В очередной раз был восхищён красотами и разнообразием природы Крыма
(увы, чего нельзя сказать о "шедеврах" и поступках наших современных
нуворишей на полуострове).
Там столько уникальных достопримечательностей, что о каждой из них можно
сочинять поэму, но эти поэмы ещё ждут своих авторов,
я же попытался скупыми мазками (эскизами) описать те места,
где смог побывать сам в разные годы, но не забыл до сих пор:
1. Кацивели
Вода и море - две причины,
Чтоб краску звать аквамарином,
Вода в заливе* Кацивели
Аквамарин на самом деле.
2. Симеиз
Сюрприз прибрежного круиза
Скала с названьем нежным Дива* -
Маяк природный Симеиза
И верный страж души залива.
3. Ай-Петри
На высоте за тыщу метров
Застыл причудливо Ай-Петри*,
С вершины каменного храма
Как на ладони Крым пред вами.
4. Мисхор
С причалом рядом, очень близко
Возникла в бронзе одалиска*,
Переплыла она всё море...
Русалкой выплыла в Мисхоре.
5. Ласточкино Гнездо
Увидев Ласточки Гнездо
Закончу гамму гневным "до",
В гнезде когда-то гордой птицы
Сейчас лапшу едят и пиццу*.
6. Ялта
Не Монте Карло и не Ницца,
Курортов Крыма лишь столица,
Но видом с моря*(вру, но в меру),
Затмит Французскую Ривьеру.
7. Коктебель
Природа шутит в Коктебеле,
Портрет поэта* в скальном теле,
Он в профиль Пушкин чуть с изъяном,
Не Саша, Максимилиан он.
8. Судак
Стоит, видна издалека,
На мысе крепость Судака,
Теперь там ретро полигон*
И звон мечей со всех сторон.
9. Карадаг
Резцом Эола - ветров мага
Шедевр воздвигнут Карадага,
Душой на бреющем полёте
Лечу сквозь ушко в скальном гроте*.
10. Феодосия
Неся талантам вдохновенье
Красив сей град до изумленья,
Ведь там мечтал романтик Грин
И созидал творец картин*.
* - для тех, кто не бывал в Крыму в послесловии дополнительные сноски,
более подробную информацию по дополнительной сноске можно найти в WWW.
Послесловие:
1. Голубой залив.
2. Скалы Дива, Монах, Лебедь, гора Кошка - природные шедевры Симеиза.
3. Коралловый риф у берега моря много миллионов лет назад.
4. Мисхорская русалка.
5. Ресторан итальянской кухни.
6. Особенно в ясную погоду ночью.
7. Скала М. Волошина.
8. Воссоздание средневековой обстановки и рыцарские поединки.
9. Скала "Золотые Ворота".
10. А.Грин и И.Айвазовский.
Перелистав воспоминанья,
Шурша страницами судьбы,
Я выражаю вам признанье
За то что были мне верны.
Застыв в глубоком реверансе,
Надежно спрятав пылкий взор,
Я продолжаю жить по-царски
Верша над смыслом приговор.
Тайком храня былые книги
Под пеленою дивных фраз,
Жду в тишине угасшей крика
В пол стасти думая о вас.
В пол смеха вам я улыбаюсь,
В пол строчки напишу роман.
В пол сердца вами увлекаюсь,
Но полон жизни мой бокал.
Скольжу по гладкому покрытью
Сквозь ночи, дни, часы, года.
И вьёться путь лиловой нитью,
Но к сожаленью в никуда.
В пустом дверном проёме исчезает тень,
с твоим лицом,мне не оставив даже след,
тех фотографий без прощаний...Каждый день,
как-будто всё во сне,лишь чёрно-белый цвет.
А говорят,что время может залечить
все раны,горечь всех утрат и пустоты...
Но,я как-будто не рождён,чтоб дальше жить.
Мне утро,как подъём на горные хребты.
Упорствую,лишь ради завтрашнего дня,
чтобы очнуться,хоть когда-нибудь в раю.
Мне солнце стало тяжким пламенем огня,
и жду,как ночь поможет боль убить мою...
Хорошо сохранился, и до седых волос так и остался молодым литератором...
Ещё одна книга таланта ему не прибавила, но какое-то спокойствие всё же придала...
- Я пишу для Народа, и поэтому замечания мне может делать только он! – с достоинством ответил известный писатель на ехидные замечания тех, кто его сдуру всё-таки прочитал, и теперь не знал, на ком своё читательское любопытство сорвать...
Долгие годы трудился начальником литературы, добился больших творческих успехов в области дисциплины...
Ему так осточертело гнать всё только на потр***, что, в конце концов, он решил сделать себе творческое харакири, и начать писать исключительно для себя...
Роман носил художественно-неутешительный характер, но, тем не менее, читался легко и даже, с удовольствием...
Задумал «Собрание сочинений», которое осталось только написать и напечатать...
Писал очень правильные книги, но читатель с его мозгами вечно набекрень мало того, что книги эти читал неправильно, так ещё не читал их вообще...
Книги его представляли настолько всеобщий интерес, что за автора было даже страшно: его могли буквально растерзать в клочья, чтобы только он больше не написал ни строчки...
Герой детектива не выдержал, и однажды автора всё-таки «пришил». Но сделал он это крайне грубо и непрофессионально, потому как автор был – халтурщик...
Серьёзность, с которой он писал всю эту чепуху, заставляла видеть в ней нечто большее...
Чем больше он творил, тем больше его читали. А чем больше его читали, тем больше у его читателей возникало вопросов, а потом и сомнений...
Книга была написана настолько добротно, что даже самому придирчивому читателю было гарантировано высококачественное чтиво...
Все пишущие – классические заблужденцы. Они наивно полагают, что только они пишут, а все остальные дурака валяют. И осознание этого помогает им писать всё больше и больше и заблуждаться всё дальше и дальше...
Для отработки приёмов карате лучше использовать всё же детективы. Не по Тургеневу же, в самом деле, дубасить, он детективы не писал...
Народ любит своих писателей, но только писателей правильных. А неправильных писателей народ не любит: они только зря народный хлеб жуют, а пишут, что хотят, то и пишут...
Из категории начинающих писателей плавно перешёл в категорию начинающих мемуаристов...
Книга предохраняет писателя от непосредственного контактов с читателем. Ведь ещё сколько среди них психов, от всех не упасёшься...
Крутая наша фантастика никак не поспевала за реальной нашей жизнью, которая была ещё крутей...
Заказ был чёткий: написать всё как было, но только так, чтобы всё было как надо...
Книгу его пришлось продавать аж с конной милицией. И всё бы хорошо, но лошади-дуры весь праздник испортили...
За всю жизнь так и не написал свою «Войну и мир», тогда как другие написали, и не одну...
Чтобы только не думать, люди стали много читать, благо, что теперь такой литературы стало столько, что даже книжные полки от возмущения трескаются...
Книжная макулатура не так уж бесполезна, как это пытаются утверждать шибко умные её злопыхатели: после соответствующей переработки на ней тоже можно печатать очень хорошие книги...
Клара Карлу про кораллы
Нескончаемо бубнила.
Карла злоба распирала.
Он напомнил о чернилах,
Что на доллары пролила
Клара, сидя на перилах,
Размечтавшись о Курилах:
- Были бы мои доллАры
Не запачканы в чернила,
Я бы выкупить кораллы,
Из ломбарда был бы в силах.
А теперь, держи ответ:
Где ты спрятала кларнет,
Что украла у меня,
Аккурат восьмого дня?
Ты снял пальто и произнес: - Сменился ветер…
Пальто дышало приближением зимы.
Ты был внимателен, мой друг, но не заметил –
Сменился день, сменился век, сменились мы.
Зима ударится в хоры и литургии,
А то частушку завернет или сонет…
Мы, вроде, те же, милый друг, но мы другие,
А тех, кто раньше были «мы», давно уж нет.
Зима немного помаячит под стенами,
Да и накатит белокрылием совы…
Сменилось многое, мой друг, и вместе с нами
Сменились лучшие друзья. Увы-увы!
А дело сводится к проблеме семилетки.
Как ни крути, она одна всему виной!
За семилетие меняются все клетки -
Так утверждает календарик отрывной.
Забыты все дела. Меня волнует ныне
Судьба моих друзей, а не вселенский гам;
И что произошло в свободной Украине,
И как теперь живут мои родные там.
Ведь скромный люд простой все тешился надеждой
На лучшую судьбу и совесть нью-господ,
Но те за двадцать лет свободы "Незалежной"
До полной нищеты ограбили народ!
И, жаль, почти никто не раскусил мутанта;
Но справедливый гнев не был смирён и тих -
Не зря Майдан изгнал четвертого "гаранта",
Хоть он не хуже был и прежних-то троих.
Торжествовать бы мне, похерив перебранки -
Народом изгнан вон косноязычный "шах";
Но почему-то марш "Прощание славянки",
Да доблестный "Варяг" - звучат в моих ушах.
В китайском выцветшем халате,
Глухой и очень душной ночкой,
В заветной старенькой тетради
Она нанизывает строчки.
Ее жалеют все соседи,
Но за спиною шепчут: "Дура!"
Ее не навещают дети,
А мужа будто ветром сдуло!
Она живет в стихах стихии,
Там звезд мелодии и гаммы.
Она царица и богиня,
А мир убогий под ногами...
Такое чувство, как влюбленность, знакомо всем. Но любить по-настоящему могут только избранные Богом люди.
Мы только что прилетели и находились еще в здании аэропорта. Длительная командировка на другом конце света закончилась, я хотел домой и от нетерпения переминался с ноги на ногу. Мой друг, Алекс, заметив мое состояние, протянул руку для прощания. При этом, отведя глаза, спросил:
-- Ты к ней?
Я ничего ему не ответил, только кивнул в ответ.
Поймал такси, и через некоторое время, перепрыгивая через ступеньки, мчался к себе на этаж. Мне не сразу удалось попасть ключом в замочную скважину: так дрожали от нетерпения руки. Наконец, открыв дверь, я сразу устремился в гостиную.
Она, как всегда, ждала меня там: двадцатипятилетняя женщина с карими глазами, искрящимися теплом и радостью. Она всегда надевала к моему приезду, костюм, зная, что он мне очень нравится. Узкие ладони и длинные пальцы женщины свидетельствовали о ее повышенной чувствительности и врожденной аристократичности. Я ее крепко обнял за покатые, хрупкие плечи и поцеловал в губы.
– Мне очень не хватало тебя все это время, – тихо прошептал.
– И мне – тебя, – услышал в ответ.
Я открыл шампанское и разлил его по бокалам. Мы выпили. Потом долго сидели и разговаривали. За долгое мое отсутствие накопилось много тем, о которых нам хотелось поговорить. В окне мелькнул черный комок и исчез. Я подошел ближе к окну, чтобы рассмотреть лучше, что же это было.
К подоконнику прилипли сухие желтые листья и два оброненных птицей черных пера. По н*** неслись рваные, осенние облака, подгоняемые злым ветром. Иногда в просветах между ними проглядывало солнце. Оно светило, но уже не грело так, как прежде. Все в природе готовилось к зиме, холодам, длительным беззвездным ночам.
– Извини, но я очень устал. Мне надо немного отдохнуть, - произнес я.
– Да, конечно, тебе нужно отдохнуть с дороги, - поддержала женщина.
Я взял фотографию, на которой была изображена девушка с густыми каштановыми волосами, с которой все это время вел мысленный диалог и пошел в спальню. Поставив фотографию любимой на ночной столик, который стоял рядом, я тяжело опустился на кровать. Снял рубашку. На шее у меня висела цепочка с маленьким женским кольцом. Я коснулся его пальцами и легкая щемящая грусть, уколов меня в сердце, растворилась в нем без остатка. Ровно два года назад я должен был встретиться с ней в Париже. Мы хотели провести там несколько дней вместе. Я планировал в один из вечеров, где-нибудь в маленьком ресторанчике, при свечах, сделать ей предложение и подарить кольцо. Я ее ожидал в парижском аэропорту Orly. Вечерний рейс, которым она должна была прилететь, все задерживался. Потом объявили, что произошла катастрофа. Погибли все находившиеся на борту самолета.
Я не успел сказать ей самого главного. Я опоздал на целую жизнь. Внутри что-то надломилось. Душа покрылась кристальной коркой. Я медленно опустил голову: осколок спрятанной где-то глубоко в душе боли снежинкой тихо опустился на подушку и исчез, не оставив на ней следа.
Черный лебедь, сделав два последних круга, так и не найдя своей пропавшей подруги, сложил крылья и понесся вниз к земле.
Любви нужно отдаваться до конца, даже если ты от нее можешь впоследствии сойти с ума или даже погибнуть. Настоящая любовь этого стоит.
Алекс долго смотрел вслед своему товарищу, спешащему к стоянке такси. Потом подошел к телефону-автомату и набрал номер.
– Как он? - спросил женский голос.
– Поехал к тебе, – ответил мужчина и повесил трубку.
Спросила вдруг любовь меня, как будто бредила во сне-
А если завтра я умру, ты станешь плакать обо мне?
Ты станешь плакать обо мне, а не искать любви другой!?
Как будто бредила во сне и издевалась надо мной..
И издевалась надо мной..
А может, ты сойдёшь с ума? О боже как же не сойти
Хоть на мгновение представь, что ты остался без любви
Я лишь твоя, ты только мой – не разлучит и смерть сама
Ты не достанешься другой, скорее ты сойдёшь с ума..
Скорее ты сойдёшь с ума..
Скажи мне правду, я пойму.. Пойму, ведь я тебя люблю!
Чем жить на свете одному, не лучше ли тогда в петлю..
Не лучше ль сразу умереть, чем горевать, любимый мой
Забыть всю прожитую жизнь.. Так просто, как кошмар ночной
Так просто, как кошмар ночной
Я ничего не отвечал - мне не хотелось снова врать
Я просто взял и промолчал и лёг спокойно дальше спать
Она же ночью умерла.. и дня не вынесла без лжи
Её бескровный труп лежал под белым саваном души
Под чистым саваном души
Уехал! В деревню я,
срань глухую,
Где совы ухают и кукует
Мне что-то о бренности
с крон сосновых,
Напоминает жизни основы.
Там пахнет хлебом
Опарным в хатах,
Бурёнки ходят
В чернильных пятнах,
Пастух нащёлкивает
Кнутищем,
И соловей - бандюкан
Свищет.
Как мытые стёкла,
Чисты люди…
Тем Русь и жива,
И ТЕМ ЖИТЬ БУДЕТ!!!
Увы вам, господа поэты!
Пока вы, гордые собою,
хохмили насчет конца света -
на Хохму хлынули помои:
отряд ретивых самописцев и самописек одиозных
в желании пома[с]териться
невкусно пишет и скабрезно.