С пелёнок рос Валерик
В солидном интерьере -
Папаня в Горсовете
Железо всё ковал,
Не отходя от кассы.
Он трудовые массы
На новые свершенья
В атаку подымал.
Но только сам Валерик
Характером был скверен.
Орал он, как блаженный
По поводу и без.
Своим противным о́ром
С утра будил весь двор он,
А ввечеру от крика
Стрелялся весь подъезд.
Но папочка-начальник
В сынке души не чаял,
И мама-профурсетка
За сыночку горой!
Пока он там горланит
За ним присмотрит няня,
А я по магазинам
Пройдуся той порой.
Меж приступов истерик
Ещё любил Валерик
По-тихому, без крика
Напакостить слегка.
К тому же его козни
Всех умиляли слёзно:
«Ведь он совсем ребёнок!
Простите паренька!»
И только дед сердитый,
На фронте не добитый,
На пакости Валеры
Молчком не мог взирать,
Всё хмурил брови грозно:
«По парню плачут розги!
Как сидорову ко́зу
Его бы отодрать!»
Валерик раз в детсаде,
К девчушечек досаде,
Всем куклам поголовно
Головки открутил.
И быть бы парню битым,
Но встала на защиту
Маман: «Ведь он ребёнок!
И просто пошутил!»
Потом в четвёртом классе
Со школьным другом Васей
Кота облил бензином
И спичечкой поджёг.
От смеха лопнет брюхо –
Такая веселуха,
Когда по школе скачет
Пылающий Снежок!
Но и на педсовете -
Валерик чист и светел:
«Ведь он ещё ребёнок!
Простите шалуна!»
Лишь дед (такая бяка!
Проклятый коммуняка!)
Внучку́ за прегрешенья
Взывал воздать сполна!
Затем, уж в институте,
Хватило тоже жути -
Валерик под турахом
Сел в папкин мерседес.
И кончилось всё тупо –
На выходе: три трупа,
Четыре тачки всмятку!
Но сам живой! О, yes!
А на суде Валера
Повёл себя примерно,
И папа подключился
(Чтоб уж наверняка).
Защитник виртуозный
Пробил толпу на слёзы:
«Ведь он же, как ребёнок!
Простите паренька!»
И отскочил парнишка,
Понервничав не слишком.
Да, по большому счёту,
За что его судить?
Один лишь дед (пень старый!):
«Условный срок – не кара!
За этакое дело
Бы на кол посадить!»
***
А нынче наш Валера –
VIP крупного размера
И, не боясь упрёков,
Шалит, как молодой.
Но дед молчит на это
Уже какое лето -
Лежит себе тихонько
Под красною звездой…
Пусть шалости Валеры
Совсем не знают меры.
Когда вцепилась в вентиль
Мохнатая рука
На трубах с нефтью, газом -
И чтобы без проказы?
Ведь он же как ребёнок!
Простите паренька!
"Я поднимаю свой бокал
За неизбежность смены" А. Вертинский "Прощальный ужин"
Неумолимо время перемен.
Будь хоть ботаником, хоть агрономом,
Но купишь новые носки взамен
Твоих, безвременно поломанных..
------
И ещё в тему носков -
"Без носков" - Жми сюда "Эйнштейн VS носки" - Жми сюда "Странный предмет" - Жми сюда "Место встречи изменить нельзя" - Жми сюда "Неоспоримые улики" - Жми сюда "Муза" - Жми сюда
Вот незадача какая, зараза!
Ищут профессоры-гинекологи,
Ищут зоологи, ищут биологи...
До государства добралась забота,
И у науки большая работа:
Вводят пилюли и делают клизмы,
Засуррогатничал весь шоубизнес.
Женщинам ломят свои экстра цены
Знахари, ведьмы да экстрасены.
Но и они не проходят проверку...
Погиб поэт. Стрелял паршиво.
Был близорук, недальновиден.
Забыл лорнет. Упал с обрыва
И тем противника обидел.
Противник чешущейся правой
Пальнул с размаху в секунданта,
Тот недодумал: «Девять ставок.
Непло…» – и рухнул в лужу бантом.
Вернулся лекарь от поэта.
Глядит – час от часу не легче –
Стрелявший капнул на штиблеты.
А у него больная печень,
А у него больные почки,
Чахотка, жаба, инфлюэнца,
К тому же очень скверный почерк,
И муж сестры немецкий герцог.
А вдруг война? Припомнят мигом,
Собак навешают дворовых,
Пойдут наветы да интриги.
«Впредь буду пользовать здоровых.»
Сказал и тут же поскользнулся,
Да головой – по саквояжу.
Стрелок лениво обернулся
И был слегка обескуражен.
Пошарил взглядом по поляне,
Ища второго секунданта,
Нашёл у первого в кармане
Всю сумму, что на дуэлянтов
Друзья поставили по дружбе,
Чтоб этот день отметить водкой.
«Напьюсь один.» И в той же луже
Утоп от приступа чахотки.
Кто виноват? Что делать? В смысле:
Где деньги, да и был ли мальчик?
Нашли тут одного за Вислой, –
Мычит и тычет средний пальчик.
ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «НЕ БУДЬ СТАДОМ!», а кем тогда быть, если всё остальное надо ещё уметь?..
ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «НЕ БУДЬ СТАДОМ!», а куда деть те миллионы и миллионы лет, которые всем стадом тебя как человека растили, и делали тебя тем, кем ты в конечном счёте стал?..
ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «НЕ БУДЬ СТАДОМ!», но ты попробуй им не быть? Ведь у стада в распоряжении всё то, что называется Власть и Народ! А у тебя за душой кроме всех твоих гомосапиенских понтов за душой нет ничего…
ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «НЕ БУДЬ СТАДОМ!», а со всеми этими жалкими отщепенцами с очками на носу и книгой подмышкой, стадо знаешь что делает? Сначала всенародно осуждает, а потом опять же всенародно сжирает, это уж кому сколько достанется…
ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «НЕ БУДЬ СТАДОМ!», но если одному страшно и холодно. А в старом добром стаде всегда есть с кем выпить, а потом сообща морду набить каждому, кто не в стаде…
ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «НЕ БУДЬ СТАДОМ!», но тогда за такие слова на тебя тут же найдётся и «Дело», а вместе с ним и новые срока, от звонка до звонка, которые тебя с головой окунут уже в здоровое зэковское стадо. А потом оттащит на опять же стадный погост, потому что отдельную могилу для тебя никто рыть не будет…
ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «НЕ БУДЬ СТАДОМ!», а как же тогда Народ, благодаря которому ты из стада вышел, а потом, куда ты денешься, опять же обратно в стадо придёшь?..
ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «НЕ БУДЬ СТАДОМ!», но как это сделать, когда за стадом миллионы и миллионы лет его Истории, которые вот так в один день не выкинешь, для этого каждому из нас нужна как минимум не одна сотня лет, а где их взять?..
ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «НЕ БУДЬ СТАДОМ!», ты это сказал и тут же забыл. А у меня от этих твоих слов извилины как на бигуди начали закручиваться, и вот крутятся до сих пор…
ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «НЕ БУДЬ СТАДОМ!», а ведь всегда надо помнить и обо всех тех несчастных, кто без шерсть жить не готов, нет у них пока такой привычки…
ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «НЕ БУДЬ СТАДОМ!», я вон сколько раз пробовал, а ноги меня до сих пор сами несут в родимую пещеру, имя которой: здоровый общественный коллектив!..
ЛЕГКО СКАЗАТЬ: «НЕ БУДЬ СТАДОМ!», а потом всячески отпираться, что ты, мол, это пошутил, будет куда трудней, потому что их в твоём родном стаде завсегда много, а ты, да ещё такой с пархатой мордой, такой один…
Одна девочка влюбилась в мальчика, а он оказался педераст. Он ужасно расстроился, что она в него влюбилась, так ему её было жалко. Потому что они были с ней друзья и он очень переживал, что не может её любить. Он ей так и сказал: "Мне даже представить противно, чтоб с тобой целоваться." И заплакал. Педерасты же не могут в девочек влюбляться, а только дружить с девочками могут.
Тогда она пошла к доктору и попросила, чтобы её сделали мальчиком. И доктор так сделал. Она стала красивый высокий мальчик и пришла к своему любимому и говорит ему: "Узнаёшь? А это я, Оля. Это я себе такую операцию сделала, чтоб мальчиком стать и чтобы ты в меня влюбился. И он в неё влюбился и они стали целоваться. Ему это так сильно понравилось, что он ещё больше в неё влюбился. А его звали Паша.
И он сам захотел тоже к доктору пойти чтобы стать уже настоящей девочкой. Только Оля ему не разрешала. А он её всегда слушался, потому что очень её уже любил. Он стал её уговаривать по-всякому ласково и так упросил и она ему разрешила пойти к доктору и сделаться девочкой.
Паша после этого стал красивая очаровательная блондинка с голубыми глазами и все в него стали влюбляться. И на улице многие засматривались. Оля от этого ревновала и обижалась что Паша такой красивый и просила одеться как-то поскромнее в длинную юбку и каблуки покороче. Ато Паша был такая сногсшибательная блондинка, что пальчики оближешь. И он её как будто бы слушал, а сам всё равно делал по-своему. Как будто забыл, так притворялся понарошку. Он стал коварная и ветреная блондинка. И у него стали появляться поклонники, а он Оле гворил, что это просто друзья и ничего между ними нет.
Оля уже по-всякому с ним пыталась разговаривать, они же были друзья ещё с детского садика, но он так сильно радовался из-за своей красоты, что никакие уговоры ему не помогали. Тогда Оля поняла, что так больше продолжаться не может и столько унижений она не выдержит. Она тогда пошла к доктору и обратно в девочку переделалась.
И он остался один со своей кучей поклонников, а Оля уже ему была опять просто подружка, с которой противно целоваться.
Олина мама радовалась, что она взялась за ум и папа тоже радовался. А раньше они из-за неё расстраивались, что она с собой чёпапала сделала. Они же девочку хотели, и любили чтоб у них дочка была, а не мужик.
А у Паши случился роман с одним из поклонников и он даже подумал, что это любовь, но тот мужчина оказался обычный донжуан, поматросил и бросил, и Паша осталась одна с разбитым сердцем. И только Оля её утешала и приходила к ней жалеть, чтобы Паша не плакала. И он тогда понял, что ближе и роднее у него на самом деле никого в мире нет. Только ему было уже стыдно просить её обратно в мальчика переделаться и он решил сам тогда снова стать мальчиком. И так и сделал.
Он потом позвонил Оле и говорит ей мужским голосом, так что она его даже не узнала: "Оля, я понял, что я тебя люблю и жить без тебя не могу. Выходи за меня замуж!"
Она сперва отказывалась, а когда поняла, что это он - то сразу согласилась.
Он понял, что на самом деле она классно целуется, а это он просто был маленький и не понимал раньше. Он и лук жареный раньше не любил, а теперь любит. И Олю любит.
ЛЮДИШКИ НЕ ПО РАНЖИРУ…
Любой национализм, по природе своей, исключает что-либо человеческое, уж больно люди тогда все какие-то звероподобные получаются, словно и не люди вообще…
ГОЛЕНЬКИЙ НАРОД…
Фашизм, это тот народ, который есть на самом деле, без всего этого божественного нимба, и прочих народнических соплей…
ПЕЩЕРНЫЙ ПОЛИТПРОСВЕТ…
Патриоты всегда такие озверелые, как будто бы все они ещё не вышли из своих патриотических пещер, чтобы часом не узнать, что весь их мир, это всего лишь первобытная пещера, и не более того…
ПОСЛУШАНИЕ КАК КЛЕЙМО…
Патриот, это послушный раб власти. А если ты – непослушный раб, и более того, не раб вообще, то наши послушные судьи тебе быстро объяснят, кто ты на самом деле есть такой…
ДО ПОСЛЕДНЕЙ КАПЛИ…
Главный и единственный источник любой национальности, это - Культура. Вот почему так важно, чтобы источник этот в националистической пустыне не высох совсем, а иначе все мы останемся без Культуры вообще и вновь покроемся первобытной шерстью…
Свершилось!..- В должный час, на Украину,
Зеленский, шоумэном ( Как с куста! ),
явился, под славянскую былину...-
И, благо, что не кубарем, с моста,
как Царь-Бориска...- В целом - недалёкий
( Но в доску свой! )...- А, значимо, судьбой,
Российский путь, как Ангел синеокий,
маячит жопой ( Пусть и золотой! )...,
зовя, наверняка ( Куда ж иначе? ),
в прекрасное далёко ( На века! )...
Но, видимо, в практической отдаче,
для русских, и Свобода, не легка...
и тянет, поделом, как ноша-тяжба,
куда-то прочь...- Но вовсе не туда,
где столь близка, в родном холопстве, жажда,
по нищете...- Неужто, навсегда,
в России, лютый кайф умалишённых,
к её периферийности судьбы,
да к душам, в кабале, из обречённых
( Знать, без борьбы! )?..- Тогда, в гробы, рабы! -
Чтоб не маячить, в вечных попрошайках,
пугая Мир Вселенский, голытьбой,
но с топорами, в бесконечных шайках,
под Русский бунт...- бессмысленный... с тоской...,
где, день вчерашний, тянет в омут, сказкой,
а день грядущий, как запретный плод,
на фоне «своего», чужой указкой...-
И это называется - Народ???..-
Кто, с малых лет, к себе же, безучастен,
а властному ( Любому!!! ) смотрит в рот,
чтоб подчиняться ( Долею - «несчастен»! )...-
Но жилы рвать, под «значимость» высот,
опять-таки каких-то..., вроде нужных
( Но чьих-то, явно! )...- Значит, невпопад,
по жизни, снова, в ликах безоружных,
вперёд..., назад ли...- В общем, наугад! -
Зато, без Демократий, с шоумэном,
и прочими... Хотя..., нам и своих
вполне хватает! Редька, слаще ль с хреном?
Тем более, с Зеленским, в прозе их?..
* * *
Мне семь лет. День рожденья. Суббота.
Мама торт выпекает. Я рад!
Отпросился и папа с работы -
обожаю его до икоты -
мне в подарок несёт самокат.
Я счастливей всех был в целом мире,
пока мне не сказали о том,
что не дали дойти до квартиры
папе два приторчавших задиры,
остудив навсегда кирпичом.
Затаил с тех пор злобу, похоже.
Подрасту и тех двух чепушат
разыщу, вылезу вон из кожи,
чтоб взглянуть в их бесстыжие рожи
и спросить: "Где, козлы, самокат?!"
_ _ _