...Интересно, почто: "братцы-кролики" ?..
Есть ведь, скажем, ещё братцы-брассики.
Кроме них, например, - братцы-вольники.
Баттерфляйцы, опять же, вон, бразики...
Мыслю, просто всё, ёрики-лорики:
Не хотели в "чапайцы-мастдайцы",
В "ихтиандрики"-"сомики"-"ломики"
И "титаники" братцы-мазайцы.
Вроде тихо, тянет в сон
Зябко ежась, тру ладони,
Пред глазами люди кони,
Гривы, кони – сабель звон.
Явно вижу засыпая
Пулемётчицу. Чапая
Анку с Петькою в стогу,
Пьных в стельку и дугу.
Сам Василий топит печку
И глядит в окно на речку.
План его совсем не прост
Очень красным нужен мост.
Ус, опаленный махоркой,
Портупея на бедре,
Десять картошин в ведре
Пахнущем несвежей хлоркой.
Сабля ржавая на стуле
На эфесе след от пули-
Маузер в коробочке
Рядышком две бомбочки.
Фурманов блюёт в сапог
Тоже мне помощник славный
Комиссар и педагог
Идеолог наш заглавный.
Вдруг захлопало в бараке
Крики вопли и пальба
Берегись, идут казаки
Бог спаси, летит мольба.
Эх, проклятые секреты
Прозевали Колчака,
Водкой были вы пригреты
Всех бы разом вас в ЧК
Пулемёт схватил, Чапай
И вприпрыжку на чердак,
Вот я дятел и Чудак
Сам теперь себя ругай.
Петька гад ну где ты ходишь?
Почему меня заводишь,
Почему бойцов не видно,
Как мне больно и обидно.
Просыпайся чёрт скорее
И бегом на батарею
Поднимай живей тревогу
А не то уйдём все к богу
Ох, мой верный ординарец
Где с казной походный ларец
Где дивизии печать
Чем в бумагу мне стучать?
Всё бездарно бесполезно
Чую задом – рухнем в бездну
Как могло такое стаься
Без дивизии остаться.
Фурманов, ну комиссарчик
Видно он похитил ларчик
И свалил как волк позорный
Где охрана? Где дозорный?
Где разведка? Где порядок?
Беспредел застой упадок.
Открывает Петя глазки
Всё закончилися сказки,
От УРАЛ седой реки
Скачут к дому казаки.
Анка..а так твою то мать
Может, хватит в сене спать,
Поднимайся и ВПЕРЁД
Где ты дела пулемёт.
Ой, не помню ни черта
Чёрная в мозгах черта,
Ноги уносить нам надо
А не то замочат гады.
Бегут АНЯ с ПЕТЕЙ
Винтовки в руках
А в сердце то ужас, то давящий страх.
Василий тем временем
Боком как рак
Залез под стропила на пыльный чердак,
Сложил под ногами патроны и тол
Засунул в окно длинный смазанный ствол,
Вздохнул и шепнул ну..свирепые гады
Не будет вам нынче, и после пощады,
И сдвинув на лоб из каракуля кепку
Нажал пальцем сильно тугую гашетку.
Запрыгали пули по рожам проклятым,
Запрыгали ловко по спинам помятым,
И кровью окрасило землю в росе,
Но рухнули гады однако не все.
Ударила ВАСЮ в грудь пуля тугая,
Ударила больно,ах..видимо злая,
И пальцы слетели от теплой гашетки,
ЧАПАЕВ упал, отвалившись к кушетке.
Всё…надо линять, ведь подмоги не видно
И это теперь мне уже очевидно,
И Анка паскуда, и Петька подлец,
И мне видно скоро приснится КОНЕЦ!
Сказав это громко, и явно себе
Василий сполз с дома по сточной трубе,
Затем зло и гнусно под нос матюгаясь
Пустился к реке до земли нагибаясь.
Бултыхнувшись в воду он руки прижал
А рот по привычке мгновенно зажал.
Всплывает, пред очи такая такая картина
На сопке где красным алеет рябина
Чернеет Максима ядреная сталь
И рядом казак, изучающий даль.
Иваныч ручонки отжал от боков
Проделал двенадцать обильных гребков,
Тринадцать проделать ему не случилось
В предплечье одиннадцать пуль вострых впилось.
Горячею кровью УРАЛ окропив,
На дно опустился ЧАПАЕВ комдив,
Не смог одолеть он теченье реки
Сомкнулась она лишь одни пузырьки.
Василий, прострелянный как решето
Спросить бы желал, дальше братцы то что?
За что я боролся, спасая страну,
Чего же теперь я спустился ко дну
Лежу без сознанья воды полон рот
Дивизии нет, разбежался народ.
Анюта и Петя остались ли целы?
Иль может, попали во вражьи прицелы
А может их бьют и пытают жестоко
Используя провод и действие тока.
А может, закрыты они в каземат
И их охраняет убийца солдат.
Не знаю, что думать на илистом дне
Как будто лежу в настоящем гавне.
Петруха тем временем с пьяною Анкой
С гранатой и шашкой с винтовкой берданкой
В камыш позалезли спугнув карася
При этом у бога защиты прося.
Вдруг кто-то тревожно и внятно икнул
Раздвинув рукой камыши.
То был Елистратов Иван – есаул
Рождённый в таёжной глуши.
Ванюшка сопливый злой длинный худой
С серебряной в ухе кривою серьгой,
В костлявой руке, сжав уральскую сталь
Умчался в камыш мне его ох как жаль!
Лишь в прорезь вместилась казацкая морда,
Петро вскинул винт и влупил по ней гордо.
И наземь упал есаул молодой,
Ударившись в камень кривою серьгой.
Тут Анна протяжно лисой завизжала
И в сторону речки стремглав побежала.
Две гильзы отбросил затвор в камыши
И рухнула Анна уже без души.
Петро обалдел и от страха икает,
Из Анки же кровь под давленьем стекает.
К Чапаю вернемся вот главный герой,
На дне он лежит совершенно сырой.
Все сделал не так, позабыл саблю снять
Теперь его краном со дна не поднять
Становится ясно провалено дело
Поскольку утоплено славное тело.
Закинул бы саблю в могучую реку
И стало бы легче тогда человеку
Доплыл бы спокойно израненный Вася
Дивизия точно тогда бы спаслася
Но голос Чапая есть внутренний тоже
Так делать ребята не стоит, негоже
Ни в жизнь не оставлю её супостату
Душите рубите ломайте простату
Готов саблей вострой проткнуть свою душу
Но клятву я с ней никогда не нарушу.
Открыв н*** чакры сквозь толщу речную
Чапаев глотнул воду внутрь сырую
Струдом оттолкнувшись от склизкого дна
Избавившись резко от гиблого сна
Комдив легендарный уже почти синий
Ушёл на поверхность закутанный в тине.
Минут через двадцать пичуги запели
Он понял, что видно добрался до мели
Подумал сегодня я страсть накупался
Спасибо ХРИСТУ, что при жизни остался
Уткнулся в песок подбородком небритым
Шершавым колючим местами побитым
Улыбку раскинул на обе щеки
И морду сложил на ладошку руки
Подкинул мохнатые мокрые брови
Сумев осознать, нет, ещё не конец,
Но тяжко и муторно, так как нет крови
И сней не примчится из штаба гонец
Прикинул, ЧАПАЙ, ДА огромны потери
6 литров кровищи ушло из меня,
Но рядом тайга, где есть вкусные звери
И можно найти в перспективе коня.
Полез он усами траву пригибая,
И скрыла она его срятав от глаз
Любимого Васю комдива ЧАПАЯ
Народного парня героя из масс.
Грибочков в лесу отыскав с полкило
Он сьел их с азартом чтоб стало тепло
Тепло стало быстро, грибы были с глюком
Конец положившие Васиным мукам.
Он стал стрекозою жужжать над малиной
Стал раны замазывать жёлтою глиной,
Потом саблю вострую вскинувши ввысь
Команду отдал. Все за мной становись.
Минут через восемь упал на траву,
Скатился по склону оставшись во рву
В падении саблю серьёзно погнул
Зевнул, отсморкался и сладко заснул.
И снится. Чапаю что он не у дел
Когда всех врагов на земле одолел.
Что АНКА, уехав в Москву из села
Ушла на завод, где троих родила.
Один оказался усатым с рожденья
Тут ясно понятно чьё было стремленье.
Тоскливо ему он не стар и здоров
Весь день бьёт газетой самцов комаров.
А самок не бьёт, в самках видит он АНКУ,
Её светлый профиль глубокую ямку
От пули доставшейся ей из обреза
Когда обучалась на курсах ликбеза.
Вот солнце зашло за косматые ели
Чапаев проснулся на жесткой пастели,
Присел на пенек, покрутивши усы,
Задёргал ушами заслышав как псы
Соседней деревни завыли тягуче
И эхо из лая поплыло по круче.
Поправил ремень, саблю в ножны вложил
Собрал волю в сгусток до трепета жил
Потом произнес всё я больше ни дня
Не стану терпеть без седла и коня.
Тропинкою сельской пошёл неспеша
Ноздрями протяжно и часто дыша.
Но что это – гриб удивительно белый
Нахально пророс над зелёной травой
Василий за саблю и тут же над телом
взлетела она и запела струной.
Но сабля погнута, а гриб всё на месте
Василий завыл зубы гнуться дугой
Рванулся поближе как в загсе к невесте
И бьёт его левой и правой рукой.
Погнутая сабля дымится и стонет
Чапаев лишь руки меняет порой
И в злости хрипит и в жестокости тонет.
Теряя рассудок, теряя покой.
Но лопнула сталь, разлетевшись с грибочком
Василий в крови по колено стоит.
Поставлена саблей победная точка
Гриб БЕЛЫЙ разрублен, размят и разбит.
И сабля погибла хоть жаль её в целом
Была хороша, тяжела и мила
Теперь вот рука отнялась, занемела
И стала бескровна, тонка и бела.
На светлой полянке куда он добрался
Стояла лошадка при жёлтых зубах
Язык её в травке порой заплетался
А слепни сидели в глубоких ноздрях.
Лошадка кулацкой была по призванью
Хозяин бугай рядом сладко храпел
Василий как старший по чину и званию
Её реквизировать тут же успел.
Трофей оказался как раз ему кстати
Он выпрямил спину усы разбросал
Добавил солидной Чапаевской стати
И ловко галопом вперёд поскакал.
Хозяин лошадки висит на берёзке
Теперь он не сможет крестьян обижать
И детки их вытерли горькие слёзки
Не нужно им больше от страха дрожать.
Нового года взвивается знамя!
Праздник идёт по стране, как цунами.
Дружно цветут, как весною полянки,
Драки, гульба, перестрелки и пьянки.
Кто-то, с утра не добыв на похмелку,
Видит в мерцающем небе тарелку.
Кто-то, по стенке сползая в прострации,
Тихо бормочет: «Не та концентрация...»
Кто-то без плавок выходит из дома,
Кто-то поехал с диагнозом «кома»;
Рухнула плетью с шампанским рука -
Это «кондратий» хватил старика.
Кто-то с моста навернулся на «КрАЗе»,
Кто-то полощет мозги в унитазе.
Кто-то лежит с огнестрельным раненьем,
Кто-то глядит на него с сожаленьем,
Каждому лень посылать за врачом,
Разве добавить ему кирпичом!
Наблюдаючи в Раде картину*, * - ну, типа, картину Репина "П..."
всё поня́ть не решаюсь никак:
я попала в страну бабуинов
или в рай голохвостых макак?
У такой героической массы
(кто бы чтó тут мне нé говори́л)
сплошь макачьи ужимки, гримассы...
и деяния чёрных горил.
Приглядеться к той парочке рыжих
(что навесили "левым" люлей...) -
к бабуинам, пожалуй что, ближе.
Но макаками были б милей.
А красавца с ефрейторским рылом
(дело фюрера чую живó)
явно можно отнесть к гамадри́лам,
хоть пока их ещё меньшинство.
О делах покалякать "о скорбных"
соберутся, побьются... (Пиар!)
Ведь в быту: клоунада да порно -
вот и вéсь (ихний) рé-пертуáр.
Это ж на...?! Не находите странным(?):
выдвигаются планчики-блиц
павианом... ещё павианом...
Где хоть тень человеческих лиц?
Вот, ей-богу, сейчас и не вспомню
(давит сокодвиженье весны)
кто завёз человекоподобных
в этот лучший питомник страны.
Где Надію* "звездой" величают, * - типа, Надежду С.
где приматы лютуют гурьбой...
* * * *
Я ведь ржала над ними вначале.
А теперь хохочу над собой.
Идут доклады по подразделениям. Гендиректор дочернего предприятия:
- Вот, у нас суд прошел над бухгалтером, который зарплату воровал, суд решил то-то в нашу пользу. А еще на нас наехала прокуратура, мы продавали многотомник биографий людей, которые изменили 20 век, там был том про Гитлера, хотели припаять нам пропаганду нацизма. Но потом решили, что раз это биография, то прошло. А еще на нас наехала милиция в очередной раз за распространение "Плейбоя". Хотят опять признать это эротическим изданием.
Мой сосед по планерке шепчет:
- Что у него за контора? Зарплату воруют, нацизм и порнуху пропагандируют, еще и гендиректор на Саакашвили похож (правда, похож - прим. О.С.). Разбомбить и дело с концом.
Спал во сне я тихо так и скромненько,
И приснился мне в процессе сна
Мёртвый труп убитого покойника,
Рядом с трупом трупова жена.
Вся она слезами так и плакала,
Капли по щекам катились вниз...
Только трупу было одинаково,
Он терпел любой её каприз.
Так лежать вольны лишь императоры,
На пределе мужества и сил...
А кругом толпились гастарбайтеры.
Кто ваще туда их пригласил?
Новый гроб из дуба деревянного
Был обтянут красным кумачом...
Люди причитали как-то планово,
Сухо как-то, вяло, ни о чём Читать дальше >>
Толкаешь в бок: «Гляди, гимнаст!
Какой бесстрашный парень!
Сейчас взметнется, жару даст,
А-ля «сальто-мортале»!
Качнулась пара пяток.
Весь страх зажат в руке.
Под носом у «Гестапо»
Храбрец на турнике!
Глаза слегка навыкат,
И вывален язык...
«Такой не станет «выкать»,
Все скажет напрямик!»
«Он ничего не скажет,
Не сделает кульбит,
Хоть и гимнаст со стажем –
Недели две висит».
Мир человечий туп, сонлив и добр
От мелкого обыденного счастья,
А здесь у нас, у королевских кобр,
Свои повадки и свои пристрастья.
Молитесь милосердию змеи
Все те, кто не был до смерти ужален.
Храни вас бог, избранники мои,
Когда вползаю я в альковы спален!
Ведь каждый раз, дыханье затаив
На краешке опасности и страсти,
На флейте вы играли свой мотив,
И я была почти что в вашей власти.
Как в сладком полусне ласкала вас
Касанием раздвоенного жала,
И женщиной земною всякий раз
В своих мечтах себя воображала…
Но резкость жеста, неуместность слов…
Я медлить ни мгновения не стану –
Бросок, укус… «Крепка, как смерть, любовь»
К тем, кто посмел прервать мою нирвану.
Погибнут все, кто ввериться не смог
Священной кобре – ожерелью Шивы.
Избранники мои, храни вас бог!
Вы не боялись. Потому и живы.
…В своей норе, в прохладной глубине
Забуду поцелуи и объятья,
Но смена кожи вдруг напомнит мне
Шуршание сползающего платья…
И в блеске обновлённой чешуи
Я вновь вернусь к своим опасным играм…
Храни вас бог, избранники мои!
Прости мне, бог, всех тех, кто не был избран.
Есть в городе нашем сосульки-убийцы,
Они террористов иных пострашней;
На крышах домов из укромных позиций
Охоту ведут на невинных людей!
Вот бабка одна в поликлинику вышла,
Анализы в баночке тащит с собой;
Убийца рванулся на бабушку с крыши
И в темя ей стержень вонзил ледяной!
Вот внучек той бабушки вышел из школы,
Торопится он в музыкальный кружок,
А тут из под крыши … сосульки осколок …
Мальчонка в тот день до кружка не дошёл…
Вот мальчика мама, той бабушки дочка
С работы по снежной тропинке идёт...
Удар отморозка был сильным и точным...,
А утром в том месте стал розовым лёд...
Чтоб жертвой сосулек-убийц вы не стали,
Чтоб целыми вы возвращались домой,
Друзья дорогие, я вас умоляю,
Внимательны будьте, гуляя зимой!
Собачий вой стоит окрест и черти всюду носятся,
От пота мокр нательный крест и АНГЕЛЫ в дом просятся.
Я пил неделю в БЕСПРОБУД, всё умереть хотелось
Спешил скорей на страшный суд, жизнь на земле приелась
Но страшно, жутко умирать, Сеню себя знамением
И слёзно вспоминаю МАТЬ у колыбели с пением.
И жажда сушит, жжёт меня, и СМЕРТЬ бьёт в сердце лопастью
И к АДУ подаёт коня, с кем сгибну в чёрной пропасти.
Горячка рвёт нутро в куски, а сердце разрывается,
И кровь колотится в виски, а смерть всё улыбается.
И я, сломавшись, пью опять как ВОЛК с остервенением
Две литры и ещё ноль – пять, к большому сожалению.
И СНОВА СИНЬКА МНЕ СЕСТРА
К ПЛЕЧУ ЩЕКОЙ ПРИПАВШАЯ
Я С НЕЮ БУДУ ДО УТРА
КАК С ДЕВКОЙ ЗАГУЛЯВШЕЮ!!!
Я заехал к ним проездом почти –
Слышал раньше, есть родня у меня…
Ну, азы гостеприимства почтил –
На приём, скажу, не стоит пенять.
Оглядел, что отхватили, слегка:
Пятикомнатный их «аэродром» –
Ванну, люстры, на полстенки ЖК*,
Заграничные шкафы с барахлом…
В меру выпили, вкусили харчо,
Завязался родословной разбор,
А потом, когда налили ещё…
О политике… зашёл разговор.
Я сначала-то молчал невпопад,
Мне хвалиться, вроде, нечем совсем;
Как-то тему всё не мог я понять:
А они-то недовольные чем???
«...По бутикам дорожает добро,
И на улицах машин – пруд прудить!..».
– Так у вас же, говорю, есть метро –
Что по улицам-то этим, рулить?
Вы живёте здесь с печатным станком,
И опухли с нереальных зарплат, –
С нашим бытом, ведь никто не знаком,
Что в глубинке вам совсем наплевать!!!
…Я, похоже, не попал в тему дня
И, пропорции нарушил, поди…
Предложили образ жизни менять,
Исчерпал как я, доверья кредит…
Усмирить меня, грозились толпой,
К произволу были мысли близки –
Аппетит у них от дедов такой,
Человеконенавистнический!
Намекнули на обратный билет,
Но традиции кичась соблюсти:
Предложили город их осмотреть,
В части – достопримечательностей…
– А на кой они, дворцы, мне сдались?!
Коль и дальше прозябать нам в глуши –
Чтоб гордиться там убранством столиц
И, с тоски, в грязи, водяру глушить?!!
Я пожитки возле двери поднял,
Извинился… водка – не по злобе…
… Да, страна у нас одна, и родня,
А живём мы, как-то, всяк по себе…
Этот стих - победитель конкурса ДЕЛО ТАБАК Жми сюда
Вот вам, хоть не маслом, но картина: в нашем райотделе как-то раз
Папку со шнурками от ботинок завели на пагубную страсть.
Сев за шаткий стол, ретивый опер вразнобой, неровно, абы как
Нацарапал сверху: «ДЕЛО № 243/6. ТАБАК»
В общем так. Во вверенном районе, ... часа, ... года, ... месяца, ... числа
Лошадь, а точнее туша оной, найдена на улице была.
Никаких следов и отпечатков, кроме смятой, выброшенной в снег,
С голубой горой, но без лошадки, пачки из-под папирос «КАЗБЕК».
Вызвали кинолога с собачкой... Трупы их нашлися опосля
Рядом с парой сигаретных пачек: без бомжа – «ПАМИР» и «ДРУГ» – без пса.
В зоопарке местном та же тема: отшвырнул копыта дромадер.
Рядом... угадали, пачка «CAMEL»... ну и без верблюда, ясен хер.
Что за отморозок здесь маньячит? Режет, сука, живность без ножа!
Трупы, трупы, трупы, пачки, пачки... Папка пухнет, словно на дрожжах.
А на землю с поднебесной выси падают, теряя высоту,
То орланы, с целым блоком «WINSTON», то сбулгартабаченные ТУ.
Медэксперты, выверив и взвесив, вынесли вердикт, что вся байда -
«Отравленье каплями Цэ-Десять-Гидроген-Четырнадцать-Эн-Два,
Проще выражаясь, НИКОТИНА, яда, чей эффект весьма суров».
Только в вышибаньи клином клина мы поднаторели – будь здоров!
Не с руки закону, как Манделу, спрятать фигуранта под замком,
Но закрыть пора бы это «ДЕЛО», что грозит остаться «висяком».
А маньяку мы ещё покажем, где канцероген зимует, блин, –
Стаканóм Це-Два-Аш-Пять-О-Аша с головой мерзавца окатим!
Они засиделись в уютном кафе и опоздали.
- Включай ящик!!! – заревел Мишка.
Ренат прекрасно обходился и без понуканий, но не мог найти пульт.
- Нажми кнопку на панели, раб комфорта! – уже рычал друг.
Но пульт нашелся, «зомби – плазма» включилась, а Ренат быстро нащелкал нужный канал.
Шел четвертый период. Наши безнадежно проигрывали пятнадцать очков. Комментатор читал лекции голосом, более уместным на заупокойной мессе. Перебор фолов. Правое кольцо плевалось российскими мячами, левое похотливо принимало все, что залетало от французов. Галлы резвились и ликовали. Их лидер, по прозвищу «Наполеон», росточком всего-то сто восемьдесят пять сантиметров, отдавал такие передачи, что не забить было невозможно. А из кухни доносились веселые женские голоса, вино пело, наполняя хрустальные бокалы. Жены продолжали банкет, им было плевать на баскетбол.
- Девочки, - громко взмолился Михаил, - Аленушка, Танечка! Можно мне черный кофе?
- А мне чай, такого же цвета! – в голосе Рената не было мольбы, скорее крайнее разочарование и досада. Опоздали!
- Ладно, сейчас! – отозвались «девочки», - только шнурки погладим!
- Надо собраться, - сказал Ренат, - просто успокоиться и собраться.
Друг грустно взглянул на него.
- За пять минут до конца? Успокоиться? Минус пятнадцать – и так спокойно, как в могиле! Еще одна олимпиада мимо кассы!
В это время наш игрок, специализирующийся на дальних бросках, в очередной раз смазал «трёху».
- Блин! Что же ты!!! – застонал Мишка, дернув себя за редеющий светлый чуб.
- Это от неуверенности, - пояснил Ренат, - они уже не верят, что могут выиграть.
Но друг его не слушал. Он причитал.
- Позор! Хорошо, что на «штаты» не попали. Американцам после матча пришлось бы жениться на наших! Кошмар и ужас. Аленка, ну где кофе?!
- Сейчас кофейником по чайнику получишь! – донеслось из кухни, - эксперт по фамилии Хренов!
- Ребята! – громко и отчаянно встрял комментатор, - Ну хоть попугайте их в защите, не давайте бросать совсем без сопротивления! У них и так все залетает! Не надо им помогать!!!
- Ну да, - зашипел Мишка, - попугайте! Скорчите, одновременно, страшные рожи! Новое слово в тактике.
- А что? – отреагировал Ренат, - давай мы попугаем! Вдруг поможет? Хотя бы развлечемся!
- Да ну тебя! – махнул рукой Мишка, - не до шуток сейчас. Грядет крах российского баскетбола, а ты прикалываешься!
Но Ренат твердо решил последовать совету комментатора. Рослый, чернокожий француз ураганом ворвался в нашу зону, мощно выпрыгнул, и бросил мяч.
- Бу! – рявкнул Ренат, - брось мимо!
Мяч, к удивлению всех, включая француза, ударился о щит и прилетел в руки нашего игрока.
- А теперь быстрая контратака! – не унимался Ренат, - Быстрей, быстрей! Передача! Обыграй. Да!!!
Мишка улыбнулся. Начал помогать. Сначала неуверенно, потом все громче.
- Казаки в Париже! – орали мужчины, - Давай, Наполеон, мажь! А теперь неточную! Наш подбор! Бросай «трехочковый»!!! Йес!!!
В зал пришли жены, с кофе, чаем и вином.
- Вы чего тут? Совсем спятили? – поинтересовалась недипломатичная Алена.
- Ренат колдует! – отрезал ее муж, - Просто фантастика! Не мешайте, а лучше помогите! Минус пять и две минуты!
- Да при чем здесь я? – возмутился Ренат, - мы же оба стараемся! И вообще, фигня все это! Это ребята наши молодцы.
«Ребята» тут же запороли классную атаку.
- Не сбивай фарт! – в ажиотаже Мишка даже слегка стукнул друга, - Потом будем дифирамбы петь! Колдуй давай!
- Ошибайся! – завопил Ренат, - споткнись!
Судья тут же просвистел пробежку у француза.
- Мистика! – орал Михаил, - Чудо! Давай дальше! Аленка, Танечка! Подключайтесь!
- Ренат, молодец! – улыбнулась Алена, - А вы, Михаил Васильевич, псих!
Феерия продолжалась. За тридцать секунд до конца российская сборная выигрывала с разницей в шесть очков. У французов не получалось ничего. Мяч валился из рук. Заплетались ноги, сбивалось дыхание. Тренер «трехцветных» во время последнего тайм-аута совал под нос своим игрокам нарисованную на планшете схему, размахивал руками, бил себя в грудь. Но все было кончено, баскетболисты сборной Франции были глухи и слепы. Они уже проиграли. А потом была финальная сирена, объятия, сорванный голос комментатора, громко гордившегося нашими «звездами» и «мужиками».
- Есть шампанское?! – Мишка просто скакал по комнате.
- На кухне, – улыбнулся Ренат.
- Женщины, за мной!
Все ушли, а Ренат все еще смотрел окончание трансляции, не слушая комментатора. Он смотрел на грустные, растерянные, непонимающие лица французов. На несчастного Наполеона, у которого безжалостные журналисты брали интервью. Он тоже ничего не понимал, ссылался на усталость, самоуспокоенность, недооценку соперника. Сетовал, что команда осталась без медалей. Но то, что ему очень больно и обидно, было ясно и без общих фраз.
- За наших ребят! – начал последний тост пьяный Мишка, - За великую победу, за выход в полуфинал! Мы всех порвем! И за нас, колдунов и магов!
- Идем уже, Миша Поттер! – ущипнула мужа Алена, - людям спать пора!
Таня разделась, легла в постель, обняла Рената.
- Слушай, так прикольно сегодня получилось! Может, нам ставки начать делать?
- У нас мало денег? – неожиданно сердито спросил Ренат.
- Да нет, достаточно. Я же шучу, ты чего надулся, как мышь на крупу? Давай спать. Завтра много дел.
- Это точно, - вздохнул Ренат.
В просторном кабинете было светло и весело, главным образом из-за больших окон и ярких вымпелов на стенах. Но у немолодого коренастого мужчины, сидевшего за большим черным столом, настроение было совсем не радужным.
- Как же так, Ренат? Вы же сами пришли к нам, предложили свои услуги. Хотели помочь и проверить свои…хм, способности. Мы нужны друг другу. И вам хорошо платят.
Ренат поморщился.
- Почему вы заговорили о деньгах? Я не оправдывал гонорары?
- Ну что вы! Конечно, оправдывали! Это я так, к слову. Кстати, мы можем платить вам и больше!
- Нет. Я не буду этим заниматься.
Хозяин вскочил и нервно зашагал по кабинету.
- Да что же случилось?!
- Это неправильно, - спокойно ответил Ренат, - вчера я понял, что делаю. Ничего хорошего. Вы видели лица французов? А они хорошие ребята, готовились, тренировались, надеялись. Они заслужили победу, а не разочарование.
- Это спорт, - махнул рукой собеседник, - в спорте бывает всякое. Они скоро забудут.
- Может быть. Но может быть и нет. А если это травмирует их психику? Они не понимали, что происходит. И, потом, я-то не забуду.
Но коренастый мужчина уже успокоился, сел на место.
- Не драматизируйте, Ренат. Давайте до конца олимпиады, а? А там посмотрим. Назовите сумму.
- Мне это больше не нужно. Да и вам тоже. Это ведь просто нечестно.
- Честно – нечестно...В большой игре неуместны сантименты! Подумайте о болельщиках, о стране! Вы патриот? Православный?
- Ну, технически, я мусульманин – атеист. И, безусловно, патриот. И поэтому хочу, чтобы наша сборная выигрывала сама. Большинство болельщиков со мной согласятся.
- А ведь мы вас прикрывали, - тихо сказал хозяин кабинета, - взяли в штат, никому про вас не рассказывали…Как вы думаете, что будет, если о вашем даре узнают спецслужбы?
- Вы мне угрожаете? – улыбнулся Ренат, - Мелковато для президента спортивной федерации! Но не думаю, что вам поверят. А если поверят, вам же хуже. Вас ведь даже орденом наградили, за заслуги. Только не за ваши, а за мои. И вы не боитесь, что я начну болеть за другую сборную? Литвы, например?
- Да что вы, Ренат, какие угрозы! Это все нервы. Но, скрывать не буду, я очень расстроен. Такие способности! Три года плодотворного сотрудничества, и так неожиданно, накануне полуфинала…Что мне вам сказать? Если передумаете – милости просим!
- Не передумаю. С даром надо обращаться бережно. Жаль, что я понял это не сразу. Прощайте!
Когда посетитель ушел, президент достал мобильный телефон.
- Привет. «Хоттабыч» сдулся. Вот так! Знаю, что не вовремя. Дальше – сами. Как? Не знаю, это ты пока еще главный тренер. Мне плевать, но без медалей можешь не возвращаться. Чтобы летали по площадке. Можешь моторчики вставить своим, как у Карлсона. Пока!
Написано по другому поводу, но в преддверии Апокалипсиса, думаю, будет актуально:)
Ее тело лежало на правом боку
Афалиной, прибитой к песчаной косе,
Что вчера забрела к краевому буйку,
Где хватало воды лишь бычкам и хамсе.
Ее бледные губы хранили табу,
Украшая лица желтоватый овал.
Паутинкой морщинки струились по лбу.
Он вчера грандиозные планы слагал,
А теперь эти планы сложились в труху
Из обрывков неточных и точных наук.
Ее тонкие руки не знали соху,
Ее кожа не знала невымытых рук,
Ее черные волосы склеила соль,
Ее жилистый стан от муссонов промозг,
Ее бархатных ног не касалась мозоль,
Ее мягкое место не ведало розг
(Ну, быть может, в отрочестве пару шлепков)
Грубой силы не знал ее нежный бутон.
Ее пятки, свободные от каблуков,
Шлифовал добродушно прибрежный планктон.
Ее тело лежало на правом боку
Афалиной, прибитой к песчаной косе.
Оно стало сродни краевому буйку:
Стоп сигналом тому, что, возможно, мы все
Завтра можем не быть. Наши дни сочтены.
Мы достигли своих предпоследних седин.
Ее время ушло. Из побитой спины
Кровоточил порез — «Фукусима 1».