Когда началась триумфальная раскрутка клипа "До свидания, Дания!" и вышла одноимённая пластинка на фирме "Мелодия", я сидел в кабинете самого главного городского культуролога-функционера города и предъявлял свои козырные мандаты: виниловый диск-гигант и Грамоту одного из московских кабельных каналов, которая гласила, что я автор стихов стопроцентного детского хита. Грамоту утверждали подписи Владимира Шаинского и Григория Гладкова - самых популярных детских композиторов-современников. Я не собирался растрачивать драгоценное время вельможного босса на магарычи и комплименты, а сразу огласил повестку дня моего визита. С ним я поделился сокровенной мечтой. Мне бешено хотелось заниматься детскими песнями, но в родном городе с моими талантливыми юными земляками, записывать новый материал в самой прогрессивной региональной студии звукозаписи ( имел в виду "Блек Бокс" в "Полтиннике"), снимать клипы с воронежскими операторами. На что получил мгновенный ответ по существу: Для этого нужны спонсоры. Я обрадованно подчеркнул: Совершенно верно, именно так и утверждают западные культурологи, на которых все ровняются. Вот вам и все флаги в руки, найдите мне хоть одного такого мецената. Вам это проще простово, с вашими-то связями. Мне обещали поискать.
И до сих пор, на протяжении больше 20-ти лет, этот седоусый Морж Хреновый ищет меценатов. До сих пор сидит в своём кресле и ищет. Ищет, каким-то ему одному известным, телепатическим методом.
см. ФАРТ-1 Жми сюда ФАРТ_news Жми сюда ФАРТ-3 Жми сюда ФАРТ_news-2 Жми сюда ФАРТ-4 Жми сюда ФАРТ-5 Жми сюда ФАРТ-6 Жми сюда ФАРТ-7 Жми сюда ФАРТ-8 Жми сюда
"Впадали дамы в упоение,
и было жутко жаль порой,
что я блудлив гораздо менее,
чем мой лирический герой". И.Губерман
Напомню остапно-бендеровское: «Меня любили домашние хозяйки. И одна женщина - зубной техник».
... Увы, у меня с зубным техником ни разу не сложилось. Хотя в гусарской части моей биографии был незабываемый эпизод с молодой зубной врачихой прямо на её рабочем месте. Удобно расположив меня в том самом кресле, она возлежала на мне и нежно шептала: «Ну, миленький, щас тебе будет хорошо!» Правда, при этом милашка держалась щипцами за удаляемый четырехкоренной зуб и, получив своё, зуб просто выбросила, а меня тут же коварно бросила. Но зато в своей жизни я сподобился искреннихпоцелуев генеральской, профессорской и министерской дочерей.
Разумеется, не одновременно, не в ходе какой там групповухи, а отдельно, чинно-благородно, да в первых двух случаях - почти целомудренно. Об этом - триптих новелл:
Поцелуй генеральской дочери.
Поцелуй профессорской дочери.Жми сюда Поцелуй министерской дочери. Жми сюда
------
ПОЦЕЛУЙ ГЕНЕРАЛЬСКОЙ ДОЧЕРИ
В самый судьбоносный канун исторического дня, когда КПСС сделала харакири самурайским мечом ГКЧП, меня лично, нежно и страстно поцеловала Генеральская Дочь! Об этом – первая трогательная часть целовального триптиха.
... Он был Титулярный Охранник. Она - Генеральская Дочь. И, пока Папа убыл на несколько дней по долгу суровой воинской службы тогда ещё социалистическому отечеству, Она (дочь, а не служба!) по велению сердца отдала Любимому самое дорогое: Бельгийское Ружьё из крутой генеральской коллекции. Всего-ничего на субботу - зарисоваться перед Шефом своей охранной Фирмы на утиной охоте . На каком-то жутко пернатом Озере в Житомирской области.
Как там прошло это, пуще неволи, мероприятие - история умалчивает. Но после первого же выстрела Любимый Амбал то ли сам по пьяни кильнул утлую резиновую лодочку, то ли лодочка, рассчитанная на сухонького пенсионера, по своей инициативе затонула от веса шестипудового Амбала со сломанными ушами и бычьей шеей. А может, сыграла роковую роль пушечная отдача Бельгийского Ружья из крутой генеральской коллекции?
Конечно, как учёный мог бы выдвигать разные гипотезы и строить на них фундаментальные теории – как это всё случилось. Но как бы там ни было, после трагического миникораблекрушения Амбал, пусть и под насмешливое кряканье уток, выплыл. А ружьё - таки нет. И до Папиного утреннего возвращения в понедельник надо было за воскресенье, кровь из носа, вернуть Ружьё на ковер (афганский, настенный). Иначе на другом Ковре (персидском, напольном) могла оказаться Генеральская Дочь. Папа её, несомненно, очень любил. Но не так сильно, как свою коллекцию. И последствия невозвращения Ружья были непредсказуемы. От повторения отцовского подвига Тараса Бульбы - до Генеральского Харакири именным Кортиком, юбилейным подарком главнокомандующего Черноморским флотом.
В полном отчаянии потерпевшие вечером в субботу обратились ко мне как аквалангисту. Увы, не по адресу, я их разочаровал: пресноводные охотники, как правило, аквалангом, не балуются - не по-игроцки, с рыбой надо быть на равных. Да и ни к чему, глубины – всего-ничего 4-10 метров. Сканировать приходится большие пространства. Больше плывёшь на поверхности, ныряешь лишь в заветных местах, затаив дыхание на пару минут. «Чистое» время под водой из многих часов охоты - минут 40-50. И ради них возиться с нехилым снаряжением? Потому своего акваланга у меня категорически не было, а приятели обещались доставить к Озеру только к полудню.
Так что у потерпевших влюблённых выбора не осталось, я мог выступить только в своем прикиде - маска-трубка-ласты-гидрокостюм. Ну, еще прихватил родное подводное ружье - на случай нежданной встречи с какой рыбиной. Правильные пацаны из подводных охотников знают, сколь неприятен безнаказанный холодно-презрительный рыбий взгляд, когда ты безоружен. Да и по-любому страшновато без оружия в незнакомом месте, в подводных джунглях покруче африканских, уже хотя бы из-за 100-процентной влажности. И не зря народ бает про водяных-геев, пиявистых русалках...
А потерпевшим я велел припасти с десяток кирпичей, несколько буёв и моток белого троса - разметить район поиска для прочёсывания. Ну, ещё набили «Джип» «4х4», известный вместимостью в 16 отморозков, всякой снедью: гидрокостюм-то «мокрый», если нырять целый день - надо «подогреваться». Наконец, и крепкие секъюрити офи́церы одним оглушительным магом да громким матом сыты не будут. Короче, "у нас с собой было" ((с) Жванецкий).
В воскресенье на рассвете собрались... Выбрались (из Киева)... Добрались (до нужной местности)... В жарком споре отыскали (Озеро)... Определились с местом поиска (где-то с полгектара водной ряби – поддувал ветерок)... На всё это ушло часов пять - и солнышко засветило под нужным углом.
Я объяснил зондер-команде как установить буи на воде да ориентиры на берегу, а сам уплыл метров на 150 подальше от указанного места кораблекрушения, чтобы не схлопотать кирпичом по голове при разметочных работах. И почему бы, пока суть да дело, не поохотиться на рыбу и заодно провести рекогносцировку? Это голого тянет в баню, а облаченного в гидрокостюм – в пучину, хоть в озёрную, за неимением морской.
.. На поверхности Озера видимость оказалась с метр. Нырнул оценить её у дна. Опасался илистого, но обошлось: глинистое. Увы, с ужасной видимостью, принуждающей держаться почти вплотную ко дну. Зато первым же предметом, в который ткнулся маской в первом же заныривании,- стало то Самое Ружьё!
... Вот так я уподобился Колумбу, который совсем не там искал Индию, а открыл Америку! И я искал - рыбу, а нашёл - Ружьё, тоже в неправильном месте. Главное же, не Великий Колумб, а скромный Я неожиданно сподобился нежного и страстного Поцелуя Генеральской Дочери.
А.К., дайвер
------
... Поцелуй профессорской дочери - в следующем выпуске Жми сюда
Липтон / Lipton — одна из крупнейших в мире торговых марок чая, которая продаётся, как в виде традиционного листового, так и в виде холодного чая.
Тёплая июньская ночь, сковала город в своей духоте, после дневной жары огнедышащий асфальт и стены многоэтажных домов, остывали от дневного марева, наполняя воздух градусами тепла. Очень хотелось испить чего-то холодненького - прихолодненького. Со мною в машине ехала хорошенькая блондинка и без умолку рассказывала о том, о сём. Мне просто показалось, что она совсем не умела молчать. Я как мог, поддерживал её разговор. Хотя вдруг почему то вспомнились слова из песни "Навру с три короба, пусть удивляются" И вдруг она попросила меня остановиться у продуктового ларька.
- Ой, я совсем забыла, мне нужно купить сигарет, пожалуйста, остановитесь. Я мигом.
- Отличненько, останавливаясь сказал я, заодно возьми мне «липтон» пожалуйста.
И тут же, она выпорхнув из автомобиля, вошла в светящийся ларёк с огромно-сияющим названием «КОСМОС».
Действительно, не прошло и двух минут, и она радостная порхала обратно. Я с удивлением обратил внимание, что в руках у неё были какие-то пачки, а бутылки, не было видно.
- Что нет «липтона» с огорчением спросил я.
- Нет, нет, всё купила, как вы просили, и подала мне пачку заварки в пакетиках......
Прошлый век, 70-е. Мы – студенты и одновременно члены стрелкового клуба ДОСААФ. И, конечно же, хочется почувствовать в своих руках настоящее оружие, а не только малопульки.
Вступить в охотколлектив тогда можно было без проблем, что мы и сделали с большой охотой. Регистрация гладкоствольного оружия была весьма либеральной. Я особо не выпендривался, купил ИЖ-17 и успокоился. Но вот остальные…
Один зарегистрировал «Винчестер» 1860 г., найденный на чердаке старой дачи – с латунной затворной рамой, ложей красного дерева и без половины деталей. Пытались найти чертежи в Артиллерийском музее, но терпения не хватило – доработали механизм по собственному пониманию. Когда чертежи всё же нашлись, сотрудник музея покрутил головой: «Ребята, а ведь ваш попроще будет!»
Конечно, охотники сейчас закричат, что «Винчестер» был нарезной, а значит, не подлежал регистрации, да и гильз к нему не найти. Но нарезы в нём все равно выржавели напрочь, и пришлось нам аккуратненько, вручную, разверткой 11,5 мм на длинном наваренном хвостовике рассверливать ствол до гладкого – без чока, разумеется. Получился, скорее, мушкетон, поскольку на срезе ствола развёртку тяжело было вручную удержать на оси, и образовался заходной конус. Почему 11,5? Да потому, что под этот калибр подходила трехлинейная гильза со срезанным горлышком, а этого добра по старым окопам Ленобласти, где мы любили гулять, было навалом, многие – практически чистенькие, да и капсюль охотничий («центробой») в ней стоял, как родной.
Другой нашел в спортивно-охотничьем комиссионном, в Апрашке (там порой от трёшки до червонца продавались конфискованные у браконьеров ружья), древний красивый «Лепаж»-двустволку, затвор которой открывался длинным надствольным рычагом, откатываясь назад. Гравировка, отделка ложи… Прекрасное было бы ружье, если бы оно еще складывалось.
Но то, что сделал Володька, слесарь милостью божьей, ПТУшник, из любви к стрельбе очень органично вписавшийся в нашу компанию шалопаев – об этом надо рассказать отдельно. Он за трояк купил древнюю одностволку с могучим раздутием ствола в районе чока (видимо, кто-то пальнул вместо пули шариком от шарикоподшипника). Ствол он срезал до середины раздутия, зарегистрировал свое приобретение в охотколлективе, а потом приступил к доделке.
О золотых руках и упорстве повторяться не буду. Поэтому я не очень удивился, когда через неделю увидел у Володьки странную конструкцию, в которой с трудом можно было узнать прежнюю курковую пукалку. Появился затвор на свободном откате по направляющим (примерно, как в малокалиберном пистолете Марголина) и мощный стальной упор для него (ТБ Володька чтил, впитав её с инструкциями мастеров и наглядевшись на менее удачливых любителей поиграть со старыми боеприпасами). Машина была снабжена коробчатым магазином на пять картонных патронов, которые закатывались под неполную звездочку – так, что оставался конус для захода в патронник. Как всегда, почти всё было сделано дома, на тисочках, с помощью напильника «и какой-то матери», вылизано и заполировано, как это мог сделать только Володька. На замечание, что это вовсе не то, что было зарегистрировано, он резонно заявил, что номер у оружия тот же, а гладкоствольники с автоматической подачей патронов не запрещены.
И вот – выезд на Бабушкино болото (тогда наши угодья были за Пушкином и ст. Александровской).
Первым в своем оружии разочаровался я: несколько раз промазал по сизарям, кормившимся там по осени на полях. Но потом понял, в чем дело, когда еще одного голубя разнесло в пух и перо так, что собирать было уже нечего. Просто дробь шла очень кучно, почти не рассеиваясь до 10…15 м. Какая-то специфика ствола, потому что у «Лепажа» на тех де дистанциях такого не наблюдалось.
Неприятно удивил «Винчестер»: в мосинскую гильзу помещалась или порция «бекасинника», смертельная разве что для воробья, или два десятка приличных дробин, когда при выстреле влёт можно было рассчитывать лишь на слепое везение, либо пуля калибра 11,5 мм, с которой можно было и на кабана сходить.
Ничто среднее между воробьем и кабаном в эту шкалу не вмещалось.
Но самое страшное впечатление произвело «ружжо» Володьки.
Патронов у него было немного, и использовать их «по воробьям» он не хотел, но, когда уже в сумерках двинулись к платформе, прямо над нами потянула ворона, и наш слесарь не выдержал. Скинув с плеча свою базуку 12 калибра, он навел ее и…
Вы видели в документальном военном кино, как бьют зенитные «эрликоны»? Я видел это наяву: небо прошила мощная очередь, грохочущее пламя факелом билось на срезе короткого ствола, в направлении вороны летели хорошо видимые в сумерках искры, её подбрасывало в воздухе все новыми порциями дроби, в стороны летели перья, а Володьку всё разворачивало отдачей – как раз по вороньему курсу. Наконец, грохот стих, и Володька обессилено сел прямо в пожухлую траву. В оглушительной тишине рядом с ним упало и то, что секунды назад было птицей.
Нет, мы потом разобрались, в чем дело: наш слесарь всей душой ненавидел чертежи и все свои самоделки собирал по наитию. Вот и сейчас он забыл про шептало, а без него любая полуавтоматическая схема с досылом патрона превращается в автомат, и стреляет не «пока хватит», а «пока всё», до железки.
Плечо он, по счастью, не сломал, но огромный синяк сходил недели две.
«Эрликон» свой он тут же продал какому-то охотнику, расхвалив его огромные достоинства для стрельбы по крупным стаям уток, и на вырученные деньги купил нормальное ружье…
КОНЧИЛ ДЕЛО, ЗАСЫПАЙ СМЕЛО...
Законодатели так озаботились общественной моралью, что очень скоро справились и с ней тоже, и довольные собой, пошли спать дальше...
МОЛЧАНИЕ КАК СПАСЕНИЕ...
Если уж старая мебель до чёртиков надоедает, то уж старые супруги друг другу, никак не меньше. Тем более, что старая мебель при этом хотя бы молчит...
ВЕРНОСТЬ ПОНЕВОЛЕ...
Дать каждому мужчине по гарему, и ему нечего будет делать на стороне, он туда просто не доползёт...
КОГДА НИЧТО НЕ МЕШАЕТ...
Женщина без косметики очень напоминает живую женщину, и тогда относиться к ней хочется уже совсем по-другому, как-то по-человечески...
НЕ В МАСТЬ...
Интересная женщина интересна только интересному мужчине. Вот она и остаётся с пиковым интересом, когда вокруг одни лишь бубновые дураки...
Следуя примеру начинающих художников, копирующих известные картины, начинающий поэт Симкин стал переписывать Пушкина. Копии получались настолько достоверны, что их трудно было отличить от оригинала.
Стоит мне выйти на балкон, как парочка наших волнистых попугайчиков демонстративно отворачивается от меня и начинает шептаться. Я тоже не обращаю на них внимания. Вот уже две недели, как мы в ссоре. И первым, после той выходки с их стороны, на премирение я не пойду!
В позапрошлую пятницу, вечером, зашли к нам хорошие знакомые. С этой супружеской парой мы познакомились чуть ли ни с первых дней после репатриации. И дружим по сей день. Как мы общались на первых порах – можно писать анекдоты. Они ни слова по-русски, мы - не лучше на иврите. Но это другой сипур*. А в ту пятницу Алла моя, как всегда, стала накрывать на стол. Гости всё останавливали её. Мол у них диета, да и вообще они стараются на ночь ничего не есть. Тем не менее, когда стол был накрыт разными вкусностями, мы все дружно на них налегли.
Вдруг посреди трапезы наш горбоносый питомец, из волнистых, во весь голос заявляет, обращаясь к своей подруге.
– И это называется – они на диете! Смотри, как наворачивают, за ушами хрустит!
У меня чуть вилка из рук не выпала.
– Ты что себе позволяешь? – спокойным тоном, чтобы гости ничего не заподозрили, спрашиваю у него.– Хорошо люди по-русски не понимают, а случись кто другой, так стыда с вами не оберёшься.
– Не надо обобщать – заступилась за наглеца подружка. А то, что ваши знакомые лицемеры, не делает вам чести!
– Поучи, поучи меня – сказал я в сердцах и набросил на клетку большое махровое полотенце.
– Это ты умеешь – приглушённо донеслось оттуда. – Чуть что не по тебе, так сразу «тёмную».
Не желая продолжать с ними спор, я вернулся к столу.
– Нашли с кем связываться – вдруг подал голос из-под стола Чарлик, отодвигаясь, на всякий случай, подальше от моего стула.
Чарлик – это семилетний, очень плохо воспитанный бен келев* из породы пекинесов.
– Да они с Аллой сами ещё те лицемеры. – Тем временем продолжал он. И не смотря на то, что обращение это было к «арестантам», слова его предназначались явно для меня.
– Ну и в чем выражается наше лицемерие? – не удержался я.
– А в том! – вступила в дискуссию, молчавшая весь вечер Несси, мамаша этого оболтуса. – Закрываетесь себе в спальне, тушите свет, шепчетесь, как будто неизвестно, чем вы там занимаетесь.
– Чем же? – чуть не поперхнулся я.
– Вообще-то хорошим делом – спокойно продолжала она – любовью. Только к чему это ханжество. Нет, чтоб по нормальному, по-собачьи. На природе, на свежем воздухе. И тебе хорошо, и окружающим приятно. Ведь стоит нам этим делом заняться, никто мимо просто так не пройдёт. Обязательно остановятся, полюбуются.
– Допустим вы не на улице любовью зани…
– Ещё бы – раздражённо прервал меня Чарлик. – Вы же породу бережете. А будь моя воля, я бы всех окрестных подружек перетрах...
– Ты бы, лучше, мать свою постеснялся! – прервал я его. – Ишь, гигант сексуальный отыскался. Тьфу!
– Не плюйся! – огрызнулся он. – За столом всё-таки сидишь. Да и гости, какие-никакие, в доме.
– Ты меня ещё манерам хорошим обучи.
– И обучу! – не унимался Чарлик. – В субботу, например, вы за обедом грызли курицу, запечённую в духовке.
– Не грызли, а ели – поправил я его.
– Ну, это ещё как сказать. – Чарлик вышел из-под стола и обижено продолжал. – Ты из, никому не нужных, соображений об охране нашего здоровья, не разрешил дать нам ни кусочка. Перченое мол, солённое: им это вредно. Откуда тебе знать, что им, в данном случае нам, вредно. И где та грань, между твоим «вредно» и нашим «хочется»? – Он опустил хвост и вернулся под стол. – Лучше б подумал о своей печени – продолжал он оттуда свой затянувшийся монолог. – Пихаешь в себя, не под столом будь сказано, всякое дерьмо, а ведь тоже не мальчик. Шестой десяток разменял. По нашим, по собачьим, меркам, так давно от тебя одни косточки …
– Кстати про косточки! – Выбежала в салон Нэсси. – Чарли, ты забыл сказать о косточках! – и, повернувшись ко мне, гордо вильнула хвостиком. – Может мы, и отказались бы от этих косточек и от той румяной корочки, которую вы не кушаете почему-то, но, приличия ради, ты мог нам хотя бы предложить.
– Сколько раз говорил себе не связываться с ними – подумал я и направился к балкону, доставая из кармана пачку сигарет.
– Вот-вот – бросила мне вслед Нэсси. – Давай, быстренько, сигарету в зубы. Мало ты кашляешь. Покоя от тебя нет. Как начинаешь по утрам «бУхать», полдома просыпается.
– Это уже твоё воспитание – переадресовываю своё настроение жене. – Спасибо!
Я демонстративно выпускаю в их сторону сигаретный дым и выхожу на балкон. Не успел затянуться разок-другой, слышу, раздаётся из-под полотенца.
– Здесь и так воздуха не хватает, так он нас ещё обкуривает.
– Да ну вас всех к лешему! В собственной квартире мне уже и места нет.
Я сорвал полотенце с клетки и, наклонившись к попугаям, почему-то по-кошачьи прошептал:
– Ну, подождите, уйдут гости, все пёрышки вам пересчитаю.
С тех пор мы и не разговариваем.
------
*сипур (ивр) – байка, рассказ
*бен келев (ивр) - сын собаки
Эстрадный монолог . . . «Посадил дед Репку…».
Первая фраза, известной с детства, русской народной сказки заставила содрогнуться от жалости моё доброе сердце. Воображение тотчас нарисовало образ старого прокурора, который, то ли по привычке, то ли по причине старческого маразма, не разобравшись толком с доказательной базой, осудил несчастную Репку на безрадостное прозябание в неволе. Читать дальше >>
В поезде метро ко мне подошел человек провинциального вида и спросил, как доехать до какой-то станции. Я всю жизнь прожил в Москве, поэтому наизусть знал карту метрополитена.
– Проедете три остановки, пересядете, еще две остановки, и будет ваша станция, – сказал я автоматически и посмотрел на реакцию.
Человек в соломенной шляпе и в какой-то странной обуви – парусиновых светлых полуботинках – не понимал. Он силился представить себе свой маршрут, что-то безмолвно шептал, но видно было, что сказанное не усвоил. Это было видно, так сказать, невооруженным взглядом.
Повторять не имело смысла, поэтому я послал его к карте метрополитена в другую часть вагона. Сел на свободное место и открыл газету. Через некоторое время, почувствовав на себе чей-то взгляд и подняв глаза, я вновь увидел своего попутчика. Он медленно шел по вагону, пристально разглядывая пассажиров. Наши глаза встретились. На его испуганном лице появилось выражение радости, счастья и еще черт знает чего! Он бросился ко мне, как к самому близкому человеку.
– Это вы! Какое счастье, что я вас нашел! – воскликнул он.
Это было уже слишком. «Что ему от меня нужно? – подумал я уже с некоторым раздражением. Объяснил человеку подробно, послал к карте, ну чем еще я могу помочь? Не ехать же с ним до его станции! Ох уж эти мне провинциалы». Но было что-то привлекательное в этом голубоглазом молодом человеке, может быть, доброта, незащищенность. В его глазах была паника, он сильно нервничал и говорил, все время сбиваясь и перескакивая с одного на другое.
– Куда я еду? Скажите мне, пожалуйста, куда я еду. Я забыл название своей станции. Вы – единственный человек, который может мне помочь. Я смотрел на карту метро, там все названия похожи, у меня все смешалось в голове. Ради бога, скажите, о какой станции я вас спрашивал. Я теперь не знаю, куда я еду! Я отпросился посмотреть ВДНХ, вещи и документы сдал руководителю группы. Мы должны на этой станции встретиться и ехать в аэропорт. Так что теперь я без документов и вообще потерялся! Если я их не найду – я пропал. Вспомните, пожалуйста, куда я еду.
– На «Новослободскую», – ответил я, удивляясь неожиданной зависимости от меня совершенно незнакомого мне человека…
Как-то, рассказав про эту встречу своим друзьям на работе, я был крайне удивлен, когда одна вполне интеллигентная пенсионерка, работавшая в нашем НИИ на полставки, вызвала меня в коридор и тихим заговорщическим голосом сказала:
– Мне очень понравилась ваша история. Можно я буду рассказывать, что все это произошло со мной?
На что, естественно, получила мое согласие. Авторские права были соблюдены.
Никогда не думал, что я сам могу попасть в подобную ситуацию. Однако в центре Тель-Авива, когда я заблудился и с трудом, на ломаном иврите пытался объяснить «куда я еду», я почувствовал в глазах окружающих то же выражение превосходства – «дикарь» в городе!
Так что читайте Свифта – там все уже сказано. Гулливер в одном месте был большим, в другом – маленьким, а на самом деле он был нормальным. Просто жизнь такая...
Пытаясь развеселить себя и свою подругу, можно нанести любви сокрушительный удар, от которого эта зарождающаяся любовь может и не оправиться. Слово-то, оно, как известно, не воробей…
Случилось данная метаморфоза со мной в те годы, когда мальчики начинают проявлять самый активный интерес к девочкам. Было тогда мне лет двенадцать. В то время я находился в Анапе, в системе оздоровительных лагерей «Жемчужина России». Тогда со всей России в «Жемчужину» отправляли ребят учиться и дышать благотворным морским воздухом курорта, поправляя здоровье подрастающему поколению. Причем, не на пару недель, а на целую уч****ю четверть.
Прямо при лагерях трудились учителя, выдавались учебники, велся дневник с оценками, которые по прибытии в родную школу проставляли затем официально в штатный школьный дневник. То есть, пару месяцев ребята там жили и учились, бегали, прыгали, дрались, любили и ненавидели, купались в море и устраивали соревнования с другими лагерями системы «Жемчужина России».
Лагеря те находились недалеко друг от друга и в процессе беготни и тусовок меж ними я познакомился с НЕЙ. Она жила, училась и оздоравливалась в соседнем лагере. Белокурая девочка – красотка. Прямо кукла Барби, если говорить исходя из современных реалий. Моего возраста, то есть лет двенадцати, но уже повыше меня, пошире в кости, видимые бугорки грудей, светлые локоны кучерявились от природы. Глаза – темные, как глаз ворона. Кожа светлая – светлая. Немного веснушек.
Свои летящие, пушистые локоны она то и дело запрятывала за уши. Уши природа ей дала красивые, ровные, но - большие. Это бросалось в глаза, но нисколько не портило ее ангельскую наружность. Звали ее Жанна. Как же она было хороша! К красоте прилагалась веселость духа и бойкий, озорной характер. Очень она мне понравилась. А я – ей. Так удачно расположились звезды на небе. Она – из Кургана. Я – из Москвы. Гормоны, море, пение птичек, крики чаек, хорошее питание – все располагало к любви.
Мы беседовали, но сбивчиво. Наш взаимный интерес друг к другу не остался без внимания для глаз других детишек и детин. С одним из таких акселератов я дружил, он был из самого старшего отряда. Он, так же как и я, здорово играл в настольный теннис. На этой почве мы с ним и затусовались. И вот раз он меня с Жанной увидел, два, три, Слово за слово, вопросы – ответы. Спросил я его как-то раз как старшего товарища, что девчонки любят услышать в разговорах с ребятами.
При этом я, конечно, пытался всячески показать, что уже искушен в амурных делах, а совета прошу, как бы от нечего делать. В двенадцать годков это выглядело, наверное, не совсем убедительно. Впрочем, приятель мой уверенно заявил, что «девчонки очень любят хохотать» и с ними хорошо бы «уметь юморить». Я намотал сии советы «на ус», пусть еще едва видимый и слабоопушенный, и немедленно почувствовал себя Дон Жуаном и знатоком женской психологии.
Мы сидели с Жанной на двух скамейках, что расположены друг напротив друга. Болтали ножками. Дурачились. Я изображал своих вожатых, она – своих. Ее большие уши все слышали и она поднимала вверх палец, предлагая прослушать пение птички на дереве, когда пичуга вдруг решала начать свою трель. Признаюсь к разочарованию любителей пернатых и романтики, меня эти птичьи выпендрежи мало волновали, я всячески щупал Жанну и лез целоваться.
У ног наших крутился местный пес – дворняжка по кличке, почему-то, Царь. Царь тот выглядел, прямо скажем, не по-царски, а облезлым, испуганным, одиноким. Мы с Жанной периодически гладили песика, когда рассказывать ни мне, ни ей становилось нечего. Такие паузы неприятны. Я вроде бы и анекдоты все, что знал, пересказал, а остальные, как назло, из головы вылетели. Всех преподавателей мы уже обсудили. Фильмы, что крутили в актовом зале – тоже. В итоге, зависла неловкая тишина.
И тут прелестница юная из Кургана прямо спросила меня: нравится ли она мне, буду ли я ее ухажером, что я думаю о ней как девчонке в целом, и при этом убрала свои прелестные лучистые волосы за не менее прелестные ушки, пусть и лопоухие. Из чувства стеснения принялась гладить дворняжку по кличке Царь. Именно здесь я вспомнил рекомендацию напарника по настольному теннису, что хорошо бы пошутить, когда не знаешь, как лучше ответить. Да так, чтобы девушке понравилось.
И вот мне пришла в голову оригинальная мысль. Глядя, как Жанна гладит дворняжку, как прячет за большие уши локоны, я вспомнил слова популярной песни и громко, с улыбкой пропел ей вместо ответа своеобразную серенаду из мультфильма про крокодила Гену:
«Я был когда-то странной
Игрушкой безымянной
К которой в магазине
Никто не подойдет!
Теперь я - Чебурашка
И каждая дворняжка
При встрече сразу
Лапу подает!»
А закончил я обещанием: «Я буду твоим любимым крокодилом Геной! А ты - моя Чебурашка!». Смеха в ответ я не услышал. Лицо Жанны сразу же переменилось. Она теперь смотрела на меня, сжав губы и, вместо веселья, прелестница неожиданно расплакалась. Затем двумя руками толкнула меня в грудь. Ее вес превосходил мой и я Ванькой-Встанькой повалился назад со скамейки в траву. Жанна со слезами на глазах убежала, а я с задранными вверх ногами, ошарашенный, застыл в полных «непонятках» от результата своей шуточки.
После того Жанна начала меня игнорировать, демонстративно закрутила «шашни» с парнем из отряда постарше. Родом, как и она, из Кургана. Я же приметил назло ей другую девчонку, из Тольятти. Примирения не состоялось, все нежные чувства куда-то пропали. Так разошлись наши подростковые амурные пути. Вот так одна шуточка способна угробить прелестные, романтические, эротично – любовные отношения.
Хочется напомнить шутникам, что любят заваливать подругу потоком остроумия. Шутите, да не зашучивайтесь! Не стоит делать объектом приложения этого потока вашу девушку. Даже если распирает так, что лопнуть можно от желания высказать якобы удачную сентенцию, направленную на нее. Также лучше избегать острот в отношении тещи, так как у девушки тоже есть мама. Вас могут рассматривать как потенциального кандидата на руку и сердце чуть ли не сначала знакомства, о чем вы, вероятно, еще не знаете. Но ваша пассия уже будет подмечать, какое отношение будет у вас к конкретной женщине, маме девушки, а не абстрактной теще.
Пожалуйста, рассказывайте анекдоты про зверушек, про Штирлица, про других женщин (исключая тещу), про своего подчиненного или начальника. Про спортивную драку, что приключилась недавно на первенстве страны по гандболу между женскими командами.
Да хоть про черта лысого (исключается, если ваша девушка побрита налысо). Хорошо обсудить какой-нибудь фильм и посмеяться над тем же зеленопузым Шреком.
Итак, прежде чем пошутить, хорошенько подумайте, не обидите ли вы вашу избранницу и близких ей людей.
Что будет модно в Париже, что будет модно в Милане… В каком Париже? Нет его давно. Что будет модно в Чугучаке, то будет модно везде!
Дурят народ сказками про Кардена и Габана. Али Кабана? Какие-то ужасы по телевизору показывают про девушек из концлагеря, одетых в несусветные тряпки, а жизнь-то протекает мимо! Жизнь-то на рынках Урумчи. Вот откуда надо про моду писать. Потому как те же Габаны дома ходят в китайских трениках babidas с отвисшими коленками. И не надо мне говорить, будто не ходят. Потому что все мужики так одеваются. А Габаны что, не мужики, что ли?
О дресс-коде
Вот интересный вопрос, когда какие трусы надевать. Даже не задумывался над ним. Вот у меня есть красные в горошек и синие в цветочек. Ну, раньше синие были желтыми, но от долгих стирок полиняли, что ли. Я же говорю своей, не надо их часто менять, застираешь напрочь. А она – пошел в баню в субботу, изволь переодеться. Да, сложный вопрос. Думаю, красные – на праздники, синие - в будни. Ну, у кого еще белые есть, эти можно на свадьбы и похороны.
О бабах
Не, ну правильно, баба она – как машина. Но в машине годы, цвет и мягкость кресла не главное. Главное, как она на дороге себя ведет, как мотор фурычит, как по грязи пробирается. Пусть это «Запор» будет старенький, но на рыбалке не подведет, да и бензина много не выжрет. Вот так оно и с бабой должно быть – моет, стирает, варит? А фары ее в темноте можно и не разглядывать.
Об афродизиаках
Ага, давайте кормить ее на убой бананами и шоколадками, и, типа, она будет готова на все. Щас прям. Тут одно из двух – либо треснет, либо слипнется. Да еще потом будет с вас же деньги на липосакции разные тянуть. Зубы опять же выпадут, печень раздуется, желудок заболит. До любви ли ей будет? Чем больше женщину мы кормим, тем больше любит она Nats. Нет, голод – вот лучший афродизиак. Слово-то это от Африки происходит, а в Африке оно как? Там много есть не дают. Зато любви – сколько хочешь.
О мебели
Есть такие люди в магазинах специальные, которым деньги платят, чтобы они выбирать мешали. Консультанты называются. Ходим мы с женой, шкафчик для летней одежды ищем. Небольшой, метра на четыре. На пять у нас демисезонная лежит. Ну, на восемь метров, соответственно, зимняя. Плюс антресоли. Ну и на балконе там лыжи старые 12-й год пригождаются. Вот вьется злодей и консультирует: «Хороший шкаф, двух любовников можно спрятать». «Любовники у нас в электрошкафу догорают, - отвечаю. – А это я для вас гробик присматриваю». А на самом деле шучу это я так. Зачем мне ему на гробик разоряться? Мне, главное, чтобы жене во время депрессии даже на ум не пришло наши гробики по квартире двигать. Вот в чем смысл мебели!
Еще раз о дресс-коде
«Обязательно приходите в вечернем туалете». Ага, щас. У меня он обычно утренний. Что утром надел, то и вечернее. Смогинги-шмокинги. Какая разница? Провожают-то меня всегда по уму. А на ум бабочку не нацепишь. Вот у которых ума нету, те и рядятся во всякое. Им все равно, а людям хоть глаза радуют, потому как уши пугают. Да и одежда эта неудобная, тут жмет, там давит, от умных мыслей только отвлекает. А если вас куда не пускают в «утреннем», так и не ходите, там люди одеждой выделяться собираются. Умом надо выделяться. Или пОтом. Тогда сразу видно: делом человек занят.
О еде
Вот, кстати, про еду. Тут что-то всех на экзотику их потянуло. Лягушачьи лапки, улитки, авокады на кокосовом масле. Березовой каши вам, а не печень кашалота! Китайцы с голодухи тараканов жрут, а наши дурачки думают, что это, модно и здорово. С голодухи чего не съешь. Я один раз на даче редиской с сахаром питался, потому что ничего другого не было. Тоже – экзотика. Ну да, дай китайцу пельмень, он про своих змей и вспоминать не будет. А три пельменя дай, так он неделю сытый ходить будет, и целых восемь кузнечиков в живых останутся. Да и французы, что ж, думаете, с большой радости за лягушками гоняются и сыр с плесенью едят? Не верю я, чтобы нормальный человек в себя земноводное и пенициллин добровольно запихивал. Они там все на кузинах и кузенах женятся, а кровосмешение до добра ведь не доводит. Вот и вывихи на гастрономической почве у них пошли. А наши – туда же. Куда? Вот бы вытащить ложку из борща и дать в лоб таким искателям приключений на собственный аппендикс. А не обезьянничай, не подражай, кому попало, и лопай, что отцы и деды твои ели, не глупее тебя ведь были.
О выпивке
Вот, допустим, есть у вас соленый огурец. Или нет, банка соленых огурцов. И селедка. С лучком маринованным. И картошечка. В мундирчиках. Со своего огородика. Маслицем так ее смазал, укропчиком оформил. Опять же пельмешки на плите варятся, запах пошел, пошел. Нутро урчит, ждет чуда – эдакого в бутылочке с инеем… И вместо него тебе приносят стакан зеленого пойла, которое надо тянуть через трубку. Вот под картошечку и селедку – через трубку ядовитую жижу. Бред? Бред! Какие к черту коктейли в нашем климате?
Очнулся от таких дум в холодном поту, хлопнул стакан, отлегло. Еще бы пивом отполировать.
Не боюсь быть в жизни круглым дураком.
Ведь у них снаружи, что у всех внутри.
Их не опасаюсь глупых кулаков-
Не дадут в обиду, ведь вокруг свои.
Уходя, уходи!
И не путай, храбрец, берега.
Уходя, уходи!
С головою поднЯтой* врага.
*На какой слог правильно ставить ударение в слове поднятой. В слове «поднятой» ударение следует ставить на слог с буквой Я — подня́той. Надеемся, что теперь у вас не будет вопросов, как пишется слово поднятой, куда ставить ударение, какое ударение, или где должно стоять ударение в слове поднятой, чтобы верно его произносить.
Чем лучше узнаю людей,
Тем больше понимаю Ноя,
Что опасаясь (геморроя) домостроя*
С собою брал одних зверей.
*В XVI в. книга с одноименным названием, описывающая русский домашний быт и правила поведения домочадцев в быту; в наши дни (в негативном значении): патриархальный, косный семейный уклад при безоговорочном подчинении главе семьи.
Не откладывайте на завтра то, что можно сделать сегодня (избежать мобилизации). Завтра это могут запретить.
Стану я умнее всех.
Это жизнь мою изменит.
Буду primo я, перфект.
Только кто это оценит?
В начале двухтысячных я ехал на своей машине в гости в деревню по трассе М5. Мне предстояло миновать пост ГАИ (это название мне привычней). На этом посту часто проводят проверки, рейды. В тот августовский солнечный день проводилась как раз какая-то серьёзная операция, потому что проверяли все машины подряд и досмотр был необычный-открывали не только капоты и багажники, но и снимали в салонах обшивку! Публика была, скажем прямо, совсем не интеллигентного вида!
Когда я снизив скорость, как и полагалось в районе поста, начал приближаться ближе к шмону, один из ГАИшников ткнул своей полосатой палкой в мою сторону и показал чтобы я остановился на обочине. У меня в салоне гремела музыка, звучала песня в исполнении Марка Бернеса «Шаланды полные кефали». Я естественно выполнил требование и выключил музыку. Открыв окно я сразу предъявил документы со словами: «Эх! Такую песню обломали!». Молодой парень, пробежав беглым взглядом по мне и по документам, поинтересовался: «А что за песня?». Я сразу же включил музыку, а Бернес уже залихватски продолжил: «Я вам не скажу за всю Одессу…», ГАИшник расцвёл в улыбке и пригнувшись взял под козырёк, слегка пританцовывая, и вернул мне документы, со словами: «Счастливого пути!».
Когда я проезжал мимо шмона, все дружно проводили меня серьёзным взглядом (в форме тоже), никто не улыбался кроме меня.
Прошло много лет с тех пор. Я когда вспоминаю тот случай и сейчас улыбаюсь. Как жизнь показала работники ГИБДД не только могут портить настроение, но и поднимать!
А это ссылка на Ютуб. Именно в таком исполнении звучала та самая песня:)
В разгар массовой истерии и поголовной принудительной вакцинации и мне пришлось топать в поликлинику чтобы испытать на себе эффективность отечественной вакцины - во-первых начальство требует в угрожающей форме, во-вторых как-то боязно: а ну как не привитых граждан вообще никуда не будут пущать - ни тебе в кафе-рестораны (как это уже происходит в Москве), ни в самолеты, ни на курорты? Перед вакцинацией пришла мысль сделать тест на анти-тела. Так, из детского любопытства - а вдруг их там видимо-невидимо и прививаться нельзя? Были в декабре подозрения на ковид ( полная потеря запахов ), но терапевт на голубом глазу уверила меня, что это у меня "гормональное". Ну разумеется: ни кашля, ни температуры, никаких других симптомов, более того: прекрасное самочувствие, прилив сил, даже какая-то эйфория (я сейчас думаю - от кислородного голодания меня так вштырило). Тест на антитела показал симпатичный такой индекс, означающий, что от прививки мне не отвертеться, но тогда в декабре моя персона таки являлась активным переносчиком ковида. И благодаря "бдительности" нашей медицины никакая самоизоляция мне не обломилась. Неизвестно, сколько людей получили от меня бесплатную заразу, подозреваю, что много - круг моих контактов на работе и в жизни чрезвычайно широк.
Болезнь прошла легко и приятно - незамеченная мною (были даже приятные моменты - кошачий лоток наконец-то утратил свой феерический запах), но потом началось самое интересное. Впервые в жизни мне выпала возможность понять, что термин "высокое давление" это вам не фигушки, а просто, извиняюсь, жопа какая-то. Накрыло по полной уже в марте - первый гипертонический криз был так непривычен для организма, что на фиг отнялись ноги (до дома пришлось ползти на полусогнутых), пульс зашкаливало, до кучи добавился озноб и паническая атака. Отправили на больничный, назначили пилюли. Второй раз - в мае - цифры верхнего и нижнего давления были уже 175 на 108 (мне, как бывшему гипотонику, такое ни снилось ни в каком кошмаре). Никакие сильно-действующие пилюли не помогали от слова совсем. Стали приходить мысли о ненаписанном завещании и о бренности нашей жизни в целом, причём в каком-то даже умиротворённом варианте - типа "всё там будем, чево уж там, фигли жаловаться, индусы вон реинкарнацию обещают, да и в раю тепло и мухи не кусают, а в аду, если что, отличная компания". От этих благодушных мыслей отвлёк курс уколов, который мне теперь придётся проводить два раза в год. И таблеточки от давления пить каждый день, а приборчик для измерения оного я с собой и на курорт возьму, это теперь самая нужная в хозяйстве вещь.
А терапевт и гипертонические кризы тоже объяснила просто и гениально своей любимой фразой "это у Вас гормональное". И ковид здесь вообще ни при чём - а кто бы сомневался? Одно обидно - запахи не просто вернулись, они вернулись с утроенной силой, и кошачий лоток это уже не просто лоток, это химическое оружие. Только моя бесконечная любовь к коту заставляет меня регулярно совершать подвиг и менять наполнитель. Зато новый индийский штамм запахов не лишает (как пишут в прессе), но вызывает диарею. Так что готовьте памперсы, господа! Хотя... Да минует вас чаша сия!
P.S, После прививки чувствую себя хреново, не то что во время ковида - тогда было прикольно и весело даже - как-будто весь день штырит. А сейчас температура, слабость и депрессняк. Самое отвратительное, что и давление (которое вроде после таблеток и уколов нормализовалось) опять скакануло офигеть как. Твою ж мать....
Когда я только привёз жену с сыном из роддома, в нашей хрущёвке отопление уже дали – ноябрь месяц. Но именно в этот день, именно в нашей комнате батарея вдруг сделалась холодной.
Не сразу мы заметили, но к вечеру всё стало очевидно. Пятница, звонить куда-то бесполезно. Перевели пока кроватку сына в другую комнату.
Понятно, надо действовать. Взял газовый ключ, отправился в подвал. Живём на первом этаже, сарайчик наш в подвале под нами прямо. И труба отопления из той холодной комнаты рядом как раз. Я это понимал, но для верности постучал по трубе, сходил домой, спросить, слыхали ли мой стук – тогда мобильников ещё не знали. Но мама и жена так заняты новорождённым, что на мои постукивания робкие внимание не обратили. Договорились, что ответят условным перестуком. Ну, убедился, что это именно та самая труба. А впрочем, какие могли быть сомнения – другие трубы все горячие и только эта ледяная. Вот, дальше что?
Опять стучал ключом, конечно. Сначала осторожно, потом от всей души, но децибелы градусов не прибавляли.
А радикальный план, конечно же, имелся – не зря я прихватил серьёзный ключ.
Частенько я бывал в подвале. Мы там храним картошку. Ещё в сарае полки делал, хлам всякий помещал. Ну да, видал там стояки. Они горячие зимой, в обмотке теплоизоляционной. Местами сбита изоляция, из труб торчат отросточки такие, завинченные колпачками вроде стаканов маленьких. Наверное, латунных. Они какое-то название имели специальное, но я забыл. Надо сказать, сейчас уж нет такого – всё заменили шаровые вентили.
А план, я говорю, давно созрел. В руках ключ газовый, вроде клещей с загнутым клювом.
Отверну-ка этот колпачок – может, пойдёт вода. Опасно? В холодной трубе она не может быть сразу горячей, да и напора нет, скорей всего, – ведь явно нет протока, а воду сверху подают. А если что – колпак на место сразу.
И клещевидным газовым ключом зажав латунную заглушку, стал отворачивать. Тихонечко и нежно. Стакан пошёл легко.
Мотивация, как понимаете, серьёзная имелась. Да, холодно у нас. Сынок малюсенький замёрзнуть может. Кто осудит?
Когда потом всё рассказал приятелю сантехнику, он ужаснулся. Мы, говорит, к этим колпачкам не прикасаемся, если в стояке не спущена вода. На эту тему есть прямой запрет. Чревато потопом.
Но у меня, говорю, мотивация. И ничегошеньки не ведал о запретах. Сынок-малютка замёрзает! Решительно кручу латунный колпачок.
И вот, уж можно без ключа рукой. Когда заглушка стала отделяться, чуть зашипело.
Я рад – процесс пошёл.
Вот уже снял колпачок, снова стучу по трубе.
Шипение усилилось – мёртвый стояк оживает! Тонкой струйкой вода полилась. Холодная. Я бью по трубе тяжёлым ключом. Подстраховаться бы слегка тут, хотя бы наживить латунную заглушку.
Но резко вдруг ударил пар, и сразу же с могучим рёвом хлынул кипяток такой струёй внезапной, что я отпрянул.
Заливает подвал, заливает сараи! Рёв мощной струи, шипение адское пара. Хотел рукой зажать, но лишь ошпарился.
Ужас.
Захватил колпак рукавом куртки и снова на эту ревущую амбразуру!
Прижимаю, стаканчик трепещет в струе, жгущие брызги в лицо, во все стороны.
Бац! На лампу брызнуло – и тьма в бушующем подвале воцарилась.
Пытаюсь на ощупь попасть на резьбу но струя вышибает стаканчик из рук!
Темнота. С шумом хлещет вода ниагарским потоком.
Вот тут я очень сильно испугался.
Вдобавок сверху молотят по трубе.
Фильм ужасов какой-то!
Каюсь, была и мысль сбежать. Никто ведь не видал, как я спускался. Но чем всё кончится? Зальёт подвалы кипятком, зальёт картошку, да, может, уже и заливает – стою в воде горячей. Шипит всё в темноте, всё хлещет, и стало жарко, словно в русской бане. Сверху нервный стук.
Я в кипятке, сгибаясь под потоком, каким-то запредельным чудом нащупываю всё же несчастный колпачок. Отчаянно прижал его к взбесившейся трубе и снова чудом наживил-таки резьбу. Ошпаренными пальцами вертел свой ключ.
В подвале тишина настала.
Ура! Стояк горячий.
На ощупь отпер свой сарай, включил там свет – вода уже зашла, но не достигла ящика с картошкой.
Взорвавшуюся лампу в коридоре заменил – спасибо, был запас.
Под ногами – река. Я совершенно мокрый - до майки, до трусов и весь в разводах белых. Ведь в воду батарейную, я знаю, что-то добавляют.
Да, в очень жалком виде иду домой.
Но с доблестной победой.
Жена оторопела, меня увидев. Но так сердито:
– Где ты всё ходишь! Стучу тебе, стучу. Ведь отопление давным-давно уж дали.
В конце рабочего дня слесарь, токарь и сварщик встретились в раздевалке. Для выпивки повод был железный – день рождения сварщика. Проставлялся "новорожденный". Полтора литра деревенского первача опытные товарищи оперативно раскушали, быстренько приняли душ, впопыхах переоделись. Маски напялили, чтоб менты по дороге не принюхались. Короновирус! И разлетелись работяги по домам. Пока в голову хмель не шандарахнул. Одно дело - набраться, а другое дело – добраться без приключений.
На утренней планёрке бошки закалённые привычно потрескивают. Бригадир, он же сварщик, недоумевает:
- Что за треск, дятлы?! До дома нормально добрались?!
Слесарь отвечат:
- Нормалёк! Как добрался не помню. Жена скандал не закатывала – привыкла к моим выкрутасам. Я быстренько в прихожей разулся и на коврике вырубился. Просыпаюсь… спецовка на мне… Не могу второй сапог найти. Шарил-шарил - ноль на массу. А дочка на меня посматривает ехидно. Я ей: "Брысь в школу!" Она: "Опомнись, трудоголик! Я на домашке!" Я ей: "Отдай сапог, дылда!" А зря обидел. Я ведь в одном сапоге припёрся, а на другой ноге - заводской башмак. Спасибо дочурке – освежила память. Благодаря ей, врождённой памяти, понимаете-ли, на работу не опоздал.
Отчёт о вчерашней посиделке продолжил токарь:
- У меня тоже всё в норме. Как добрался не помню. Помню, что жена чуть в обморок от хохота не рухнула. Она раздела меня до трусов, а под ними ещё парочка… трусов. Ха-ха!
Бригадир нахмурился и пробурчал:
- Как добрался не помню. Помню, что жена меня чуть не убила. Представляете, стала раздевать, а я уже… без трусов!!
______
Текст читает Галина АГАПОВА (слушайте прикреплённый аудио файл)):
(Из книги "СМЕХ СКВОЗЬ ЗУБЫ, или Синдром Сарказма")
Сижу в парке, жду Ее!
К лавочке подходят три девочки: маленькие, как горошинки, красивые, как принцесски. Старшей, наверное, скоро в школу, те – еще младше, и еще младше. Старшая обращается:
– Здравствуйте, мужчина!
Не «здрасьте», а полная форма, отчетливо – «Здравствуйте».
И не «дядя», что было бы естественнее для ребенка, а «Мужчина»!
– Можно мы сядем возле Вас на одну минуточку, пока Ваша дама не пришла?!
(Откуда ребенок знает, что я жду даму, я без цветов…).
– Мы только гольфики подтянем.
Ах, эта милая детская непосредственность! Ну, разве возможно представить, чтобы взрослая женщина подошла к Мужчине (а не дяде) и попросилась присесть рядом, чтобы подтянуть чулки?
А ребенок, девочка, ощущающая себя девушкой, а может и женщиной(!) так наивно, доверчиво, доверительно посвящает Мужчину в подробности и секретики женской красоты и тайны девичьего прихорашивания!
Ну, почему эта прелесть не моя дочь?
– Заиньки, – говорю, – вы такие красивые, нарядные и вежливые (две младшие не садились, пока «старшая» спрашивала моего разрешения сесть). Вы сестрички?
Старшая (уже сидя):
– Они сестрички, а я ее подружка, – указывает на среднюю.
И делает существенное замечание.
– Заинька только она, – показывает подружку, среднюю. – А я Кисонька, а она (кивает на младшенькую) Бельчонок.
В разговор вступает младшая, Бельчонок.
– А нам мама не разрешает разговаривать с незнакомыми Серыми Волками! Вот!
Это «вот» – как приговор о прекращении беседы.
И, продолжая рассматривать мой черный – а не серый (!) костюм растерянно спрашивает у старшей, Кисоньки:
– А с черными можно?
Встретились три хронические подружки. Одна просто нервная – Эпилепсия, и две совсем психические – Шизофрения и Белая Горячка.
Давненько не виделись… Расцеловались по-девичьи…
– Отметить надо, – сказала Белая Горячка.
– Надо! Или не надо! – по-своему согласилась Шизофрения.
– Девки, решайте быстрее, – затрясло самую нетерпеливую, Эпилепсию, – Тут открылась новая Творческая Голова неподалеку, – издалека начала она.
– Тронулись! – скомандовала Шизофрения.
Подружки тут же тронулись. Где Шизофрения – там всегда трогаются оперативно. Там всегда движение. У одной только Шизофрении, как минимум, двустороннее. Так, каждая своей стороной, а Шизофрения сразу двумя противоположными, направились в сторону Творческой Головы…
С переменным успехом чередуя пешие задержки со словесным недержанием, подруги добрались.
С легкостью пройдя откровенно слабенький дресс-код, зашли вовнутрь.
Шизофрения с Белой Горячкой даже психанули, что обошлось без скандала.
Состояться яркому красочному конфликту помешала Эпилепсия. Указывая на лучшие и пока свободные места кивком головы, она от усердия прикусила язык, поэтому молча дернула подружек под локотки в нужном направлении.
Облюбовали большую извилину – с перспективой расширения компании.
Недалеко от входа – чтобы первыми фильтровать входящих мужчин.
И недалеко от бара – чтобы, когда от выпитого начнет двоиться-троиться-множиться в глазах, не так трудно было выбирать напитки.
Уселись. Осматриваются.
В извилистых зеркалах бара видно, как благородные и не очень напитки благородно играют своими цветами и не очень благородно чужими судьбами.
Вокруг самой прямой извилины на шпильках выкаблучивается стриптизерша, дразня хмельных посетителей модельными параметрами и раздражая жирных посетительниц своей анорексией…
Но наши три подруги стриптизерше ничуть не завидуют, с фигурами у всех троих так сложилось, что «разложить» любую из наших дам готов любой из не наших кавалеров…
– Серого вещества многовато, – оценила интерьер вся такая Белая Горячка. – Впрочем, на его фоне я выгляжу еще белее, – тут же оценила преимущества «серости»…
– Красота! – поддержала Эпилепсия. – Арт-директор со вкусом! Познакомиться бы…
– По уму сделано! – резюмировала Шизофрения, как ведущий специалист по уму…
– Даже обидно, что я тут раньше не была, – посетовала Белая Горячка.
– Ты же все по «тошниловкам», с алкашами, – поддернула Эпилепсия Белую Горячку. – А тут – элита! Мозги! Таланты!
– Теперь буду, – решила Белая Горячка.
Стабильно нестабильной походкой к не святой троице подошел официант с неразборчиво длинной надписью на бейджике.
– Добрый вечер, дамы! Меня зовут Алкоголизм, – попытался он заплетающимся языком расшифровать неразборчивую надпись.
Но, кажется, зашифровал ее еще сильнее.
– Сегодня я буду обслуживать вашу извилину! – наконец то словесно облегчился он.
И невинно протянул винную карту.
Благо, девушки имели соответствующую языковую подготовку, а пьяные диалекты вообще понимали с полуслова… Тем более, что в пьяных языках полные слова – редкие исключения…
А вот Белой Горячке с Алкоголизмом не понадобились даже полуслова. Они сразу установили невербальный контакт – обменялись интимно-многозначительными взглядами.
Ему достался ее – горячий. (Или горячительный).
А ей – его мутный. (Без «или»).
Белая Горячка повеселела. Ведь мутный взгляд Алкоголизма обещал замутить по полной!
Причем, не по одной! (Это если про бокальный звон).
И не раз! (Это если про интимный стон).
Да, пусть мутный взгляд и не гарантировал отношений крепких, но, как минимум, крепленые были явно неизбежны!
Сидели… Заказывали по кругу. Или по треугольнику…Ну, по барабану! В общем, отдыхали…
Душевненько так.
Больно душевно.
Или душевно больно.
– Девочки, а давайте в этой Голове устроим нашу базу, «точку сборки» – блеснула Эпилепсия инженерным термином, чтобы подруги не считали ее ограниченной и тупой «гумманитарией». – Будем здесь по-девичьи сплетничать, не по-девичьи «дурковать»…
– Я «за»! – обрадовалась Белая Горячка (так она будет ближе к приглянувшемуся Алкоголизму).
Окончательное решение было за Шизофренией, как обладательницей никому не известного количества голосов…
Шизофрения в своих подсчетах часто сбивалась, так как ее многочисленные голоса постоянно меняли свое мнение.
– Мы все «за», – порадовала подруг Шизофрения, пересчитав все свои голоса «за» с минимальной погрешностью и максимальной пользой для общего вреда. – Обмыть бы решение!? – подмигнула она подругам.
Об этом даже единогласно не стали голосовать. Чтобы зря времени не терять на ненужный пересчет нужных голосов. Ну, понимаете, чьих именно голосов.
– Пришло время, девочки, перейти к сложной геометрии, – хитровато улыбнулась Шизофрения.
У ее гуманитарных подруг, Эпилепсии и Белой Горячки, от ужаса глаза выпучились недопустимо дальше предначертанных природой границ.
– Пора наш дружный, но простой треугольник преобразовать в более сложную геометрическую фигуру, например, пятиугольник, – поспешила Шизофрения вернуть глаза подруг в места, предусмотренные для этих целей природой. – Видите, возле Гипоталамуса две телки скучают?!
– Так они же не из наших! Не из психических! – раскалилась добела от возмущения Белая Горячка.
– И даже не из наших, нервных, – занервничала и Эпилепсия.
– Правильно, а зачем нам конкурентки? – резонно (по ее мнению) спросила Шизофрения.
Спорить с Шизофренией бесполезно. Не хватит ни «голосов». Ни надлежащих связей среди нужных голосов.
– Девочки, идите к нам, будет веселее, позвала Шизофрения.
Девочки подошли, стали знакомиться…
Сначала представились наши три:
– Шизофрения!
– Эпилепсия!
– Белая Горячка! Для подружек просто – Белочка!
– Импотенция! – улыбнулась гостья.
– Почечная Недостаточность! – представилась вторая.
С легкой руки тяжело-характерной Шизофрении их треугольник благополучно трансформировался в пятиугольник неблагополучных.
Градус подняли – планку запросов опустили. Гульба пошла полным ходом, да таким, что Творческая Голова пошла кругом. Даже башню снесло…
К «обезбашенным» красоткам робко подошел Ум:
– Девочки, а можно тише? Мы тут с Талантом друг друга не слышим…
– Не дури, умник! Не дома! – побелела от бешенства Белая Горячка.
И Ум робко ушел…
– Смотрите, девки, какие мальчики вошли, – просветлела от помутнения Шизофрения.
– Надо брать! – насколько это возможно разгорячилась Белая Горячка.
– Как раз, нас пять и их пять! – радостно задергалась Эпилепсия в предвкушении, но тут же «вкусила» собственный язык…
– Ну, не совсем как раз, – задумчиво сказала Шизофрения. Разве кто из вас не участвует, – жестко пошутила она. Такой противоречивой двойственно-тройственно-множественной девушке как я и двоих мало… Но для разминки…
Навстречу вошедшим мальчикам двинулась самая подвижная подружка, Эпилепсия.
– Мальчики, идите к нам, у нас не хватает кавалеров…
Мальчики подошли, стали знакомиться…
– Шизофрения, – представилась главная гулена.
– Эпилепсия, – сексуально дернула плечиком.
– Белая Горячка, – обожгла горячим взглядом Белая Горячка. – Для друзей просто – Белочка!
– Импотенция, – скромно представилась новенькая.
И в тихой скромности была права. Чего кричать? Чем хвастать?
– Почечная Недостаточность, – закончила презентацию пятая.
Настал черед мальчиков. Чтобы придать знакомству налет изысканной интеллектуальности вперед выступил самый умный из кавалеров:
– Инсульт! – т попытался соблазнительно улыбнуться пока еще не парализованной половиной лица.
– А-а-а, Склероз, – вспомнил свое имя второй. Он, как и Инсульт, был тоже с головой, но в отличие от него дружил с ней не так крепко…
– Инфаркт! – сердечно выпятил грудь вперед третий. Сразу видно, еще тот сердцеед.
– Псориаз, – смущенно почесался четвертый кавалер, из всей мужской компании заметно самый поверхностный для отношений. И подруги это заметили.
Последний был самым примитивным из кавалеров, жил лишь животными инстинктами и по животу это было видно…
– Цирроз, – гордо выпятил он живот, распухший от печени…
Для семьи, конечно, никогда, но для досуга дамы таких и любят.
Компания сдружилась до такой степени, что стали собираться «на базе» все чаще и чаще!
И так кутить, что «мама, не горюй!»
Но мама почему-то горюет…
– Прощай, Оружие, – сказала Пуля
и вылетела из Ствола в чье-то Сердце…
Автор.
Врожденная дурь вырождающегося человека разумного превратила город в поле боя. Летят «в поле» пули, две оказались рядом, как им и положено – дуры на всю голову, вернее, на весь калибр. Одна дура, самая крупная, 7/72, другая – чуть меньше, 7/62. Навстречу им третья, мелкая, на дуру не тянет, так – дурочка, всего 5/45.
– Привет, мелкая, – свысока просвистели две крупные. – Куда летишь – метишь?
– Я к вашим, – уважительно ответила младшая по калибру…
– Дура мелкая, – перемигнулись старшие. – Мы оттуда, ничего интересного, тупость и скука. Давай с нами?
– Не могу, дела, – робко запротестовала мелкая.
– Слышишь, дела у нее! – возмутилась 7/72 к 7/62. – А мы с тобой, оказывается, дуры, от не хрен делать летаем!
– Не свисти, – авторитетно просвистела старшая мелкой. – Кидай это мокрое дело.
– Сколько той жизни! – поддержала главную пулю средняя.
– Как можно, траектория же?! – робко противилась мелкая крупнокалиберной идее.
– Не будь дурой, малая, – по-матерински сказала старшая. – Или ты возомнила себя снайперской?
– Что вы? – испугалась мелкая подозрений статусных больших пуль.
– Прикинемся шальными и пошалим, – проинструктировала крупная.
– А не залетим? – почти сдалась мелкая.
– Залетим! – весело блеснула стальной улыбкой средняя. – За угол!
Пули, прикинувшись шальными, дружно залетели за угол. Это был их день! За углом был бар. Бар был полон людей, и ни одной живой души.
– Нам здесь делать нечего – остаемся, – решила крупнокалиберная за всех. – Видите, как хорошо поработали дуры ответственные, можем бездельничать с чистой незапятнанной совестью.
На полу, стойке, столиках и лавках лежали трупы, багровые пятна украшали интерьер.
Незапятнанные работой шальные подруги увидели чистый незапятнанный уголок:
– Падаем! – распорядилась крупнокалиберная.
– А бухло? – спросила средняя.
– Мелкая, слетай, пока не попадали, – велела старшая.
– Я мигом! – исполнительно сверкнула мелкая.
– Пулей! – поправила средняя.
– А сколько брать?
– По гильзе на брата! – определила дозу средняя.
– На сестру! – заискивающе осмелела мелкая и исчезла.
Летала недолго, нашла гильзы соответствующих калибров, наполнила, и, балансирую вокруг условной траектории с допустимой погрешностью, чтобы не пролить, подала новым подругам.
Начали культурно, с «Кровавой Мэри».
– Ну, дуры, за что выпьем? – подняла свою не свою гильзу старшая по калибру.
– Логично за встречу трех поколений! И трех калибров… – рискнула предложить осмелевшая до дерзости мелкая.
– А ты не такая уж и дура, – поощрила мелкую средняя…
Не такая уж и дура и две дуры выпили…
Логичным был и второй тост – за вторую половинку: чтобы каждая пуля встретила любящее сердце.
Дальше логика еще кое-как сохранялась, но масштабы менялись в сторону роста: третий тост – за третью мировую войну, вот где можно развернуться!
О дальнейших полетах к барной стойке после того, как пули попадали уже от выпитого, не могло быть и речи.
Но когда это желанию выпить мешала невозможность летать?
Сначала способом перекатывания нектар смерти поставляла мелкая. А когда выяснилось, что она спьяну неправильно рассчитала объем на свой вес, в процесс из полной "отключки" включились старшие по калибру, то есть, старшие по дури…
(Из книги "СМЕХ СКВОЗЬ ЗУБЫ, или Синдром Сарказма")
МЕТАМОРФОЗЫ,
или
Две последние встречи
(ироническая проза)
Жили – не дружили два разных одноклассника.
Один – двоечник, хулиган. Именно с такими мальчиками девочки целуются, а то и позволяют большее…
А второй – читает, пишет, мечтает – скромный, сам на девочку если и посмотрит, то вместо нее тут же и покраснеет. Именно таким мальчикам не «улыбаются» даже девичьи поцелуи, а тем более – большее. У таких мальчиков девочки только списывают и уже этим делают их счастливыми и несчастными…
Прошли годы, случилось многое, изменилась мода.
Хулиган ничего не добился в жизни. Сначала прекратились согласия повзрослевших девочек «на большее», потом на поцелуи, потом даже на меньшее.
А читатель-писатель-мечтатель стал, как говорят, подыматься. Чем вертикальнее по социальной лестнице, тем чаще оказывался горизонтально с очередной красавицей, а то и с внеочередной…
Однажды автомобиль с успешным мечтателем остановился на красный. К переднему пассажирскому окошку подбежал продавец газет, бывший хулиган.
Окошко опустилось, оба узнали друг друга, обменялись дежурными «приветами».
– Вот, хорошая газета, продаю… – как бы объясняется хулиган.
– Хорошая, я ее издаю, – как бы оправдывается мечтатель. – А живешь как? – спрашивает у хулигана.
– Потихоньку, – отвечает хулиган. – А ты?
– Ну, уж нет! – развеселился мечтатель. – Жить надо громко! Потихоньку я только пукаю!
И под веселый девичий хохот на задних сидениях машина на зеленый тронулась с места.
Следующая встреча, вторая и последняя, случилась через год. И снова один – за рулем, а второй – пешком. Но теперь пешком – успешный мечтатель, а за рулем – хулиган.
За рулем поломоечной машины, ведь встретились в супермаркете.
– Смотрю, у тебя все налаживается, – язвит мечтатель, до сих пор помнящий свои подростковые душевные травмы. – Решил тоже жить громко?! Едешь высоко! «Дудишь» далеко!
Водитель «поломойки» старается не остаться в долгу, и злобно:
– А у тебя вроде тоже налаживается, женщина появилась… Красавица! Небось, в кредит брал?!
– Ну, что я, дурак?! Это же не поломоечная машина! В лизинг!
Откуда неучу-хулигану знать, что такое «лизинг»?
– Какой лизинг?! – переспросил он растерянно.
Красивая спутница успешного мечтателя, польщенная ранее хулиганским комплиментом – «Красавица», решила отблагодарить благородного всадника поломоечной машины мощностью аккурат в одну лошадиную силу.
– Какой лизинг? О-о-о-о-о, волшебный! Ни одна женщина не устоит!
И, предприняв похвальную попытку подумать, красавица добавила:
– И не улежит! Лизинг божественный!
Тут благородный всадник не стерпел, пришпорил своего поломоечного коня, и громко «дудя» клаксоном, «ускакал» вдаль, похоже – навсегда.
«Привлекательный пейзаж за окном повышает стоимость недвижимости (из записных книжек риелтора)» Finist, 2019-12-12 13:38:13 Рецка к «ГЛАЗАМИ ДЕТЕЙ»
Жми сюда
У американцев вид из окна (view) действительно влияет на стоимость квартиры. Первое время в США я жил у сына – он арендовал двухбедренную (с двумя спальнями) квартиру в 18-квартирном кондоминиуме. Окна гостиной выходили на Тихий океан, Золотой залив и Золотой мост. Прекрасный view! А вот окна спален выходили в дворовой колодец, и напротив были окна таких же соседских спален.
Одна из квартир относительно долго пустовала, пока, наконец, отыскались потенциальные арендаторы. Лендлорд (хозяин) повёл их смотреть квартиру. Вид из гостиной им понравился, но вот в спальне – нет. А напротив была спальня одинокой фемины средних лет, в самом соку. И она уже привыкла, что в спальне напротив никого нет и не скрывала своё неглиже от несуществующих соседей.
В момент осмотра спальни будущими арендаторами они торговались с лендлордом о цене аренды, выражая недовольством плохим view из спальни. В этот момент, не подозревая кого-нибудь в соседней квартире, долго пустовавшей до того, вышла означенная соседка в прикиде как мама родила, с нехилыми прелестями. И устекленела от неожиданности, вроде никогда в жизни прежде не видала одетых мужчин.
Гости тоже застыли от зрелища напротив, а лендлорд не растерялся:
- Господа, и чем вам не подходит view?
В восьмом классе, когда нам было по 14-15 лет, мы уже начали интересоваться девочками.
В СССР, где, как известно секса не было, не было и полового воспитания в школах. Разговоры на эту тему были запретными и стыдными, поэтому всю информацию по этому поводу, мы получали или от старших друзей во дворе или на примере таких случаев, о котором речь ниже.
Напротив нашей школы была больница, а дальше, развалины старой котельной. Однажды, на большой перемене, кто то из пацанов прибежал со стороны котельной вот с такими глазами, - Там, в котельной е....!!! Чуть ли не пол школы сорвалось смотреть представление. В развалинах, прямо на битых кирпичах совокуплялись... э-э-э... трудно назвать их людьми. Женщина была в полной отключке, а мужик работал не покладая... В общем... Не покладая. Либидо у него было - ого-го!
Он, то вставал и осколками кирпичей отгонял любопытных школьников, то снова продолжал свое трудное и почетное дело - производство в послевоенной стране умственных и физических уродов.
Слегка устав, он широким жестом приглашал пацанов, - Че вылупились? Хотите попробовать? Давайте! Я разрешаю!
Потом прибежали учителя, приехала на козлике милиция и нас разогнали. Пацаны шли к школе и тихонько переговаривались: - А ты смог бы? - А че. Запросто. Если б учителя не приперлись...