Мне нынче не до рифм,
Сегодня я в печали,
Прекраснейший артист
Безвременно угас,
А мы ещё летим,
В неведомые дали,
И горизонт наш чист,
И смерти не до нас.
Продолжим, господа!
Я требую банкета!
Меня остановить?
Ну, разве что умру!
Пусть никого из нас,
покинутые где-то,
Ни муза, ни Пегас
не призовут к перу!
Так пусть же никого
уныние не гложет,
Сегодня не по нам
звонят колокола,
Прости безумный пир,
о, милосердный Боже,
И не грызи, Пегас,
стальные удила!
Хоть муза где-то там
Сидит полуодета,
И вдохновенья ждёт,
и нашего труда,
Продолжим, господа!
Я требую банкета!
А муза подождёт.
Продолжим, господа!
В семье кинолога породистая сука
явила двух щенков потешных белу свету.
Для случки брали с родословной кобелюгу –
их для продажи ждали, в этом нет секрета.
Едва глаза у этих малышей открылись,
на «птичий» рынок отвезли их утром рано,
и как родители по всем углам не рылись –
от них остался только запах от дивана.
Один – тот, что светлей, достался бизнесмену,
и в дорогой машине покатил по жизни.
Второго прикупили сторожу на смену –
так начались у бедолаги катаклизмы.
Как первого встречали в доме богатея?
Да так, как будто был он плюшевой игрушкой:
семья большая – жил счастливчик не потея,
ему чесали шёрстку, промывали ушки…
С утра до вечера с ним забавлялись детки,
вокруг него две милых киски: «шуры-муры…»,
в обед пирожные он кушал и конфетки –
не шибко утомлялся пёсик от гламура.
Второй щенок попал в собачью конуру.
Хозяин был не очень щедрый, но давал:
к обеду косточку, похлёбку по утру,
пинка под вечер, что бы ночью пёс не спал.
Босс, как собака злой всегда, лакал вино;
он депутат был, а до выборов – бандит.
Имел сеть маркетов, заправку, казино…
На этой службе очень зреет аппетит.
Щенок на воздухе немножечко подрос,
набрался сил, освоился, вполне окреп –
именье сторожить ему был – «не вопрос».
И всё бы ничего, да двор тот был – вертеп.
Гулянки, пьянки, барбекью и шашлыки,
кругом докучливо-подвыпивший народ;
частенько псу пришлось показывать клыки –
одолевал, порой, гламурный этот сброд.
Но как-то тёмной ночью в дом забрались вор –
навёл на то богатство кто-то из гостей.
Ему пустяк пятиметровый тот забор –
домов для них не существует крепостей.
Герой наш кинулся, вцепился в эту тать,
как тут же, получив монтажкой по хребту,
завыл, упал, не раз потом пытался встать,
но жизнь оставила его в минуту ту.
Вернулась утром вся хозяйская семья –
они в каком-то кабаке гуляли ночь;
картину увидав, чиновничья свинья
пса мигом в лес свёз – с глаз долой, из сердца прочь.
Но оклемался молодецкий организм,
с трудом поправился, и косточки срослись –
природный дух и воля возродили жизнь,
но тут другие приключенья начались.
Почти смирился он с собачьей той судьбой,
как прикатила в лес холодная пора,
и стала для него на время конурой
волками брошенная в том году нора.
И хоть от голода, порой, бросало в дрожь,
совсем не сладко было – всё он перенёс:
собачий холод, слякоть, ветер, град и дождь
встречал достойно, не ломался этот пёс.
Однажды в яростной борьбе за корм и кров
он глотку волку перегрыз в один момент:
«Опасно спорить с этим зверем – будет кровь –
ему ни клык, ни коготь – всё не аргумент».
Медаль – две стороны, а палка – два конца,
вслед за зимой, как ни крути, весна идёт;
нашёл лесничий сиротину-удальца,
и понял – жизнь была у пёсика не мёд.
Тот егерь был видавший много холостяк,
в избе просторной на опушке леса жил,
и приручить животное ему – пустяк.
Пёс с удовольствием лесничему служил.
Друзья ходили на охоту круглый год –
таких ни чаща, ни трясина не страшит;
порой завидовал лесничему народ:
«Кобель-то – зверь, породистый, не лыком шит…»
Но как-то в город пса хозяин взял с собой:
«Пусть мир посмотрит диковатый мой пострел».
У магазина вдруг – не сломленный судьбой,
не знавший страха, наш герой оторопел…
Из «Мерседеса», ну а может из «Тойоты»
(названья фирм ему, как на ошейник галстук)
вальяжно, тяжело, подобно бегемоту,
жирнющий брат его лениво выбирался.
Ну, как Вы думаете – заведут беседу?
Мол: «Как живёшь, браток?», «Да так, брат, – поживаю…»
Нет. Два приятеля купили хлеб к обеду,
и укатили к своему лесному краю.
Герою нашему так неприятно стало –
решил он время не растрачивать напрасно.
Что это брат родной был – сразу осознал он,
что разговор не вышел бы – предельно ясно.
Мораль в ином – у братьев выбор был скупой;
в том, что другие отняли отца и мать,
а в жизни случай разведёт их, рок слепой –
слепым ещё им не дано было понять.
***
Наши мёртвые нас не оставят в беде,
Наши павшие, как часовые...
Владимир Высоцкий, 1968 год
Всё меньше вас, участники войны -
Осколки бродят, покидают силы.
Не торопитесь, вы и не должны
К однополчанам в братские могилы.
Владимир Высоцкий, 1978 год, апрель
******
Когда бед и несчастий так велик поток,
И тьма сгущается, и отступает свет,
Народ зовёт на помощь свой Бессмертный полк
Героев битв, побед военных прошлых лет.
Портреты близких, приподняв над головой,
Несут среди домов, полей, лесов, дорог,
Чтоб больше не было на свете горя, войн,
Чтоб люди всей Земли вошли в Бессмертный полк.
Пока мы помним их и думаем о них –
О тех, кто отдал жизнь свою, чтоб жили мы,
Пока мы помним о погибших всех родных –
Бессмертен полк и средь смертельной тьмы!
• - рисунок «Вечный огонь и Бессмертный полк» - свой
Брошена монета - золотой кружок,
Пешка рвется к раю, пять шагов просты.
В черно-белых клетках карты всех дорог
Жребий выделяют грешным и святым.
Стопку разноцветных фишек на сукно -
Ставка здесь любая. Можешь сесть и ты,
Без дневного света (да какой в нем прок)
Мы с тобой сыграем на твои мечты.
углы и ребра – это не для нас.
милее тот, что гладок и не груб.
мы гладим шар, уже в который раз
не ведая, что в нем ютится куб.
не видит света глянец плоскостей,
здесь синтез многогранности и тьмы.
и восемь растопыренных локтей
уперлись в лоск сферической тюрьмы.
в ней нет ни пуповины, ни пупа;
мы гладим шар… мы гладим круглый труп.
но, вдруг, однажды треснет скорлупа,
и с жаждой к жизни вылупится куб.
углам и ребрам – слава и почет,
ура! даешь кубический пиар!
но кто бы знал, что крепнет и растет
в утробе куба первозданный шар.
Иллюстрация* - к стихотворению «Баллада о любви»
(«Когда вода всемирного потопа…») Владимира Высоцкого:
«…Я поля влюблённым постелю –
Пусть поют во сне и наяву:
«Я дышу - и, значит, я люблю!
Я люблю – и, значит, я живу!»
25 января 2008 года 70 лет со дня рождения В.Высоцкого
******
Поля влюблённых – много шире моря,
Поля влюблённых не имеют берегов,
И океан, и лес, и небо втОрят,
Любви словам и шороху шагов
И берегут от взглядов злых и горя,
И укрывают в травах от врагов.
В том мире вовсе нет случайных встреч,
Случайных тайн от глаз не уберечь…
В полях влюблённым мало избавленья,
Но их нельзя в полях остановить –
Любовь их в пАры связывает нить:
Они скользят – кто светлячком, кто тенью…
Я за них Поля в цветах молю,
Чтобы те, чьи души золотЫ,
Говорили лишь слова «Люблю!»,
Исчезая в травы и цветы!
Но в тех полях не меряны потери,
А всех заблудших – в травах не найти.
Им небо сможет на Земле отмерить
Остаток жизни и конец пути…
Их не простят, им просто не поверят –
Когда любовь как птица улетит…
Но если кто уже проник в полЯ -
Потери мелкие лишь только разозлят,
Они лишь раззадорят непреклонных,
А может быть, кого развеселят,
И дело снова двинется на лад -
В полях толпится множество влюблённых.
Если воздух моря не вдыхал
Если здесь по травам не ходил,
И не прыгал вниз с отвесных скал -
Ты проспал, ты вовсе не любил!
…Поля влюблённых - как просторы моря,
Лежат от берегов до новых берегов,
И океан, и лес, и небо втОрят,
Словам большой любви
и встречных ждут шагов,
Сливая судьбы в свой Венок ИстОрий,
Влюблённых укрывая от врагов.
* - картина «Поля влюблённых» (холст, масло,
автор – В.Таиров, 1998г. ):
Завтра рано, на рассвете,
Я нарву цветов для Светы,
И скажу ей, как же я её люблю.
Знаю, Света не ответит,
У неё есть муж и дети,
Потому её совсем не тороплю....
Может даже мужу скажет,
И по роже муж мне вмажет,
Хоть и больно, я, конечно, всё стерплю.
Может даже покалечит,
Но любовь всё в мире лечит,
Заживут все раны - я её люблю...
Снова рано, на рассвете,
Я нарву цветов для Светы,
И опять слова свои все повторю,
Знаю точно - лёд растает,
И моею Света станет,
Потому что очень я её люблю...
А назавтра привычный прогноз – гололёд на дорогах,
и бегут леденящие блики в промозглости дней,
застревая в угрюмых холмах придорожных сугробов,
пробирая унылым молчанием серых теней.
А назавтра – метели танцпол, с ног сшибающий ветер,
в монотонном потоке простуды движение лиц,
(в замерзающей массе планктона малёк не заметен),
едкий кашель, застывший на кромках дрожащих ресниц…
А назавтра всё тот же троллейбус, и стынь остановки,
и на лавочке спит, как вчера, коченеющий кот,
рядом бомж пригубил поллитровку студёной «Перцовки»,
и напару с котом дожевал со слезой бутерброд.
Завтра будет ненастным, немым отражением жизни,
уплывающей серыми буднями за горизонт.
Согревая ладони дыханием, будет не лишним
заболевшие мысли отправить построчно в ремонт…
… Хорошо иметь знакомого лётчика, да ещё командира экипажа, пилота первого класса. У меня таких папиных знакомых много. Поэтому, пока другие дети смотрят на Землю и облака под крыльями самолёта в боковые иллюминаторы, я смотрю прямо по курсу через фонарь пилотской кабины. Я сказала «фонарь», а вы, наверное, подумали про фонарик с батарейками, с которым папа ходит в подвал за картошкой. Нет, фонарь пилотской кабины – это такое окно из прочного стекла во всю ширину и даже на боковых стенках самолёта. Оно полукруглое и в тёмном небе светится как фонарь. Потому так и называется. А когда командир включает автопилот, мне разрешают даже посидеть в кресле пилота. Главное – ничего не трогать. А я и не трогаю. И так всё жутко интересно.
У меня целая бутылка лимонада, полный карман кислых «Взлётных» леденцов, а далеко внизу из туманной бело-голубой полоски горизонта возникают, приближаются и уплывают куда-то под меня большие и маленькие тёмно- и светло-зелёные пятна лесов и полей, узкие ниточки рек и дорог, яркие голубые блёстки озёр и чёрно-коричневые мозаики городов.
Я много раз видела Землю сверху и каждый раз она - разная. В такие моменты я почему-то чувствую себя игроком в гигантскую игру – то ли в «Монополию», то ли в компьютерную «Цивилизацию». Я как будто руковожу огромной фирмой, в которой работают тысячи людей. И все они выращивают хлеб и яблоки, строят заводы и магазины, перевозят грузы и пассажиров. А ещё они просто живут на этой Земле, дружат и веселятся, учатся и отдыхают, водят детей в ясли, ухаживают за больными. Говорят, там внизу есть какие-то границы, но я их никогда не видела. Я вижу только большую красивую планету. И она мне очень нравится.
О чем поет поэт, пошедший по этапу?
Наверное, про дом, любимый позарез?
А может, он поет тихонько про Итаку,
Где устриц подают к шезлонгу на заре?
Не знаю - не бывал, не шел, не привлекался.
Тьфу-тьфу, как говорят, спаси и сохрани…
Хотя и бунтовал, хотя и пререкался,
Хотя и навалял достаточно херни.
Да речь не обо мне, есть темы актуальней.
Упечь его в этап - подумаешь, делов!
Но все-таки, друзья: опальный и охальный,
О чем поет поэт под звуки кандалов -
Когда упала ночь, как черная заслонка,
А в бархате небес шедевры Фаберже,
И нету ни хрена - ни устриц, ни шезлонга,
Лишь мертвая зима да музыка в душе?
Пока мы колесим по мирному сабвею,
От боли и тоски с закушенной губой
Он смотрит нам в глаза и, по Хемингуэю,
Как колокол в ночи, поет о нас с тобой.
Что за напасть - как надерусь,
пройдусь по пиву или бражке,
окрест меня - Святая Русь.
А трезвый - долбаная рашка.
Полощет прапор, реет крест,
Духовность, Вера, трали-вали,
а входишь в зассанный подъезд
и приобщаешься реалий,
и в испарениях мочи
сусальный блеск линяет, чахнет...
И злой издевкою звучит:
"Здесь русский дух, здесь Русью пахнет".
И волком хочется завыть,
и нету чувства окаянней,
чем стыд страну свою любить
издалека или по пьяни.
Всякий раз, заходя на сайт, с досадой вижу одну из человеческих слабостей - тщеславие.
Конечно, авторы хотят, чтобы их читали, и стараются завоевать читатателя. Как могут - кто талантом, а кто и находчивостью.
Вот так, например.
Ссылки на себялюбимых
Время от времени бывает надо дать ссылку. Например, на источник вдохновения.
Но есть и такие, кто слишком уж навязчив. Сахарцев, например, очень часто по поводу и без оного, вставляет ссылки на свои произведения, цепляя их к наскоро слепленным рецкам. Не знаю, как это ему помогает, но у меня такая навязчивость вызывает отторжение. Вполне допускаю, что у него там написано хорошо и остроумно, но идти читать зазывалу - категорически не хочется.
ЗАГОЛОВКИ ЗАГЛАВНЫМИ БУКВАМИ.
Мне кажется, раньше в правилах было запрещено писать заголовки прописными буквами. Объяснение простое - такое незамысловатое выделение оттягивает внимание от остальных на себя. Кроме того, прописные буквы в интернет-текстах традиционно воспринимаются как крик. Короче, получается кричаще, нескромно и несправедливо по отношению к другим.
Скажут, что мол, такая привычка, ничего поделать с ней не могу? Очевидная ерунда)
Вот, например, у Алика Кимры и Павла Лукьяненко (у которого и ник-то строчными буквами написан) в начале эта привычка еще не была постоянной. А потом они вдруг почувствовали тягу к заголовкам прописными буквами. С чего бы?)
Все эти способы привлечь к себе внимание, конечно, не великий грех, а, скорее, детское стремление залезть выше других. Усмехнусь, сморщусь и пойду читать других)
Но вот есть у нас один автор Такамисакари, добрейшей души, спокойный, безобидный человек... Очень любит украшать свои произведения картинками. Все бы ничего, только авторов картин он принципиально не указывает. Ответ примерно такой - кому надо, сами найдут.
Послушайте, господа-товарищи, Meine Damen und Herren, Ladies and Gentlemen!
Заострю ваше внимание на простых аргументах:
1) Если картинки не играют роли для содержания, то они лишние.
2) Если картинки нужны, т.е. являются важной составляющей для стиха, то тогда надо указать их авторов. Иначе, это уже крайне некрасиво.
Замечу кстати, что вставленные картинки - не просто фотки, а произведения искусства. И сдается мне, что художники вложили в них, мягко говоря, немного больше труда, чем наш добродушный юморист в свои стихи. Мало того, у местных авторов, по наивности уже складывается впечатление, что это Таками сам нарисовал, и он не спешит их разубеждать! Я ему несколько раз писал про авторов картин - и со смехом, и серьезно. Последний раз я даже дал ссылки на страницы авторов - живых людей. Но ему пох, как видно. И не только ему. Оценки вы ему ставите, не обращая на это внимания.
Вам, ПОЭТАМ, наплевать на такие "шалости"? А представьте, что я накалякаю какую-нибудь картиночку, но обрамлю ее со всех сторон стихами, скажем, Таркуса, Викторова, Тани К и Фрумкера. Без подписей. И буду регулярно выкладывать подобные свои шедевры в раздел Карикатуры? Нормально? Карикатурка-то моя, а стешочки вокруг нее - так... дополненьице. А кто авторы - да идите и ищете!
Как вам такой вариант?
Вот и мне неприятно.
Кладу это в Несмешное. Чтобы и посторонние не увидели, и рейтинга мне не прибавило.
А то ведь еще обвинят в зависти сдуру)
Я люблю, присев у печки,
Распахнуть пошире дверку.
Бересты зажечь колечки.
Накидать лучинок сверху.
Заживёт огонь, забьётся,
Облизав бока дровишек.
Дым колечками завьётся,
И в трубу – гулять по крыше.
Постепенно набирая
Злость и, с треском, сатанея,
Пламя в топке заиграет
То рыжея, то алея.
Запоют поленья паром –
Дух смолистый, разогретый.
И обдаст дымком и жаром,
Возвратив частичку лета…
***
Я гуляю во сне по перилам балкона,
Я ступаю ногами на узкий карниз,
Я горящие звёзды беру с небосклона
И бросаю на счастье прохожему вниз.
Я поглажу луну став на краешек крыши,
Пусть поярче сияет её желтизна,
Я её попрошу, чтоб забравшись повыше,
Заплутавшим в ночи посветила она.
Я шепну ветерку, что грозу нагоняет,
Пусть бы грома раскат он с собою унёс,
Потому, что внизу город мой засыпает,
Под унылую песню шумящих берёз…
Тишина и покой в тёмном небе застыли,
Только где-то в дали гулко стонет прибой,
Руки я разверну словно лебеди крылья
И от всяческих бед мир прикрою собой.
Я с Луною в родстве состою от рожденья,
Её часть навсегда поселилась во мне,
Я такой же, как все, нет ни тени сомненья,
Только сердце моё где-то там на Луне.
Я гуляю во сне по перилам балкона,
Я ступаю ногами на узкий карниз,
Я горящие звёзды беру с небосклона
И бросаю на счастье прохожему вниз...
На каждом углу продаются мимозы,
Букетик пушистый в газете лелею…
Весна верховодит. А ночью – морозы,
И мама твердит: «Одевайся теплее!»
Купила бы маме нарциссы, тюльпаны,
Красивое платье из ткани отменной.
Купила бы, точно… но пусты карманы,
Вот с первой получки – тогда, непременно!
Ах, женские праздники, сколько их было…
Сияют весною из прошлого - лица.
Смотрю на портрет моей мамочки милой,
Что в платье нарядном... И впрямь, как царица!