Меня любят ласкать океаны,
обнимая солёной водой,
И поэзия солнца стихами
бьёт по крыше в смеющийся дом,
Хорошеют зелёные дали,
и напились июльской жарой,
Я гуляю в саду меж цветами,
И лучи собираю, попьём!
Там, где будет холодная вьюга,
И метелью укутает дом,
Я открою ту банку с лучами,
И любовью наполнится ром,
Зацветут занавески, картины,
Бархатятся зеленым ковры,
Шарф оранжевый с майораном
Упадает на плечи мои.
***
Хорошеют зелёные дали.
Бьёт по крыше, уехавшей, ром.
Вы "под мухой" стихи не писали?
Вам не ведом смеющийся дом?
Я гуляю в саду, меж цветами,
Не ведя банкам выпитым счёт.
А поэзия солнца, стихами,
Всё сильнее в макушку печёт.
Зацветут занавески, картины.
Вдруг, июльская сморит жара.
Шарф оранжевый сдвинув на спину,
Сдуру рухну, лицом, в майоран.
Меня будут ласкать океаны
И шептать, обнимая, в тиши:
Оля, образно так - только пьяный
Написать мог поэт... Пей! Пиши!
Отхлебну ром горячий из банки,
И занюхаю розы кустом.
Я природу люблю, как Бианки,
А пишу лучше, в сто раз, Барто!
Смотря на акваланг, я задаю вопрос:
Вот, видно, кислорода сжатого баллон,
Вот это маска, это, видно - трубка в нос,
Но вот зачем баллон азота? Что за он?
*****
Смотря на акваланг, я задаю вопрос:
Как дотяну я шланг и вставлю трубку в нос?
Припомнился Крылов и басня про очки.
Всё. К делу, меньше слов. Учитесь, новички!
Баллон пристроил в пах, а маску - на лицо.
Сижу, как падишах, шланг сдвинув за яйцо.
Я трубку брал раз сто... в какую же, из дыр,
Вставлял её Кусто, нырнув в подводный мир?
Размер - не для ноздри и затечёт вода.
Неуж...(?) Держу пари, что только - не туда.
Два уха, глаза два, а трубочка одна...
Куда её, братва? Кто скажет? Тишина.
Я - ни бум-бум, друзья, как входит кислород.
Инструктор трубку взял и запихнул мне в рот.
Плыву я не спеша. Дышу. Какой контраст!
И на хрен, на ушах, мне эта пара ласт?
«У чёрной арки, где-то в парке,
Где у влюблённых есть сирень,
Под дым раскуренной цигарки,
Приходит вечно чья-то тень...
И прошлое глазами ищет,
Как саксофон блестит и чист,
А на скамейке рядом нищий -
Спит, подстелив газетный лист...
- - - -
Он не пропойца и не нищий,
Бездомная его душа,
Она всегда здесь что-то ищет,
И не находит ни гроша...»
(c) поэт Алексей Погудин Жми сюда
______
Ночь. Петербург. На Чёрной Речке
Творится подлинная хрень:
Рифмуя пошлые словечки
У дуба бродит чья-то тень.
Бредёт направо — пустословит,
Налево — прежнего пустей,
Но чуда всё никак не словит
Поэт Погудин Алексей.
И тщась добыть духовной пищи
Всю ночь кружи́т, как Вечный жид*.
Увы, он счастия не ищет,
И не от счастия блажит.
Устанет — ляжет на скамейку
И при луне испишет лист —
А смысла снова на копейку.
Короче, тот ещё артист!
Летят несчетные мгновенья,
А он судьбы себя лиша,
Как нищий, ищет вдохновенья...
...И не находит ни гроша!
_____
* Агасфе́р, или Вечный жид — легендарный персонаж, по преданию обречённый
скитаться из века в век по земле до Второго пришествия Христа.
Утром Солнце не продрало очи,
Чтоб ещё часок для сна отжать,
Я готов не спать ещё три ночи,
Чтоб тебя встречать иль провожать.
Встреча просто чудо, это ясно,
И душа горит, как на костре,
Но и провожать тебя прекрасно,
Коль ты едешь к любушке-сестре.
Если ты замёрзнешь по дороге,
То огнём сгорю тот час же я,
Отогрею щёки, руки, ноги,
Потому, что ты судьба моя.
****
Утром Солнце не продрало очи,
Чтоб ещё часок для сна отжать.
Не очкуй, не вырублюсь три ночи.
Встречу-провожу, не мне лажать.
Встреча просто кайф. Ну, перец ясен,
Что в душе мангал мой не потух.
Пендаль дам. Дам краба, восвояси
Коль припрёшь от лучшей из сеструх.
Если задубеешь по дороге,
Как Стаханов, дам угля стране,
Отогрею харю, руки, ноги,
Потому, что ты не пофиг мне.
Я вырвала тебя из сердца
Его, пустое, растоптала..
А не могла ведь наглядеться...
Как я такой жестокой стала?
......
Кому больнее, мне признайся...
......
Теперь не надо ждать разлуки,
Когда и так коротки встречи,
Тебе не надо свои руки
Так нежно класть на мои плечи.
Светлана Янина Жми сюда
Когда я стала бессердечна,
Взглянула на твои я руки,
Что раньше клал ты мне на плечи,
Да отрубила... в знак разлуки.
Со мной ты был не безупречен!
Саму себя я удивила,
Когда, твою разрезав печень,
Я обе почки удалила.
Испачкав юбку в бурой жиже,
Вся мокрая, под стать погоде,
Свой взор я опустила ниже –
И... не на всё теперь ты годен!
округа очень ограничена
всего четыре человека
такая мира намагниченность
дождю росе озёрам рекам
парить бурлить и пузыриться
и обнимать последней влагой
спасти минувшие страницы
огню не дать прожить бумагой
Леонид Яковлев
ШУТЛИВЫЙ ЭКСПРОМТ ОТ ЛЕНЫ
в округе, ну, не протолкнуться
живут четыре мужика
пойдешь гулять – не разминуться
зовут на зорьку на линька
вокруг озера есть и реки
бурлит уха идет рыбалка
и каждому из человеков
еще достанет по русалке
Молча вышел из школьных ворот
Толстопузый очкарик-задрот...
......
По субботам в клубе позабытом,
Где сгущался мрак, хрипел шансон,
Притворялся уркой и бандитом
Каждый перепившийся гондон.
Грубое словечко, но поверьте –
Мне другого здесь не подобрать.
......
И гудел о чём-то стрёмном
Одноглазый паровоз.
......
За рамою беснуется июль,
В наколках весь, и пахнет перегаром.
......
Учился на тройки, езжу теперь на «тройке».
В старом троллейбусе люди друг другу волки:
Заденешь плечом соседа, услышишь: «Падла!
Грязный и рваный, так тебе, сука, и надо!»
......
Глоткой моей лужёной, хрипящей матом...
Владимир Косогов
Журнал «Сибирские огни»,
№04 – апрель 2015 г.
Еду я, задроченный, с работы.
Грубое словечко, но точняк.
Рядышком такие же задроты
Мрачно излучают депресняк.
Если б я учился на пятёрки,
Ездил б на «пятёрке» («Жигулях»).
Вспыхнули троллейбусные тёрки,
Кто-то помянул о мудаках.
Ах ты, ****ь, ебическая сила!
Грубо, но бывает и грубей.
Чтоб, гондонов, вас перекосило!
Клёвые стихи для «Сибогней».
Дрищ, покрытый бронзовым загаром,
Едет без базаров и понтов.
Лето пахнет крепким перегаром,
Всё в разводах синих партаков.
Падлою и сукой обзывает
Фофан из задетых посильней.
Хриплый мат с таким не проканает,
Нужно дать засранцу ****юлей.
Я вломил, чтоб было неповадно.
Каждый сдан – и я, и тот чувак:
Он – в отдел полиции, понятно,
Я – в отдел поэзии. Ништяк.
Давайте, я прочту Вам не стихи?
(автор: Станислав Прохоренко)
Давайте, я прочту Вам не стихи?
Письмо прочту,
Но только не от дочки.
Я Вам его писал и все грехи
Тихонечко попрятал в третьей строчке,
Прикрыл, стыдясь, осенненьким листом,
Берёзовым разгульным опахалом
И правду не оставил на потом,
Она и так стояла за нахалом
И гладила по бедной голове
И было почему-то правды две…
*** (пародия)
- Давайте, я прочту Вам...
- Не стихи?
- Скажу лишь, не письмо от вашей дочки!
- Что ждать от вас мне, кроме чепухи?
- А это угадайте пятой точкой...
Всего один малюсенький вальсок.
- Не буду я вальсировать с нахалом!
- Тогда спляшите сами Вы... твисток.
- Осенненький?
- Любой, но чтоб с запалом!
- Вы точно наш районный почтальон?
- Скажу, когда станцуете фламенко.
- Вон, ус у вас отклеился!
- Пардон!
- Тьфу! Снова вы, с поэмой, Прохоренко?!
«Я однажды нашла собачку.
Назвала кобелька - Дружок.
Он все лапы дерьмом испачкал
и в него ж извозил пушок,
что на брюшке и выше - сбоку. Все отмыла, придя домой.
В молоко покрошила слойку,
покормила, взяла с собой
на диван, где играться стали,
а потом прилегли поспать.
Мне казалось - мы оба спали,
но Дружок мой успел нас[р]… и нас[р]… прямо там; и лапы
снова выпачканы дерьмом.
И сказали мне мама с папой,
как довольны они дружком».
Пса нашла я у сортира,
Назвала его «Дружок»
Поднесла ему кефира
И с лимоном пирожок.
Ободрав клещей щипцами
И сглотнувши в горле ком,
Угостила огурцами
И отменным молоком.
И с блохастою бедняжкой
Прилегла в одну постель.
Он – такая обаяшка,
Хоть и вшивенький кобель!
Ах, как славно обернулось
И продолжилось во сне!
Утром ранним я проснулась
Счастья полная …в хавне*. * в том, что недавно «хавали»
Руки, щёки, грудь и ниже…
Всё постельное бельё!
— Вот ведь, сука! Пес бесстыжий!
Прочь из дома, ё-моё!!!
p.s.
И сказал мне папа метко:
— Мозг на что, ядрёна вошь?!
Родилась, кажись, брюнеткой,
А блондинкою помрёшь!
Мечта из снежинок весной акварелит,
Весною услышит зима за окном,
Как мысленно рядышком с елями
Еля
Балакает с елями: на внеземном.
*** (пародия)
Однажды, в весеннюю раннюю пору,
Я дома сидел, просто пялясь в окно.
Гляжу, поднимается медленно Ору
И елям кричит что-то на внеземном.
И, слушая важно, в спокойствии чинном,
Пытаясь понять этот странный язык,
Весь день просидел. Понял лишь половину:
Ждать Ору, у елей, был должен друг Ик.
Но, видимо, рядышком с елями - Еля.
Представился так Ору этот мужик,
Когда подошёл тот совсем близко к елям
И понял, что это не друг его Ик.
— Здорово, парнище!
— Ступай себе мимо!
— Уж больно ты грозен, как я погляжу!
— Не Ика ты ищешь? А, может быть, Имо?
— Понятно, что это не он, и ежу!
В лесу раздавался топор дровосека.
У елей балакали на внеземном.
А я всё сидел, у окна, и кумекал:
Не будет ли всё моё творчество мном.
Кому, для кого напишу я поэму?
Как скоро свою обрету славу я?
Прочтёт Гот какой-то её или Эмо
И скажет мне на внеземным : на уя?
"Пройду по краю, вымочив в хвощах
Подол плаща, и туфли, и сюжеты...
Но клевер почему-то обещал,
что я вернусь в поляновое лето."
Елена Ди, "С утра прохлада - и опять исход..."
Мы собрались с подругами в плащах
пройти по краю, край суровый – Пермский,
но истрепали натощак в хвощах
плащей подолы, туфельки и нервы...
Устав и заблудившись наяву,
о ванной грустно грезили и гриле.
Потом упали в местную траву –
и травы с нами вдруг заговорили!
Мы толковали о таких вещах,
как смысл стихов и мокрота сюжета...
Но клевер мне жениться обещал,
когда придёт поляновое лето.
Однажды всё пошло не так: с петель слетела дверца,
Сломался стул, сгорел утюг, закапала вода.
Он знал секреты всех вещей и ладил с ними просто…
Читал стихи по вечерам. И сказки – по ночам.
Резные ставни мастерил, сажал в саду жасмин.
Светлана Пешкова, "Мой человек"
Нет, не электрик заглянул и не сантехник, кстати,
не деревянных дел мастак и не волшебный глюк…
Поэтке Светке повезло – нашёлся «добрый дядя»!
Не только кляпом кран заткнул и развинтил утюг.
Он стул разломанный собрал. На скотче. Не без кайфа.
Светлане «быстросуп» сварил, а к вечеру уже
резные ставни смастерил из падшей дверцы шкафа,
хоть странно смотрятся они на пятом этаже.
А после ужина свечу зажёг и сел поближе,
стихи и сказки наизусть неспешно стал читать.
Конечно, Светины читал. Красиво. Не свои же.
Ну как такого не пустить нечаянно в кровать?..
Наутро он, перекрестив Светланину берлогу,
среди балкона сад разбив и посадив жасмин,
собрался, поглядел в блокнот, сказал: «Вас очень много –
бесхозных грустных поэтесс, а я всего один…»
Когда не будет времени темней,
приму зимы холодную опеку
и встречному земному человеку
задам вопрос: а нужен ли ты мне?
Анна Лисицина, «Вопрос ребром»
Чтоб стало в голове чуть-чуть светлей,
весна её оформит под опеку.
И встречные земные человеки
покажутся красавчиками ей.
Один плечист, другой… и третий мил!
Но вспомнит вдруг, что надо неземного –
и снова вопрошает: «Ну какого…
мне нужен ты? И ты? И ты, дебил?»
И удивляются активности такой
земные человеки повсеместно,
потом смекают: это ж поэтесса!
И вежливо обходят стороной.
Токката ре-минора Баха
Достойна тех, кто жив без страха,
Владея мощею глубин,
Способен быть с собой один!
Светило, царствуя над днём,
Горит в ночи иным огнём!
В нём нет ни ноты сожаленья...
То, что родилось - с днём рожденья!
А остальное всё - без слов,
Ненужных музыке послов!
*** (пародия)
Токката ре-минора Баха
Звучала в здании Госстраха.
Висел портрет над алтарём -
Даль смотрит вдаль, со словарём.
Ненужных музыке послов
И остальных - по части слов
Страхуют здесь. Стою один,
Владея мощею глубин.
Застраховал, без сожаленья,
Всё, что родилось - с днём рожденья!
Гори теперь оно огнём,
Что ночью напишу и днём.