В безудержной французской модности -
Очарованье беззаботности…
Париж… Чарующие краски
Любовной грусти, неги, ласки.
Волнуют запахи и звуки.
Нет цвета серости и скуки...
В тягучих розовых закатах
Шлейф лёгких тонких ароматов.
Смешенье Запада, Востока.
И сладковатый вкус порока,
И грани стёртые приличья,
И пёстрый шум разноязычья...
Белый прибой зажигает над скалами флаги.
Море штормит, но ему не хватает красот -
Ластик дождя беззастенчиво стер горизонт
До фиолетовой мелкозернистой бумаги.
Выел пятно километров пятнадцать на шесть,
Может, на семь – глазомер недостаточно точен.
Продемонстрировав, как уязвим и непрочен
Видимый мир. И приходится это учесть.
И надлежит позаботиться нам о себе.
Мне о тебе. А тебе обо мне (я надеюсь).
Вам же, друзья, я дарю эту супер-идею -
Ориентир в занавешенной ливнем судьбе.
Выставив облако, словно таранящий бивень,
Смяв паруса, голубые леса поглотив,
И напевая суровый и мрачный мотив,
Грозен и дивен над морем бушующий ливень.
Осеннее рыжье
Прохвачено морозом,
Отмыты добела
Пустые небеса.
Дорога, как ружье,
Заряжена угрозой,
И два ее ствола
Глядят тебе в глаза.
Стремится вновь и вновь
Хватать тебя за руки
Привычное былье.
Но истина проста:
Дорога, как любовь,
Заряжена разлукой.
Не пережив ее,
Любви не испытать.
Достаточно тревог
В бескрайности широкой!
Неведомо куда
Выводит этот путь.
Лишь узенький порог
Меж домом и дорогой,
Но трудно иногда
Его перешагнуть.
Послушай мой совет -
Кончай топтаться между!
Задумал, так иди.
Ну вот, уже пошел!
Дорога, как рассвет,
Заряжена надеждой,
А значит, впереди
Всё будет хорошо!
70-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне посвящается…
(Основано на реальных событиях)
Бой отшумел... Пылают танки.
Синь неба застит чёрный дым.
Вот медсестричка тащит санки,
Стремясь успеть к ещё живым.
Рубеж недавней обороны
Перешерстить обречена,
Ориентируясь на стоны,
Шукает раненых она.
От взрывов бомб кругом воронки.
И целых тел наперечёт.
На хрупкой психике девчонки
Сам Сатана чечётку бьёт!
Но всё ж идёт, ругая люто
Вслух ненавистного врага,
Простая девушка Анюта,
Не замечая смерти будто,
Лишь зная: каждая минута
На поле боя дорога!
Вот рядом слышится:
– Сестричка...
– Сейчас, сейчас... Терпи, солдат...
В трёх метрах танк горит, как спичка...
«Кто ж знал, что танки так горят!»
От дыма едкого не ропщет,
Подтёки слёз стерев с лица,
В кромешной мгле, почти на ощупь,
Находит девушка бойца.
– Ух, как тебя! Вот паразиты!
Как звать-то, миленький?
– Владлен.*
«Похоже ноги перебиты...
В коленях? Выше ли колен?
Но всё ж возможно починить их...
Беда в другом: у мужика
Висит, буквально как на нитях,
На сухожилиях рука…
И кровь из раны так и хлещет!
Жгут – да! Но, чтоб перевязать,
Хоть нож, хоть ножницы, хоть клещи
Нужны… Да только где ж их взять?
Как раз вчера последний скальпель
Нашёл в протёртой сумке брешь
И проскочил в неё, предатель!
Теперь чем хочешь, тем и режь…»
Вокруг пошарила глазами,
Не утолив свою корысть:
«Да что, в конце концов, зубами
Мне эту руку что ли грызть?!»
Но на вопрос не ждя ответа,
Всю волю вмиг сгребла в горсти,
Вдруг осознав, что только это
И может их сейчас спасти.
– Что, папа с мамой – коммунисты,
Раз имя дали в честь вождя?
А про себя: «Да отвернись ты!
Как при тебе мне грызть тебя?»
И сноп огня глотнув из фляги
До ощущения костра,
Тотчас в живую плоть бедняги
Вонзила зубы медсестра.
Не без труда обставив дело,
Бойцу сказала:
– Что там, глянь!
Не видел он, как полетела
В окоп оторванная длань.
Потом, пролив из фляги той же
На раны спирта чуть не штоф,
Спустила ленту ей самой же
Намедни стираных бинтов.
И вот уже собрались было
Они с бойцом в обратный путь,
Как ухо Ани уловило
Тяжёлый стон, пронзивший грудь.
Ещё один без «воли свыше»
От ран оправиться невмочь...
Пусть без сознания, но дышит!
«Как мне двоих-то вас волочь?»
Но медсестре сам чёрт не страшен!
«Раз так, – решает Аня, – пусть!
Вот одного доставлю к нашим,
Тогда и за вторым вернусь...»
И погрузив бойца на санки,
Берёт их словно под уздцы.
Да так, что на руках от лямки
Вмиг образуются рубцы.
Но тянет, тянет Аня ношу,
Приободряя вслух порой:
– Держись, родной! Держись, хороший!
Хоть помнит: «Там ещё второй!»
Дошли, кажись... Тут хоть не мглисто...
Да и валежник в аккурат...
– Ты полежи-ка, друг, я быстро...
Сама ж уже бежит назад.
Как есть: с пустыми-то санями
Вмиг обернулась, стрекоза…
Глядит, а бывший без сознанья
Пришёл в себя! Открыл глаза!
И сразу как-то сил у девки
Вдруг стало больше во сто крат!
Аж потянуло на припевки:
– Эх, прокачу сейчас, солдат!
Переложив его на сани,
Забинтовала бок и таз
И потащила с поля брани,
Продолжив свой игривый сказ:
– Вон видишь, паря, ту дубраву –
Там нас с тобою ждёт крюшон!
Вдруг слышит Аня:
– Danke, frau...
Ich heise Günter... Danke schon!**
От этих слов девчонку будто
Взрывной отбросило волной...
– Так ты фашист?! – сестра Анюта
Аж не узнала голос свой.
«Он – враг! Он – враг! Подумать только,
Жестокий, страшный, подлый враг!
Не Гришка, Ванька или Колька,
А Гюнтер! Мать его растак!»
Да, не смогла к своей стыдобе
Анюта вычислить его:
Он, как назло, в танкистской робе,
Где знака нет ни одного...
Ей присмотреться бы построже
К отливу вражеской щеки –
Ну никогда так чисто рожи
Не бреют наши мужики!
К тому ж, болтаясь на цепочке,
Торчит (начищенный при том!)
Из-под лоснящейся сорочки
С чужой символикой жетон.
И вот уже за автоматом
Ручонка тянется её...
К суду над вражеским солдатом
Долг пред убитыми зовёт!
Ни тени страха иль сомненья:
За свой народ! За край за свой!
Ещё, казалось бы, мгновенье –
И грянет выстрел роковой…
Но груз привычного приклада
Вдруг стал неслыханно велик,
Как только два горящих взгляда
Случайно встретились на миг....
«Мы оба с ним сейчас в беде ведь...
К тому же, как учила мать:
Нельзя одной рукою клеить,
Другою тут же разбивать!»
И потащила дальше, дальше,
За шагом шаг, за пядью пядь,
Того, кого минутой раньше
Была готова расстрелять.
И расступилось Мирозданье,
Дав коридорчик небольшой
Такому хрупкому созданью
С такой громадною душой!
Шла медсестра, ещё не зная,
Что рушит времени брега,
От верной гибели спасая
Врага…
* Владлен – производное от «Владимир Ленин».
** Пер. с нем.: «Спасибо, госпожа... Меня зовут Гюнтер... Большое спасибо!»
Я лежал себе и пил ноздрями ветер,
Запах мяты и дубового листа,
А меня сорвали суки на рассвете
Из-под теплого ивового куста.
Слышу топот и собачью перебранку.
Загоняют, будто я матерый зверь.
А у мня всего лишь маленькая ранка!
Дернул черт меня прикинуться подранком –
Не отвяжутся легавые теперь.
Задыхаясь, трепыхаясь,
Я бегу – я так привык.
Да, я заяц - попрыгаяц,
Я такой же, как и вы.
Только что-то мне сегодня не бежится -
Видно, дробь задела жилу в глубине.
Мне залечь бы, отлежаться, подлечиться,
Да близехонько легавые ко мне.
И, как только добрался я до опушки,
Выжигая из себя остатки сил,
Громыхнуло-полыхнуло, как из пушки,
Тут охотничек меня и уложил.
Он сплясал тогда подобие канкана
И шагнул ко мне, как будто это плац,
Только я упал у волчьего капкана,
Подошел ко мне охотник, ну и - «Клац!»
Много слов известно матушке-России,
Но таких еще не слышал этот лес!
Долго бился он, пока не обессилел,
Но не смог освободиться от желез.
Он затих и, видно, с чем-то согласился.
И лежим мы, словно голуби, вдвоем,
И в зрачке его зрачок мой отразился,
А его зрачок, естественно, в моем.
Вот тепла уже во мне осталось мало.
Но, пока еще меня не скрыла мгла,
По открывшемуся тонкому каналу
Вся душа моя в него перетекла…
Задыхаясь, трепыхаясь,
Я бегу – я так привык.
Да, я заяц - попрыгаяц,
Я такой же, как и вы.
Континенты с океаном вразнобой
Образуют облака как отраженья.
Мы глядим на них до головокруженья,
А они до тошноты – на нас с тобой.
Их кудрявые, ажурные мозги
Неизвестно, что себе воображают,
Но предельно аккуратно отражают
Нас с тобою среди прочей мелюзги.
И до них не долетает воронье.
Их объять - так только глазом да умищем!
Это облако – дыхание мое,
А вон то – твое дыхание, дружище.
И бегут они всё мимо, мимо, мимо,
Но не мимо поэтической строки!
С их высокого маршрута - мы мелки,
В смысле, мелочны и малоразличимы.
И прогнозов синоптических опричь,
Продвигаются они высокомерно.
Их движение вполне закономерно,
Только мне законов этих не постичь.
Не понять их, как холодного огня,
Поглощенного прозрачным минералом.
И каким же оконтУрить интегралом
То, что раньше было толикой меня?
А когда в иссиня-пепельных тонах
Разверзаются заоблачные хляби,
Как сказал один поэтище неслабый,
Я и сам похож на облако в штанах.
Этот образ сообразен не вполне!
Но стою я, переполнен синевою,
Что составлена водою дождевою,
Возвратившейся от облака ко мне…
Залит закат как будто соком дынным.
Откуда дыня? Время не её…
И остро пахнет порохом бездымным,
И руки жжет горячее ружье.
Но вот закат наполнился гранатом -
Так небосвод зловеще освещен,
Как будто бы патологоанатом
Пластает плоть, живущую еще.
И как мотив трагических симфоний,
Где смерть и жизнь оспорили межу,
Мятется дичь на желто-красном фоне,
Чертя крылом фигуры Лиссажу*.
Я с этой уткой, ищущей удачу,
Осознаю кармическую связь,
Ведь мой портрет в зрачках ее горячих
Мятется тоже, дроби убоясь.
Эпюра крыл – увижу – цепенею!
Мелькает утка, в небе семеня.
Да, я пришел. Пришел сюда. За нею.
Но с ней уйдет и толика меня…
------
*Фигу́ры Лиссажу́ — замкнутые траектории, прочерчиваемые точкой, совершающей одновременно два гармонических колебания в двух взаимно перпендикулярных направлениях.
Друг позвонил: " Мне срочно нужен твой совет:
Врачи шунты хотят поставить мне на сердце.
В четверг поеду, взял два блока сигарет
И остальное - тапки, бритву, полотенце...
Что скажешь? Ты же самый лучший экстрасенс,
Включи свой дар, скажи, под нож ложится стоит?
А вдруг наступит там в больнице мне капец,
Сказать по правде, понаслушался историй..."
Тот согласился: " Через час перезвони."
Лег на кровать, петлёй шарфа давить стал шею
И, отключившись, он увидел тут же сны,
Их стал листать, как на планшете, всё быстрее.
Ведь у него на всё есть только пять минут.
Вот наконец нашел два нужных варианта!
И видит он могилу, все вокруг ревут,
Играют марш Шопена грустно музыканты.
К вдове прижались её четверо детей,
От горьких слёз у всех людей мороз по коже:
"Ну почему ты не послушался врачей?
Сейчас бы жил на радость всем, родной, хороший..."
Понятно всё. Осталось несколько секунд.
Вот вариант второй: жена встречает мужа.
Его чуть бледного медсёстры вниз ведут,
Костюмчик новенький на нём весь отутюжен.
Цветы и слёзы счастья! Пять шунтов в груди,
Но сердце бьется и спокойно и ритмично.
И все волненья, слава богу, позади.
Врачи всё сделали как надо, на отлично!
Всё, сон закончился и надо выходить.
Но экстрасенс своё вдруг правило нарушил:
"А что меня ждёт самого там впереди?"
И сон последний разорвал буквально душу...
Глаза открыл, шарф развязал и бросил вниз,
Сел на кровать, достал из пачки сигарету.
Взглянул в окно, там птичка села на карниз
И вдруг исчезла... Нехорошая примета.
Он закурил, звонок раздался: "Ну, как быть?"-
- "Езжай спокойно, но курить бросай сейчас же.
Когда летишь? Тебя, быть может, проводить?" -
- "Да нет, не надо." - "Ну давай, потом расскажешь..."
... Прошло полгода. Грудь товарища срослась.
Он даже ездить начал снова на рыбалку.
Звонит однажды:" Ну давай со мной хоть раз?
Ну что, для друга неужели время жалко?"
Договорились, он заехал ровно в шесть.
Бутылку водки экстрасенс прикончил залпом.
Заулыбался друг: "Здоровье, значит, есть!",
Унюхав сразу так ему желанный запах.
Светало быстро. Они мчались по шоссе.
Пустынно было и шофер прибавил газу.
Взлетает вдруг из леса на асфальт "Газель".
Скрип тормозов. "Откуда взялись тут, заразы?!"
... Остались живы все. Один лишь экстрасенс
Лежал с расколотой кровавой головою:
"Вот и пришёл мной ожидаемый конец.
Живите долго и, пожалуйста, с любовью."
"Так ты всё знал? Да что же, ****ь, ты за мудак?
Ну как мне жить теперь и что скажу жене я?"-
- "Да не расстраивайся, будет всё ништяк.
Я одиноким был, ну а тебе нужнее..."
Ты ждёшь МОРАЛЬ, читатель? Что же, получай:
Когда судьба вопрос поставит: либо-либо,
Ты сам решай, других, прошу, не напрягай,
Не заставляй их делать этот сложный выбор...
Что внешность? Так порой она обманчива.
Я, как погода в мае - переменчива:
Поймаешь взгляд - подумаешь: «Заманчиво!..
В глаза посмотришь—«Боже, как застенчива…»
А кто сказал, что так, как надо -правильно?
И чьей рукой законы мира писаны?
Я - лёд и солнце. И кометой пламенной
Умчусь туда, где знают, что есть -истина...
Вот плачевные итоги
Необъявленной войны:
Колорады... Бандерлоги...
Две судьбы одной страны.
Мастурбируя Обаме,
За Госдеп ложась костьми,
Это их столкнули лбами
Проукраинские СМИ.
На гордыне и апломбе
Прорастив зерно своё...
Были люди, стали – зомби,
Кровожадное зверьё.
Превратив страну в клоаку,
Гордо машут головой:
«Москаляку на гіляку!» –
Слышен клич передовой.
Посидят, в экраны вперясь,
И убить уже легко...
Кто питает эту ересь,
Как не Шустеры и Ко?
Это ими вектор задан
На повальное враньё,
Побудивший мирных граждан
Становиться под ружьё.
За дома свои, за близких,
За земли родимой пядь...
Нет средь них солдат российских,
Вам ли этого не знать?!
Так ведь нет, вы как вакцину
В область колите виска,
Будто Путин в Украину
Вероломно ввёл войска.
И в пылу любого спора
Подсыпаете полынь...
Что ж, аукнется вам скоро,
И одесская Хатынь,
И Славянск, и Мариуполь,
И Донецк, и Краматорск...
Все грехи припомнят вкупе,
Каждый выеденный мозг.
То, что брат пошёл на брата.
То, что весь юго-восток
Станет точкой невозврата…
Впрочем, стал уж, видит Бог!
Весь вечер воздух был тягучим от томленья
И в нем задолго предугадывался дождь.
И наконец, отринув всякие сомненья,
Вонзилась молния в залив, как в спину нож.
И тут же ливень навалился из-за леса,
И под забег его, похожий на заплыв,
Всю ночь чеканщики чеканили железо
На старой крыше, перекуры позабыв.
И в результате сей работы многотрудной,
Стремясь к природы пробуждению поспеть,
Они счеканили блистающее утро,
А также солнца ослепительную медь!
Не обижайте, женщины, мужчин.
У них на это множество причин.
Причина первая - они Вас очень любят,
Обнимут, приласкают, приголубят.
Причина номер два - отличная!
Конечно, пахари они приличные.
Кормильцы и трудяги Вы, мужчины.
И при погонах - среди них большие чины.
И главный среди всех них - генерал.
Он очень много в жизни повидал.
Расскажет генерал Вам очень много,
Какою дальнею была его дорога.
А женщина шагает рядом с ним,
И с нею кажется таким он молодым.
Ну, вобщем, женщины, мужчин Вы берегите,
Лелейте, защищайте и любите.
«В переднем приводе сознанья души еще маячит что-то – от поминальных досвиданий до вязких приступов зевоты. Тебе не колко и не больно. Соломка, вроде бы, не жмет, отмеряна семь раз, довольно точно. Только вот на переходе перепутий все ищешь новый светофор, а твой маяк и тускл, и нуден, все освещающий забор. И ты простишь ему пенаты за расстояние и блики. Ты прожил литеры и лики. И выжал столько, сколько надо.» (Татьяна Китаева)
На пространство давит время. И под гнетом груза лет незаметно, по ангстрему, сокращается ось Z. Вырождается трехмерность до двухмерного листа и теряет достоверность постепенно высота. Сон-работа-сон-работа-… с перерывом на обед. Чаще приступы зевоты, ниже планки у побед...
По планете, плоской в сути, позабыв о выходных, бродят выжатые люди. Люди-тени, люди-жмых…