Адаму Ева мерзкий плод
Соблазном подлым ткнула в Рот,
А Рот возьми, как идиот,
Взял грех в себя, а плод – в Живот,
Ведь Рот задуман как «проглот»!
С тех пор уже который год,
Как проклят весь «ротастый» род,
В поту лица обязан Рот
Жевать в Живот жизнь напролет,
И каждый Рот, что в мир придет,
Обязан содержать Живот!
И между них конфликт грядет!
Давайте же услышим Рот,
Ведь этот Рот почти не врет,
Когда вещает, что не пьет,
Ну, разве кто-нибудь нальет,
А так – совсем наоборот!
Кто дружит с Мозгом – тот поймет,
Ну, не в себя ведь пьет наш Рот,
Весь алкоголь в Живот он льет,
А сам потом как идиот –
Бараном блеет и блюет,
Над унитазом как живет,
Его туда нагнул Живот!
И вот кармический наш Рот
Всеядный чтоб кормить Живот
На Божий Промысел идет –
За хлеб насущный в мир невзгод!
И тут такой вот поворот:
У Паваротти Рот поет,
Рот – господин октав и нот,
На сцену первым прет Живот!
Рот миллионы соберет,
Но гонорар прожрет в Живот,
Дай Бог их Рот пережует,
Пока еще с зубами Рот!
А вот боксер на бой идет,
Не в ринг идет – на эшафот,
Он много денег зашибет,
Ну, коль второго зашибет,
А сам не сильно отгребет!
И вот спортсмен-мордоворот
В азарте подставляет Рот,
Хотя и рубит тему тот,
Что по зубам получит Рот,
Нацепят пояс на Живот!
Потом такой вот эпизод –
Лишь бы насытился Живот
Рискует Рот сходить на фронт,
Там бабки платят, а не болт!
Казалось бы, при чем тут Рот?
А растолкуем эпизод:
- В атаку! – крикнул роте Рот,
Хотя солдат остался взвод,
Но если очень повезет,
Заменит роту даже Рот!
Ведь слово чести Рот дает,
И слово с честью держит Рот,
А недержание – Живот!
Живот за жизнь жирком трясет
Так, аж стучит зубами Рот,
Но вдруг геройски Рот падет –
Медаль положат на Живот!
…Остался жив, лишь ранен Рот,
Но комиссован был Живот!
Геройски карму Рот несет,
Сытнее чтоб кормить Живот,
Придумал Рот – не на завод
В ночную смену – в кухню прет!
Тут холодильник всех зовет,
Нутром разболтанным орет:
- Ты посмотри, честной народ,
Что выдает рабочий Рот! –
На нормативы все плюет,
Тройные нормы в Рот берет!
Берет! Берет! Берет! Берет!
Жует, глотает, вновь жует,
Борщец, холодчик, антрекот,
Колбаска, сыр на бутерброд,
Конфетки, плюшки и компот –
Все перемалывает Рот,
А польза вся идет в Живот!
И вот Живот на всю живет,
А Рот едой лишь зубы трет!
...Но время все вперед идет,
И части нас у нас берет,
У Рта зубов недостает,
И все труднее Рот жует,
На то плевать хотел Живот,
Но плюнуть может только Рот…
Забот всегда ведь полон Рот,
А на тахте лежит Живот!
На пешеходный переход
Себя Живот безмозглый прет,
На красный свет разинул Рот,
И под колесами Живот,
(Хотя глотал колеса Рот)…
Живот до свадьбы заживет,
И еще лучше заживет,
А Рот поставят на учет,
Всю жизнь виновен будет Рот!
Про секс вообще расклад не тот,
Ведь соблазнял мужчину Рот,
А забеременел Живот,
Теперь Живот растет и прет,
Его то вспучит, то зажмет,
То «грешный плод» его толкнет,
А стоном раздражает Рот!
И все вниманье на Живот:
Животик в Животе растет,
Живот ребеночка несет,
Все поцелуйчики в Живот,
И Животу везде почет,
А Рот теперь совсем не в счет!
Слеза обиды в Рот течет,
Да массу токсикозных рвот
Живот наверх обильно шлет!
Быстрее дней круговорот
Известно всем - куда ведет,
Мозг мысли путает и рвет,
И рот - неврот, и псих Живот,
Весь организЬм уже не тот,
Не органично он живет,
Лишь неорганику он жрет,
Таблетки ест, микстуры пьет,
Чтобы спасти дурной Живот!
Безрадостен уж дней черед,
К финалу организЬм ведет,
Под Животом уж не встает,
Живот вину всю прет на Рот,
Причем, не просто прет, а жжет!
Мол, этот жвачный идиот,
И жрет не то, и много пьет,
А вред направлен под Живот,
И кто такое воспримет?!
Рот Мозгу по ушам все трет,
Мозг эта тема не (гр)****,
Мозг от скандалов устает,
Тогда и сам херню несет,
(Ее озвучивает Рот)…
Так дальше дело не пойдет, -
Решился заикнуться Рот,
Но, как животное, Живот
Животных масс отправил в Рот,
Рот не успел икнуть и вот…
Вдруг мерзко так как отрыгнет!
Подлец Живот – мерзавец тот,
Но оконфузился наш Рот,
И тут «прохавал» тему Рот,
Что он не раз дерьма хлебнет,
Коль на него так щедр Живот!
******
Не будет нам тут всякий сброд
Втыкать лапшу в открытый Рот,
У Соломона был Живот,
Но он давно уж не живет,
А мыслями прославлен Рот:
Спешите жить, ведь «все пройдет!».
*Авторская цензура для массового читателя, с сокращениями.
День получки был для Вовы самым большим праздником, примерно как для каждого из нас день рождения и подарком на этот день ему была зарплата. Уже с утра его глаза светились тихой радостью и он с нетерпением ждал сначала выдачи расчётных листов, а затем открытия кассы в бухгалтерии. Получив расчётный лист, он нёс его как драгоценный фолиант, бережно держа за края двумя руками и сдувая с него случайные пылинки. Затем он садился за рабочий стол и начинал внимательно изучать каждую цифирку, на предмет допущенной бухгалтерией ошибки. Но бухгалтера у нас были всегда грамотные и ошибки допускали крайне редко, так что Вове всегда придраться было не к чему. Тогда он придирался уже не к бухгалтерии, а к советским законам. – Вот смотрите, ребята, - говорил он, - на хрена с меня берут 13% подоходного налога? Я здоров, как бык, значит лечить меня не надо. Детей у меня нет, значит учить их мне не надо. А до пенсии я, может, вообще не доживу - кирпич на голову упадёт или конец света настанет. А платить всю жизнь должен для чужого дяди. Особенно его возмущала цифра налога на бездетность. – С какой стати, - возмущался Вова, - с меня выдирают 6% с зарплаты, а это на минуточку целых 25 целковых, за то, что я, не имея детей, экономлю государству деньги? Ведь теперь оно (государство) может экономить на яслях, детсадах, школах, институтах не воспитывая и не обучая не родившихся детей. Их соответственно и не надо лечить. Оно мне ещё и доплачивать за это должно, а не забирать.
Зато графа – коммунальные услуги (В период, когда он жил в балке), его всегда радовала своим нолём и он, радостно потирая руки, был счастлив лишней двадцатке в бюджете. А то что там нет ни ,света ни, отопления, ни воды, его мало волновало, по сравнению с возможностью экономить.
Жил Вова поначалу, как я уже говорил, в нашей комнате, где ещё обитали Слава Молоков и Миша Хитрин. Как-то в день получки Миша решил Вову разыграть на почве его жадности. На севере народ честный работал. Что такое воровство, мы практически не знали. Ключи от входных дверей хранились под ковриками и никто этим не пользовался. Если кто-то, что-то терял, то вещь, как правило, возвращалась адресату. К примеру, моя жена оставила кошелёк со всей своей зарплатой на прилавке, в кулинарии, так через 15 минут, мне позвонили и сказали забрать его. Но Вову-то мы знали как исключительного скрягу. Как он себя поведёт, найдя чужой кошелёк? Это Миша и решил проверить. Заключили пари на бутылку водки: Славик считал, что Вова не совсем уж пропащий человек и вернёт деньги. Миша, что вернёт, только когда увидит, что есть свидетель находки. И только я думал, что Вова что-нибудь придумает, чтоб не отдавать.
День выдачи зарплаты. Контора рядом с общагой, буквально в 15 метрах и Славик её уже получил. Вова одевается и идёт в кассу. Через 10 минут он должен вернуться. Миша идёт, садится дежурить в буфете общежития (Который аккурат напротив входа в общагу) и смотрит в открытую дверь, когда мимо пройдёт Вова. Мы со Славиком, смотрим в окно комнаты и, как только Вова появляется из дверей конторы, Славик выбрасывает свой бумажник с зарплатой в общий коридор. В кошельке, чтоб не было сомнений, лежит рабочее удостоверение Славика. Вова заходит в общагу и направляется мимо буфета по коридору в нашу комнату. Миша, видя его, выходит из буфета следом. На подходе к комнате Вова видит лежащий бумажник, жадно хватает его и бежит по направлению к туалету. Там он, воровато оглянувшись, вдруг видит сзади Мишу, который идёт следом. Тут он понимает, что Миша всё видел и, дождавшись его, заговорщическим тоном говорит: "Вот, кошелёк, какой-то лопух потерял, интересно, что там?" Он, открывает бумажник и глаза его загораются алчным огнём. Там 400 рублей крупными купюрами. Такой халявы, он в жизни никогда не получал. - И принёс же чёрт этого Мишу не вовремя. – Вова лихорадочно соображал, что делать: "Слушай, Миша, давай по справедливости - тебе 200 и мне 200 и всё "шито-крыто". Миша сделал вид что задумался: "А там документов никаких нет? – спросил он. Вова достал удостоверение Славика. – Так это Славика, соседа нашего, - обрадовался Вова, - но он же холостяк, а мы женаты с тобой, нам деньги нужнее. А он с книжки снимет, не обеднеет." Миша, от возмущения, чуть не захлебнулся. Он сгрёб Вову в охапку и затолкал в нашу комнату. Вову мы не били, люди мы мирные, но за такую подлость, решили проучить – благое дело.
В нашей общаге часто ошивалась местная путана – девушка-чукчанка по имени Уля. Была она неопределённого возраста, но не старая, страшненькая и почти всегда пьяная. Мы её не любили и всегда гнали из нашей комнаты, но при этом замечали, что Вова не разделяет наших взглядов на Улю, он не был брезгливым не только в еде, но и в женщинах. Она ему, определённо, нравилась и он был не против секса с ней, но понимая, что Улю надо поить, сразу отметал эту непрактичную мысль и только молча с тоской смотрел ей вслед. Праздник для Ули наступал, когда приезжали командировочные ремонтники из подрядной организации. Оторвавшись от семей, они "гудели" в общаге, играли в карты на деньги и "баловались" с Улей. Уля девушка была не меркантильная, отдавалась за выпивку, ну а уж если давали деньги, то не отказывалась. В периоды, когда командировочных не было, она, почти трезвая, грустно ошивалась по комнатам и заводила от скуки пустые разговоры. Как-то, в субботу, когда она появилась в очередной раз, а Вовы не было, я спросил её, не хочет ли она заработать на бутылку? Глаза Ули загорелись. – В нашей комнате живёт Вова Молдованин, ты его знаешь, продолжал я, - парень он стеснительный, жадноватый, но пугливый. Он давно на тебя глаз положил, но стесняется пригласить на свидание. Говорит готов дать тебе на бутылку, если ты ублажишь его. Если согласна, приходи сегодня вечером, он будет ждать." Уля, конечно, была согласна. – Если Вова, после интима откажется давать деньги, из-за своей жадности, - инструктировал я её, припугни братьями, которые приедут с тундры и его зарежут. Только ты уж постарайся, будь наглой, но страстной. - Вернулся Вова и мы с друзьями, как бы, между прочим, рассуждали, какие горячие любовницы, эти чукчанки и, если бы не их кровожадные и мстительные родственники, то можно было бы испытать это счастье. Вечером мы объявили Вове, что все идём в кино, он, само собой, на такие глупости, деньги не тратил и остался. Выйдя из общаги, мы сказали поджидавшей Уле, что в её распоряжении два часа. Уля была далеко не дура и всё исполнила профессионально.
Вернувшись с кинотеатра, мы застали Вову, мечущегося по комнате и заламывающего руки: "Сука, подлая сука, - кричал он, - никогда больше с ней не свяжусь. Шантажировать меня вздумала своими братьями. Целый червонец ушёл коту под хвост. На него месяц жить можно, а она его за 5 минут заработала и пропьёт!" – Так ведь ЗАРАБОТАЛА, смеялись мы, а не нашла в коридоре, как некоторые. Так Вова первый раз потерял свои горячо им любимые деньги. Про второй раз - отдельная история.
«Сосед играл Бетховена в ночи...» Durimar Karabasovich «Волшебная сила музыки»
Жми сюда
Мчимся по суперовому тихоокеанскому прибрежному хайвею из Лос-Анжелеса домой в Сан-Франциско с переростком-сыном (мальчик уже старше 55) . Современным 6-футовым крутым американским бизнесменом.
Он врубает по радио хард-рок, я узнаю группу Def Leppard из Шеффилда. Дослушиваем композицию из альбома «Animal». Затем он переключается на другую волну. Сразу узнаю группу Twenty One Pilots: из Колумбуса (США). И так далее - какую бы музыку он ни врубал, сразу узнаю исполнителей и опус.
Сынок впадает в непонятки:
- Папан! Откель ты на 82 году в курсе исполнителей и хитов разных направлений современного молодёжного музона?
- Ну, я же при молодёжи – преподаю студентам. Главное же – ты меня всю жизнь просвещаешь.
- То-то, иначе б ты до сих пор как лох тащился от Бетховена!
"Журчи, река, винцом природы" Игорь Мальцев. "Закину донку, как бывало..."
Жми сюда
Мне довелось стать свидетелем и даже немного участником случая, когда река журчала, ну. не винцом, а водкой разной крепости. Река называлась Псоу и служила границей между СССР и ГДР (Грузинской Демократической республикой). Действие произошло в 1973 году, когда мы с женой и сыном проводили отпуск в пограничном посёлке Леселидзе (ныне - абхазский Гячрыпщ.)
Несколько дней в море бушевал шторм, и там, кроме спасения своей жизни, делать было нечего. Я, соорудив подобие удочки, отправился ловить плотву в речке Псоу. Ни садка, ни какого хоть ведёрка для пойманных рыбёх у меня не было, я набрал воды в примерно 3-литровый полиэтиленовый пакет, выкопал в гальке ямку и поместил в неё пакет с пойманными рыбками.
Вдруг подле моста в метрах 150 от меня, поднялся какой-то шум, возникла суматоха. Оказалось, из ГДР в СССР направлялся молоковоз, на цистерне так было и написано: "Молоко". А на самом деле там был спирт, который подпольно производили в ГДР и направляли в подпольный же цех по разливу водки в русском посёлке "Весёлое".
Водителя-контрабандиста ЮРИКА в последний момент предупредили о ментовской засаде на русском берегу. Тогда он съехал под мост, выдвинул в речку сливную трубу и начал спускать туда главную улику - спирт. Менты из засады на русском берегу перебежали по мосту к "молоковозу" на грузинском побережьи Псоу.
Водитель ЮРИК орал о грубом нарушении государственной границы Грузии, размахивал обрезом, и доказывал, что он просто моет цистерну.
... Говорят, акула чует кровь на расстоянии до 5 км. Еврейская мама чувстувет, что её сын плохо кушает, на расстоянии в 10 00 км, На каком расстоянии русский человек чует алкоголь, наукой пока не установлено. Тем не менее к месту выпуска спирта в речку Псоу мгновенно сбежались мужики с окрестностей в несколько километров, другие ещё подбегали из более дальних ебеней.
И у выпускной трубы происходила целая вакханалия: кто пил "водку" из речки возле трубы, кто набирал просто в сапоги, кто вымачивал штаны... Даже менты, хотя и были "при исполнении", наполняли фляжки. И не ради вещественного доказательства, а личного потребления для ("ча мы нелюди?"). Какой-то же мужик подскочил ко мне, молча кинул мне "пятёрку", выплеснул из моего пакета воду с рыбками и рванул собачьей рысью наполнять пакет халявным спиртом.
... Так что в поэтическом образе реки, "журчащей ВИНЦОМ природы", автор пионером не стал. Подобное уже БЫЛО! Реальная жизнь часто опережает самую крутую поэтическую фантазию.
Мои друзья-одноклассники однажды дикарями побывали в начале 80-х в легендарной Одессе. Вот один случай из той незабываемой поездки. Зашли они в жаркий полдень в прохладный полуподвальный пив-бар. Подошла их очередь к заветной стойке. Шустрый бармен с хитрецой в глазах вежливо интересуется:
- Тогваищи, вам гъазбавить или не долить?
- Не долить! - заулыбались москали.
Музыка к произведению: Tony Anderson - Finding Your Heart
Жми сюда
Это удивительное чувство: учащенный стук сердца, и слабость в ногах при виде ЕЕ… Это бессонные ночи и торопливые звонки Ей по утрам… Это наспех сорванные цветы в городском саду… Это часы ожиданий, чтобы ЕЕ всего лишь увидеть мельком… Это желание прикоснуться к ЕЕ губам… Это… Это… Это все… моя первая и… единственная любовь!
Лидия Ивановна, учитель литературы в старших классах и по совместительству – наша классная, стояла возле окна, скрестив руки на груди.
Мы сидели за партами и писали первое в этом году сочинение о том, как провели лето. Было душно, не спасали даже открытые настежь окна. Тишину иногда нарушал лишь шелест переворачиваемых тетрадных листков и шум проезжающих по улице, машин.
– Странно, что класуха выбрала эту тему для сочинения, ведь обычно ее пишут в начальных классах, – размышлял я, задумчиво покусывая колпачок от шариковой ручки. Прошло минут двадцать урока, а листок оставался чистым – я так и не написал ни одной строки.
– Демьянов! – Лидия Ивановна строго смотрела на меня: – Хватит мечтать!
– Думаю, с чего лучше начать.
– Начни с самого главного!
Взял ручку и написал в тетради: « Этим летом я…»
Моя рука замерла, так и не закончив начатое предложение. Я опять задумался…
***
– Ты собрал свои вещи?
– Еще нет. Мам, я позже соберу. Сейчас мне надо сгонять к Юрику.
– Никаких «Юриков»! Поезд через два часа!
– Хочу взять у него ласты и маску. Я быстро!
– Чтобы через десять минут был дома!
– Ладно! – и хлопнув дверью, выскочил на лестничную площадку.
***
Крым нас встретил нас ярким южным солнцем, свежим морским ветром и запахом персиков. Поселившись в санатории, мы сразу пошли на пляж, который был буквально рядом. Я быстро разделся, и, не дожидаясь родителей, побежал к воде. Накупавшись вдоволь, я расстелил на лежаке полотенце и рухнул на него.
– Как же хорошо… Девятый класс уже за спиной… Еще один год «мучений» и для меня начнется по настоящему взрослая жизнь, – размышлял я.
– Мам, а где папа?
– За квасом пошел… – она стоя принимала солнечные ванны. – Нанеси крем, а то обгоришь!
– Да ну его…
– Смотри, а то будешь спать только на макушке и пятках! Потом, не жалуйся!
Крики чаек и шум моря убаюкивали меня. Перевернувшись на живот я, от нечего делать, стал рассматривать немногочисленных людей на небольшом пляже.
Метрах в двадцати от нас под грибком сидел мужчина и читал газету. Женщина, по всей видимости, его жена, в это время что-то искала в большой пляжной сумке. Рядом с ними на раскладном кресле сидела девчонка.
– Их не было раньше… Наверное пришли, когда я купался…
Никак не удавалось рассмотреть ее лицо – мешала соломенная шляпка с большими, загнутыми к низу, полями. На ее плечи, волнами, спадали огненно-рыжие волосы.
– Терпеть не могу рыжих девчонок! Они такие вредные! У меня остались нехорошие воспоминания об обладательницах таких вот волос. Один раз имел неосторожность познакомиться, теперь ни за что на свете! В руках она держала плотный лист ватмана и что-то рисовала на нем.
– Кто будет квас?
Я поднял руку. Папа открыл небольшой алюминиевый бидончик, налил в пластмассовый раздвижной стакан янтарную жидкость и протянул маме.
– Валя?
– Коль, я сейчас не хочу.
– Потом будет теплый, – ответил папа и поднес мне стакан.
Я с удовольствием выпил. Отец стал снимать рубашку, как тут увидел наших соседей.
– Так это же… Виктор Федорович! – удивленно произнес он.
– Кто это? – мама заинтересовано посмотрела в сторону мужчины.
– Друг юности! Пойду, поздороваюсь. Вот это сюрприз! Отец улыбаясь, направился к своему старинному другу. Они тепло обнялись и стали разговаривать. Потом папа махнул нам рукой и прокричал:
– Валя! Саша! Идите сюда!
– Наверное, сейчас знакомить будет с ними, – недовольно подумал я.
Пока они знакомились, я тихонечко стоял в сторонке. Из-за листка ватмана за мной зорко следили зеленые глаза девчонки.
– Валечка, это Рая! – представил папа женщину.
– Очень приятно, – протянула руку мама и они тепло поздоровались.
– Это Саша, мой сын. Подойди поближе, что ты там стоишь в сторонке как сирота казанская! – позвал меня отец. – А это Виктор! Когда-то вместе учились в одном институте. Были друзья – не разлей вода!!! Сколько же времени с тех пор прошло?
– Много! Улыбаясь, ответил мужчина. Потом он представил нам свою дочь. Ее, как и меня, звали Сашей. Эта зазнайка даже не встала со своего места, только помахала нам в знак приветствия рукой. Немного поговорив со своим старинным другом, и договорившись о новой встрече, мы попрощались.
***
Я шел по аллее мимо спального корпуса и ел персики.
– Если бы моя мама сейчас увидела, что я ем их немытыми и что стало с моей новой футболкой, то влетело бы мне по первое число!
Из открытого окна на первом этаже нашего спального корпуса доносилась музыка: кто-то играл на гитаре. Это была «Лестница в Рай» Цеппелинов*. Я остановился, и стал с интересом слушать мелодию моей любимой группы. Заинтересовавшись, кто это так хорошо их копирует, я подкрался к самому окну и, положив футболку с фруктами на землю, уцепившись за подоконник, заглянул внутрь.
Увидав сидящую на стуле Сашу с гитарой в руках и, встретившись с ней взглядом, от неожиданности, что это была она, разжал руки и полетел вниз.
– Не ушибся? – донесся до меня ее звонкий смех.
Поднявшись с земли и, отряхнув руки, неохотно ответил: – Нет, все в порядке!
– Заходи в гости! – опять послышался Сашин голос.
Я положил футболку с персиками на подоконник, потом, подтянувшись на руках, забрался и сам.
– Привет! Классно играешь! Персиков хочешь?
Девочка улыбаясь. – Привет! Конечно! Где ты их взял?
– Тут садов полно. Нарвал в одном из них.
– Смотри, а то поймают, потом не оберешься неприятностей.
– Я быстро бегаю!
– Иди, лучше умойся, бегун! Ванная комната там, – и она указала мне рукой на дверь.
– Ты сама, что ли?
– Да.
– А родоки где?
– В город уехали.
– Ладно, пойду, умоюсь, а то к рукам все липнет.
Приведя себя в порядок, вернулся в комнату. – Пошли на пляж. Жара такая… Искупаемся… – и тут же добавил, – если есть желание.
Саша покраснела: – Желание есть, но я… не могу.
– Занята, что ли?
– Нет… Просто я… не могу ходить, – и она, опустив голову, начала перебирать струны гитары.
– В смысле? – я опустился на стул. – Ногу подвернула?
Она не поднимая головы, тихо произнесла: – Я попала в автомобильную аварию. После нее у меня проблемы с позвоночником… Нужна операция.
У меня сжалось сердце: – А как же ты… передвигаешься?
– На коляске.
Покрутил головой в поисках средства передвижения для инвалидов: – Я тебе помогу… Прогуляемся набережной.
– Родители повезли ее в мастерскую. Там что-то с колесами случилось.
– Понятно. Ну… тогда я… зайду завтра. Договорились?
– Хорошо, заходи.
Я поднялся: – Да, эти персики – подарок тебе, – и высыпал их из футболки на стол.
– Подожди, не уходи. Для тебя у меня есть тоже кое-что. Видишь, там, на кресле, лежит синяя папка. Подай мне ее, пожалуйста!
Выполнив Сашину просьбу, с любопытством стал ждать, что произойдет дальше.
Она открыла папку и достала оттуда листок ватмана и протянула его мне.
Взглянул на рисунок и оторопел – это был мой портрет, выполненный простым карандашом. – Вооот это да!
– Похож?
– Еще как! Ух, как здорово! Когда ты успела нарисовать меня?
– На пляже. Когда наши родители знакомились.
– Спасибо за подарок. До завтра!
– Пока. До завтра. Я буду ждать…
Я сел на подоконник, оглянулся на девочку и прыгнул вниз…
***
Время отпуска пролетело очень быстро. Завтра я с родителями уезжал домой, а Саша оставалась… Мы сидели с ней на набережной и смотрели на море. Смотрели молча – было очень грустно. Это была наша последняя встреча... Солнце стало заходить за горизонт. Хоть на набережной и зажглись огни, ласковое угасающее солнце все еще продолжало играть бликами на воде.
Я вскочил на ноги.
– Ты куда?
– Сейчас приду! – и быстрым шагом направился в сторону городского парка.
Минут через десять, я, исколотыми острыми шипами, руками, протянул девушке букет белых роз. – Завтра меня здесь уже не будет, но я буду помнить о тебе. Буду звонить и писать… На прощанье, я хотел бы подарить тебе еще вот это, – и я направился к морю. Зайдя в воду, направился в сторону оставленной солнцем, дорожки. Зачерпнул из нее немного воды. Пока дошел к Саше, она вытекла через пальцы, но на моей ладони осталось золотистое сияние. Солнце зашло, но таинственный огонь продолжал гореть на моей ладони…
– Вот, держи. Это тебе… – и наши руки коснулись друг друга…
***
Я очнулся от воспоминаний и украдкой посмотрел на часы: до окончания урока осталось ровно пять минут. После минутного размышления, дописал: «влюбился», – и поставил точку. «Этим летом я… влюбился».
– Точно получу двойку. Ну и пускай! Я написал главное, что произошло со мной этим летом.
***
Лидия Ивановна зачитывала оценки, выставленные за сочинение.
– Демьянов, за содержание – пять, а за неполное раскрытие темы – двойка, – и, взглянув из-под очков в мою сторону, улыбнулась. – Хотя… Я изменила свое мнение… Пожалуй, за тему, тоже пять.
Ps. Саше сделали операцию. Она прошла удачно. Просто не подсчитывал, сколько я «намотал» тысяч километров между нашими городами, ради встреч с ней… Каждый раз, беря ее за руку, я отчетливо вижу золотистое сияние на ее ладони, которое зажгла… любовь.
Подошел очередной отпуск и я решил проведать бывших однокашников, с которыми четыре года грыз "гранит науки" в г.Усть-Каменогорске, цели моего путешествия. Нашу неординарную встречу с моими друзьями и бывшими однокурсниками Вадиком Качаловым и Володей Шушаковым, я описал в предыдущем рассказе "Пожарный инспектор", где мы договорились сходить в ресторан и отметить это событие. В советское время вечером в ресторан было не попасть. Ресторанов мало, желающих много, поэтому мы заранее заказали места и собрались в назначенный час. Вечер "выпускников" проходил весело и беззаботно, до тех пор, пока возле столика администратора, по соседству с нами, не нарисовался колоритный кавказец в кепке аэродроме. "Мэста ест?" – спросил он и тут же полез в карман, заранее зная ответ. Достав оттуда пачку красненьких десяток, начал их класть по одной на столик администратора, приговаривая, - Мэста ест? Мэста ест? Мэста ест? Женщина за столиком с невозмутимым видом каждый раз отвечала, - нет, - но не кричала и не звала милицию на помощь, просто терпеливо ждала. Где-то на третьем десятке, когда уже весь ресторан привстал со своих мест, в ожидании развязки, администратор подняла трубку зазвонившего телефона и, демонстративно громко, на весь зал сказала: "Что ж вы нас так подводите, значит, я аннулирую заказ. " После этого она деловито сгребла десятки и торжественно объявила: "Вам крупно повезло, теперь, мэста ест." Подведя кавказца к столику, где красовалась табличка "Столик заказан", сняла её и вальяжно удалилась прочь. Свой кусок хлеба с маслом и, подозреваю, с икрой, она сегодня заработала. В кабак ввалилась весёлая компания из ещё одного джигита и двух развязанных девушек, явно не "ударников коммунистического труда", вернее они, конечно, ударно трудились, но по-своему, совмещая приятное, с полезным. Через час активных возлияний и бурного веселья за столиком кавказцев, один из них встал и подошёл к нашему столику. Не церемонясь, он взял за руку жену Вовы Татьяну, миниатюрную и симпатичную девушку и заявил: " Дэвушка, хочу тебя танцевать!" А дэвушка не хотела. Она вырвала руку и заявила, что с незнакомыми мужчинами не танцует это раз, при муже, кроме того, – это два, а с лицом кавказской национальности тем более, - это три. Но он не унимался и продолжал приставать. Сложилось такое впечатление, что он просто не замечает, что кроме девушки за столом сидит ещё три парня, которые могут за неё постоять. На его лице читалось полное пренебрежение и презрение к этим слабакам, которые ему – сыну гор, и в подмётки не годились. Не знаю как Вадик, а я просто считал, что первым должен заступиться муж Вова, а уж потом я бы его поддержал. Но Вова, мягкий, интеллигентный парень, только тихо увещевал чернобрового наглеца, на что тот никакого внимания не обращал. Я понял, что пора вмешаться и громко сказал: "Слышь, джигит, тебе, твоих двух подруг мало, что ты пристаёшь к нашим девушкам? – Слюшай, кацо, это две - шлюхи, а мне приличный дэвушка хочэтца! - И он выразительно поднял вверх указательный палец! Хочэш давай мэнятся, даю двух за одну вашу. – Слушай, вскипел я, да ты совсем обнаглел, вали отсюда по хорошему, пока я ментов не вызвал! – Кавказец презрительно скривился, - вот вы, рюсские все трюсы, у вас мюжчин нет. Давай выйдем и, по мюжски решат вопрос будэм!" Я, конечно, понимал, что один на один мне с этим, крепким от природы, парнем, не сладить, но и оскорбления прощать, я был не намерен. Ребята дружно стали меня отговаривать не связываться, но я уже всё решил для себя. Зачем мне потом мысленно маяться и испытывать позор труса. Будь что, будет, не впервой. Я и в школе, и в армии, хоть и был битым, но умел постоять за себя. Мы вышли, ребята вслед за нами. На улице моросил противный дождь и были лужи. Рядом стояло дежурное такси и любопытный водила вышел с сигаретой понаблюдать бесплатный цирк. Возле уличной урны на тротуаре, кавказец резко развернулся и схватил меня за пиджак. Я сразу почувствовал мёртвую хватку удава! Но, на моё счастье, подскочила жена Вовы, Татьяна и с визгом вцепилась в волосы противника. От неожиданности кацо ослабил хватку и я вырвался из его цепких лап. Оттолкнув Таню, он попытался ухватить меня за ногу. Но я был на "стрёме" и увернулся от захвата. Он борец, понял я, хочет меня завалить и взять на болевой приём, чтоб я униженно просил прощения. Я быстро наклонился и тоже сделал вид, что хочу схватить его за ногу, джигит отпрыгнул назад, прямо к урне и от моего лёгкого толчка, перевернулся через неё. А по близости раздался звук милицейской сирены. Это опытный администратор, сразу вызвала ментов, видя начало конфликта. Я крикнул ребятам, что б возвращались в кабак и прыгнул в такси. - Шеф, вперёд! Плачу червонец за пять минут езды. – Таксист всё понял и нажал на газ. Мы сделали "круг почёта" вокруг квартала и остановились в ста метрах от ресторана, наблюдая, как ушлого "дитя гор" упаковывают менты. Дождавшись их отъезда, я вернулся к столику, где меня, как победителя, встречала наша компания. И всё бы ничего, но тут Таня обнаружила, что у неё нет на пальце обручального кольца. Видно оно у неё свалилось, когда она ухватила кавказца. Мы вышли все на улицу и стали искать "иголку в стоге сена". Везде грязные лужи и не факт, что оно лежало в одной из них. Но, "ищущий, да обрящет" и мы, о чудо, таки на ощупь нашли его в одной из луж. Больше уже ничто не помешало нам весело закончить эту памятную встречу.
В 1972г. меня призвали в армию и попал я служить на Чукотку в хоз.часть базы дальней авиации. В хоз.части были свои коровник и свинарник для разнообразия стола офицерского состава. На коровнике работали вольнонаемные девушки – доярки, а мы, солдаты – личный состав роты(повара, сантехники, электрики, грузчики и т.д.), ходили по очереди раз в месяц чистить коровник от навоза. Работа была грязной, но несложной – пришел, запряг лошадь, прицепил ей волокушу(большой лист железа), наложил дерьма и вывез. Все бы хорошо, но как-то раз лошадь, по дороге наступила на разбитую банку и перерезала сухожилие. Наш старшина, хохол Редкокаша, утром на разводе поставил нас в известность, что отныне вывозить дерьмо будем в ручную. Как? Его это не касается, но чтоб коровник блестел. И вот подошла наша очередь. Я и мой толстый, ленивый и неуклюжий напарник, по кличке "Хома", пришли с утра отбывать наряд. Надо сказать, что коровник проектировали придурки не знающие специфики севера. Полы в нём были с уклоном в середину ↓ /, где был желоб, по которому, в идеале должна была самотёком уходить коровья моча. Но в условиях Чукотки, желоб зимой перемерзал и посреди коровника всегда стояла огромная, метров 10 в длину, лужа мочи, крепко сдобренная навозом. Нагрузив волокушу, мы попытались её вывезти, но дойдя до лужи, поняли, что будем по колено в дерьме проходить её много раз, а это чревато испорченным военным обмундированием, которое выдают раз в год и не раньше. Кроме того мы уже выдохлись и осознали, что наших сил хватит только на одну ходку. А дальше? И тут у меня родилась "прекрасная" идея. Подойдя к дояркам, я спросил, а нет ли у них, какого ни будь молодого бычка, чтоб запрячь вместо лошади? Такой, на наше счастье, нашёлся. Крепенький двугодок по кличке "Смирный". Надев на него лошадиную сбрую и подцепив волокушу, мы попытались выгнать его наружу. Но бычок, оправдывая своё имя, не трогался с места ни уговорами, ни криками, ни стеганием вожжами. Разозлившись на бычка, Хома выдернул из коровьего стойла хороший дрын и врезал ему по хребту. Вожжи, чтоб не потерять бычка, были крепко намотаны мне на руку. "Смирный", не ожидая от нас такой подлости, с перепугу рванул с места в карьер, как скаковая лошадь и я, не успев ничего сообразить, понёсся плашмя по мокрому полу вслед за ним. Ко мне, с неотвратимостью приближалась лужа, породив ужас и отчаяние в моём молодом солдатском сердце. Ну, вот она лужа… И доярки увидели шоу, которое только современники могут наблюдать на туристических пляжах мира. Я, на подобии серфингиста привязанного к катеру, гордо рассекал воды местного мёртвого моря, высекая из них волны и брызги, летящие фейерверком во все стороны. Повезло в одном – я так хорошо "смазался" в луже, что когда ехал по голому бетону и земле, то трения не чувствовал. Вынеся меня за пределы коровника, бычок опять мёртво встал, не желая продолжать работу. С отвращением сплюнув, попавшую в рот вонючую жижу, я под дружный хохот доярок, униженно побрёл в казарму, со страхом представляя, что мне будет за испорченную робу и невыполненную работу.
Жила-была в нашем городке одна бабушка. Ну, как бабушка? Просто, женщина в летах, хотя и спортивная, молодящаяся. На вид ей, вообще, не давали больше сорока при том, что ей было хорошо под шестьдесят. Но она являлась бабушкой по статусу, имея законного внука Женьку десяти лет. И вот однажды, под новый год, родительница Женьки, дочь нашей бабушки, говорит:
- Мама! А не соблаговолите ли вы на зимних каникулах поехать со мной и Женькой покататься на лыжах в Лапландию? Я тут путевочку прикупила в хорошее место. Съездим, Санта-Клауса за бороду потягаем, оленей северных покормим, да и сами попыхтим на лыжне. Там, говорят, уж такие лыжни шикарные – закачаешься!
А ту и упрашивать не надо – она с детства до лыж просто жадная. Медом ее не корми, дай на лыжах побегать! Так они и поехали, благо, от нашего городка до ихней Лапландии всего-то день пути на хорошей машине. Заселились, значит, в бревенчатый коттеджик, тут же бабу снежную, конечно, слепили во дворе (не пропадать же такой прорве хорошего снега!). И стали жить-поживать, вкушать лапландские прелести: то оленей увидят на лыжне, то белых куропаток в лесу, то северное сияние в звездной ночи! Ну, и на лыжах катались каждый день – будь здоров! Попутно бабушка занималась с внучком математикой, так как тот малость отставал, особенно в геометрии. А у бабушки еще с детских лет оставались в голове кое-какие знания как у выпускницы физматшколы и масса энергии, недоизрасходованной на лыжне. И дернул черт бабушку заняться с Женькой разбором доказательства теоремы Пифагора (ну, той самой, в которой пифагоровы штаны в обе стороны равны).
Начертила она прямоугольный треугольник, пририсовала к гипотенузе и катетам по квадрату, и стала мучительно вспоминать, на чем основывается доказательство? Как доказать, что чертов квадрат гипотенузы равен сумме проклятых квадратов катетов? Долго вспоминала. Внучок уже успел раз двадцать с горки съехать и в компанию к снежной бабе снежного деда слепить, снежную внучку и снежную Жучку, и принялся за снежную кошку. А бабушка все никак не уговорит коварные пифагоровы штаны доказаться! Просто вот напрочь из памяти отшибло у бабушки, с чего начинать. Конечно, перед внуком терять авторитет – последнее дело! А Интернет в их долине, как назло, не работал, - бабушка хотела загуглить доказательство, да не тут-то было! И решилась она тогда на отчаянный шаг. Надела лыжи и рванула на лыжню в поисках просветления. Авось, морозный воздух Лапландии не подведет!
На восьмом километре лыжной трассы, что огибала большое озеро, встретила бабушка то, что искала. Точнее, того, кто ей был нужен. Навстречу шел мужчина с академической бородкой, в шапочке-петушке и штормовке советского туриста-семидесятника. Родной типаж, короче. И бабушка положила на него глаз, в смысле, возложила надежду на свое спасение. Как только они сблизились на встречных курсах, бабушка и говорит максимально ласковым голоском:
- Здравствуйте, мил человек!
- Здравствуйте! – не менее вежливо отвечает семидесятник на чистом русском.
- Извините, - говорит бабушка, - у меня к вам очень важный вопрос!
- Да, пожалуйста! – галантно отвечает тот и останавливается на лыжне.
- Я вижу, вы хорошо учились в школе и институте, и мне кажется, даже знаете, чем бемоль отличается от диеза!
- Да, - удивился бородатый, - вы абсолютно правы! Я даже помню еще, чем Мендель отличается от Генделя!
- Тогда не подскажете ли, на чем основано доказательство теоремы Пифагора? Мы с внуком занимаемся тут, и что-то я подзабыла…
- На подобии треугольников! – ответил эрудит в штормовке, ничуть не задумываясь.
- О, спасибо большое! Вы буквально спасли мою пошатнувшуюся репутацию! Хорошего вам дня, - обрадовалась бабушка. – До свидания!
И побежала дальше, нести свет знаний своему внуку. А мужчина долго еще стоял, удивленно глядя ей вслед, теребил бородку. И, наконец, задумчиво произнес:
- Как непредсказуема жизнь! Никогда бы не поверил, что надо приехать за тыщу верст в Лапландию, чтобы на лыжне, в глухом зимнем лесу русская бабушка у меня спросила про доказательство теоремы Пифагора! Это как же понимать? Что это, вообще, было?
Так в недоумении и пошел дальше.
А бабушка с Женькой очень хорошо разобрали про пифагоровы штаны и по возвращении домой, после каникул, на ближайшей контрольной по геометрии внучок получил полновесную пятерку.
Вот какие удивительные бабушки водятся в нашем городке! И какие славные семидесятники в Лапландии!
Сенька и Витька учились в пятом классе одной из школ нашего городка. Нельзя сказать, что они дружили. Нет, просто были одноклассниками. И даже сидели в разных рядах класса. Но в секцию самбо записались одновременно. На урок физкультуры однажды заглянул тренер из городской спортшколы, по фамилии Лупанько, и так красочно описал преимущества, которые в жизни приобретет самбист, прошедший у него пятилетний курс наук, что двое из мальчишек дрогнули, в смысле, соблазнились. Это и были Сенька с Витькой.
Сенька выглядел кило на пять помассивнее Витьки, зато Витька был повертлявей и пожилистей. И вот, на одной из первых тренировок Лупанько поставил их в спарринг по отработке передней и задней подсечек. И стоило ему отвернуться, как мальчишки не ограничились подножками, а перешли в партер и Сенька там довольно таки безжалостно слегка придушил Витьку, который упорно не желал стучать ладошкой по ковру и сдаваться. Через пару минут Лупанько это безобразие, конечно, усек, разнял борцов, наподдал им легких тренерских пендалей на память, и инцидент как бы оказался исчерпан. Ан-нет.
Полупридушенный Витька затаил обиду на Сеньку и решил отомстить. И стал думать, как бы это половчее устроить. Своих силенок справиться с обидчиком явно не хватало. Надо было искать дополнительные ресурсы. По пути с тренировки домой Витька шел по улице им. Витольда Каннибалова мимо небольшой стихийной барахолки, базарчика на лотках и ящиках, где вечно продавали всякую всячину, а рядом толклась городска подростковая молодежь. И вдруг обратил внимание на крепкого паренька на полголовы выше его ростом, вальяжно стоящего рядом с лотками, руки-в-боки, и слушающего через наушники что-то задорное, так как правая нога отбивала живой ритм. Витька увидел рисунок на черной майке крепыша и остановился. На груди мальца крупными угловатыми буквами было написано: «Даю в бубен. Недорого». Выражение лица хозяина майки подсказывало, что надпись эта – не просто для красного словца.
Витька подошел поближе и сказал незнакомцу вполне дружелюбно:
- Привет, давальщик!
- Чего? – нахмурился визави и вынул из одного уха втулку наушника. – Какой еще давальщик, ты че несешь, пацан?
- Ну, ты же написал на себе, что даешь в бубен! Значит, давальщик.
- А, ты про это! Ну и че?
- Интересуюсь: это только для прикола или реклама услуг?
Крепыш оценивающе окинул Витьку взглядом и вынул второй наушник из другого уха. Хмыкнул:
- А если реклама, то че?
Витька решительно протянул руку для знакомства:
- Витька. Есть дело. Пошли, перетрем.
Поставщик услуг по даванию в бубен пожал руку в ответ:
- Колян. Ну, пошли, если не шутишь… Витька.
Они отошли к ближайшей скамейке у фонтана, присели.
Витька сразу перешел к делу:
- Колян, надо одному хмыренышу фонарь подвесить, чтоб руки не распускал. Сможешь?
- А кто у нас хмыреныш?
- Да мой одноклассник. Придушил меня на тренировке. А я не хочу ввязываться и отношения портить. Нам еще полшколы вместе учиться…
- Мудро! – кивнул Колян с одобрением. – А сколько можешь заплатить? Оплату беру вперед. Заказ выполняю в течение суток, если клиент в городе.
Витька порылся в карманах, вытащил мятую сторублевку, сэкономленную сегодня на школьном обеде. Как знал, что пригодится! Протянул Коляну:
- Вот, все, чем могу…
Тот взял, скривившись, недовольно проворчал:
- Этого хватит только на один удар. Дал бы «пятихатку», я бы обработал хмыреныша комплексно, по полной.
- Нет, ему хватит и одного бланша. Дашь в глаз и хорош. Ну, по рукам?
Деловые люди закрепили устный договор крепким купеческим рукопожатием. На прощание Колян спросил адрес цели и бросил:
- Результат увидишь завтра в школе! Пока!
Сеньку Колян подкараулил у подъезда вечером, когда тот, по наказу мамы, вышел в ближайший гастроном за хлебом и кефиром. Колян, проходя навстречу Сеньке, неожиданно ударил его кулаком в глаз. Сенька охнул и упал, даже не поняв, что произошло. Колян быстро оглянулся, не увидел ли кто из взрослых его манипуляций, помог Сеньке подняться:
- Извини, пацан, ничего личного, просто бизнес!
Отряхнул штаны и спину поверженного самбиста. Тот, наконец, пришел в себя и, держась ладонью за правый глаз, начал задавать вопросы:
- Не понял, какой бизнес?
- Ну, тебя мне заказали! А так, я против тебя лично ничего не имею, извини еще раз. А заказ отработать я обязан, купеческое слово дал!
- И кто ж меня заказал?
- Этого я тебе не могу сказать. Коммерческая тайна! Я заказчиков не палю.
- Но ты его хотя бы знаешь, заказчика этого?
- А то! Я ж с него деньги получил за тебя!
- Много?
- Та не. Мелочевка. Соточку…
- Нормально, прикинь! За сто рублей в глаз незнакомому человеку давать! Ты, вообще, в своем уме?
- Всё нормуль, пацан! Это называется: суровая правда жизни, - привыкай, пригодится! Кто платит, тот и сильнее!
И тут Сеньку молнией пронзила гениальная идея:
- Слушай, а можно, и я тебе заказ сделаю?
- Легко! Фирма работает без выходных! – важно надулся Колян. Он был доволен: бизнес быстро шел вгору!
- Тогда вот тебе тоже сто рублей, - Сенька протянул сторублевку, выданную мамой на продукты, - и навесь тому, кто меня заказал, такой же фонарь, как у меня, только под другим глазом! Сможешь?
- Под другим? – Колян внимательно посмотрел на Сеньку, склонил голову вправо, влево, как бы примериваясь: - В принципе, можно и под левым. Только придется работать с левой…
- Ну, это уже твоя кухня, я в дела профессионалов не лезу! Как тебя хоть зовут, киллер?
- Почему киллер? Я никого пока еще не грохнул. Колян я!
Он взял купюру, высокие договаривающиеся стороны пожали друг другу руки и разошлись. А Сенька, вернувшись домой с пустыми руками, соврал маме, что деньги потерял …
Наутро в школе Витька и Сенька встретились, увидели друг на друге одинаковые фингалы, только под разными глазами, и на большой переменке отошли в сторону обсудить ситуацию.
- Колян? – спросил Сенька.
- Он самый, - кивнул Витька.
- Меня ты заказал?
- Естественно. Так же, как и ты меня!
- Ладно, проехали. Будем считать, квиты. Мир? – Сенька протянул руку, Витька ее пожал.
- Слушай, а все-таки обидно, что мы с тобой квиты, у обоих по фонарю, а у Коляна наши двести рублей! Как ты считаешь, это справедливо? – сказал Витька.
- Нет, по мне, так очень несправедливо!
- Пошли, сбалансируем отношения? Я знаю, где он гужуется.
- Пошли!
Коляна подкараулили, когда он с затычками наушников в ушах вразвалочку шел по аллее городского парка, сунув руки в карманы и что-то вполголоса насвистывая. Настроение у него было прекрасное. Светило солнце, чирикали воробьи, в кармане лежали легко заработанные двести целковых, жизнь удалась! Вдруг сзади налетели двое энергичных мальцов и, не дав Коляну даже вынуть рук из карманов, настучали ему под оба глаза и тут же отскочили на безопасное расстояние.
- Вы че, посоны, в натуре? Белены объелись? За что? – Колян и не думал нападать в ответ от неожиданности. – Я ж вам обоим сказал: ничего личного, просто бизнес!
- А у нас, Колян, как раз наоборот: никакого бизнеса, а только личная к тебе антипатия. За твой гадский бизнес. И еще корыстный интерес, - решительно произнес Витька: - Гони назад наши деньги и будем считать, мы с тобой в расчете!
- Да, а не то еще и по сопатке навесим! – с угрозой добавил Сенька и набычился в сторону Коляна.
Тот порылся в кармане, протянул две сотенные бумажки, пожал плечами:
- Да нате, подавитесь! Не думал, что вы это примете так близко к сердцу! Не деловые вы люди, пацаны. Тяжело вам будет в жизни…
Получив обратно свои кровные, Сенька и Витька переглянулись. Перед ними стоял побитый ими Колян, держась руками за оба глаза, и жалко шмыгал носом. Пацаны пошушукались между собой и Витька сказал:
- Ладно, Колян. Мы на тебя зла не держим. Будем считать, что мы в расчете. Пошли, зайдем в ближайшую кафешку, хоть умоешься там. Заодно приглашаем – попьем соку, если хочешь. Деньги теперь есть. За знакомство и вообще…
- Соку? – протянул Колян, как бы раздумывая над предложением. – Можно и соку. Я томатный люблю…
Так между детьми завязалась настоящая мужская дружба, которую они пронесли через всю жизнь.
В качестве стоянки для ночлега был выбран остров, где ранее находилось стойбище ненцев. Палатку разбили неподалеку от поминального креста рода Айваседо. Выложив продукты с едой, а также снаряжение, мы развели костер и стали готовить уху. Внезапно, Арсен дернул меня за рукав и незаметно кивнул в сторону леса.
- Лиса, - тихо промолвил он.
Я оторвался от котелка и тоже посмотрел в глубь острова. Действительно, там среди кустов мелькала какая-то белая шкурка. На самом деле это был песец, который постепенно подкрадывался к нам. Точнее не к нам, а к нашим продуктам. А если быть еще точнее, то к пакету с охотничьими колбасками. Когда расстояние до колбасок стало критическим, я не выдержал и бросил в песца несколько палок. Тот отбежал на безопасное расстояние и уселся в наблюдательной позе между двух кустиков. Мы доварили уху, поужинали и забыли на некоторое время про воришку. А зря...Песец снова подкрался к пакету с колбасками на опасное расстояние. На этот раз, было решено шугануть зверька конкретно. Метнув в него палку и дико заорав, я побежал в его сторону. Этот момент, заснятый на телефон, можно посмотреть по ссылке.
- Теперь я лисы боюсь меньше чем тебя,- произнес Арсен.
Песец исчез из виду. Утки на реке, вставшие на крыло после моего крика, успокоились. А мы стали собираться ко сну. Продукты пришлось подвесить на ветку дерева. А вот, что делать с рыбой в садке и на кукане, мы так ничего и не придумали. В это время в глубине острова опять замелькала знакомая шкурка. Обозленный такой наглостью, на этот раз я использовал все возможности своего голоса. Размахивая поленом и дико ревя как подраненный мамонт, я пробежал за песцом несколько сот метров. В этом жутком реве сочеталось все: мерзкий хохот гиены, предсмертный визг свиноматки и зловещий крик сыча. В итоге, воришка так сиганул в воду, что через несколько секунд оказался на противоположному берегу. Звук, плюхнувшего вслед ему полена, прозвучал финальным аккордом этой погони. Когда раскаты гулкого эха стихли, внезапно наступила какая-то абсолютная тишина. Словно вокруг все внезапно вымерло. Я вернулся к палатке - Арсена нигде не было. «Наверно пошел по нужде», - подумал я.
Где- то далеко послышался шум моторной лодки. Через несколько минут к берегу причалили два местных аборигена. В лодке лежало ружье. Увидев мое спокойное лицо, ненцы перестали пугливо озираться и поинтересовались: – Что здесь произошло? Я объяснил, что таким образом прогнал наглого песца. Лица ненцев стали задумчивыми.
- Больше не делай так, - произнес один из них.
- Почему? – удивился я.
- Мы ставили загородка в старица. Побежал медведь, все сломал. Запутался в сетка и с рыбой убежал тайга, - поведал ненец.
- Вся утка улетела, - добавил другой, - там еще вдоль берег человек бежал.
«Арсен»,- внезапно осенило меня.
- Нужно его привезти, - произнес я и достал из рюкзака бутылку с беленькой.
Аборигены тут же запрыгнули в лодку и через несколько минут привезли беглеца.
За что я люблю рыбалку на наших северных реках? За первозданную природу, белые ночи, чистую рыбу и эти бесконечные рыбацкие байки у костра.
– Вань, ты меня любишь?!
– Угу.
– Чего угукаешь?
– Люблю... я... тебя, вот и угукаю. Если бы не любил, тогда бы и... не угукал. А ты меня любишь?
– А я тебя не люблю.
– Почему?
– А потому, что ты врешь, что любишь меня! Если б по правде любил, и я бы любила.
– Ну, коль так, и я не люблю. Я бы и любил, если бы ты варила не как свиньям в свинарник, а как для людей! Вон, Кондратьев жрет дома как в ресторане! А я...
– Если бы ты стирал как Кондратьев и взял на себя уборку, то бы и жрал как Кондратьев! А так...
– Если бы Кондратьев удовлетворял свою Тамарку как я тебя, тогда бы стирала и пылесосила она.
– Вань, а с чего ты взял(?), что Кондратьев того – неудовлетворительный.
– А у этой кондратьевской кобылы постоянно на роже написано, что хочет мужика.
– Ишь какой грамотей. С рожи он считывает. И что в таком разе на моей роже написано?
– Что ты набитая дура.
– Сам дурак! А... А чего Кондратьевым не шиковать(?), если он бешеные деньжищи зашибает!
– Уже не зашибает. Второй месяц сидит без работы и дузит водку с пивасиком с горя.
– Сам уволился?
– Выперли с треском.
– За что?
– За что могут уволить Кондратьева? Все за то же. За то, что не захотел иль не смог начальницу оттоптать!
– Не верю!
– Во что? В то, что не смог?
– В то, что за этакое увольняют.
– Еще как увольняют! Сплошь и рядом! Даже в правительстве.
– Поди, мымра мымрою эта кондратьевская начальница?
– А не скажи-и-и... Ты б ее видела... Там ого-го какая финтифлюха! У мертвого в морге на такую поднимется!
– А у Кондратьева не поднялся? Он что, хуже мертвого?
– Выходит, что хуже, коль сидит без работы и буха-ает как слон...
– А ну, колись, козья морда! С кем спишь там – на своей гребаной работе?!!
– На работе я работаю! А сплю дома, между прочим, с тобой!
– А почему тогда, когда у вас было сокращение, тебя оставили?!!
– Потому что я сварщик аж пятого разряда!
– Убери с моей ноги свою ходулю!! И отдавай мне мое одеяло!!
– Да забирай! Тоже мне принцесса на горошине!
– Ах так! Тебе все равно, как я к тебе отношусь?!!.. Давай, колись, почему тебя с работы не сократили?!! С какой-такой-разэтакой начальницей спишь(?!!), кобель сивый!
– Сивым бывает мерин, а не кобель.
– А мне все равно! Перекла-а-адывайся-я-ка от меня-я живо в за-а-алу-у!!!
– Ну, и ладно.
– Стой! Куда намы-ылился?!!
– В залу. Чего разхныкалась-то?
– Стой! Успеешь еще на свой продавленный диван! Дава-ай, коли-ись, с ке-ем спи-ишь на рабо-оте?!!
– Да тише ты. Соседей разбудишь.
– Пусть все будятся! Пусть все слышат про то, как ты мне изменяешь!! Пусть все знают, какой ты гандо-он!!
– Да с кем мне спать на работе(?), если там одни мужики!
– Ага!.. За дуру меня держишь?!... Да сейчас... педик на педике! Сейчас запросто что с бабою, что с мужиком! Односвойственно!
– Ну, ты и загнула! Это ж оскорбление личности! А за это я прямо сейчас и... ради твоего перевоспитания... напьюсь до зеленых соплей!
– Тебе ж с утра на работу.
– С утра будет суббота. А по субботам у нас выходной.
– Вань, ты меня любишь?
– Как тебе сказать?.. Сейчас вот точно не люблю!
– А кого любишь(?), скотина!! Коли-ись, с ке-ем спи-ишь на рабо-о-оте-е?!!
– Сейчас точно напьюсь!
– А нечего пить-то. Шаро-ом покати-и.
– А возьму в долг у Петровны!
– А она в это время уж спит.
– Разбужу!
– Беспокоить старушку? А... А ты, ча-асом, с Петро-овной не спи-ишь?!!
– Ну... Это уже не смешно! Психопатка! Сейчас точно напьюсь!
– У Петровны ж паленая казахстанская водка! Окочуришься!
– Чем так жить с прибабахнутой, лучше уж окочуриться!
– Ну, и окочуривайся!
– Хе-хе. Ну, и окочурюсь!
– А чего веселишься?
– Да так. Чего-то весело сделалось.
– Ты чего эт, чего?! Чего лезешь ко мне?! Отстань-ка, охальник блудливый! Может ты, сивый кобель, гонорейный иль вовсе – спидоносный! Чего-чего лезе-е-еш-шь?!..
– Фу-у-у... Умаял... И откуда только в тебе столько порнографической силы(?), Ванюша.
– Откуда-откуда... От верблюда.
– А я уж, было, после твоего хамства собиралась забрать детей и к маме с папой свалить.
– Вер, не, ну... Ревновать меня ко всякой встречной-поперечной как Дездемону Отелло...
– Тоже мне Дездемон отыскался... Вань, а давай, ты купишь мне фритюрницу и телевизор на кухню!
– Прямо сейчас?
– Нет. С получки. С каких шишей прямо сейчас?.. Слу-у-уша-ай! А у тебя, похоже, есть где-то заначка... А ну, колись, где заначка?!
– Какая к черту заначка?!
– Так сам же только что спросил: не сейчас ли, мол, купить телевизор с фритюрницей?!
– Нет у меня никаковской заначки! Чего пристала как банный лист к мокрой жопе?
– Вань, а чего это на свадьбе у Петрухиных эта ихняя свидетельница жопастая все около тебя да около тебя танцевала?! У вас с ней чего-нибудь было до петрухинской свадьбы?!
– Ну, танцевала и танцевала. И что с того? А вдруг да и приглянулся ей с первого взгляда?..
– Ты-то приглянулся с первого взгляда?! Гонишь! Чтоб кому-то приглянулся конопатый и дохлый алкаш?!
– Я не алкаш!
– Да.., так-то ты... действительно не алкаш... Но на каждой свадьбе иль поминках, иль других юбилеях ты натуральный алкаш! Только и следи за тобой, забулдыгою, чтобы спьяну не вскочил на какую-нибудь сучку!.. Чего опять удумал?! Чего навалился?! Хочешь меня через секс прямо тут вогнать в гроб?
– От этого не умирают. Женщины, имею ввиду. Мужики – да. Случается изредка. Прям на бабах от остановки мотора кочурятся. А бабы – нет.
– Не скажи. Третьего дня как жена мэра в гараже под его же личным шофером боты откинула. Сегодня похороны.
– А говорят, тромб оторвался.
– Все верно, тромб оторвался. Но только под шофером. Под мэром не отрывался и не отрывался, а под шофером – бац, и оторвался... А ты меня любишь?
– А то? Конечно ж, люблю.
– И я тебя тоже! Безумно!
– Заметно.
– Чего заметно?
– Что безумно.
– А. А это хорошо?
– Лучше лучшего! Иди-к, Верунчик, ко мне.
– Иду, Ваня, иду. Только давай без этих поз физкультурных. У меня от них поясницу сечет. Давай просто – по-крестьянски.
– Давай.
– Ну, и с богом...
– Как, Вера Николаевна, хорошо-то, когда у человека есть вера и надежда с любовью!
– Это у какого таковского человека?! У тебя что ли?!
– А и у меня.
– А ну-у, сла-азь и... коли-и-ись, кто-о тако-овские На-адька с Любо-овью?!!..
Жил да был в нашем городке духанщик Ахмет. Он держал на местном базарчике небольшую кафешку под названием «Духан». Всем, желающим пообщаться, рассказывал, что оставил южные горы из-за большой любви. Объектом его чувств оказалась одна наша поселянка по имени Стеша, которая как-то залетела… в смысле, прилетела в южные горы по месткомовской путевке нарзану попить. Ахмет бросил дом, родню, большой виноградник и стадо баранов в сорок голов и приехал в наш городок свататься к Стеше. А та, надо сказать, девка была, хоть и симпатичная, но с гонором. А может, потому и с гонором, что симпатичная. С завышенной самооценкой, как сейчас любят говорить. Привыкла над парнями верховодить, нервы им мотать. В общем, та еще цаца. Понял бы сразу Ахмет, с кем связывается, еще подумал бы, надо ли горы, виноград и баранов бросать ради этой. Но никого из нашего городка, кто ему на Стешку глаза бы открыл, он при принятии решения еще не знал, вот и попал по самое не балуй.
Посватался Ахмет чин-чинарем, со сватами и экипажем на резиновом ходу, тут ему в упрек ничего не поставишь. А девка эта и говорит, мол, мне надо подумать, жди ответа. Ладно. Неделю Ахмет ждет, другую. Уже месяц прошел. А Стешка ни гу-гу. Только усмехается при встрече да глазищами поводит (с этими у нее было – будь здоров!). Ни нет, ни да, ни тпру, ни ну. Мол, думаю еще, силу твоего чувства проверить хочу. Тогда Ахмет смекает, что дело пахнет керосином. То есть, процесс затягивается и пора всерьез обустраиваться. Жить-то на что-то надо! А домой возвращаться с пустыми руками ему гордость джигитская не позволяет.
И пустил Ахмет припасенные к свадьбе авуары на то, чтобы поставить павильон на городском базарчике и завести духан. Там стал печь лаваш и пирожки с курагой, готовить плов, манты и всякие прочие чехохбили. Хорошо готовил, грех жаловаться. И народ к нему потянулся. Пошла коммерция в гору. Через полгода Ахмет уже и на домишко накопил. Снова Стешку пытает, мол, созрела ли уже? А та: «Еще чуток осталось. Дозреваю!» Ладно. Еще через полгода Ахмет на «Волгу» новую надуханил. Приезжает под окна зазнобы в белом авто, дудит в клаксон мелодию «Где же ты, моё Сулико?». Мол, определилась, наконец?
А дело в том, что к Степаниде один доцент из губернского Университета культуры всё клинья подбивал. Параллельно Ахмету. Стешка там заочно на библиотекаря училась, вот ее доцент и заприметил во время сессии. И родители Стешкины нос в ту сторону поворотили. Оченно им загорелось сменить провинциальное ПМЖ на губернско-столичную прописку. И дочь к тому подзуживать стали. Но вот закавыка: доцент перья-то распустил, а предложение все не делает. И Стеша в очередной раз перед Ахметом и развела свое «Ах, это такой ответственный шаг! Ах, я все еще не готова!» Страху ноль, думает Ахмет, я эту крепость осадой возьму. Дело принципа! И выписал из своего аула, с южных гор, двух братьев и сестру двоюродную с детьми. В помощь по развитию бизнеса, понятное дело.
Еще через полгода Стеша привезла из губернской столицы красивую зачетку с пятерками за очередную сессию и не менее красивую справку из женской консультации о трехмесячной беременности. А предложения руки и сердца от своего доцентишки – увы! И собрался тогда у них дома семейный совет, на котором для начала папаша Стешку за волосья оттаскал, а после стали они думу-думать, как горю помочь. Мамаша на картах судьбу дочери раскинула. И выпал Стешке пиковый валет. Ну, точь-в-точь личностью на Ахмета смахивает! На Ахмете и порешили счастье дочери строить. Но самое смешное, что Стеша оттеперя уж все глаза в окошко проглядела, а милый-то нейдет и нейдет за ее крайним ответом! Уж она и в ум не возьмет, что думать. А-ну, как тот успел остыть, пока она кочевряжилась? Да другу кралю себе сыскал? Вот где страх божий!
И наступила Стешка на горло своей девичьей гордости, и пошла сама на разведку. На базарчик городской, значит. Вроде как за полушалком новым мамане к 8 марта, ага. Ну, попутно и в духан заглянула, чего ж не зайти! А вокруг духана уже целая деловая деревня обустроилась. Магазинчик восточной мануфактуры, москательный салон, швейная мастерская да библиотека для детей «Сказки народов мира». Это Ахмет со своими братьями, сестрой да племянниками развернулись. Стеша аж ахнула, так ее эта картина поразила! А тут и Ахмет из пекарни духанской выходит, руки от муки отряхивает и хитро так щурится. Ждет ответа, улыбаясь в гуталиновые усы. В общем, на Пасху сыграли они-таки свадьбу. Добился своего Ахмет, черт нерусский!
Стеша наотрез отказалась родину покидать и от родителей уезжать к Ахмету в горы. Не беда! Молодые взяли землицы на окраине городка, отстроились там, как водится. И Ахметова родня рядком отстроилась, это уж у них так заведено, гуртом жить. Местные то место так и стали звать: «Наш аул». А муж ее, чтоб ностальгия сердце ему окончательно не выела, договорился на соседнем щебеночном карьере и рядом с участком насыпали агромадную гору отсева – мелких отходов щебеночного производства. Ахмет покрыл гору черноземом и дерном, насадил травы и саженцев всяких. А главное, провел на макушку холодильную установку и устроил там настоящий ледник. Вскоре эта гора стала напоминать ему очертаниями любимый Казбек. Ледничок летом подтаивал и с горы к дому потек ручей чистейшей ледниковой воды. Предприимчивый Ахмет стал воду из ручья бутилировать и продавать у себя в духане под маркой «Горный ручей». Нарасхват шла водица!
Пролетело несколько лет. Стеша родила сперва мальчика, а потом еще двух девочек и снова парня. И рулит теперь библиотекой «Сказки народов мира», и вполне счастлива. А Ахмет по вечерам садится во дворе на лавочку и увлажнившимися глазами долго смотрит на рукотворные горные склоны, на которых качают густыми ветвями лиственные и хвойные деревья, жужжат шмели над чабрецом и родиолой розовой, бродят несколько коз да овец, а в гранях ледника на вершине красиво преломляются лучи закатного солнца…
Где-то в конце 80-х, на издыхании горбачёвской ПЕРЕСТРОЙКИ ко мне в НИИ пришёл коллега и товарищ, начальник отдела киевского филиала союзного института "Проектстальконструкция", некто В.К. Из-за каких-то неточностей в пропуске его не пропустили, предложив покурить на крылечке, пока я лично его ни заберу.
В.К. предложением сразу воспользовался, поскольку был заядлым курильщиком, да ещё трубки. Он курил какой-то ядрёный табак. Видать, из-за крепости и горечи этого табака он всё время сплёвывал. И вот он с полчаса курил на крылечке 9-этажной башни нашего НИИ. Курил да сплёвывал на это самое крылечко. А крылечко то было не простое, а золотое (по стоимости). Поначалу его сделали из пошлого серого бетона, но директор где-то за большие деньги приобрёл лезниковский гранит - материал, из которого сделан мавзолей Ленина. То есть, если бы гроб с мумией Вождя всяческие либералы вынесли из мавзолея, мы бы приютили Ильича на нашем крылечке, Он почувствовал бы себя как дома.
Козырное крылечко было гордостью директора института, алтарём организации. А В.К. за каких-то полчаса курения этот алтарь осквернил, изрядно заплевав. Разразился дикий скандал, В.К. чуть ни побили. Громче всех негодовала комендантша здания, профессорская вдова Любовь Леонидовна (светлая ей память). Позвали уборщицу, я предложил ей трояк, но она, оценив фронт работ, запросила больше, дескать, "наплювано на всю пятёрку". Инцидент был исчерпан. Я, никогда не куривший, ещё раз убедился в своей правоте по поводу этой вредной привычке.
А сразу после обретения Украиной нэзалэжности послом России на Украине назначили начальника одного из отделов упомянутого киевского филиала "Проектстальконструкции". Ответ Украины был симметричным - послом в Москву предложили другого такого же начальника отдела этого филиала, и этим послом оказался В.К. Возможно, главную роль в этом выборе сыграли его прокуренные запорожские усы.
Вот тут я и попрекнул комендантшу Любовь Леонидовну, припомнив ей, какую историческую личность она обругала. Но та вместо покаяния обрадовалась своей догадке:
- О, это его послали к москалям заплевать Красную площадь!
- Можно вечно вот так сидеть! - Упрекала его она.
- Можно вечно вот так орать! - Парировал он...
Она вечно его упрекала и он вечно вот так парировал.
Иногда он все-же вставал, ел ее борщ и занимался с ней любовью.
Может быть поэтому, она готовила борщ и изредка улыбалась.
И, вообще, у них было много общего - она терпеть не могла Жириновского а он недолюбливал Зюганова. Оба искренне считали что - "коммуналка" завышена и "Крым наш"!..
С небольшою разницей в возрасте, оба, заинтересовались здоровьем. Он - язвой, она - геморроем. Ласкали кота и терпеть не могли соседей.
Она, в 62 - открыла для себя йогу и основоположение.
Он, в те же годы, остро влюбился в разбавленный до 3 градусов яблочным соком - "Портвейн" за 250.
Шли годы. Он, привычку "сидеть", с удовольствием изменил на привычку "лежать".
Она, перестала орать. Делала салаты с георгинами и синей капустой. Мазала лицо
выжимкой из крапивы, и, проходя мимо него, ласково ворчала:
- Да уж, лежи, лежи!..
Пододвигала ему телевизионный пульт и меняла стакан с недопитым кефиром на полный.
Когда, на редкие праздники собирались гости, она, накрывала замечательный стол и с гордостью кивала его замечательным замечаниям:
- Если не Путин то кто!?..
Когда он умер от легочной недостаточности, она, исправила идеальные похороны и поминки. Все было "по человечески".
Сильное сердечное недомогание на "полгода" смерти мужа, превозмогло всесильное и вечное -"Что люди скажут"...
Сделала застолье. На что потратила две пенсии и остатки бледного здоровья. Лежала лежмя месяц после. Но, "люди" остались довольны.
Однажды ночью, Смерть, в образе мужа молодого и красивого, легла рядом и пощекотала ее за дряблую грудь. Запел Кобзон, колыхнулись шторы, послышался невнятный говор и звон бокалов...
Он взял ее за руку и повел в светлые облака.
Дорожка из растрескавшегося, поросшего травой асфальта привела их серому, трехэтажному бараку. Барак был высотой в три этажа, но, длинной своей терялся в необъятном тумане.
Возле ближнего подъезда сидели бомжи и дружно наяривали на рваной гармошке, - "Врагу не сдается наш гордый "Варяг""...
Один из бомжей, прекратил пение, и прохрипел:
- Семеныч, ебти, ты куды пропал!?.. О-оо, ты с дамой!.. Милости прошу к нашему шалашу!..
В это время в одном из окон третьего этажа показалась дама, сильно похожая на экс-губернатара Петербурга. Дама стряхнула с головы макароны и пьяно заорала:
- За Родину!.. За Сталина!..
Кто-то, невидимый, втянул женщину назад в комнату. Послышался визг, крик и звуки ударов.
Они зашли в загаженный, пахнущий кошками подъезд, и подошли кособокому окошку с надписью огромными буквами "КАМЕНДАНТ".
Он робко постучал в арматуру проема. Стучал трижды. Наконец, изнутри кто-то закашлял и отодвинул влево фанерку сделав щуплое отверстие.
- Ну!!?.. - Зло пробубнил хозяин фанерки.
Увидев в щель - плешь и узкие, ботексные глаза кАменданта, она ослабела и начала заикаться:
- Это-же, это-же...... Это же ОН!!!.. Что это!?.. Где мы, милый!!?.. Она с мольбой посмотрела в его глаза, - Это бред?.. Мне это снится?..
- ммм..., Понимаешь ли милая... (промямлил он)... Сам не ожидал!.. Но, оказывается, мы - Действительно, ОТВЕТСТВЕННЫ за тех кого мы приручили!
Независимо от того, коты это или президенты...
НИКАКОЙ, НО ЗАТО КАКОЙ!..
Вождь давно уже был никакой. Но таким и должен быть Вождь, если он и дальше хочет оставаться Вождём для своего такого же никакого народа…
НУЖЕН ПРОСТО ВОЖДЬ…
Поклонники очередного Вождя сплошь и рядом оказывались простые, ну уж очень простые люди, иначе говоря, простейшие. И это было единственное, что у них оказалось за душой…
БЕРЛОГА НЕ ДЛЯ ВСЕХ…
Если весь мир представить, как огромную берлогу, то даже двум Вождям в ней, конечно же, тесно. Тем более, когда Вождей этих распальцованных развелось куда больше…
ЧУДНЫЙ АНЕКДОТ…
Советских людей можно представить только в дружных колоннах. А поодиночке жди от них какую-нибудь гадость, а то и того хуже, политический анекдот…
УДАЧНЫЙ РАСКЛАД ПОДВОРОТНИ…
Любой Вождь, это всё та же политическая шпана, которой и на этот раз опять всё удалось…
Очень умный и въедливый, в очках, Гуня Изерман, пытался объяснять токарю шестого разряда, Савельеву, почему не надо идти на выборы.
Савельев, мужчина величиной в четыре Гуни, смотрел в окно на ночное небо и вздыхал:
- А я вот, намедни, шкив смастерил!.. И фрезер, и пила и проточка! Думаю еще патрон под сверло к нему!..
- Какой патрон!.. Балбес!!!.. - Возмущался Гуня, - Выборы нынче - дрянь а не выборы!.. Надо их игнорировать!..
- Будем?.. - налив по пол стакана, спросил Савельев, тяжело глядя на Изермана.
- Оахх.. Ну причем здесь это!?.. - Расстроился Гуня, с трудом поднимая стакан.
В квадратном кулаке токаря, стакан - терялся как рюмочка.
Савельев и Гуня - чокнулись и употребили. Изерман - плача, пыхтя и отплевываясь. Савельев - посмотрев с сомненьем на пустой стакан, мол, не вода ли!..
- Нееа!.. - (мотал телячьей головой токарь), - Раз они к нам не летят, надо нам самим туды... Я вот что думаю, - Светло улыбнулся он Гуне, - Ежели по Тесле правильно собрать накопитель энергии на магнитах, да с титановым корпусом, да всем народом на энто дело навалиться!!!.. А!?.. Как мыслишь?..
- Пойми-же, балбес!.. (Бился Изерман в бетонную грудь токаря), - Это все - подтасовка!.. Оппозиция куплена! Президент, он - вор!.. Вас обманывают!.. Сколько можно жить как свиньи, и... Ик!.. И как эти... Ик!.. Идиоты!!!..
Гуня плакал и стучал по утесу Савельева бледными кулачками.
Савельев, рукой толщиной с березу, аккуратно поднял со своих колен рыдающего собеседника и вернул назад, на стул.
- Ты это... Погодь!.. На Марс мы, че, полетим или как!?..
Гуня, подняв тонкой шеей слабый подбородок, с ненавистью посмотрел на мохнатую грудь собеседника:
- Какой к ху..! Марс!.. Тыы пойми!!!.. В.. Ик!.. Выборы!.. С этим, который счас - не Марса, не зарплаты, ни... Ик!.. Ни х..!..
Изерман упал лбом на край стола и зарыдал. Савельев выпил угрюмо остатнии полбутылки, глянул с жалостью на Гуню и почесал волосатый кадык:
- Выборы, выборы!.. В космос не летаем... Что, ****ь, все на Гагарине заглохло!!?.. А!?..
Савельев слегка толкнул Изермана, отчего тот упал на пол и засопел натянув на себя коврик.
Токарь посмотрел в окно на звезды, пнул с отвращением пустую бутылку, опустился на диван, и, засыпая, пробормотал:
- Шкушно!..
В конце 50-х наша семья жила в коммуналке с 5-тью соседями. Общий туалет был выгорожен в углу кухни, и количеством выключателей снаружи напоминал пульт небольшой ГЭС.
Одна из соседок, старая дева, вопреки общественному мнению квартиры, внезапно вышла замуж. Чтобы лишний раз ткнуть соседей в их неправоту, новобрачная делала вид, что забыла туалетную бумагу, и звала мужа на помощь. Он приносил, как положено, центральный орган ЦК "Правду" или городскую газету "Вечерний Киев" и просовывал в щель.
Однажды, перед приходом мужа с газетой, я, приколист с детства, просунул в щель вместо газетной - наждачную бумагу. И получил первый в жизни урок: что значит женщина, обманутая в интимных ожиданиях!
------
В тему -
"Визит инопланетян" -
Жми сюда "Шекспировский вопрос" -Жми сюда "Почему в дефиците туалетная бумага" -
Жми сюда "Какать будем" -
Жми сюда
Астраханский рассвет Камызяцкого района обидел нас с Егорычем
до крайности. Вместо ожидаемых осетров, в котелке с ухой - варился маленький сомик и десяток окуньков. Одним словом - то, что мы могли бы смело поймать в ста километрах от Уфы, потратив на бензин и запасы - самую небольшую малость.
Арендованный, местный Галей, водитель моторки и проводник - храпел в палатке - как Ариадна, выполнившая свой долг перед Зевсом и смертными.
В камыши упала очередная звезда. Сговорившееся с Волгой, Каспийское море шевелило водоросли полиэтиленовыми пакетами и бутылками.
Я пошурудил веткой угли умирающего костра. Егорыч помочился в двухметровый камыш. Луна таяла в лаве восходящего солнца. Закрапал дождик. В палатке заиграл будильник мобильника.
Из палатки вылез взлохмаченный Галей:
- Упсе!.. Идем из дельты, собирайтесь, время! Время...
Егорыч начал сматывать три спиннинга у плеса, я, пошел к закидушкам на излучине.
Первая запуталась как - Сечин в Улюкаеве, собрала все водоросли, тину и камыши. Изматерившись, я ее выбросил в реку и взял вторую.
Пять - семь метров второй закидушки шли легко, затем - последовал удар. Удар был такой силы, что я - едва-едва не улетел в воду... Сом!!! Белуга!!! Осетр!!!.. Не здря мы приехали!.. Утру Егорыча!.. Бензин оправдаем!..
Мысли в башке мелькали как мальки на отмели. Толстенная леска не имела права на обрыв. Крючки я привязал лично, на десять узлов! Шансов у Сома-Осетра-Белуги-Щуки - не было. Уверенно встав на одно колено, я позвал Егорыча и Галея.
Подбежавший на крик Егорыч, перехватил натянутую леску левой рукой и закричал:
- Даваа-аай!!!..
Мы дико захрипели. В омуте кругов на воде и всплесков показалась трубка, очки и часть пистолета с глушителем. Запыхавшийся Галей - ударил по натянутой леске ножом, после чего - та со звоном лопнула.
- Сука! - вызверился Егорыч на Галея.
- Это че там!?.. Я упал на песок и тяжело дышал.
Галей сел рядом со мной, посмотрел на Егорыча, на меня, и, покрутил пальцем у виска:
- Ви дюрны!!!.. ФСБУ ето! Краница! Террорисов уловят!..
Глядя на Егорыча и Галея, я, развел руками:
- А че-же он на дохлого воробья клюнул?
- Бюджетник!.. - Махнул рукой Егорыч...
Тётка моей сослуживицы после войны работала помощником режиссёра в одном из ленинградских театров. Она помнила, как вдруг пронеслась весть о том, что вскоре театр едет на зарубежные гастроли! Да к тому же - в совсем недавно образовавшееся государство Израиль.
Счастливчики, утверждённые на эту поездку, были взволнованы и радостны. Все, кроме одного. Главный осветитель, которому предстояло работать с местными работниками, ходил хмурый, как туча. Дело заключалось в том, что он был совершенно неспособен к языкам, а ведь надо будет отдавать быстрые команды на английском...
Всё свободное время бедняга зазубривал английские слова. Он понимал, что предложение ему будет не сказать, и решил ограничиваться основными командами. Однако не был уверен, что в нужный момент, на нервах, не перепутает, и составил шпаргалку главных слов: темнота, свет, справа, слева, спереди, сзади...
И вот наступил день, когда гастролёры приехали в Израиль и пришли в помещение местного театра на репетицию. Страшно волнуясь, главный осветитель положил рядом с микрофоном шпаргалку и, с замиранием сердца, прочитал: "Даркнес!" (Darkness - темнота, англ.)
Однако, вместо ожидаемой темноты, он увидел, как из окошка осветительской будки высунулся огромный нос, за ним - остальная часть худощавой физиономии, и услышал громкий голос:
- Таки уже выключать свет?
- Вы говорите по-русски?! - без микрофона воскликнул изумлённый главный осветитель.
- Так я ж с Одессы! - рявкнул носатый, и все гастролёры, к недоумению местных работников, покатились со смеху.
С детства я хотел понять, страшну тайну разгадать: почему это и как – если Ваня, то дурак? Как-то всё в уме сошлося, и решил я рассказать: вот ОТКУДА ПОВЕЛОСЯ ДУРАКОМ ИВАНА ЗВАТЬ.
Жил да был, да не тужил.
К речке по воду ходил.
С горки лётал без салазок,
Да «по матери» всех крыл.
Рассказали бы уста,
Да головушка пуста.
Много есть про Ваню сказок.
Эта та же, да не та.
Вы слыхали всё пока
Про Ивана – Дурака,
Про Ивана – Полудурка
Не услышать Вам в века,
Кабы я Вам не припас
Этот самый вот рассказ.
Не играю с Вами в жмурки -
Всё поведаю сейчас.
«Зачинается рассказ
От Ивановых проказ…»
Хоть Иван был и проказник,
Да душой весь на показ:
Выпивоха и гурман,
Всюду в крайность шёл Иван -
Ежли кто затеет праздник,
Ванька первым в стельку пьян.
И, бывало, день ли – ночь,
Он до девок был охоч.
Ни какого нет с ним сладу.
Казанова прям. Точь в точь.
Что всё около ходить?!
Он любил и покурить.
Не к церковному укладу
Жизнь стремился навострить.
Одним словом, со всех сил
В жизни Ваня колбасил:
То в кулеш пихал окурок,
То ночами голосил.
В пьяной одури чего
Сотворит он не того,
«От ведь право полудурок!» -
Говорили про него.
Так, ругаясь не в злобе,
Знал ли кто что быть беде?!
На миру дурное слово,
Будто дерево в огне.
И почали Ваню звать:
«Полунелюдь», «полутать»…
Чуть чего так «полу-», «поло-»,
Прям готовы заклевать.
Ваня тоже не был нем,
Защищался в пику всем:
- Хорошо что только «полу..»,
Хорошо что не совсем!
Оправданья лишь начни -
Сразу в темя кирпичи.
Опускай ресницы долу,
Хоть невинен, а молчи.
Ну а Ваня голосил,
Надрывался со всех сил:
Он за «полу» без оглядки
Всех по кочкам разносил.
С криком канешь ни за грош,
Криком массы не проймешь.
Хоть кричи, хоть плачь украдкой,
Всё выходит «тож на тож».
Время мусор унесло,
Да сюрприз преподнесло -
И к Ивану «полудурок»
Не на шутку приросло.
Чуть чего ему сказать:
«Полудурок, хватит спать!»,
«Полудурок, бойся «урок»!»,
«Полудурок, иди жрать!».
Тут в газетах прописали -
Пацанята клад сыскали
И, боясь как видно сраму,
Государству всё отдали.
Коль пошел такой расклад
Ваня тоже ищет клад.
Раскопал такую яму
Что и сам уже не рад.
Ну, из ямы голосить,
Вызволять себя просить.
Ему сверху отвечают:
«Полудурок, хватит выть!
Кто тебя в ту яму гнал?
Ты ведь сам её копал!
Полудурков не спасают,
Мир и так от них устал!»
Ваню тут разобрало.
Разозлился он зело.
Гаркнул он совсем без шуток:
«Да чтоб у вас чего свело!!!»
В стены ямы бьёт челом,
От обиды в горле ком:
«Надоел мне «полудурок»,
Буду круглым дураком!»
Языком легко лепить.
А половинку как скруглить?
Чтоб прослыть совсем уж круглым,
Крепко нужно почудить.
Чтоб задаром не потеть,
Ваня в дурь давай переть.
От натуги стал он смуглым,
Так старался одуреть.
Нет бы с ямы вылезать,
Он давай еще копать.
Дескать в дури все шальные,
Ну и Ваньку не унять.
Землю начал ковырять,
И бригадой не догнать.
Раскопал слои такие -
Ни сказать, ни описать.
Тут тебе и антрацит,
Тут и золото блестит,
Тут и россыпи алмазов,
Тут и нефть ручьём бежит.
В яму сверху люд глядит,
В удивлении молчит.
Вот ведь, думает, зараза,
И настырный паразит.
Молча злобствует народ:
«Дуракам всегда везёт!».
Зависти осилив муку,
Дед Фомич как заорёт:
«Что молчите, вашу мать?!
Сдуру можно лом сломать!
А в земле какую штуку
Пустяково отыскать!
Мне лопату токма дай!
Раскопаю хошь трамвай!.
Дайте токма развернуться!
Расходися! Не мешай!»
Раззадорился Фомич -
Зависть самый страшный бич.
Ноги гнутся и трясутся,
А туда же, старый хрыч.
От Ивана в стороне
Роет яму дед себе.
Отступил всего два шага,
А алмазов нет нигде.
Не иначе смеху для,
Под лопатой лишь земля.
Вырыл дед больше оврага,
А выходит что зазря.
Начал старый материть,
Да лопатою грозить.
Обещал Ивана ломом
По спине перекрестить.
«Насмехается, сопляк!
Думает мы кое-как
С геодезием знакомы.
Издевается, дурак!»
Тут народ рассвирепел,
Зло на Ваньку посмотрел,
Кто булыжником, кто колом
Зацепить его всхотел.
Знать внушать Фомич мастак.
Стало видно всем и так,
Что какой там Ваня «полу»,
Абсолютный он дурак.
Вновь Фомич заговорил:
- Я Ивана раскусил!
Он из дому все находки
Притащил, да и зарыл!
Он их ночью прикипал,
А при нас расковырял.
Дескать вон какой он ходкий -
Ископаему сыскал!
Дед с груди рубаху рвёт,
Да на Ваню дуром прёт.
Стал Иван ретироваться:
Покалечит иль убьёт.
А Фомич визжит в ражу́:
- Я вам, падлы, покажу! -
Лишь бы старому подраться, -
Ни кого не пощажу.
Тут кузнец Микола Хряк
Поунял его кой как,
И сказал: «Глядите, люди!
Вот кто истинный дурак!
Ну куда его несло?!
Парню просто повезло.
Нам с находок прибыль будет!
Аль до вас ищь не дошло?»
Выходил Егор, купец:
- Вправду, Ванька, молодец!
Знать вложил в тебя умишко
Упокойный твой отец.
Коли пустим в оборот
То, что в руки к нам идёт,
То все в каменных домишках
Встретим с вами Новый Год.
И народ зашебуршал:
- Молодец, Вань, что сыскал!
- Видно знал, к чему стремился!
- Будто правду откапал!..
Ваня сходу разомлел,
От похвал засоловел.
Славой так своей упился,
Что раздал всем что имел.
И от Вани все несут
Жемчуга, да изумруд.
Кто бидончик нефти тащит,
А кто злата цельный пуд.
Ваня всё что раскопал,
За «спасибо» раздавал:
Мол идущий да обрящет,
Я ж охочий до похвал.
До похвал?! Ну так и быть!
Все давай Ванька хвалить:
- Как искусно он капает!
- И какой смышленый ить!
- Что «смышленый», он мудрец!
- Свят как божий он ягнец!
Так, со стороны кто глянет -
Каждый подхалим и льстец.
Ваню почем зря хваля́т,
Егозят и лебезят.
За спиной смеются вроде,
А в глаза не говорят.
Дабы не попасть впросак,
Разъясняю что и как:
Ваньку кликают в народе.
«Благодетель… Но дурак.»
Да, не зря Иван потел -
Он достиг, чего хотел.
Правда, несколько иначе,
Ну да этак Бог велел.
Главное настойчив был:
Как решил, так и дурил.
Ну а то, что одурачен…
Ну малька переборщил!
Понеслась молва легка
Через годы, сквозь века.
Кликают месторожденье:
«Шахта Вани – Дурака».
Да и в сказках стало так:
Коли Ваня – то дурак.
Прям воистину мученье.
И не одолеть ни как…