Была весна и голос коростели
Звенел в прозрачной тишине.
И так дурманил запах от сирени,
Которую в окно бросал ты мне.
Давно весны той нет уж и в помине,
Другие птицы песни мне поют.
Лариса Давыдова
Пришла весна, закапала капеля,
На землю рыхлый снег сгоняя с крыш.
Пронзительно запела коростеля,
До этого молчавшая как мышь.
Весна идёт, вовсю цветёт сиреня,
Которую бросаешь мне в окно,
Помалу исчезает в полдень теня,
О чём упоминается в кино.
Весна проходит... Эта птичья треля
Мне долго будет сниться опосля...
Весна прошла. Замолкла коросте́ля
И слышен только скрип коростеля́.
Проходи сквозь меня,
холоди,
до костей углубляйся.
Растекайся по мне
у подножий холмов меловых,
вымывай из груди
закольцованный памятью кальций,
выбивай незабытых порогами из головы.
......
Я выпью небо сквозь проём оконный...
Елена Лесная
Ты по мне растекался,
как будто кисель по тарелке.
Углубился в меня
ты, как в тине увязший карась.
Я огромна была,
ты же был суетливый и мелкий
и боялся всю ночь
ты с меня, как с Эльбруса, упасть.
Ты прошёл сквозь меня,
Под моим не зажёгся ты взглядом,
только лишь холодил.
Нам не пить из проёма весной!
Повернулся ко мне,
извиняюсь, не передом – задом,
словно пьяный Иван –
к некой древней избушке.
Лесной.
Моцарт – Лунная соната...
Звуки нежности любви
Навивают модерато
Ноткой крученой струны...
Не вздымается токката,
Шумы, трески и хлопки
Здесь неприняты – пикантно
Все звучания ясны.
Вячеслав Рындин,
«Лунная соната»
Мне послушать захотелось,
Как играет пианист.
Сердце прямо разгорелось:
На афише – Моцарт, Лист!..
Дальше несколько фамилий
Я уже не стал читать.
Почитатель разных стилей,
Начал музыке внимать.
Слышу, «Лунная соната»
Зазвучала из-под рук.
Это, братцы, не токката –
Не услышишь треск и стук.
Всё пикантно, всё легато,
Только вот ни на одну
Не навилось модерато
Пианинную струну,
Потому что – состенуто,
И адажио притом,
Выражовываясь тута
Итальянским языком.
Я в мелодиях разборчив:
Моцарт – классный мелодист!
Выступление закончив,
Поклонился пианист.
А потом, уже на бисе,
Он для публики сыграл
Знаменитую «К Элизе»,
Что Чайковский написал.
Дабы сберечь от простуды мозги,
Я нахлобучил свои сапоги.
Прежде один, а позднее другой,
Чтобы с покрытой пойти головой.
Далее, сев на придвинутый стул,
На ноги шапки-ушанки обул.
Можно к читателям смело идти,
Множество встреч предстоит впереди!
Выйдя не помня в котором часу,
Изданный авторский сборник несу.
В шапках-ушанках уставший шагать,
Прямо на улице начал читать.
Льётся прозрачное, как ручеёк,
Стихотворение из-под сапог.
Слышу в свой адрес немало похвал!
Лишь пародист нахлобучку задал...
Я женщин так хотел когда был молод,
О них в кровати по ночам мечтал.
Но получал в ответ игнор и холод,
Их гордый нрав мой нетерпёж достал.
Но села вдруг она в мою машину,
Проехав чуть зовёт меня на чай.
А после чая сделала мужчину,
Моя невинность крякнула - Прощай.
Мы с ней всю ночь в постели кувыркались,
Забыв про то что завтра снова день.
Ласкать друг друга стены чтоб шатались,
Приятно было, было нам не лень.
Ты мой гигант рычала похотливо,
Хочу тебя уже в который раз.
Я ухмылялся -глупо и счастливо,
Желанья, сил огромный был запас.
Прошли года, я старый-лысоватый,
Но женщин снова я хочу ласкать.
Запас теперь конечно небогатый,
Но при желаньи можно отыскать.
И я в тебя как пикадор в телёнка,
Вонзил бы что, осталось от копья.
Но холодна постель суха пелёнка,
Забыла про меня любовь моя.
======
Когда был молод, женщин возлюбил я.
Мне снились сны, а в них - такой размах(!)
Обрёл я, словно, за спиною, крылья.
В жизнь воплощать стал то, что видел в снах.
Всегда - готов! Мой "дротик" жаждал цели.
И на ночь мне - хоть дюжину давай.
И я рванул на "поле брани" смело,
Успев сказать невинности: "Гудбай!.."
Тела сплетались в бурных ласках ночи
И нам, конечно, было не до сна.
Я всех на ощупь помню, между прочим,
Вот, только, забывать стал имена.
Я стал стареть. Немного - лысоватый.
Но женщины и ныне - по плечу.
Любой могу сказать я, как когда-то:
"Мон шер ами, я так тебя хочу!.."
И ты бежишь навстречу, вскинув руки,
Уже заволновался мой "вертЕл".
Пытаюсь, нервничая, быстро скинуть брюки...
Ну, что за ё... Будильник прозвенел...
И я лежу, обманутый, как будто.
Как будто, вновь судьбою обнесён.
И в точку, не мигая, словно Будда,
Смотрю и вспоминаю этот сон...
"Со мною вот что происходит -
Ко мне мой старый друг не ходит..." Евгений Евтушенко "Пять дней, как проклятый, пашу,
Чтоб до обеда спать в субботу..." Семён Васильев ...Со мною что-то происходит-
Под вечер белочка заходит.
Пять раз в неделю за столом
Одну и ту же видеть в лом.
Готов, как проклятый, пахать,
Чтоб дрыхнуть каждую субботу.
У рыжей бестии забота -
Со мной работая, бухать..
А два столетия назад
Она у Пушкина гостила:
Поэту вымысел простила -
Не сдал, красава, в зоосад!
У Евтушенко, видит Бог,
Она сравнима с другом старым.
Опустошая стеклотару,
Не помогала выдать слог.
Дроздов по телеку вещал,
Как Белк-самец не моногамен,
А Сибиряк, который - Мамин,
Всё опровергнуть обещал.
Знаком сюжет у Куприна*.
Прозаик также счёл возможным
Грызунью ждать неосторожно...
Ну а ко мне-то - на хрена?
Оставив пару выходных,
Чтоб к понедельнику вернуться,
Спешила к тем, кто мог ширнуться,
Воспринимая, как родных.
Sciurus** - снайперская блажь.
В глаз из винтовки попадая,
Ей будут мстить в лесах Валдая,
В природе сея ералаш.
И я, желая - к правде ближе,
Решился гостью попросить -
Еще кого-то пригласить,
Налив по полной, не обижу...
Но... Где Д.В., Индей и САХ?
Заполню "топливные баки"
Я в одну харю... Чтоб собаки
Зазеленели в небесах.
Чтоб осознать банальность тем
И доказать, что время лечит
Всё, что угодно, но... не печень...
Хотя, возможно, и - не тем...
Живём не в праздной суете...
......
" Куприн А.И.(рассказ "Медведи") "... и все лесные звери, - белки, куницы,
горностаи, лисы, волки, - с уважением
издали обходили зимнюю лежку медведей". * Sciurus (лат.) - белка.
Однажды, когда это было?
По моему в детстве, давно.
Путевка в наш дом угодила,
С одним почтальоном в окно.
Станислав Заречанский
Я в детстве сидел у окошка.
Вдруг – вдребезги рама, стекло!
Признаться, я вздрогнул немножко.
Посмотрим, кого принесло.
Гляжу, почтальон распластался
С путёвкой, зажатой в руке.
Он с пола насилу поднялся
С царапинами на щеке.
«Ты Стас Заречанский?»
«Я, дядя».
«Вот в лагерь путёвка тебе».
Я взял, сострадательно глядя
На кровь на разбитой губе.
«Зачем Вы... в подобной манере?..»
И мне письмоносец сказал:
«К другим я вхожу через двери.
А к вам – так, как ты написал».