипноз колдуньи: в небо – засыпают.
Ах, нос крючком, космические космы,
Скажи судьба, что это – летаргия!
Но белый шрам, срастающийся косо...
Ковры в багаж. И скорости другие.
Искать в конце пирующей развязки?
Слюнявить вязь в детсадовском запале?
Обрублен шрифт. Суровы наши сказки.
Мы в переплёт коричневый попали.
Не сразу страшно – холодно и странно
Стоять и слушать бойкие фокстроты,
Стаканный звон и хохот ресторанный
Из дома, где как не было кого-то...
Вот этот дом, чужой теперь, в который...
И выстрел двери – будто к высшей мере.
Вот уезжают – слепнут от простора,
Вот остаются – слепнут от потери.
Да было б легче, если б уезжали –
Знаком обряд: вагончик и останки...
Ещё бы тормоз – ожили – нажали
На земляничном тёплом полустанке...
Ведь уезжают, тают... Больше нету...
Строй самолётов – пепельные урны.
Окинешь взглядом издали планету,
Где жизнь и смерть - как зрелища культурны...
* * *
Я живу высоко. Подо мною – простор и уют.
Человечки снуют. И мужчина дошкольного роста
Всё играет с машиной. И очередь знаком вопроса,
Препинаясь, стоит – всем не хватит, но что-то дают...
Сколько окон в окошке! Открыла однажды – и вот
Каждый вечер теперь удивляюсь простому закону:
Сколько в доме напротив прозрачных новелл заоконных,
А в своём же, - напротив, - как будто никто не живёт.
И когда невзначай /просто выдался медленный миг/
Неприкованный взгляд подымается выше и выше,
Вижу только: дрожит, зацепившись на краешке крыши,
Жёлтый сморщенный лист или робкий космический блик.
Страшновато и странно висеть на такой высоте,
Где уже в небеса переходит житейское небо...
Только рифма спасёт –
прощебечет ко времени: „хлеба“
И спускаешься вниз, занимать своё место в хвосте.
* * *
Кому даны слова - тем четки не нужны:
Уравновесишь дух строкой стихотворенья
В молитвенном углу бессонной тишины,
На клятвенной реке в туннель столпотворенья...
Кому даны слова - тем счастья не дано
Иного: ввысь, к Нему, устами бессловесных,
Как чайки над водой, гортанно и черно,
Чьи крылья абрис губ, сожженных, бестелесных.
Кому даны слова - тех по камням в грозу
Протащит за язык Пророк за колесницей;
И бритва осмеет венозную лазурь
Анализом на миф и желтою больницей...
Кому даны слова - тем слова не сдержать:
Сорвется, и в туман заблудится белесый...
Кому даны слова - дано принадлежать
К юродивым, до слез смеющимся сквозь
слезы.
* * *
Г.С.Семёнову
Эти черточки, точки, черты
Грустной Родины...
Взгляд запрокиньте:
Крылья чаечьи -
черные рты,
Что размножены на ротапринте.
И оберточный серый туман
(Изомнется, пропитанный влагой)
Это все - нелегальный роман,
Осужденный остаться бумагой...
ВЕТКА ВО ЛЬДУ
Сухая сосновая ветка –
Обглоданной рыбы скелет.
А, может быть, – живопись предка,
Скучавшая тысячу лет?
Не знаю... Бывает, но редко.
Фантазии мелок полёт.
Всё кажется: корчится ветка,
Живьём замурована в лёд...
* * *
Как на синем снегу – удлинённость любого штриха:
От сосновых теней – до крыла промелькнувшей пичуги,
Отчего перед сном обнажается чувство греха
И пронзает, хоть мы родились в серебристой кольчуге?
Но иронии блеск измочален как ёлочный дождь,
Рядом с лифчиком он провисает на стуле скрипичном.
И под звёздным драже на душе или мятная дрожь,
Или страха росток пробегает как пламя по спичкам...
И скрипит простыня, и слепит, как мерцающий наст,
И клубящийся сон поневоле замыслишь пристрастно...
Или снег – это совесть всех тех, не дождавшихся нас?
Оттого так тревожно, и стыдно, и, в общем, прекрасно?
Или, свет отключив, и движенье, и органы слов,
Вдруг задержишь дыханье...
У воздуха – привкус хмельного...
И почувствуешь, что еженощное таинство снов –
Даже страшно подумать – прообраз чего-то иного...
* * *
Как хочется, отринув графоманов,
перечитать восторженно словарь...
Он сам – роман (взаимней всех романов),
он в полутьме блистающий алтарь.
Я подхожу с волненьем к полке книжной,
Протягиваю руку наизусть...
И больше нет назойливой, облыжной,
придуманной реальности...
И пусть
слова бессвязны – так ещё острее:
последний шёпот... нежный монолог...
И это – жизнь. Галоп её хорея.
И взорванный дыханьем потолок.
Я все пятьсот страниц читаю слитно,
и смысл, и ритм, и фабулу нашед....
Осколки слов, сверкнув метеоритно,
опять срослись в Божественный сюжет.
ИЗ ЦИКЛА «ДИАГНОЗ» (Последние стихи, 07-10.12.2005г.)
* * *
Ну не торопить же эту дату...
Просто жить, любуясь на зверей.
Белка, лира тёплая, куда ты?
Мы с тобой придумаем хорей!
Сочинить бы солнечную книжку,
Чтобы листья на деревьях – в пляс,
Чтобы кошка в рыженьких штанишках
С холмика за домом поднялась...
Но опять нездешним острым светом
Взгляд мой тихий режет и болит.
Отчего суров Господь к поэтам,
А подонкам так благоволит?
Не ропщу – сравнив судьбу с другими,
Просто жжёт навязчивый вопрос...
Пусть моё бесхитростное имя
Станет маркой новых папирос:
Господа, курите на здоровье,
Пейте жизнь! Танцуйте в гололёд!
Опрокинет шприц с нечистой кровью,
Или в небе лопнет самолёт.
У Неё в богатом арсенале
Войны, наводнения, слова...
Ну а душу – как бы ни пинали,
Всё равно, упрямая, жива!
х х х
Я в белый коридор ступила,
шелестя,
Отметив на ходу, что здесь не мел,
а мрамор...
Один порыв – туда, где сын – ещё дитя,
Второй – туда, где ждут,
обнявшись, папа с мамой.
Вот так бы и застыть:
ни взад – и не вперёд...
На этой высоте – дыханье
с перехватом...
Невидимый другим
пронзительный полёт,
Где чувствуешь себя
смертельно виноватым.
09. 12. 05
* * *
Всё будет также, как при мне,
хотя меня уже не будет:
щербинка эта на луне
и суетящиеся люди.
И золотое Рождество
с его цинизмом, китчем, сказкой,
и детской правды торжество
в тетрадке, названной «раскраской».
Мы наполняем трафарет
беспечной зеленью надежды.
Шальной прибой, полночный бред,
зимы весёлые одежды.
И вдруг в предчувствии конца
печаль под сердцем шелохнётся.
И от Небесного отца
лицо к земному обернётся.
Какой отчаянный бедлам
трудов и дней беспутно ленных...
И сердце рвётся пополам
на Здесь и Там, на две Вселенных...
* * *
Мне опостылела кровать
И смирный саван шить...
Мне надоело умирать –
И я решила – жить!
Вернуться к прерванным делам,
К укладке кирпичей.
Наперекор антителам
И выдумкам врачей.
Любой нарост – не больше гланд,
И, значит, скажем: нет!
Что знает бледный лаборант
О силе наших недр...
О сопромате от Стиха,
О рифмах начеку...
Проснёмся раньше петуха:
Весна, ку-ка-ре-ку!..
* * *
От первой строчки всё,
от первой строчки...
Всё заморочки,
и дойти до точки.
И вдруг себя увидеть из трамвая:
Живая! Ещё живая!
Ещё друзьям протягиваю руку,
Ещё успею выучить науку.
Залечь бы только с книжкой на диване...
Кто там шепнул: «науку расставаний...»?..
С творчеством Ольги Бешенковской можно познакомиться на её персоzальном сайте:
[] и на её странице на сервере «Стихи.ру» по адресу:
Жми сюда
Под гармонь и лай собак вперемешку
На войну нас провожали с другом Лёшкой.
До утра плясали мы на гулянке,
Только грустно что-то пелось тальянке.
Не вернулся он домой в сорок пятом.
Монумент перед селом с автоматом.
А солдатка-вдова, кто ей нужен?
Был бы хлеб да образок в зимней стуже.
Покосилась изба, кровля чёрная,
А на сердце боль запечённая.
Запечённая, залечённая, застарелая, отвлечённая.
А я пришёл домой отутюженный,
Мой костюм в шкафу – мне не нужен он.
И не всунуть рук, просто нечего –
Злой войною я покалеченный,
Да в сырой земле не валяюся –
Поживу ещё, нагуляюся.
Где ты Лёха, друг? Растяни гармонь,
Переливами мою душу тронь,
Дай последнее подаяние,
Отпущение, покая́ние.
Успокой меня пред грозою тишь.
У околицы – ужель ты стоишь?