Никому тебя, Эммануэльчик, не отдам,
Ни мигрантам, ни твоей жене-старушке,
Мы разделим европейские печали пополам,
Лишь бы в щи нассать ужасным русским.
Ты прими меня такой, какая есть,
И циничной, и доверчивой, и с грыжей,
Только Трампу отдаю девичью честь,
Хоть его, паскуду, люто ненавижу.
Дай тебя, мой милый, мейн же гот!
Опущу скорей в свою проруху
Между прочим, я на целый год
Помоложе, чем твоя старуха.
Наши ж годы пусть уходят в даль,
Пусть нас НАТО и брэксит не потревожат,
Если счастье достаётся сквозь печаль,
Востократ оно нужнее и дороже.
Никому тебя, макрончик, не отдам,
Ни мигрантам, ни Ле Пенше чёрноротой,
Мы разделим все печали пополам,
Лишь бы сохранить ЕС в Европе.
Приносит ветер запах прелой хвои,
Листву полощут серые дожди –
Уводит осень лето под конвоем.
Люблю момент смешения картин.
Зима снегами балует на троне,
Скрывая в недоступное следы.
Люблю – за то, что лечит от агоний,
В заторах снежных придержав гнедых.
Апрель… И россыпь воронцов на склонах,
И город, как невеста, - весь в цвету,
Птиц-возвращенцев голос чист и звонок.
Люблю весну за точность партитур.
И август – за безлунность сельской но́чи,
Где небо цветом близится к углю́.
Ну, а с тобою всё намного проще:
Тебя – за факт рождения люблю.
Источник: Жми сюда
Пародия: Люблю дружка за передачи
Над Магаданом «запах прелой хвои»,
На вышке вертухай, зовут Арсен.
«Уводит осень лето под конвоем»,
А мы его не видели совсем.
У нас ОНА пожизненно на троне
И знаем точно: не уйдёт сама –
Год поделён формально на сезоны,
Здесь в заполярье круглый год зима.
Из певчих птиц у нас одни вороны.
Блажен зэка, ведь он не искушён,
И в час досуга здесь в колымской зоне
Люблю я слушать карканье ворон.
Люблю страну за сложные задачи,
Что с коллективом здесь решать даёт!
Люблю дружка за то, что передачи
Он регулярно мне на зону шлёт!
ТАКИХ, КАК Я, УВЫ, НЕ ЛЮБЯТ... Наташа Весна
Таких, как я, увы, не любят…
Увы, таких, как я, не ждут,
Не терпят, жизнь свою не губят,
Таких, как я, морально бьют.
Таких, как я, так в мире мало,
Нигде таких ты не найдешь.
Таких, как я, увы, ломало.
Мимо таких и ты пройдешь.
Нет, в мире очень странно!
И твой «привет» так чужд вот им,
Кто говорит так беспрестанно
За столиком совсем другим.
Таких, как я, полно на свете,
Увы, но так оно и есть.
Живут, нуждаются в совете
И не хранят достоинство и честь.
Таких, как я, увы, не любят!
Увы, таких, как я, не ждут.
Таких еженедельно губят,
Таких, увы, совсем не берегут.
Источник: Жми сюда
Пародия: Уж так случилось, я – с «приветом»
Уж так случилось, я – с «приветом».
Нам много тяжелее жить.
Из нас лишь часть идёт в поэты,
Других пытаются лечить.
Скажу вам: лечат как попало.
Россия наблюдает рост
Больных с шизофренией вялой,
Других за горло взял психоз.
В народе знают однозначно:
В итоге всем придёт капут.
В преддверии кончины мрачной
Совсем себя не берегут.
Пьют беспробудно до рассвета,
Гоняют по столу чертей,
Плюют на добрые советы
Нормальных остальных людей.
И хоть меня, «увы, не любят»,
Я к вам приду, лишу вас сна,
Ведь не стихи, а водка губит…
Привет! – Наталия Весна.
На деревне темно, как в котомке,
Лишь гармонь растревожила тишь -
И не слышно, что где-то в потемках
Одинокая бегает мышь.
То яйцо золотое укатит,
То еще что-нибудь разобьет,
Так и бродит всю ночь, словно спать ей
Молодой гармонист не дает!
А осколки скорлупки в избушке
Пол покрыли, как с яблони цвет,
Горько плачут старик и старушка:
Было счастье – и вот его нет.
Только может, оно недалеко,
Так зачем предаваться тоске?
Ведь от Рябы обычное кОко –
Что-то вроде синицы в руке!
Петруччо Исаченкову посвящается...)))))) ( Пародия на, так называемые, «критические разборки» Петром
моих «безумных» и «самых последних безумных» стихов )
Дорогие друзья!
Неукоснительно следуя критической методике, созданной Великим Анализатором
и Выдающимся Буквописцем Петром Исаченковым, увлекшись вслед за ним этим,
в высшей степени, нескучным жанром, я представляю на суд почтеннейшей публики разбор Петиного фантастического – вне логики и разума – полёта тучки. Кстати, почему-то – тучки-лесбиянки, по определению самого мэтра.
Итак, построчно...
«Плыла тучка по беспечной лазури…»
Лазурь – светло-голубой цвет дневного неба. Ну ладно.
Лазурь беспечная. Хотя как может быть беспечен обычный воздух?
Тучка плыла по лазури, и хрен бы с ним, но далее она…
«Вела с луною волшебные речи…»
Где тучка днём отыскала луну и в чём состоит «волшебство» речи?
Этого мы никогда не узнаем. Зато далее узнаём, что, оказывается,
«Она умчалась от жестокой бури,»
Потому, что у неё была назначена встреча с солнцем! Реальная стрелка!
«Очень спешила к солнцу на встречу....»
Тут, ни с того, ни с сего, среди бела дня и лазури, загорелось утро!
«Когда утро загорится зарёю»
И запоёт соловей о любви,..»
Что за голословное утверждение, что он пел именно о любви? Где доказательства?
Где текст песни соловья? Может быть, он просто щебетал от хорошего весеннего настроения?
Впрочем, дальше ещё краше – в тексте вдруг появляется ночь!
Да не одна, а с бедою, и они явно намереваются куда-то мчаться.
«И ночь умчится куда-то с бедою,»
Далее следует и вовсе непонятный призыв:
«Моя милая, меня позови.»
И читателю приходится долго и мучительно соображать:
«Милая» – это кто, или что? Тучка? Луна? Лазурь?
А главное, кто к ней обращается? Солнце, или Петруччо?
А потом, непонятно с кем разлучённая, Петя и вовсе стала вещать от женского лица:
«Я страдала от долгой разлуки,
. . Мне твой голос всё время звучал,
Я помнила твои нежные руки,
. . И твой взор в моё сердце стучал.»
Логически возникает вопрос: чьи нежные руки упоминает Петручча и чей голос ей всё время звучал?
Предполагаю, что и голос, и ручки принадлежат золотой тучке, хотя точно утверждать не могу, ибо тучек золотых не бывает.
Вероятно, получив серию долбодробительных взоров в сердце, Петя отрастила крылья и матримониально озаботилась.
«Моя любимая, золотая туча,
Я к тебе на быстрых крыльях лечу;
Тебя я прошу: меня ты не мучай:
Создать с тобою семью я хочу.»
В данном случае присутствует абстрактно-половое раздвоение, даже растроение сознания афтыря и отождествление им себя с вышеупомянутыми персонажами, предметами, явлениями и птичкой.
Петруччино примечание в комменте о тучках-лесбиянках, (хотя в тексте присутствует всего одна тучка), и озабоченность проблемой размножения детьми, хотя логичнее было бы сказать «тученятами», и вовсе окончательно всё запутывает. Впрочем, как всегда.
Наверно, взоры настукали в сердце лишку.
...холодным «Божоле»
лечу обиды вывих –
разлука насовсем
успеется всегда.
Все плачут в феврале,
достав чернил и выпив,
а в мае – кто грустит?
И мы не будем, да?
Елена Наильевна,
«Обиды вывих»
Живущие кто где,
ранимые, по сути,
различные лицом,
несхожие внутри,
подвержены вражде
изменчивые люди,
поэтому, в каком
краю ни посмотри,
льют слёзы на земле,
обидой чувства вздыбив –
кто прав и кто неправ –
разрозненно, зато
все плачут в феврале,
достав чернил и выпив,
лишь позже осознав,
что выпили не то.
Я корейский язык не знаю,
И китайский с японским тоже.
Почему же меня моя мама
На корейку родила похожей
Анжела Жми сюда ***
Вчера закусывал канадцем
А пил, не помню...вроде негра
Ну да...просил его остаться
Не согласился, он же беглый...
Тогда решил я выпить чукчи
И кореянку взял на закусь
Теперь меня немного пучит
Да и изжогой чёй-то маюсь
Похоже всё, пора в завязку
Уж стало страшно организму
А то, как надкушу Аляску
И так приду к каннибализму...
Ты большая в любви.
Ты смелая.
Я - робею на каждом шагу.
Я плохого тебе не сделаю,
а хорошее вряд ли смогу.
Все мне кажется,
будто бы по лесу
без тропинки ведешь меня ты.
Мы в дремучих цветах до пояса.
Не пойму я -
что за цветы.
Не годятся все прежние навыки.
Я не знаю,
что делать и как.
Ты устала.
Ты просишься на руки.
Ты уже у меня на руках.
"Видишь,
небо какое синее?
Слышишь,
птицы какие в лесу?
Ну так что же ты?
Ну?
Неси меня!
А куда я тебя понесу?..
1953
Евгений Евтушенко.
*****
Эта встреча была судьбоносная,
Но об этом тогда я не знал.
Тучи серые. Утро морозное.
Поездов гул. Перрон и вокзал.
Ты - в пальтишке и шарфике бежевом,
Отогреть руку прячешь в карман,
Улыбаясь, меня очень вежливо
Просишь свой донести чемодан.
Не годились все прежние навыки,
Не похож я был на силача,
Но ты, ловко запрыгнув мне на руки,
Оказалась за миг на плечах.
Ноги в замшевых свесив ботиночках
На мою худощавую грудь,
Прошептала мне в ухо: - "Я - Ниночка!
Чемодан не забудьте... и - в путь!"
Мы блуждали как-будто бы по лесу
И лишь вспыхнула в небе звезда,
Я спросил ношу сдавленным голосом:
- "Далеко ли ещё? Вам куда?"
Ты большая, тяжёлая, смелая,
Но жить негде... - "Несите к себе!"
Ну, и что же теперь я поделаю,
Если случай сыграл роль в судьбе?!
«Ты – знаешь? – А я вырос из тебя…
Ты мне – мала! Но чувство раздражает
Холодный мозг и, лишь до слёз любя,
Меня в оковах держит, угрожает…
Прошло очарованье, словно дым…
Я повзрослел, заматерел с тобою.
Не дни, а годы был я молодым,
Но – ухожу, благодаря, с другою…
Где стёрлась уж романтики печать,
Ты продолжаешь мерить своим метром -
Простить длиною в жизнь, чтоб вновь начать
Тот путь, что открывался с южным ветром…
Ты – знаешь? – А я вырос из тебя…»
АНДРЕЙ КЛИМ. Ты мне ... мала... 5-минутный экспромт. Жми сюда ______
Шестиминутный экспромт, Андрюха…)))
Стирается романтики печать…
С тобою матерел я год от года,
И понял, наконец: пора кончать
В тебя вмещаться, как велит природа!
Однажды так безвылазно застрял,
Что просто чудом смог освободиться,
И понял то, что ты не идеал,
Ты мне тесна, как Зевсу колесница!
Китайской уподобился стене,
Глубокий ров теперь меж нами вырыт,
Ты что-то стала маловата мне,
И я другую взял себе на вырост.
Свечусь теперь, как лампа в тыщу ватт,
И невдомёк, что может так случиться:
– Любимый, что-то стал ты маловат… И… снова перевёрнута страница!
P.S. Я понимаю, друг, что бес в ребро
Да южный ветер делали погоду,
И возрастному кризису в угоду
На женщину ты заточил перо...)))
Ой да не в те времена во старинные,
Ой да не в далёкие годы былинные,
Не во сказочно время неведомо,
А во прошлое лето с сего-то дня
В лето прошлое — не далёкое
В летописных свитках прописанное.
А взнуздал коня княжич Еремей,
Коня резвого, да породиста -
Не простых кровей, а заморския,
Крови добрыя, стати знатныя.
Ой да не пойман тот конь Еремеюшкой
Не изловлен он на тугу петлю,
Не оплачен монетою звонкою
Он в базарный день да на торжище.
Не добыт в бою на лихой войне,
Не отобран у ворога битого.
Да не сведён со стойла в ночь тёмную,
В ночку тёмную лиходеем злым.
А дарён тот конь Еремеюшке
Отцом родным Пафнутием Палычем.
А дарён тот конь не на праздный день,
Не в годину какую памятну.
А дарён тот конь из любви большой,
Из любви большой, да от богатств больших,
От богатств больших, да от прибылей
От обильных Пафнутия Палыча.
Да как взнуздал коня княжич Еремей,
Княжич Еремей свет Пафнутьевич.
Он взнуздал коня не простой уздой,
Не простой уздой - уздой шёлковой,
Уздой шёлковой ярко красною
Да по шёлку шиту всё золотом.
Шиту золотом да всё узорами,
Шиту не в едину нить, а во семеро,
Да не в обычный ряд, а с каменьями,
С самоцветами всё да с уральскими.
А как той узды удила всё серебрянны,
А как той узды поводья атласныя.
Ох как клал седло на хребет коню,
Клал седло Еремей да чернёное,
Клал чернёно седло да на парчёв потник,
На парчёв потник с золотой бахромой.
А лука того седла золоченая,
Стремена того седла с позолотою.
А узда с седлом тоже дарены,
Да не батюшкой, а родной матушкой.
Родной матушкой Розой Марковной,
Из известной семьи Рабиновичей.
А как взнуздал Еремей да резва коня,
А как вскочил в седло он чернёныя,
А как взмахнул нагайкою с посвистом,
Так взвился его конь вихрем по-н***.
Конь копытом бьёт — аж земля дрожит,
А хвостом махнет — тучи прочь летят,
А скакнёт разок — так долой верста,
А другой раз скакнёт — так и две версты.
Как помчися на кони да на резвыя
Еремей в иноземну далёку сторонушку,
Да в заморския дали во свободныя
От пригляду отца с родной матушкой.
Да от пригяду да от понукания,
Да от вынужденна воздержания,
Да от долгого да от безделия,
Да с большой мошной золотых монет.
То решил Еремей сердцем отдохнуть,
Сердцем отдохнуть - кровью погулять,
Кровью погулять — покурить махру,
Покурить махру — девок пощипать,
Девок пощипать — да медов испить,
Да медов испить, да хмельных медов,
Да хмельных медов да со компания.
Вот примчи его конь в иноземный град,
В иноземный град с вольной вольностью,
С вольной вольностью да со терпимостью,
Да со терпимостью ко чужим грехам,
Ко грехам, ко страстям да ко помыслам.
Ой а во граде том да всё дозволено,
Да всё дозволено - да нет запретов там.
Да там один запрет — да запрещать чего,
Запрещать чего — ой да осуждать кого.
Ой как там да горожане все довольныя
Курят-пыхают махрой все в открытую,
Да меды пьют с ковшей не таясь ни кого,
Да ласкают парни девиц не стесняются,
Да и парней ласкать парни не стесняются,
Да не стесняются парни, и зверей ласкать,
Да и зверей ласкать, да и самих себя,
Да и самих себя да со помощники.
И девчата там да за парнями вслед
Ни грустят ни дня и не печалются.
Осадил Еремей горяча коня,
Соскочил со седла со чернёного
Да давай спрашать да пытать горожан:
«Это что у вас тут люди делается?
Что творится у вас тут неведомое,
В стороне моей нам незнакомое?»
Говорят ему люди местные,
Люди местныя, иноземныя,
Своей вольностью избалованныя:
«Се рекомо у нас толерантностью,
Се подарено нам демократией!»
Изумился Еремей свет Пафнутьевич,
Удивился словам тем неведомым,
Звуком странными, смыслом тёмными.
Обратился он к люду заморскому
Говорил он им таковы слова:
«Растолкуйте-ка мне сих слов значение -
Я заморским речам не обученный!
Мне своим умом смыслу не найти!
Не обучен я думушку думати,
Не обучен копаться до истины.
Надо мне чего - мама с папою,
Папа с мамою принесут в горсти,
Аль заплатят кому кто бы мог принесть.
Растолкуйте мне смысл слов диковинных -
Золотою плачу я монетою.
Не терзайте мозги мои тайною!»
Будь Пафнутий тут с Розою Марковной,
Уж они бы нашли слово русское,
Слово русское да всем понятное,
Сердцу внятное, да слуху звонкое.
Да только нету тут батюшки с матушкой:
Сам сбежал Еремей с-под опеки их.
А иноземцы-то лишь посмехаются,
Да к Еремею-то вблизь подбираются,
А как возрились на очи на его ясные,
Да на губы возрились на его на алыя,
Да на локоны его ой да в золотую рожь
Похотливыми всё возрилися взглядами.
Как обуяла тут дрожь Еремеюшку,
Опостылила вмиг свобода сладкая.
Как всхотелось ему под отцов догляд.
Как возопил он голосом да звонкия:
«Ой вы гей еси добры молодцы,
Добры молодцы аль девки красныя,
Девки красныя аль непонятно кто,
Непонятно кто да похотливыя!
Вы о чем это мерзкие вздумали,
Вы чего себе в мыслях замыслили?!
Аль махрою вы обкурилися,
Аль медов хмельных перебрали вы?!
Вы не шарьте по мне взглядом с похотью!
Ой не дамся я вам себя етить!»
Как зашлося сердечко у Еремеюшки,
Холодком пошло у свет Пафнутьевича.
Разродился он мыслию длинною,
Самому себе непривычною:
«Ой домой скорей надо ехати!
Надо ехати, да закавыка есть,
Закавыка есть, да закавычина:
Как мне задом к ним повернутися?
Не сочтут-ли они за оскорбление?»
И пошёл Еремей задом пятится,
А резва-то коня все в поводу ведёт.
А заморский люд не шутка шутил.
А заморский люд он докучливый,
Он докучливый да и въедливый,
До чужого чего ох зависливый.
Похотливый, охочий да нагольный.
Обернули Ерёму в плотно кольцо,
Кто за что сумел ухватилися,
Да давай с Еремея порты тягать.
Да давай у него потрошить кошель.
Как взвился Еремей без портков в седло,
Как пришпорил коня свого резвого,
Как взметнулся конь с иноземных земель,
Так и рухнул в родимой сторонушке.
Еремей с коня кувырком летит,
Криком душу рвёт — надрывается:
«Ой вы матушка, ой вы батюшка!
Вы возьмите в обрат ретива коня,
Запирайте его под пудов замок!
Да возьмите седло со уздечкою,
Да за каменной спрячьте их стенкою!
Да вяжите меня крепче крепкого!
Коли стану я вас просить-молить,
Коли стану кричать зверью дикою
Не пускайте меня никуда гулять,
Лучше режьте меня по-отечески,
По-отечески режьте-то до-смерти!
Ой не любо, не лепо мне в вольности жить,
В вольности жить – непонятно кем быть..»
Мой дядя с головой не ладил:
Когда жеребчик занемог,
Коню в ведёрко водки на́лил.
Что лучше выдумать он мог?.
Его пример другим наука!
Судите сами, что за штука
В сарае с лошадью бухать
И ей «здоровьица» желать?
Какое низкое коварство
К спиртному лошадь приучать,
Ей водки в пойло добавлять
Шепча, что ты даёшь лекарство,
А завтра лошадь ту бранить
И думать: «Сколько можно пить?»
…Когда скотина околела,
Возник у дядюшки вопрос,
Но доктор, зная своё дело,
Дал заключение: «цирроз».
Коль Вы чрезмерно жизни рады,
Какие Вам ещё награды?
Поменьше надо водку жрать
И лошадь к водке приучать!
Намёки злые тут напрасны:
Кого изволите винить,
Коль сами приучали пить?
Не пейте водки ежечасно.
И всей душой взываю к Вам:
Не лейте водки лошадям!
Вот дед и баба в сказке при лучине сидят –
За триста лет не вышли из тьмы.
Они торчат пеньками и живут невпопад -
Такие же точно, как мы.
Яичко золотое старым Ряба снесла -
Случается такое лишь раз!
Не стоит прогибаться, раз такие дела!
Ведь мир слегка прогнулся под вас!
Я деда знал – когда-то он прослыл молодцом,
И баба – остановит коней!
Но испытать задумали на прочность яйцо –
Яйцо оказалось прочней!
Ну, что ж, судьба порою преподносит сюрприз,
Мы в жизни ошибались не раз…
Не стоит прогибаться под минутный каприз,
Пусть лучше мир прогнется под вас!
Привыкли дед и баба не считать свои дни
И по теченью плыть до конца!
Но мышь хвостом махнула – и приплыли они:
Ни денег, ни друзей, ни яйца!
Не плачьте, вашу сказку зачитают до дыр!
Простые яйца вам в самый раз.
Зачем же вы прогнулись под изменчивый мир?
Пусть лучше б он прогнулся под вас!
Горько-горько плачет старый дед:
Было волшебство и больше нет!
Катится слезинки средь морщин,
И у него на это пять причин.
Первая – яичка нет как нет,
А вторая – пусто на обед.
Третья – бабка, черт ее побрал,
Так и норовит на скандал!
Четвертая причина – это мышь,
За всякой мелюзгой не уследишь.
Пятая причина – это боль
Вместо чувства, что зовут «любовь».
Плачет баба, охает навзрыд,
Даже потеряла аппетит.
Нет надежды больше на мужчин,
И у нее на это пять причин.
Первая причина – дед дебил,
А вторая – бил и не разбил.
Третья – не разбила и сама,
А ведь много больше ума!
Четвертая причина – это мышь,
Давно бы вывел дед - не убедишь!
Пятая причина – это боль,
Жить теперь с поломанной судьбой.
Курочка кудахчет: «Баба, дед!
Золота на вас, простите, нет!» -
И несется, соблюдая чин,
И у нее на это пять причин.
Первая причина – глупый дед,
А вторая – бабка древних лет,
Третья – хоть снеси ты изумруд,
Всё равно его разобьют!
Четвертая причина – это мышь,
Все яйца от мышей не защитишь!
Пятая причина – это боль.
В этом вся и сказочки соль.