Ко мне сегодня заходил Компот:
Поплакался и, даже, зарыдал.
Сказал, что В Рот, «который идиот»,
Затрахал всех (особенно в анал).
Потом звонил с Одессы НиколЯ
И попросил всем Прынцам передать,
Что он Бояна целовал зазрЯ,
В гробу видАл всех, ёлы-палы мать.
А в кабаке пристал ко мне Пилот,
Держа пилотку где-то там за круп:
«Поверь мне, брат, что Тест уже не тот,
Хотя всё мнит, что он на Хохме пуп».
И вечером, готовый в дупель, врач,
Поэтов разогнавши по углам:
«Дейтерий, я не понял, что за срач?
И почему Юлевич нынче сам?»
Зачем пишу - известно:
На старости маразм
Печальнонеуместный,
Опять же - не оргазм.
Мне доктор прописала
По восемь строчек в день,
Лучок и ломтик сала:
Рецепт, конечно - хрень.
Всё уже мир желаний,
Читаю дребедень,
Болит спина у Тани
И ширше наша тень.
Один залив - спасенье,
Не требует мозгов
И ветер с удивленьем
"ты ждёшь, дурак, улов?"
Без всякой подоплёки*
Смотрю на корабли,
Мечтая о далёком,
Но дома лишь рубли.
...Не ставьте, дурни, "двойки"**,
Позориться зачем?
Умрём мы не на Мойке,
В поэзии я нем.
Купите, лутше, фИдер
И пару пузырей:
Кронштадт в рыбалке - лидер.
И никаких соплей!
* подкладка у мужской крестьянской рубахи от плеч до половины груди и спины
** типа "лайк" на одном малоизвестном поэтском сайте
Два поэта и некий болван,
Размышляя о сложностях мира,
Наливали четвертый стакан,
Выбирая на сайте кумира.
Прочитав по два раза стихи,
Нарезая лимончик кругами,
Москалям все простивши грехи,
На престол повылазили сами.
Врач, строитель и некий профан,
Надевая на груди тельняшки,
Опрокинув девятый стакан,
Оценили кронштадтские ляшки.
И забыв о семейных делах,
О долгах, что тревожили душу,
Предавались распутству в кустах...
"Извините, закончить я мУшу*"
И смеялись морЯчки вдогон:
"Эти рифмы короче ракс-клОтов**."
И пронесся над островом стон,
И звезда закатилась кого-то.
* вынужден (укр.)
** (патерностеры, чётки) - деревянные точёные шарики, насаженные на два или три параллельно идущих троса (бейфут).
Внимание!
Из совестливых побуждений произведена срочные операции:
- омолаживание Праведника ГРЕШНОГО;
- реабилитация Гендальфа.
Из этих же побуждений улучшено принципиальное качество их изображений.
Подумал, подумал, да и не пошел. Говоря по правде, постояв у указателя и основательно покурив, Степан Иваныч проворнейше расшнуровал ботиночки и вылез из оных, стянул с себя носочки и вместе с их несравненным благоуханием упрятал в карман пиджака. Ботиночки же взял в руки и, оказавшись на босу ногу, стал чрезвычайно легок на подъем.
Тихохонько-тихохонько, почти бесшумно, на цыпочках убрался он прочь, дабы в указанном направлении кто-нибудь его случайно не почуял. Выражение же лица Степана Иваныча по причине обширного страха было почти благоговейным и крайне почтительным.
Желающие прогуляться по более приемлемому маршруту встречаются у костра:
Жми сюда
Париж. Елисейский дворец. Вечер. Николя Саркози, притомившись от государственных дел, безуспешно пытается решить кроссворд составленный Сергеем Сатиным. Карла Бруни в соседней зале лихо исполняет "Из-за острова на стрежень" в стиле буги-вуги на служебном елисейском рояле и поет тем, что ей Всевышний вместо голоса послал. Николя потихоньку сатанеет и наконец не выдерживает:
-Карлуша, золотко, пой потише! Ты мешаешь мне быть президентом.
О чем поэты говорят,
Когда жена пьяна,
Уже не строен рифм ряд
И за окном луна?
Когда коньяк, как шоколад,
И попугай ворчит,
Что «надо бы поднять оклад,
А то исчезнет вид»?
Когда страна ждет от ребят
Шедевры на «плюс два»…
… Страсть к графоманству – это яд.
Здесь лишние слова.
Пишет хайки, но не Басё,
С ног на голову ставит всё.
Любит бокс, с клинчем и потом,
Не любит кексы с компотом.
Мировоззренье узкое.
Русофобка, но русская.