Знойный полдень, степь, коровы, козы вдалеке,
татарченок в мешковине, по уши в муке,
ржавый трактор у мечети, пыль из-под колес,
развалившийся коровник - бывший наш совхоз,
череда домов, заборы, тявканье собак,
на столбе у сельсовета чей-то красный флаг,
скоро выборы "у Раду", Ющенко портрет,
странный бюст на постаменте уже много лет,
тянут газ из Пятихатки, обмелел ставок,
описать убогость края, мне не хватит строк...
Благодатный край, разруха, выжжена трава,
лесополосы сельчане рубят на дрова.
Два комбайна, как и трактор, пущены на слом,
двадцать лет как нечего, сдать в металлолом,
виноградник вырублен, выродился сад,
черепица в дырках, говорят, что град,
свет порою гаснет, по часам вода,
а моих соседей, не щадят года.
Где ты Крым и что с тобою, житница страны!
Как дожить и доживем ли, снова до "весны"!
Истрепался такелаж — нервы,
из огня да в полымя галсы,
черти в пляс, а я цежу — хер вы
наколдуете чтоб я сдался.
Ждете суки, чтобы руль бросил -
не хороните ль меня часом?!
Лопнет парус — пара есть весел,
поломаются — х уйну брассом.
Говорите — далеко плыти,
превратил, мол, окиян в лужу.
Дак и я вам не слюнтяй-нытик,
обломитесь, как-нибудь сдюжу.
Ну а нет — тогда прими Боже,
вот душа стремглав к Тебе шпарит.
Плоть акулам, чай они тоже
божьи, жрать небось хотят, твари.
И чего-таки жалеть — жрите,
причащайтесь без вина-хлеба.
Ну а я — а я теперь зритель,
поболеть за вас приду с неба...
Жми сюда
Разреши.
До фига и я врагов сгрызла...
Мне учить тебя опять, что ли?
Брасс красив, тут спорить нет смысла,
Но надежней все же плыть кролем!
Вон толпой опять на борт влезли!
Покажи им от плеча гадам!
Ну, а я, позволишь ты если,
Отираться буду здесь. Рядом.
Превращу на время жизнь в праздник,
А потом я, как и ты, сгину...
Но сейчас, пока чертей дразнишь,
Разреши тебе прикрыть спину?
Живут во мне женщины странной порою…
Одна – грациозна, искриста, вольна,
Пронизана солнцем, согрета любовью,
И радужным счастьем беспечно полна.
Другая – степенна, строга, величава.
В ответе за всё! За семью и уют.
За нею – решенья… И чтоб ни решала,
В ней мудрость и слова достоинство чтут.
Ещё одна – словно печаль, одинока,
В осеннем дожде златовласой листвы,
В бессонных ночах, пригубив от Истока,
Вся в путах сомнений, в сетях пустоты…
И где-то в глуши утомлённого сердца,
Вдали от недобрых, завистливых глаз,
Девчонка-подросток, за тайною дверцей,
Полна восхищенья и шумных проказ…
Я в образах этих тону и теряюсь.
Ответить себе, кто я есть, не берусь…
И лишь без остатка «во имя» влюбляюсь,
И Господу жарко «во имя» молюсь…
07.08.09
Авторская песня "Настроение"
Автор и исполнитель Мария Борисова-Ипокерена
Слова Татьяна Морозова
- Я знаю, ты волк! – Красная Шапочка открыто смотрела в глаза зверя.
- Я, э, не совсем…
- Да ладно, можешь не скрывать. Я уже большая и волков не боюсь! Ты есть хочешь?
- Хочу! – вырвалось помимо воли.
- Пойдем со мной к бабушке, она нас накормит, - девочка повернулась и пошла по тропинке. Зверь потрусил за ней. - А почему у тебя такой большой живот?
- Ну, видишь ли…
- Ты, наверное, пиво любишь, да? Волки пьют пиво?
- Нет, нас в пивнушки не пускают.
- Боятся? Ну и зря! Волки хорошие. Правда?
- Правда.
За разговором они подошли к симпатичному маленькому домику.
- Ну, вот мы и пришли, - девочка постучала в дверь.
- Кто там? – раздался добрый старушечий голос.
- Это я, Красная Шапочка!
- Дерни, деточка, себя зАх@й, и иди нАх@й!
- Бабушка у нас шутница! – пояснила девочка и дернула за веревочку. Дверь открылась, и они оказались в премиленькой горнице. В кресле-качалке уютно устроилась пожилая женщина, и, подслеповато щурясь, разглядывала визитеров.
- О, у нас гости! –воскликнула она. – По этому поводу стоит принять по пять капель! Вы как?
- Вообще-то, мне нельзя…- жывотное засмущалось.
- Глупости! Алкоголь в малых дозах приносит только пользу! – отрезала бабулька и обратилась к внучке:
- Шапочка, детка, помоги мне бутыль достать. Там посветить надо, - женщины, старая и малая, полезли в подпол.
***
Охотники ворвались в дом с ружьями наперевес. Бабушки и Красной Шапочки нигде не было видно. Посреди горницы стоял волк с большим брюхом.
- Постойте, мужики, я все объясню! – зверь судорожно закрыл лапами живот.
- Ба-бах! – мозги вперемежку с кровью выплеснулись на стены и потолок.
Толстый охотник вытащил нож, вспорол серое брюхо и увидел там …волчат. Хищник оказался волчицей.
Люди как люди -
просто хотели жить.
Время остудит,
только нельзя забыть.
Черные птицы
над головой кружат.
Строгие лица
с древних икон глядят.
Сдвинуты брови,
взгляд из-под них суров.
Кто остановит
стаю безумных псов?
К миру призывы
в хаосе не слышны.
Ухают взрывы -
жуткий вокал войны...
РАЗРЕШЕНО
В царстве смертельно больных идей
снова кровавый пир.
Сколько погибнуть должно людей,
чтоб воцарился мир?
Рушатся храмы, горит земля,
так, что в глазах темно.
- Люди,друг в друга нельзя стрелять!
- Можно. Разрешено.
МНЕ КАЗАЛОСЬ...
Мне казалось, это все где-то там -
не имеет отношения к нам!
Я сначала даже думала - врут!
Ну не может быть такого вот тут!
Это как же надо всем озвереть,
на такое чтоб спокойно смотреть!
Делать вид, что все идет чередом!
Ведь не ваш же уничтожили дом!
И не ваших расстреляли детей
с одобрения чиновных властей,
что поставили, не глядя, печать!
Оппонентов можно перекричать,
кулаками колотя себя в грудь.
Господа украинцы, не поднимайте руку ни на одного русскоязычного, пока вы не узнаете, что на территории России избили хоть одного украинца.
Здесь работает достаточно ваших братьев и никто их не трогает.
Ответьте тем же, господа украинцы.
Молочно-белым покрывалом
Укрыты небо и земля,
И только свет внезапной фары
Вдруг выхватит из киселя
Причудливые очертанья
Туманом порванных ветвей,
Как отголоски всех рыданий,
Обрывки сУдеб и страстей,
Коряво пОднятых в пространство,
Небес уродуя рельеф,
В пожУхлом мертвенном убранстве
Застыв, но так и не сумев
Стать дАнностью, не наважденьем,
И вечностью, а не на час.
... С потухше-тусклым настроеньем
Сезон хандры.
Туман у нас.
На чем же держится рубаха?
Согнутых плеч сухая кость…
Цветущей жизни тихий гость,
Свидетель собственного краха.
Передвигаясь осторожно,
Травинки он не повредит,
И в голубую даль глядит,
Глазами с небом чем-то схожими.
Он породнился с серым камнем,
Замшелым пнем, сухой листвой,
Качая белой головой,
Давно он стал прощаться с нами.
Судьбы изношенная нить,
От ветхости грозит разлезться,
И узел немощного сердца
Конец с началом силится скрепить.
После парламентских выборов на Украине и в Росии 2007г. встретились "за рюмкой чая" Путин и Ющенко. Расслабились, разговорились. Ющенко расхрабрился и спрашивает:
- Вова, как президент президенту, открой секрет своей предвыборной технологии.
- Да, нет у меня особых секретов, - отвечает Путин.
- Ну как же, - не отстает Ющенко, - Мы, оба - президенты. Оба - почетные председатели своих партий. Отчего же за мою проголосовали лишь 14%, а за твою 64% ?
- Понимаешь, Витя, я же обращался за поддержкой к своему НАРОДУ, а ты к своей НАЦИИ...
Поэту обязательна душа -
И наплевать, в крови или в елее, -
Иначе - не поэт он ни шиша,
А просто в рифму ныть умеет.
Ему не обязательно страдать,
Но коли пировать - вселенским пиром,
Слезами всех обиженных рыдать,
Скорбеть - так уж всей скорбью мира.
Хоть в облаках, хоть в бездне с адским жаром -
Но главное, чтоб весь, за всех и даром.
В последнее время особенно стал поощряться интерес к своим корням. Естественно, чем знатнее и древнее род, тем престижней. Очень высоко, например, котируются князья и графы. Как это нередко бывает, доходит до смешного. Один мой знакомый с плохо скрываемой гордостью поведал, что… страдает гемофилией. Ну, той самой, которой болел цесаревич Алексей, другие представители императорских фамилий. Что тут скажешь? Если человеку это греет душу, пусть гордится…
Моя бабушка Агафья была крестьянкой с Полтавщины, каких много на Украине. И руки ее, судя по фотографиям, были далеки от стандартов аристократической внешности, как и сама внешность. Но имелось в ней то, что, как я понимаю, выше всяких представлений о наружном благородстве - величие души, а значит аристократизм в настоящем его проявлении.
В начале войны, если кто знает, немцы, случалось, отпускали наших пленных. И вот поодиночке и группами брели они по Украине, в том числе через село, где жила бабушка. Какими они были, рассказывать, наверное, не нужно. Изможденными, оборванными, не евшими по нескольку дней… С наступлением темноты стучались в хаты с просьбой переночевать. Не знаю, как в других, но в селе Висичи их, как правило, не пускали. Прибавляя, правда, мол, на краю села живет Гапка (так сельчане называли Агафью), идите к ней. И пленные шли к моей бабушке.
Десять, пятнадцать человек, всех пускала Агафья. Уложит кого где, а пока несчастные спят, прокипятит, выстирает завшивленную одежду, постарается, чтоб к утру высохла. А на дорогу еще по небольшому кусочку хлеба даст. Моя мать с сестрами, бывало, ропщут: «Что вы делаете, мы же не солнце, всех не обогреем, самим нечего есть будет!..» На что неизменно слышали: «Пусть хоть камни с неба падают, а я давала и буду давать. Может, сейчас мои хлопцы (у бабушки воевало двое сыновей) где-то так же скитаются, а я хлеба пожалею?!» (Вскоре хлеб и, правда, кончился, но, ничего, выжили).
На слуху известная российская фамилия, представители которой любят подчеркивать дворянское происхождение. При этом отец очень даже талантливо воспевал строй, который аристократов уничтожал как класс. Старший сын, кинорежиссер, издал книгу, где подробно описал свои амурные похождения, по поводу чего не лишенные чести люди плевались. Его брат и коллега, ярый почитатель монархии, мертвой хваткой решает личные дела. Пусть эти и другие маститые аристократы поучатся настоящему благородству у простой украинской женщины, моей бабушки Агафии. Царствие ей небесное!