ХОХМОДРОМ- смешные стихи, прикольные поздравления, веселые песни, шуточные сценарии- портал авторского юмора
ХОХМОДРОМ - портал авторского юмора
ХОХМОДРОМ

Смешные истории: лучшее из свежего: стр. 113

ХОХМОДРОМ
СПРЯТАТЬ ТЕКСТЫ
НАЙДЁТСЯ ВСЁ >>>
НАШИ АВТОРЫ
ОБСУЖДЕНИЕ
Удачные произведения
Удачные отзывы
Добавить произведение
Правила сайта
РИФМОСКОП
Присоединяйся! Присоединяйся!
Смешные истории: лучшее из свежего: Стр. 113  Оцен.   Раздел   Дата   Рец.   Посет. 
 

Блокада Киргизии

(Олаф Сукинсон) 		  40  Смешные истории  2006-10-25  7  2167
Вчера главный санитарный врач России Геннадий Онищенко обнаружил в киргизской анаше «какую-то химию». С сегодняшнего утра ввоз на территорию РФ конопли и ее производных из Республики Кыргызстан запрещен до особого распоряжения Роспотребнадзора.

Вот как прокомментировал это вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский:

- Правильное решение! Абсолютно конкретное и своевременное. Я давно говорил, что у нас своей дури хватает. И ее полно у наших стратегических союзников в Азии. Я знаю, что говорю, я собственноручно жил в Алма-Ате!

СТРАНА ЗАМЕРЛА В ОЖИДАНИИ

Однако в ночных клубах и наркопритонах страны уже сказывается нехватка киргизского зелья. Вот что передает наш собственный корреспондент Олег Ужаленных из Вологды:

- Вологодские наркобароны вывели на площадь перед администрацией области 3.000 противников запрета. Они колотят косяками по асфальту и требуют легалайза.

Иная картина сложилась в Красноярске. Местный бомонд в шоке, но формы протеста они выбрали другие. По словам заведующего комхозом города Михаила Фортепьянова, за ночь все заборы Красноярска украсили граффити в виде листьев конопли всевозможных расцветок. А на мэрии города кто-то водрузил монгольский флаг (видимо, за неимением киргизского).

Москвичи и гости столицы тоже тяжело переживают случившееся и с недовольными лицами расходятся с Казанского вокзала, куда приехал практически пустой поезд Бишкек-Москва, а до ташкентского ждать еще целых два часа!

ВЕСТИ С ПОЛЕЙ

Наш специальный корреспондент в Оше Сулейман Ибндаунов побывал в коноплеводческих хозяйствах республики Кыргызстан и встретился со знатными дурмахорочниками страны:

- Коноплеводы после заявления Онищенко жгут посевы. От пожарищ над Ошем стелется сизый смог. Только это может хоть как-то развеять горечь от обиды и унижения, причиненных высказыванием главного санитарного врача России в адрес великой и древней культуры киргизского народа. Раздолбек Абдурахманов, бригадир коноплеводческой бригады совхозы «Кызыл Армиянды» не понимает, как могла химия попасть в растения. «Ведь они же – биология», - заявляет он. Его коллега по бригаде Долбакхан Ширмеков сам показал нам поля конопли, на которых мы не обнаружили ни одной колбы и ни одной пробирки.

КОММЕНТАРИИ СПЕЦИАЛИСТОВ

Семен Пых, заведующий биохимической лабораторией Санкт-Петербургского института коплеводства, д. б. н.:

- Не знаю, какую там «Химию» нашел Онищенко в киргизской анаше. Мог бы забивать и в «Математику». Хотя, я, как специалист, рекомендую папиросы «Казбек». Многие пользуются «Беломором», но у него гильзы короче.

Матиаш Дунулу, временный поверенный в делах Румынии в Чуйской долине:

- Трава, как трава.

Михаил Полицеймамкин, начальник Краснопузенского райотдела милиции города Бугуруслана:

- Действительно, трава, как трава.

Соб. инф.
 

Не виноватая я, он сам...

(Гюльчатай Сухова) 		  32    2006-12-17  11  2635
Не могла пройти мимо такого фонтана!
Наш сайт посетил автор, не отдающий себе отчёта в том, что каждая его строчка - афоризм. Взяла на себя смелость отобрать некоторые изречения, надеясь, что он простит. Кто это? Не скажу! Он проявится сам.
Звёздочками пометила то, что вызвало у меня истерику...Итак -
......
Попадают под мою руку люди разные, все народ жизнью побитый основательно

*Я сыну предводителя конечно хотел выстрелить из под стола да не слишком получилось - народу было много с ним.

*Пастернак меня кстати расстраивает

*Скажем Есенин-Ни единой словестной находки, одно чувство

Работал в конторе -она в одной из башен мгу располагалась на 13 этаже. Там же и спали на ковриках. Народ произвольно засыпал независимо от времени и просыпался и так работали
.
Вообще я когда после физтеха

Как нрод учится в мгу для меня и теперь тайна - правда я получил таки там второе высшее,

*Шубка не норкова какая а хорошая бобровая из русского меха, и камни так ничего себе - видно что 19 или начала 20 го века работы - уралтьские самоцветики.

*Мое выражение "не хочу быть ближе к народу, это был бы онанизм" стало популярным и нравиться простым московским мерам и другим людям,

*Тек коньяк хнеси всоп лучше молодых сортов, но молодые сорта мне больше нравились в детстве

Как говорит мой тренер по самбо

Натура человека не так уж и сложна, даже скучна она

*Я, как человек военный, придерживаюсь той точки зрения, что все бабы - дуры.

Но что бы неповадно было и Вам -2 пять раз поставил. Написано же: воздай впятеро

Я не поленюсь уже всем Вашим произведениям -2 поставить, не читая причем.

*Вы мяне в жопу ***и, чтобы козлом называть?

Вы не думайте, что война это бордель. Тем более жизнь наемника - я вовсе не начальник финансового отдела, и народ под моей рукой совсем разный, но более всего профессиональные военные,

Я тут без году неделя а уже со всеми поругался

*Большое спасибо за рецензию, вообще Омар Хайям это универсальный гений как и Леонардо. Семь споловиной веков ждало его творчество признания, не знаю почему - я в него просто влюблен. "Истлел и шатким стал нгебесный наш шатер..", "До мерки семьдесят наполнился мой кубок". Вообше умопомрачительная поэтическая сила безотносительно языка.

***Стихотворение мое мне нравится, а нелюбят в Египте евреев за "Трех мушкетеров"

Я Вот помню из букваря стихо

*Ленин апрожил тяжелую жизнь. Он рад бы да некудаему было деваться

*Ленин был мастер конечно политического жеста.
Как он вовремя подрулил в Питер в октябрьскую. Я еще видел такое только в Арабских странах

Вам не понравилось ничего, ничто не тронуло Вашу душу, ни токий еврейско-английский юмор, ни естественный реализм сюжета.

*Често говоря я и не рассчитывал написать что-либо добротное.

Строки Есенина "Я вернусь когда расправит ветки за окошком наш старинный сад, только ты меня уж на рассвете не буди как много лет назад" так ильны. В них нет ни одной новой гиперболы или метафоры,

*Я тоже поклонник исторического музея и всегда там рассматривал кости мамонтов

C возрастом опут приходит жизненный, ну душа уходит, эмоции уже не те. Все же душа человека живет до 30 лет.

*Полковником в моем возрасте быть стыдно. Как Вы верно помните японская мудрост о том и говорит. Полковник хорош лет эдак в 35.

*Помню меня ихз полковников 3 раза разжаловали за самоуправство. Последний раз нач трибунала так и говорит: "Чтто же это жалко ведь, третий раз".

Так и командовал бригадой в чине полковника, а полком в чине майора.

*Особенно купание в проруби, в Западной Сахаре, где я это экстрим выше крыши.

*Стихоплетство занятие плевое, денег с него нема да и работа легкая

Я всегда не понимал, почему на экватере времена года существуют - по здравому размышлению не недобны они тут.

У Ахматовой дома были две книжки Некрасова Мор кр нос и державина НОда на рожден порфорнос отрока. Но вот ей не помешало так круто зайти спяти тузов.

*А коньяк Ахмадулина надо давно выпустить

***Мои познания ограничены Швейком, а юмор военному необходим как подгузник.
боюсь, что это свидетельство моей начитанности.

*****Пишут, что уже до меня такое написано. Не знаю право, оченб жаль. Что ни напиши уже было

Сайт анекдот.ру начинался с wordow ского файла, который автор сайта наращивал при мне титаническими усилиями, и как такие сайты делаются и раскручиваютсямне много больше известно, нежели Вам.

*Еще я косой справа после удара по лбу слева, ходить не могу - в левой ноге мениск порван и колено выскакивает, и присесть не могу в правой тоджепорван и западает между костямибедра и голени так что приходится сесть в позу дао а потом вставать

*Я разный металлолом видел в деле, и главный недостаток его, что не только Вы стреляете, но и по Вам.

*Вот Вам мой столь же оригинальный ответ

***Имейте разницу - тут люди на сайте не Вам чита. Я меня два красных диплома физтеха и мгу только из России увез, я дважды доктор наук

***12 войн - а что же, такая профессияб это Вам не в Words клавишу f7 нажиматью

*Конечно окончить физтех и мгу с красными дипломами несравненно турднее бауманку,
и конечно уехать за границу и произвести карьеру профессионального военного

*Однако бурная полная захватывающих приключений моя жизнь сделала из меня очень больного человека

На бригадного генерала я вполне тяну - ездил на свадюбу дочери старого школьного товарища в Москве, меня инспектор Вашего гаи остановил - так вразвалку подошел, поглядел в окошко, честь отдал и отошел подтянутым шагом.

И я как дважды доктор наук

***Я это узнал, потому как боюсь летть и всегда делаю ужастные противозенитные маневры вручную по примеру Йоссариана

***Теперь эти маневры программируются программисстами - человек уже не успевает

***Ныне есть гении. А есть мелкие воришки, вроде меня

**Ключевский, теперь мне кажется, был тонким сатириком, только юмор его я понимаю после пятого прочтения

Вчера двое в подъезд затащили и ну **** в лицо совать, хорошо в рот попали, а если бы в глаз?" Разве не гениальный анекдот? Но какой-то сами понимаете.

Можно сказать, что корова вскормила человечество. А племя без коров вынуждено ходить и грабить соседей

***О России конечно я думаю теперь - о городе Рудне Смоленской области

***Я тут целый воз подарков насобирал для знакомых, даже живого котtyrf местной породы с трудом удерживаю от пробежек по всему мед учреждению. аверно бюудет меня всю жизнь проклинать, что его в Россию привез.
 

Не виноватая я, он сам - 2

(Гюльчатай Сухова) 		  26    2006-12-17  24  2435
Чем больше вчитываюсь в данного автора, тем больше проникаюсь чувством дикого веселья. За очередной порцией пришлось сходить на Стихи.ру - там он себе ни в чём не отказывает, благо инфантильных дурочек там в избытке. Ну и славно! Итак -
......

Видимо ассонанс вроде надсон-признаться а может ждаже передняя как контраст задней рифме Полурифмой вроде abcb abca ведь не назовешь

Кстрюли ообще оновоположники целого муз направления.

А у нас зима и волки к дому жмуться. Вот и сейчас котов загоняю чуть стемнеет, а в прошлом году Муську сожрали. У волка очень толстая шея, пошел вечером как обычно неделю назад за зайцем и в поле стая загнала на яблоню,

Остальные куры грустные сидят по жердочкам в курятнике - Новый год близко. Перечитываю Ваши произведения за прошлый год в это время - Вы очень изменились Нора. Какое-то отчаянье даже проглядывает.

"То кто люди мирового масштаба. Это Дипапл - что урони кастрюлю на пол

Иисус христос был личностью мирового масштабаю Ну там Омар Хаям еще.

Битлс это английская новокрестьянская поэзия,

Я лично после физтеха и мгу другил личностей способствующих удержанию планетарного равновесия кроме солнца не признаю

Сколько народу и как быстро сгорело при прямом попадании в пассажирский автобус. А я в него чуть не сел в Леване - буквально на 30 секунд опоздал. И откуда эта дикая идея византийская о том, что не нам решатьб когда кому и куда приходить. Мы и так не решаем уже ничего

Вы сами замечательная поэтесса и кастрюлям сто очков вперед дадите

Gkmymnt пока не поздно - жизнь одна.

Циганок гоните проч, если Вы сами коненчо не одна из них

Не понравилось но все равно очень красивое стохотворение и хорошее.

Честно говоря я просто потрясен, что Вы мне ответили. Сегодняшний закат и туман на лугу - ничто не предвещало мне, что я так скоро буду счастлив читать строки, написаные Вами. Вот и верь после этого разным приметам

Смело восхищаюсь Вами. Да я и не прочел все

Все же приятно что Хармс не забыт и вообще за классическую литературу не обидно. Это надоже, я думал Тютчева уже и не читают. Я и сам не слишком его знаю если не сказать что совсем не знаю

Думать надобно вообще о чем думается

С тех пор как вместо бухаринской модели Сталин выбрал троцкисткую и решил обирать крестьян ради индустриализации крестьян быть перестало.

Что до священников, их и ранее ненавидели люто и жгли во все времена, потому как у нас византийская модел симфонии

Мне когда в дом залезля и Вы звал милицию, они походили кругами я им остатки трубы медной на антену отдал и уехали

Он поставил на ниву от семерки и обин болт вместо двух воткнул - у меня все масло на радиатор выдуло и голова перегрелась

Вы такая сильная чувственная женщина, и слово "убогих" плохо сочетаетесь

Барышни вообще свою репку так нежно и изящно выдергивают, что это просто восхитительно, а таким как Вы достаточно пройти мимо огорода, и все репки бегут за вами

Даже Бог должен где-то хранить свои инструменты.
Осталось только их найти.

Вообще нет ничего плохого в том, чтобы печатать все что Вам на ум придет, словом, жить не оглядываясью

Рассуждения отнимают у нас желания

Я давно научился быстро начинать чтобы раньше окончить

Пушкин олицетворяет одновременно и европеизм и глубочайшую самобытность
этот несомненно одаренный ученый непрерывно работал в библиотеках а не пропадал на балах и пирушках.

Любое дело может быть сделано, если человек действует регулдярно и с любезной Господу Богу бодростью. Тому пример евреи

Как сказал Теодор Герцель в 97, не прошло и ста лет, а земля обетованная налицо. Зачем унывать.

Замечательное стихотворение, но какое-то обиженное или обидное,
хотя скзано очень обидительно и даже я бы сказал обийственно.

Вот какое стихотворение замечательное.
Стиль такой свежий легкий ясный, и язык богатый.
Кстати о языках, давно пора к мониторам ванночки
для сбора слюны приделывать, или подставки для
выпавшей челюсти.

Замечательное произведение. За женщину которая каждый вечер складывает свои ушки в шкалку из орехового дерева ни в одном из тысячи
храмов не горит ни одна свеча. Она складывает свое тело в постель для тела и закрывает глазки

А вот Есенин:

Я вернусь когда расправит ветви
За окошком наш старинный сад,

Блок открыл кран выпустил джина и джин этот поступил с ним как и должен был поступить. Можно было открыть немного а можно было на всю. И Блок открыл на всю.

В чем Вы сильно прибавили за последние 9 месяцев - в словестной эквилибристике

Я не поклонник соцреализма, но сами понимаете надобно поэту иметь самую широкую аудиторию. Потому хочешь или нет надобно писать так, что бы как можно более людей могли на себя примерить Ваше стихотворение как костюм

Я собираю фольклер в деревнях Калужской области - Вы даже себе не представляете, насколько эти произведения отличаются от топа стихиры

Вы женщина и тут все доводы бессмысленны. Женская поэзия вообще самая настояшая. Что бы женщина не писала, а выходит у нее всегда колыбельная

Один предок у меня построил себе дом с прудом в Москве - теперь это Ботанический сад

У меня приятель без ноги - ему как раз оторвало ногу, где мне спину сломало в очередной раз,

Мне женщин не понять да и теперь уже и не нужно - возраст не тот

Женская поэзия в Российской империи несравненно богаче, нежели мужская. Цветаева-Ахматова-Ахмадулина. А что же мужская: Есенин и все.

У меня живет в Сирии замечательный товарищ - поэт. Учился в России, никак издаться не может -считается антисемитом. Хотели в Вене тираж 12 млн сделать - напечатали 7 тысяч

Я теперь сижу Вам письмо пишу а у меня кровь из гордла идет с детства хроническое воспаление легких, fz что бы заработать на этот интернет что Вам пишу напилил машину сырой осины и простудился под дождем к чертовой матери. И еще я турбину построил чтоб ток был - уже месяц провода украли и свету нет во всей деревне и еще я тарелку смастерил из проволоки!!! спутниковую, протому как я физтех закончил с красным дипом,
 

Кривотолкиен

(Олаф Сукинсон) 		  39    2006-10-05  9  1891
"HINO - гоблин" (c)
      М.Zamora

Собрались как-то в старину люди и разные волшебные карлики, чтобы выковать Чото Важное.

- Я выкую Его с семи нот! – Пропел ушастый эльф Пидолас.

- Я выкую Его из пяти тыкв! – Пропищал небритый по пояс хоббит Йодо Крамникс.

- Я выкую Его из трёх букв! – Пробасил великий волшебник Саша Белый.

- Куйсвами! – проповедовал невесть откуда взявшийся орк-комитетчик Синего Братства - Лингам Черезплечо. И добавил:

- Ом.

- Почему ты всегда говоришь «Ом»? – спросил его откуда-то из-под колен гном Изподколен.

- Потому что я из французского Сопротивления, - гордо ответил Лингам Черезплечо.

И закипела тут работа. Йодо попробовал её и решил подсолить. Подсолил и поставил на эстонский огонь.

А Говорящее Дерево им как замолчит! Обиделось на это Молчащее Дерево и то как зверь оно завоет. А то не так ещё запоёт:

- Висит на заборе,
Колышется ветром
Совсем ещё глупый,
Доверчивый пёс.

Сопящее Дерево не выдержало и высморкалось впервые за 300 лет. Все сразу обратили на него внимание и запели:

- Попробуй мох-мох, попробуй чага-чага.

Засмущалось Сопящее Дерево и стало срывать с себя мох и чагу. А Пидолас из них начал ковать Чото Важное. Ковал-ковал и выковал-выковал Ножик Страдивари. Перековал его Йодо на Орало Капулетти. Заорёт тут Орало:

- Справа по одному в столовую шагом марш «Прощание славянки»!

Отправили и его на перековку на Соловки. Вышло оно оттуда через 15 лет Кольцом От Гранаты РГД-5. Кто Кольцо на палец наденет – того и тапки.

С той поры так и повелось…
 

Второй сюр о крокодилах

(Лаваш Копчёный) 		  15  Про крокодилов  2006-12-12  2  3557
... нет, Таня, ты не смейся, ты слушай, слушай дальше.
Значит, как говорил, стою я у Цирка, читаю эту проклятую афишу:
"Послезавтра на манеже цирка известный укротитель рептилий положит голову в пасть крокодила."
И моя фотка. Улыбаюсь... крокодил слева внизу... Ага, Тань, тоже улыбается!
Тише ты, не смейся так громко! «Тише, Танечка, не смейся…» Ухо заложило. Дай поменяю... Так. Так лучше.
Итак... Представь себе мой шок!
"Что за фигня?" - думаю, - "Какого фига там делает моя фотография? Да ещё такая фиговая… У меня ведь есть и получше фотки, между прочим!"
Потом потихоньку начинает доходить. Это что же, получается, я завтра буду в цирке крокодилу в пасть голову ложить?! Я?!
Ни фига себе, думаю. Фигово... Или может близнец мой? Да нет, фамилия написана моя… и имя тоже…
Оборачиваюсь, гляжу - окружающие пальцами тыкают. Ржут, гады. Автографы просят.
Фиг вам, а не автографы! Рассказы пишешь днями и ночами напролёт - так фига кто спасибо скажет. А трюк фокусный покажи - радуются. Хавают. Крови им подавай. Зрелищ. Клоунов…
Короче, вхожу через чёрный ход Цирка с твёрдым намерением разобраться как следует в этом деле. Ты меня знаешь: если не прошибу с первого раза стену лбом… возьму разбег побольше.
Стою, короче, в вестибюле, думаю, где, блин, в этом здании администрацию искать.
Тут подбегает огромная толпа. Соображаю себе потихоньку, кто такие, мол… Журналисты?… Уже за полсотни метров от меня они на ходу достают микрофоны, фотоаппараты, начинают галдеть и щёлкать затворами. Да, наверное, журналисты.
Стою себе, смотрю…
Вдруг, когда до них осталось метров десять, дошло - сейчас меня затопчут просто! Фигово дело. Опасно мне здесь. Подпрыгиваю, как петухом клюнутый, разворачиваюсь, даю дёру.
И вот значит, бежим мы по корридорам, причём, Тань, - с ужасом понимаю, что со всей своей аппаратурой, журналисты почему-то бегут быстрее. «Волков ноги кормят». А один известный из них...
ну, ты его знаешь, по СТБ видела, такой длинноносый и длинноногий... да знаешь... да точно тебе говорю... уши у него ещё торчат... а! ага? да-да этот самый...
так вот - оглядываюсь, вижу, что Длинноногий впереди всех бежит. Догоняет. В спину вчера выпитым "Туборгом" дышит. Эка фигня какая!
Тут из бокового коридора выскакивает толстячок в кепке и тоже давай рядом со мной бежать, левой рукой кепку придерживая.
Звонко кричит на ходу:
- Сейчас будет поворот направо, а там отсчитаем три двери... и снова направо! Там открыто! Там наши!
Ура, думаю, здесь тоже есть наши.
Добегаем, вламываемся в двери и еле-еле успеваем захлопнуть их перед лицом у журналюг. Длинный только ногу попытался просунуть, но толстяк его какой-то шваброй двинул так, что черенок отломился.
Длинный взвыл, ногу убрал, и за дверью стихло, кажется.
Оглядываюсь. Подсобка какая-то. Швабры, тряпки... гири, обручи и попоны слоновые. Вокруг стоят двое "наших" и подмигивают по-бульдожьи.
Говорю так вежливо:
- Чё тут за фигня происходит?
Толстяк мне:
- Не волнуйтесь, мосье Серж, здесь есть запасной выход. До того как двери ломать начнут - выберемся.
Тут и в самом деле начали трещать двери. Прикинь - во злые! Толстый деловито говорит:
- Отходим, ребята.
"Наши" меня подхватывают радостно и с хрустом проталкивают в узкую дверцу.
Оказались мы в кабинете Толстяка, кажется.
- Ну вот, - говорит, - теперь пойдемте к вашим крокодильчикам…
- Не хочу я ни к каким крокодильчикам! Вы в своём уме? Что за фигня.
Смотрю, бульдоги глазки сузили и насторожились.
Толстяк помолчал. Подумал. Потом недобро так говорит:
- А кто меня просил с утра провести его из гостиницы к дорогим крокодилам? Вы же должны порепетировать!
У меня истерика.
- Порепетировать что?! Да Вы... да я... я инженером работаю! я никому никакую голову ложить в пасть не собираюсь!
- Контракт разорвать хочешшшь?.. - шипит Толстый. И кивает "Нашим": А ну пошли!
Те хватают меня под руки и волокут куда-то. Там темно, ни фига не видно, но вот в темноте появляется полоска света, распахивается дверь... и меня вталкивают в террариум.
Я прижимаюсь к стенке и дико гляжу по сторонам.
На полу лежат огромные зелёные крокодилы. Холодные, скользкие... Смотрят на меня. Я на них.
Обливаюсь холодным потом. Потом горячим. Потом всё на мне высыхает, и я думаю обречённо – «Всё. Сейчас меня будут кушать.»

И тут вдруг один из крокодилов открывает пасть и говорит:
- Здравствуй, Сергей! Что молчишь?
Представь, говорящий крокодил! Вот ты не веришь, Тань... И я! тоже не поверил. Представь как я был ошарашен! Глаза протёр, уши. Но надо всё-таки вежливым быть, мало ли…
Говорю:
- Зд-д-дрась…
Помолчали. Потом крокодил говорит:
- Ну влип ты, очкарик. Будем тобою питаться, пожалуй…
И такою, знаешь, сыростью от него пахнуло… затхлостью…
Я говорю:
- А н-н-нельзя как-то, того… ну без этого…
Он так оценивающе на меня посмотрел, щелкнул пастью; говорит:
- Самому противно, Серёга. Но вишь – дело колдовством пахнет, сам чуешь? Чуешь?
Я понюхал. «Угу» - говорю.
- Но, пожалуй, есть один способ…
Я обрадовался, жду, чего скажет.
- Вот наши условия: я не буду тебя есть, если с завтрашнего дня, а потом каждую неделю, ты будешь приносить в цирк по три палки копчёной колбасы...
- Согласен! - кричу я.
- Заткнись, я не закончил. И второе условие - Ты женишься на Татьяне Петровне Ивановой в течение месяца...
...
Ну... вот... как только меня крокодилы выпустили, я - сразу к тебе... Знаешь, нелегко было решиться все это тебе рассказать… Но… ты подумай, - что еще могло меня заставить жениться? Вот-вот! Понимаешь? Против крокодильей воли не попрёшь...
Ну чего молчишь, Тань? Тань... выходи за меня, а?
 

Разговор с Работодателем (расшир ...

(Вячеслав Пшеничнов) 		  12  Работа  2006-12-19  1  1605
Этот разговор имеет реальную основу.

- Добрый день. Меня зовут Елена. Вы нам свое резюме отсылали? Это издательский дом "Литера"! (да хоть избушка)
- Да-да, как же, помню. (если бы не отсылал, откуда бы ты дура телефон моего мобильника взяла)
- У нас соцпакет, новые проекты, штат только неукомплектован... (естественно, неукомплектован, иначе зачем вакансию в инете размещать)
- А какой оклад предлагаете? (может, здесь не так все запущено)
- На испытательный срок - 100 долларов.(ошибся я, наивный чукча)
- Аааа... Очень интересное предложение. А Вы, простите, из какого года звоните?
- В смысле? Как из какого города? А Вы разве не в Питере живете?
- Да не из города, а г о д а!
- Молодой человек, что за дурацкие шуточки?
- А! Это я в восьмидесятых.
- Что, что Вы сказали?
- Да нет, это я соседу. Извините. Так на чем мы остановились?
- На окладе.
- Да-да. Каков вы говорите месячный оклад?
- 100 долларов. Я же говорила.
- Я знаю, просто показалось, что на линии помехи. So, how much are you going to pay me monthly?
- Это Вы сейчас кому?
- Вам, вам, на языке Вашей валюты. Так сколько я буду получать за 22 календарных дня упорнейшей работы?
- Сто долларов же, сколько повторять можно?!
- У меня три высших образования.
- Сто долларов.
- У меня комната за триста долларов! И жена!
- Сто долларов.
- Я на прошлой работе за 500 только делал вид, что работал. А Вы!!?
- Сто долларов.
- А сколько бы Вы взяли за ночь с Вами?
- Сто долла.. что-что?!!!? Да как Вы сме…
- Нет-не, Вам послышалось. Я же говорил, - помехи на линии. Вы мне еще как-нибудь вечерком позвоните, а то скушно. Чао.
 

Сказка о рыбаке и рыбке (оч. жен ...

(Олаф Сукинсон) 		  30    2006-11-06  2  11085
Женское Общество Патриоток Алтая с нескрываемым неудовольствием прочитало «Сказку о рыбаке и рыбке» Александра Пушкина и считает это зловреднейшей шовинистической чушью, призванной закабалить и без того бесправных российских женщин посредством апелляции к жалости к представленному в угнетенном виде старику. Разбирая на XXIV пленуме ЖОПА данную работу Пушкина А.С., мы вынесли суждение, что сказка была написана с одной целью, описанной им в другой сказке, но последовательно воплощаемой во всех его произведениях: «Сказка ложь, да в ней намек – ДОБРЫМ МОЛОДЦАМ урок», где педалируется именно адрес обучаемых этими стихами особей, отчего-то именуемых автором «добрыми».

Какие они «добрые» на собственном примере показал нам этот самый автор, являвшийся на самом деле мотом, кутилой, игроманом, бабником и жутким ревнивцем. Который всю свою жизнь был занят лишь удовлетворением собственного эго, что и привело его к вздорной дуэли, в результате которой его собственная жена осталась одна, без средств к существованию, с малыми детьми на руках и с запятнанной репутацией. В свете этой резолюции Пленума было решено написать свой вариант сказки, которая перестанет быть ложью, а станет суровой, но справедливой правдой.

      «Жил старик со своею старухой
      У самого синего моря».

Ну что ж, вот уже в первой строчке стихов мы видим, как унижается достоинство женщины. Почему «со своею» да еще и «старухой»? Кто ему дал право присваивать себе живого человека и обзывать его обидной кличкой только за то, что он (точнее она) уже некоторое время пожила с ним. Лучше текст заменить на:

      «Жил старик с одной доброй женщиной
      У самого синего моря».

Можно было бы первую строчку сделать, конечно, еще правдивее: «Жил старик с одной доброй женщиной, менеджером среднего звена в одной иностранной фирме», но это по ритму не подходит. Далее по тексту сразу же обращаем внимание на следующую несправедливость – старик, мол, работал, а женщина сидела дома и ничего не делала, кроме пряжи. Мол, весь доход в семью нес муж. Ну где это видано, чтобы в наше время мужчина зарабатывал больше женщины. Тем более, менеджера среднего звена в одной иностранной фирме. Нам видятся эти строчки так:

      «Старик пил стеклоочиститель,
      А добрая женщина ловила неводом рыбу».

Далее все было как в сказке, но только наоборот. Старик пил себе, а женщина поймала золотую рыбку. И золотая рыбка из женской солидарности не спросила героиню: «Чего тебе надобно, старче?», а задала вполне корректный вопрос: «Есть ли у вас какие-либо затруднения, коллега?» Женщина, без всяких там поклонов, памятуя о женской солидарности, совершенно бескорыстно (Вы думаете, мужчина просто так выпустил бы рыбу? Да ну, сказки) выпускает рыбку на волю и идет домой, где в доверительной беседе делится своими производственными затруднениями с близким, как ей казалось, человеком.

Но не тут то было, теша свое эго нитхинолом, он не помышлял о помощи жене, а мечтал лишь о:

      «Дурачина ты, простофиля!
      Не умела ты взять выкупа с рыбки!
      Хоть бы взяла ты с нее корыто пива,
      А то мне опохмелиться нечем».

Совершенно деградировавшее животное и после употребления корыта пива не оставляет своих притязаний и требует у женщины:

      «Не хочу быть с менеджером среднего звена!
      Хочу быть со столбовою дворянкой!»

Она вопреки своей воле становится столбовою дворянкой, над которой сексуально измывается муж, впавший в средневековую дикость. «Вот неделя, другая проходит», и ему уже мало быть со столбовою дворянкой. Он смотрит различные порно-фильмы, находит в них притягательной пошлую развращенность Екатерины II и требует от жены стать «вольною царицей» посредством нещадной эксплуатации природного дара золотой рыбки, тоже женщины, между прочим. Кем же хочет быть этот изверг при своей «Екатерине»? Как говорил Фрейд, ничто не скрыто под одеялом. Даже в насквозь лживом тексте Пушкина есть оговорка на эту тему, по которой мы понимаем всю чудовищность замысла старика:

      «На конюшне служить его послала».

Но не послала, а сам пошел. Да-да, эта похотливая скотина становится конем, чтобы воплотить все темные мужские мечты, которые обуревают самцов рода человеческого по отношению к беззащитным женщинам.

Неделю, другую он измывается над женой на конюшне, при этом, не моясь и воняя конем, и ему хочется уже и рыбку:

      «Чтобы жить мне в Окияне-море,
      Чтоб служила мне рыбка золотая»

Представляете, он – конь, она – рыбка. Мы не можем даже себе вообразить, что испытывала от так называемой близости с ним терзаемая жена, но уж что должна была испытать рыбка – для нас это вообще за гранью разумного.

Естественно, рыбка противится данному мезальянсу и поступает так, как должна была поступить героиня в самом начале сказки, она бросает старика к его корыту с «Полиролем», а женщину сватает за рыцаря на белом коне с красными парусами.

      Мария Новоарбатова.
 

Третий сюр о крокодилах (пьеса)

(Лаваш Копчёный) 		  12  Про крокодилов  2006-12-12  2  2585
Сцена первая. Лето. Июль. Парадный вход цирка. На стене висит объявление: "Послезавтра... ну и т. д."
   У объявления стоит СЛУЧАЙНЫЙ ПРОХОЖИЙ. Ко входу в цирк приближаются двое молодых людей.
   ДЕВУШКА (брюнетка, ноги длинные, глаза красивые, улыбка весёлая) и
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ (мрачного вида студент в очках, прыщах и в плохо заправленной рубахе).
   
   ДЕВУШКА (весело) Сережкаа! а пошли в цирк, а?
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ (мрачно) Фига я в цирк пойду? у меня экзамен завтра... и вообще жизнь хреновая...
   ДЕВУШКА Серёг, перестань. Ты у меня такой умный. Кто на пятом курсе - учится? Сдашь.
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ (мрачно) Ага, я стипендию хочу. Кто тебе мороженое покупать будет? И вообще жизнь такая хреновая...
   
   У ДЕВУШКИ в руках мороженое и ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ откусывает кусок. Она смеётся.
   
   ДЕВУШКА Да ну! если что, я у мамы возьму...
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ (как туча) Вот ещё! чтобы я девушку мороженым не мог угостить? И вообще жизнь как детская рубашка - короткая, зас*анная....
   
   ДЕВУШКА подходит к афише. Читает.
   
   ДЕВУШКА (возбуждённо) Глянь!
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ Чего ещё?
   (подходит)
   ПРОХОЖИЙ (К Лавашу) О! Где-то я Вас видел...
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ Да? На Рифме.Ру фотка висит... Ну и как Вам стихи?
   ПРОХОЖИЙ (озадаченно) стихи?
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ (нетерпеливо) Ну да, в инете!
   ПРОХОЖИЙ У меня нет интернета.
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ (мрачно) не читал?
   ПРОХОЖИЙ (искренне) неа... но Ваше фото я где-то видел...
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ (еще мрачнее) Завтра в некрологе увидишь!
   ПРОХОЖИЙ (оглядываясь на афишу) Может быть...
   
   Уходит.
   
   ДЕВУШКА Нет ты глянь!
   
   читает вслух афишу "Невероятный трюк! Смелость укротителя! Послезавтра на арене цирка Лаваш КОПЧЕНЫЙ положит голову в пасть крокодила"
   
   ДЕВУШКА Ни фига себе!
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ (обрадованно) Да, да, это лучше чем стреляться! Положу голову в пасть крокодила! Это такой поэтический уход из жизни... лучше, чем Маяковский... лучше чем Есе...
   ДЕВУШКА Ты чё, сдурел?
   
   Спорят. Возбуждённый ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ доказывает свое желание покончить счёты с жизнью таким образом.
   
   (занавес)
   
   Сцена вторая. Зрительный зал. На арене ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ под бодрые крики ведущего просовывает голову в пасть огромного зелёного крокодила.
   В темном зале сидят ДЕВУШКА и ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ. Вид у них ошеломлённый. У девушки даже испуганный. У него - озадаченный. Под ахи толпы крокодил съедает ЛАВАША КОПЧЕНОГО на арене и выплёвывает только скомканную обложку от записной книжки.
   
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ (в зале) Ни фига се!
   
   (занавес)
   
   Сцена третья. Дополнительная.
   0 часов 12 минут. Закулисье цирка. ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ пробирается по тёмному застенку. Открывает скрипучую дверь.
   
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ (тихо) Я должен узнать, в чем тут дело!
   
   За дверью его глазам предстаёт такая картина: Из огромной печи выходит лента конвеера. На ней стоят ЛАВАШИ КОПЧЁНЫЕ. Когда конвейер доходит до конца, Очередной КОПЧЁНЫЙ сходит с неё и присоединяется к остальным. Процесс медленный, но в комнате уже человек восемь КОПЧЁНЫХ. Все они смотрят на вновь вошедшего.
   
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ №1(соседу) Опа! Вот этого нашему Кроко первым скормим!
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ №2 Ага! Какой-то он хиленький...
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ №1 ...и бледный
   ЛАВАШ КОПЧЁНЫЙ №4 Ну, может, хоть он мои стихи послушает?
   
   1 часов 22 минуты
   
   ДЕВУШКА (пробормотав: "Куда он подевался?") несмело открывает скрипучую дверь в ту же комнату. Видит десятерых ЛАВАШЕВ КОПЧЁНЫХ, печально читающих друг другу вслух стихи. Замирает на пороге.
   
   ДЕВУШКА Ни фига себе...
   
   (занавес)
 

По морде по любви

(Ле Корвалол) 		  13    2006-12-15  0  1324
Она выпимши и задумчива.
- Ты знаааешь, а Аньке – муж купил Фольксваген и норковую шууубу.
- АНЬКЕ?! МУЖ???

Анька замужем. У мужа - замужняя любовница. Ну и подумаешь. У неё-то – тоже любовник. Женатый. И чтобы навещать его - по заранее согласованному графику и без подозрений - Анька берёт маму и идёт по магазинам, кино, и театрам. Мама – дама женатая. На папе. И у мамы – тоже любовник. Женатый, как вы уже догадались. Поэтому маме – очень удобно ходить по магазинам, кино, и театрам вместе с дочкой. Того времени, которое тратит на свидания дочка - ей вполне хватает и на любовника, и на магазины-кино-театры. Таки не те уж годы и оргазмы. Аньке – очень удобно, что маме хватает времени. Потому что мама успевает рассказать ей подробности магазинов-фильмов-спектаклей, и Анька – не выглядит дурой, возвращаясь в объятья недавно вернувшегося от любовницы мужа. Но муж – всё равно ревнует. Он же иногда звонит жене - от своей милой, а Анька не хочет портить свои множественные оргазмы – разговором с благоверным, и потому не отвечает. Когда Анька не отвечает – муж звонит всем подряд. Даже мне. И очень волнуется. Так волнуется, что кипит. Я редко отвечаю мужу Аньки, потому что не люблю кипящих мужей, а также - не знаю, что ему сказать. Или тоже не хочу отрываться от мно-женственных (не Анькиных - держи нить крепче, читатель, она ещё повырывается) оргазмов.

Иногда Анька возвращается к мужу как раз в момент кипения. И тогда кипящий муж бьёт Аньку по лицу. Анька плачет, её мать орёт на зятя, а её отец – молча курит на кухне. Ему же нельзя бить неверную жену, которая его дочка. А про свою собственную – он не догадывается. Слёзы Аньки обычно тушат пожар мужа. И он, мучимый грызущей совестью – тоже плачет. Он же любит свою жену. Плачет и его тёща – а за компанию. Уже поплакавшей Аньке – слишком сыро во всём этом бассейне, и поэтому она просто вытирает о мужа промокшие тапки. Девушка она обстоятельная, поэтому после тапок - вытирает и остальную свою обувь. Долго и со вкусом. О мужа, а тош. Муш чувствует глубокое раскаяние, падая всё ниже и ниже в пучину всеобщего (включая его самого и не включая тестя, который молчит и курит) презрения. Если он пытается поднять из пучины хотя бы голову – взгляд натыкается на синяки Анькиного лица, и падение становится свежее и больнее. В связи с тем, что он уже знает, где упадёт – может и соломки подстелить. Что, конечно, и делает. Соломка в наше время – это вам не та колхозная сушеная трава, на которой наши прадеды и бабки строгали наших дядей и мам. Соломка нынче – аллегория. И с каждым следующим разом эта аллегория встаёт мужу Аньки – всё дороже и дороже.

- Да! Аньке! Муж! Фольксваген! И норковую шубу! *с вызовом*
Пожимаю плечами ..
- Жалеешь, что я не пижжу тебя по лицу?
- Пожалуй, уже да ..
 

Штрихи

(bakonik) 		  37    2006-08-25  4  1976
Сетевой поэт, как социально-биологическая особь

...Вот так вот, придёшь, бывало, к врачу, хворь, какую-нибудь, показать…. Ну, там язву, допустим, сибирскую или карбункул, какой-нибудь, запущенный… ну, или, на худой конец, зуб просверлить (у меня их 2) (зуба)). А там девушка…. Вся в белом… В марлевой повязке… Глазищи…в пол-лица. Утонуть можно. Синие-синие… И такой в этих бездонных глазах, неподдельный интерес к персоне своей (более, чем, скромной), такая радость искренняя… что, думаешь – ВОТ ОНО! И светлее всё вокруг становится…. как будто софиты включили… (над столом операционным). И дышать не хочется… только вдох – длинный-длинный, такой, чтоб тебя, как шарик воздушный распирало… а выдыхать и не хочется, даже!
- Ой, говорит, вам, случаем, не душно? Может окно приоткрыть? Заботливо-заботливо, так… а ты сидишь и слова сказать не можешь (выдыхать же надо) и только головой мотаешь, потому, как и вылететь в это окно недолго (шарик же). – «Давайте я вам, радио включу! Мне на пару минут отлучиться нужно, вы посидите, ага? Только, рот не закрывайте!»…
Что такое, пара минут? - Я же её всю жизнь искал…
Сидишь с ртом разинутым, в приоткрытое окно смотришь… - листва золотая, солнышко ласковое-ласковое (бабье лето, начало самое (25 августа), высь… голубая-голубая (ну, как глаза, примерно), самолётик в этой выси пронзительной… далёкий-далёкий… детвора во дворе щебечет, качели скрипят…. А из радиоточки – «Аве Мария» доносится… Сидишь и думаешь, об одном – Сейчас придёт… уткнусь в этот халат белоснежный и заплАчу…
Бах! (это я про Аве Марию)… Заходит толпа эскулапов, во главе с зав.отделением… и тот гнусавым голосом: « Спасибо, Ираида Петровна! Обратите внимание, коллеги – какой уникальный анамнез заворота сыворотки прямой кишки на фоне запущенного педикулёза, дискинезии и прогрессирующей алопеции церебральной коры головного мозга! А кариес-то… какой замечательный – классика! Ой, да у него ещё, паралич дыхания… ».
Сдуешься сразу и окно закрыть попросишь (чтоб не выброситься)…
Дохтур, а жить-то я буду?… Буду… А зачем, дохтур?
 

Визит к Минотавру

(Ле Корвалол) 		  8    2006-12-13  0  1021
*в оркестровой яме мужской хор нежно тянет:*
"Я буду помнить только эти глаза всегда
Я буду верить
Лишь в чистоту этих искренних глаз
Когда забудешь ты меня и на рассвете уплывешь .."

Мой друг, не самых честных правил,
Когда не в шутку занемог ..
Или ему лишь показалось. Важно ли теперь - спустя. И годы.

Друг мой, и его женщина.
Почти близнецы-братья
Кто более Истории ценен?

И опять-таки – неважно. Просто Она – была на тот момент последней. Из его случайных женщин. И уже неделю не давала покоя памятным зудом и почёсываниями в области паха. Счастливо предохранённый предыдущими от контактов с врачами несчастный друг – пришел ко мне.
И просила кроха - Корвалольче, помогай.
Мне в штанах – так плохо!
Опыта сдачи анализов из достоинства – у друга не было ..

- Ле, ну йопт, ну сходи со мной, ну че тебе!
- Сссаня, да накуй оно мне впёрлось?! Я не мазохист и здоров.
- Леее, ну Леее, я ведь даже не знаю – что говорить и кому краснеть!
- Там подскажут.
- Ну Лееее!
- Мля, достал. Поехали.

Богато отделанный мед. центр хорошо разрекламированной фирмочки по восстановлению девственной плевы и мальчиковой потенции – радушно принял нас улыбчивым лицом администраторши.
- Раздевайтесь, пожалуйста.
Друг заметался, решив, что осмотр будут проводить публично и коллективно – с участием вальяжнющихся по креслам клиентов.
- Да нет, только ВЕРХНЮЮ одежду, пожалуйста! – испуганно успокоила девочка моего приятеля, замысловато раненого в фантазию.
Выдохнули, записались, взяли журналы и друга в его руки.
- Ле, а можно – ты первый пойдёшь?
- Сссаня, ты достал! Хватит ныть. Иди сам.
- Лллее, ну Лллеее ..
- Мля, да какая в жоп(зачеркнуто) накуй разница?! Нивапрос.

Через ыннацать минут позвали первого -с- проходцем. Меня..
Большой и улыбчивый генацвале в нежно-голубом халате – встретил на входе в кабинет мягким баритоном и лисьими повадками.
- Ле? Очэнь приятно. Зураб Автандилович. Анализы? Конэшно, всё сделаем в луччэм видэ. Спуститэ, пожалуйста, штаны, и упритэсь в стэну руками ..
Автандилыч изящно натянул резиновые перчатки – на мощные конечности, и натёр пальцы эликсиром для лучшего в мире Карлсон(зачеркнуто) проникновения. Пардон, я сказал – ПАЛЬЦЫ?? Вот уж нет. Рядом с этими мускулистыми колбасами сардельки "Элитные" - скукожились бы и зачахли от унижения. Я в ужасе вцепился в штаны и натянул их до подмышек.
- Ппппростите, Вы это всссё, уважжаеммый – ккк ччччему?
- Массаж простаты надо! Нэ знаэтэ? Иначэ анализ можэт быть нэ прэдставитэльным!
- Автандилыч, не надо, родной! - я забился в угол и занял оборону, чудовищно вращая глазами, и изо всех сил сжимая вспотевшими ладошками спасительный итальянский ремень безопасности.
- Нэ прэдставитэльным будет, говорю!
- Пусть, Автандилыч! Пусть каким угодно – тока без очко-втирательтсва! - мой огузок предательски дрогнул утробным голосом, - не дамся! – кажется, я сорвался на визг ..
Автандилыч поморщился, и с явным неудовольствием снял перчатки.
- Харашо. Я Вас прэдупрэдил.
Сдерживая панические позывы как можно быстрее посетить чисса-мушскую комнату - я с торжеством победителя выкатил для осмотра оставшееся. Не впечатлил, конечно. А что вы хотели – после таких перспектив. Обиженный доктор мстительно-небрежно выполнил необходимую процедуру, и я моментально застегнул свой спасАтельный ремень.
- Будэт готово чэрэз три дня, - махнул рукой на прощание этот святой человек.
Ожидавший за дверью Сссаня мучительно вглядывался в моё хмурое лицо.
- Ну, как???
- Как-как! Больно, йопт! Всё ты, мудаг. Иди давай ..
Оробевший друг проследовал в кабинет ..

Я листал журналы уже минут пятнадцать. Администраторша пудрила кого-то в интернете и нос, прочие ожидающие – ожидали своих приговоров и другого волшебства. Сани – не было. На двадцатой минуте мне стало беспокойно и пора. Дерзнул дернуть докторскую диву.
- Не подскажете, мой друг от Автандилыча – не выходил?
Томно прогудел зуммер интеркома. Девушка взяла трубку, выслушала, и засуетилась. Я ждал ответа.
- Ну и? Мадмуазель?
- Сейчас-сейчас, чай попросили!
Я удивлённо уставился на барышню.
- Плохо Вашему другу, в обморок упал!
Дело принимало неожиданный оборот.
На тридцатой минуте – когда я уже перебирал в записной книжке самых отмороженных пацанов, прикидывая время, которое им понадобится на доехать и разгромить этот притон – из дверей показался Саня.

*мужской хор завывает*
Снегом стать
Белым белым белым белым по траве
Снегом стать
Первым первым первым первым по зиме
А может просто снегом стать
Долгим долгим долгим до тепла
Снегом стать
Белым белым белым до белааа ..

Друг вяло колыхался на кривых ватных ногах, улыбаясь Чапаеву и пустоте. Меня он не замечал.
- Саня??? Ты жывой??? Что случилось, Саня? Саааннняяя!!!!
Он огляделся, сфокусировал на мне своё размытое лицо, и прошептал
- Леее, КАК??? Как ты ЭТО выдержал?!
- Что, Саня, ЧТООО???
- Массаж простаты, - еле слышно промямлил друг
- Кхм, – я смутился, - да никак, собссно. Отказался, и делоф.
- ЧТО??? – лицо Сани заиграло странной гаммой эмоций, - А ЧТО - МОЖНО БЫЛО ОТКАЗАТЬСЯ??? ??? ???

*мужской хор бравурно грохает:*
Ах, если б было бы можно,
Я б всю душу свою промотал у цыган ...
 

Про блондинку

(И мы. И Вас...) 		  18  Про блондинок  2006-09-22  4  5583
Дочь нашла в сети - ржунемогу-)))
У меня знакомые работают во дворе здания которое имеет очень узкий проезд между стенами с трудом разъезжаются две легковые машины. Дорога заканчивается тупиком
(как в Бриллиантовой руке) Вдоль всей этой кишки офисы, соответственно припаркованные машины. Соответственно, въехал! места нет?? Быстро выгружай, высаживай
и проваливай... не создавая пробку.
За долгое время дорога развалилась совсем, и решено было всем"бизнесцентровским колхозом" дорогу заасфальтировать.
В добровольно принудительном порядке соответственно.
Все среди себя договорились что машины парковать не будут, и охраннику сказали что бы всех пришлых гонял.
И вот в один прекрасный день в кишку въезжает светловолосое насекомое на мерине "S" класса ни разу не старом,
останавливается поперек всей дороги, с понтом закрыла машину и направляется в здание. К ней подошел охранник и вполне корректно
сказал что не стоит машину здесь ставить.Мол тут дорогу делать будут и сейчас щебень привезут. На что соответсвенно охранник
был торжественно послан. (На что он даже не обиделся) Блондинка была в здании достаточно долго. Но когда она вышла то увидела следующую картину....
Восемь куч приблизительно по 13 тонн каждая были насыпаны от ее машины до самого выхода в шахматном порядке
(подозреваю что охранник подсуетился)исключая даже мысль о том что отсюда можно выехать. При этом из окон офисов уже свисали истерически ржущие работники.
Визг блондинки был пронзителен, а фантазия безгранична....
Судя по излагаемому матом, здесь должны были материализоваться из воздуха "братки" в количестве уж ни как не меньше чем с 2-ой Белорусский фронт....
А дальше она допустила громадную ошибку.
Демонстративно достает телефон.
Звонит.
При этом давит слезу в кратце рассказывая суть проблемы....
И ожидая праведного гнева благоверного (для окружающих) переводит телефон в режим громкой связи... (дабы окружающие да убоялись)
После небольшой паузы из телефона устало обреченным голосом раздается.....
"СТОЙ ТАМ! СЕЙЧАС Я ПРИВЕЗУ ТЕБЕ ЛОПАТУ!"
Люди начинают падать из окон....
ЗАНАВЕС!
 

Славное время

(Wova) 		  18  День космонавтики  2006-08-02  0  2361
Марья сидела за столом с чашкой чая. Чай уже успел остыть, а она все сидела, словно и вовсе забыла про чай. Взгляд ее не был сосредоточен ни на чем конкретном. В целом Марью нельзя было назвать рассеянной девушкой, но на нее сегодня произвел большое впечатление рассказ деда. Она ходила к нему гости и он как обычно рассказывал ей интересные истории. Но как правило это были истории о его молодости, о его знакомстве с бабушкой, о его первых успехах в карьере или просто занимательные рассказы из жизни его друзей. Но сегодня он говорил не о своей молодости. Он говорил о молодости его далеких предков. О молодости его едва различимых на горизонте времени пра-пра-… -пра-дедов. Сегодняшняя история не была рассказом конкретного случая из жизни конкретных людей. Это было общим описанием эры, эпохи, времени. Это было время бурного технического прогресса. Человечество уверенно рвалось, само не зная куда. И для достижения неизвестно чего не брезгало никакими средствами.
В те времена в природных ресурсах Земли была нефть. Одни люди добывали эту нефть, другие, не выходя из кабинета, сколачивали себе на ней состояние. Из нефти люди делали бензин, который служил горючим для машин, на которых люди ездили. Машины отравляли все вокруг вредным газом и сами часто врезались друг в друга.
Дома в те годы строились такие, словно люди хотели достать до солнца прямо с балкона. Высотность видимо выбиралась с таким расчетом, что если вдруг кто-нибудь ненароком брякнется вниз, то чтобы не мучился.
В те времена люди на большом расстоянии между собой общались через так называемые мобильные телефоны, облучающие голову. Очевидно, люди считали, что в перерывах между разговорами человек все же может соскучиться в одиночестве и включили в телефонную трубку все, чтобы этого не случилось. Телефонная трубка предметом престижа и роскоши.
Это было время, когда люди запускали в пространство космоса большие металлические приборы. Запускали их, чтобы узнавать какая погода на улице и чтобы следить за другими людьми. А еще их запускали, чтобы придя домой после работы уткнуться в ящик и смотреть по нему как люди убивают друг друга или просто полюбоваться по этому ящику на голых женщин. Были у людей и другие ящики, на которых люди работали. С ними же отдыхали и общались между собой. Человек мог сутками сидеть за таким ящиком, никуда больше не ходя, никого больше не видя и не слыша. Он мог посетить любой знаменитый музей мира, не выходя из-за письменного стола. Прочитать любую книгу. Услышать любую музыку. Приобрести самое неожиданное знакомство. И все это за небольшим ящиком. И никто человеку не был нужен. Боже, - человек, играющий в ящ.… Какой ужас! Нет, нужно только общение вживую! Надо чаще встречаться! Надо любить друг друга по-настоящему!
Марья отодвинула холодный чай, взяла тарелку и яблоко. Привычным движением раскатала яблоко по тарелке. В середине тарелки возникло изображение молодого человека. Человек что-то копал на огороде.
- Иван, я соскучилась по тебе! - произнесла взволнованно Марья.
Человек поднял голову:
- Я тоже, Марьюшка! Прилетай когда сможешь. Я буду ждать.
Марья бросила яблоко с тарелкой и выскочила на улицу. Забежала в сарай и выволокла оттуда старую, потертую ступу с метлой. Ловко запрыгнула в ступу, взмахнула метлой и через мгновенье исчезла в вечернем, приветливом небе. Уже начали появляться звезды и бледный месяц ласково улыбался уходящему дню.
 

Форма пустоты

(Олаф Сукинсон) 		  28  Проводы в армию  2006-07-18  8  10289
- Та-ак, Малевич, значит. Служить, значит, хочешь.

- Никак нет, ваш бродь!

- И почему же это ты не хочешь? Что, раз ты не Иванов, так и служить не надо?

- Да вы поймите, я не могу, я талантливый художник, а вы меня в кавалерию.

- Не хочешь в кавалерию, иди в артиллерию.

- Да какая разница, господин штабс-капитан? Вы поймите, те годы, которые я буду прозябать на службе, окажутся навсегда потерянными для искусства. Я не нарисую несколько прекрасных картин, не создам какие-нибудь шедевры, будущее окажется обделенным. И потом, а вдруг меня убьют, и тогда не будет вообще ничего. Представляете? Казимир Малевич и Пустота. Черная зияющая бездна. Безграничная чернота.

- Круглая или квадратная?

- Что?

- Чернота твоя круглая или квадратная, говорю.

- Какая у бездны бывает форма? У всепоглащающей пустоты? Она - всё и ничто. Она бесформенная, потому что её невозможно никуда вписать.

- Ну что вы, Малевичи, за люди-то такие? Всё у вас не как у всех. Всё бы вам форму не носить. Форма всему быть обязана. Без формы в армии бардак и революция. А с формой - Устав и харч три раза в день.

- Ну, если хотите, пусть она будет круглая.

- Что значит, пусть будет?! Какая она есть в натуральную величину?

- Квадратная, ваш бродь! Черная и квадратная.

- Во-от. Так бы сразу и говорил. Черная и квадратная. Фельдшер, напишите ему в деле, что он сумасшедший. Иди, Малевич, рисуй. Таких как ты психов армии не надо.
 

Междусоёбица

(Олаф Сукинсон) 		  16    2006-08-03  1  1506
Продолжение, начало см.:
      Жми сюда

Настали лихие времена на Пруси, и попёрло древних прусичей в разные стороны. Те, кто погнал на закат, стали прозываться белопрусью, потому что их пёрло до белой горячки. Те, кого гнало на полудень, стали называться малопрусью, потому что их прибивало до ветру. Ну, а тех, кого вставило на восход, прозвали великопрусью, потому как были они мастерами большого дела.

И наступила на Пруси междусоёбица. Стали потомки прусичей обламываться друг от друга, на измене сидеть, травой не делиться и по-разному её затаривать и буторить. И междусоёбило их так до спокон веку.

Белопрусам досталась земля скудная, но мокрая. И прибило их траву поглубже в ямки засовывать, от чего трава в клубни переродилась, и стали белопрусы ее в котелках варить и на масле жарить.

А у малопрусов от их малых дел всё вокруг солёным стало. Даже траву они солить начали и шматами есть, от чего волосы на голове у них принялись только в одном месте расти, а усы к низу опускаться. А то ещё учудят сварить траву со свеклой и помидорами и сметаной приправить. Так горячей и закидывались. От того ли, что у них язык обжигался, от того ли, что пробивало на хи-хи, стали говорить они смешно и быстро-быстро. Да так, что и не понимал их более никто из других прусичей.

Великопрусы же удобрили свою землю, и заколосилась у них трава яровая и озимая. И стали они из неё кашу варить, от чего большие дела их ещё больше стали. Так появилось Черноземье. А от глюков ихних появилась Курская Магнитная Аномалия. Прикольная такая штука. И с этих приколов додумались великопрусы построить Беломор, чтобы было удобнее с травой обходиться. За что им и белопрусы, и малопрусы зело благодарны были, пока их опять на междусоёбство не попёрло.

И торкнуло их на прежний Беломор напраслину наводить. Белопрусы свой Беломор построили. Великопрусы Беломор вначале разрушили, потом, что осталось, продали, а построить всё никак не могу. Ну а малопрусы и вовсе попытались в Мальборо траву пихать, токмо не пихается она у них никак, они её с апельсинами едят и по бочкам барабанят. Во как народ без Беломора-то прибило!
 

Рыбий Жир.

(Пинни Вух) 		  9  Про рыбу  2006-09-06  1  3125
Пристальными, уставшими и одновременно расширенными зрачками глядела
рыба и ровным счётом ничегошеньки не понимала. Мужчина средних лет,
профессией схожий на рыбака, загибал закорючки пропитанных морем пальцев
и что-то бестолково бормотал ей на непонятном языке. Она устала от него,
от этого человека. Его недоброжелательность далеко выходила за все рамки
приличия. Мужчина ловил её не в первый раз. И этот каждый раз история
повторялась с поразительной точностью, будто была писана одним и тем же
прозаиком.
... Рыбак в последний раз сочуственно поглядел на лоснящуюся телом жирную
рыбу и облегчённо сплюнул.
- Слышь, баба, разводи огонь. Ни фига она не золотая. Брехня то всё, сказки!
 

Табуретка пришла

(Олаф Сукинсон) 		  11    2006-08-11  1  1423
Вчерашний пожар в цирковом училище не успел даже как следует разгореться, как первая группа факирного факультета сожрала все сполохи. Сегодня корреспондент училищной газеты «За вуаля» беседует с деканом факфака Аманьяком Фио.

- Аманьяк Копирфильтрович, расскажите, пожалуйста, как всё это произошло?

- Деточка, сейчас я расскажу тебе сказку, о том, как 24 смелых фокусника спасли красноносых весельчаков от желтого дракона.

- Не надо сказку, она страшная. Расскажите лучше про пожар.

- Ахалай твою махалай! Ну, ладно. Скоро сказка сказывается, да не скоро пожар тушится по-карски: с овощами, аджикой и на подсолнечном масле. В общем, была у нас лабораторная по распиловке женщины. Надо было напилить из неё штакетника для забора, а у ребят всё никак толщина не получалась. Пила, что ли прыгала? Или баба сучковатая попалась? Ну, вытащили мы ее из станка, напоили морковным чаем и посадили в шляпу с кроликами, чтобы не скучала во время переналадки. А сами засунули в станок клоуна.

У клоунов древесина ровная, звонкая, пилится хорошо. И слезоотделение великолепное – замечательная смазка для режущего инструмента. Но вы же знаете, что нынче студент не тот пошёл. То нос у них маленький, то ботинки не выпирают, то рыжий цвет какой-то несмешной. Кризис в стране с клоунами, все потенциальные в политику за длинным рублём подались. А у этого тоже слезы не лились, как надо.

Мы его пилим, он ржёт, как резанный. Пилим, он ржёт. По голове уже кувалдой надувной дали, тигру в пасть посовали – ни капли слёз, одни ужимки. Даже удава в штаны запустили – не плачет, зараза.

Тут наш шпалоглотатель Мерфурьев и говорит: «А давайте его креозотом смажем, четыре костыля по краям вобьём, я его без соли сожру». Ну, думаем, заревет, а то пила уже посинела и дымиться. А этот клоун еще пущё ржёт. Ну что с таким прикажешь делать? Уже и отчислением пригрозил, и кошелёк у него с часами вытащил – не помогает. А тут пила возьми да и загорись. А огонь с его парика по платочкам да в шляпу с кроликами. А баба оттуда как выскачет, как выпрыгнет – в руках картошка печеная, она ею жонглирует и, балансируя на табуретке, орёт что-то зверское. Я потом попросил укротителей перевести, что-то про мезальянс человека с собакой было.

Ну, в общем, засмотрелись мы на её представление, да и забыли, что обед пропустили. Пришлось огонь есть. Невкусно, конечно. Но куда деваться? Некуда.

- Замечательно. Но откуда взялась табуретка?

- Какая табуретка?

- На которой женщина с картошкой балансировала.

- Действительно. Странно. Я как-то тогда в суматохе и не подумал об этом. Да и картошка, гм… А! Шляпу я две недели назад завхозу давал, он с нею по магазинам любит ходить. Вот тоже - талантливейший иллюзионист. Ловкость рук и никакого угрозыска. А вы думаете, как мы на бюджетном финансирование жульены в училищной столовой заказываем? А? То-то. Видимо, не всю из шляпы выгреб. Но табуретка! Хоть убей меня, не знаю.

- А как вас убить, Аманьяк Копирфильтрович? Вам ведь уже триста лет!

- Ой!

- Что?

- Ой-ой-ой-ой!

- Да что?

- А смерть моя, деточка, в ТАБУРЕТКЕ!

- Как?

- А так. Табуретка в утке, утка в яйце, а яйцо в атоме хлора. Видно, смерть моя настала, а у меня в холодильнике – шаром покати, вчера там жирафа прятал. Некрасиво-то как. Побегу-ка я в гастроном, смерть встречать. В общем, табуретка мне.
 

Сказ про Барина лесного и тварей ...

(Пинни Вух) 		  7    2006-08-31  0  1209
Оплоскостопился заяц, тварь лесная. Ногу об корягу вывернул, да мордой окосевшею своей
со стволом почеломкался. Высиживает тоску-печать под дубом. Слёзы горемычные отливает.
Тут - ниоткуда, обезьяна ряхой вниз - хлобысть. Жёлуди неуклюжестью своею отрясла.
Встретились братья по меху в ситуации несуразной, покрыли друг дружку фразами хеллоу-ными
и нюнь понапускали, да таких нюнь, что камуфляж лицевой разрушили, а тот, дураком не будь,
в землицу червём позорным затаился.
Навстречу им - тюбик лесной, Топтыгин, век Маши не видать. Маслами колышит, к дубу чрево держит.
- Привет, раскосый! - молвит медведь словом ложьим.
Молчит тварь окосевшая, достоинство оберегает, влагой блещет.
- Почёт и уважение приматам! - нервозность обнажая Барин лесной ревёт.
Так и здесь оказия. Бойкотируют Барина ничтожества лесные.
Ошалел Барин глаза выпучил, ногти понадкусывал, да как зафигачит, мандражу ради, конечностью
о древа знак фаллический. Могущество-то есть, а вот ума - с гулькин нос! Жёлуди струями прыснули,
дуб смехом изошёлся. Даже грызуна с гомодрилом на ха-ха пробило.
Зрит Браин - угодил люду пресмыкающемуся! Да и сам лыбой изошёлся.
А ступня-то что? Пустяки, тело житейское! И без свадьбы заживёт!
Тут и сказочке кранты, а Топтыгину - бинты...
 

Пра Штирлица

(Говард Уткин) 		  10  Про Штирлица  2006-07-31  1  1752
Капитан подводной лодки Немов устало опустился в кресло и закурил. Курево было импортным, из Афганистана.
   Подводная лодка гулко вибрировала в толще водной океана. Перепуганные насмерть глубокоподводные рыбы шарахались в стороны, и всплывали на поверхность, к ярким солнечным лучам, вверх брюхом.
   Немов закрыл глаза. Мундштук выпал из слюнявых губ. Ему стало хорошо. Тепло и уютно.
   В дверь каюты постучались. Еще. Еще. Глухо забарабанили.
   Капитан нехотя встал и повернул ключ в замке.
   - Заходи, - он снова сел.
   В каюту проскользнул советский разведчик Исаев, по кличке Штирлиц. Он захлопнул дверь, и несколько раз повернул ключ. Который тут же пошел винтом и сломался.
   - А-а, Штирлиц, - больше утверждающе, чем удивленно пробормотал отважный морской волк. – Там на один оборот всего закрывается.
   Немов вспомнил, что разведчик остался в порту с цементным кубом на ногах. Он посмотрел Штирлицу на ноги. Куб был на месте.
   - Спрячьте меня, партайгеноссе! – запрыгал Штирлиц по каюте. Бетон ужасно гремел об подводную лодку. Вскоре в каюту, на стук, набилась вся команда.
   - Ну что, допрыгался?! – злорадствовал осмелевший капитан, - Взять его. И выпустить через торпедный аппарат! – захохотал Немов.

* * * * * * *

   Пробив океана толщу, Штирлиц со свистом вознесся в высь. По-прежнему светило светило, но в стратосфере стоял пронизывающий холод. Разведчик зябко поежился, и попытался натянуть на локти короткие рукава футболки. Но вскоре он стал падать вниз, и от трения нагрелся и согрелся. Достав из внутреннего потайного кармана ласты, маску, трубку, разведчик одел все это в полете и приготовился к приводнению.
   Вонзившись в океан, Штирлиц вновь преодолел толщу воды. И очутившись на дне, пошел разыскивать нужную подводную лодку, смешно подпрыгивая и собирая, попутно, жемчуг, вызывая жуткую зависть у профессиональных ловцов.
   Пройдя, таким образом, несколько подводных миль, Штирлиц решил передохнуть и подкрепиться. Он развел костер в непромокаемой палатке, которую разбил тут же у одного подводного рифа. Наскоро приготовив пожрать, разведчик умёл всё без остатка, и стал готовить добавку.
   Перекусив, таким образом, советский герой поскакал дальше.
   Внезапно он ударился каской обо что-то железно-громадное.
   «Хорошо каску не потерял!» - подумал Штирлиц, и его осенило: - «А ведь это подводная лодка!»
   На ощупь он пробрался в торпедный аппарат, и коварно проник в корабль.
   Поблуждав по отсекам, разведчик все же нашел нужную каюту и, выждав определенный им отрезок времени, постучал.
   - Кто там? – спросил проспавшийся, а посему отдохнувший и свежий капитан Немов.
   - Я, - просто сказал русский шпион, засунув руки в карманы военных шорт.
   Немов встал и открыл дверь.

20.5.2001.
 

Про Ленина и Гитлера. Н****ьшой, ...

(Говард Уткин) 		  8  О Ленине  2006-08-11  3  2283
Ленин и Гитлер
(факт-легенда)

   Владимир Ильич, конечно, не мог знать о бесноватом фюрере, так как умер незадолго до его политического триумфа. Но вот встречаться с ним, встречался.
   Как то на перроне в Австрии, к нему подбежал вихрастый мальчуган и что-то прогавкал на немецком. Ленин тогда просто погладил его по голове и протянул будущий еврейский шекель. Шустрый мальчуган шмыгнул к ближайшему лотку с хот-догами*. А Ленин, прыгнул в вагон и покатил дальше. Во Францию, даже не думая, чем эта встреча закончится. И что, из пацана, в дальнейшем, вырастет – Гитлер! И будет война.
   А после войны, на все деньги партии, будет построено государство. А, ещё позже, когда рассекретят архивы, все коммунисты хлынут к Мертвому морю. На землю обетованную.
Останется один Зюганов. И его друг, Шандыбин. И к ним примкнувшие сочувствующие. Которые, так же не прошли ни по одному пункту анкеты.
   Потом откинулся 100-летний Лимонов. Бездомная Алла Пугачева умрет в гостинице. Филипп женится на другой. Китайцы, наконец-то слетают в космос, и вернутся. А Путин станет у Лужкова, как Кержаков у Ельцина, мемуары писать.
   Не узнает Ильич об этом. Потому как принял правильное единственное решение: «Умереть достойно, но задолго до этого бардака, коий сам и замутил».

* это легенда.

Гитлер и Ленин
(легенда-факт)

   В тот утро, юный Адольф не пошел в художественную школу а, продав по-дешевке мольберт, кисточки и краску, припустил в Шапито.
   REAL FANTOM!! LENIN FROM RUSSIA!! – Гласили афиши. На входе в цирк продавал билеты ряженный, в цилиндр и длинную бороду. На бэйдже значилось: «Троцкий. Тур-менеджер». И телефон Смольного.
   - Заходите!! Торопитесь!! Всего одно появление реального призрака коммунизма! Недельный тур по Европе! Месячный карнавал призрака на Лазурном берегу!! Все гостиницы забронированы! Бронь у меня!! Налетай, не толкайся, места ограничены!! Тебе что, мальчуган? На первый ряд? Пролазь.
   Бородатый зазывала взял деньги и протолкнул пацана за полог шапито. Так безусый АДОЛЬФ ОКАЗАЛСЯ НА ПЕРОНЕ.
   Свистнув, прибыл поезд, и народ, высыпался из вагонов, свалился с крыш, вылез из под теплушек.
   - Lenin! LENIN!! – Ринулись зрители на ограждение. Юркий Адольф, проскользнул под швеллером, и выкатился к рыжему бородачу в кепке.
   - Вы из Нидер-ланд?! – Непроизвольно вырвалось у бескомпромиссного Адольфа, на особый ленинский прищур.
   Рыжий погладил его по непослушным вихрам и, как-то сразу, прилизал; дал мелкую монету, что-то чирикнул напоследок:
   - На Чупа-Чупс, - и укатил.
   Похлопывая, приглаженной чёлкой, по лбу, будущий Гитлер, проскакал к американским туристам.
   - Хот-дог, bitte, хот-дог, - канючил он, протягивая «рыжую» валюту.
   - О, M.F.! Judas shekel! – Рекламировали американцы свой зубной порошок, и пинали молодого Гитлера, к которому сразу прилипла кличка Шикельгрубер.
   Так и повелось с тех пор – Шикельгрубер, да Шикельгрубер. И нигде не брали никелевый шекель. Пришло время спросить с Рыжего.
   Пацан, стал Гитлером и опустил усы. Стал требовать визу, и доступ в Мавзолей, на пару вопросов.
   Перепутал Мавзолей со Смольным. Но Смольный уже, перешел в руки Собчака. И Ленина разместили в московском Мавзолее. Сначала временно, но когда захоронили Сталина, на постоянку.
   Хрущев даже хотел оставить Питеру свое название, а Москву назвать Ленинградом, но ленинградцы выдержали блокаду, и остались «ленинградцами». А, Москва – Москвой, поныне.
   Хотя, столько лет прошло.

Ленин и Троцкий
(про Фаину Каплан)

   Потом они поссорились из-за денег.
   Троцкий, предчувствуя скорую смерть, написал мемуары. А Ленин, убив его альпенштоком, выкрал рукописи, заменил матерки университетскими словечками, и выпустил как «Полное собрание сочинений Ленина». Где-то, мы уже это слышали.
   Эсеры стреляют в фюрера, .. фу, .. в Ленина, вождя. И ранят его.
   А это, просто, полубезумная слепая девка, шла и палила налево-направо о своей несчастной любви. И Текин под руку подвернулся. За что и пострадал.
   Забавно то, что сама девушка, не хотела ранить вождя мирового пролетариата. Просто шла и стреляла в разные стороны. Слепая, ведь.

Гитлер
(история)

   Будущий фашист, всего этого начитался только в подпольной «Юманите».
   - Час пробил. – Потер ручки Шекельгрубер. Сел в тюрьму, отрастил усы и написал «Mein Kampf».
   Началась война, так бесславно завершившаяся. Пришлось даже травиться, и поджигать себя.
   ***ня полная. А не история.

21.00.27.7.04 г.ээ.
 

Усталый джентельмен

(Птичка Невеличка) 		  10    2006-08-10  1  1341
Еду в маршрутке по Москве. Входит очень усталый, очень презентабельный пожилой дядечка, опускается в кресло, расстёгивает пуговицы пиджака. Мобильный звонок. Дядечка (не меняя ни позы, ни выражения лица, усталым ласковым голосом):
- Да, дорогая! Конечно, я в Питере!
 

Мемуары Мойши

(Совокл) 		  9    2006-07-18  2  1367
11.07
Абрам просил отсрочить возвращение долга. Разрешил, но с увеличением процентов. Исаак предлагал вернуть долг не деньгами, а какими-то шмотками. Послал его подальше, наказав вернуть деньги точно в срок. Яков предлагал отыграть свой долг в карты. Я у него выиграл и теперь он мне еще больше должен.
Ночью онанизм.

12.07
Абрам попросил еще денег в долг. Дал с учетом возрастающих процентов. Исаак предлагал вернуть долг клубникой с огорода. Послал его подальше, наказав вернуть деньги точно в срок. Яков предлагал отыграть свой долг в шахматы. Я у него выиграл и теперь он мне еще больше должен.
Ночью онанизм.

13.07
Абрам просил отсрочить возвращение долга. Разрешил, но с увеличением процентов. Исаак предлагал вернуть долг котятами. Послал его подальше, наказав вернуть деньги точно в срок. Яков предлагал отыграть свой долг в домино. Я у него выиграл и теперь он мне еще больше должен.
Ночью дала Сара…

15.07
Простил Абраму проценты. Простил долг Исааку. Простил выигранное в различные игры Якову.
Ночью она… низм.
 

Дневник молодого отца

(shah) 		  8  Семья и брак  2006-07-26  0  3807
Из дневника молодого отца.
1-е июня. Ура!!! У меня родился сын! Жена говорит, что моя копия. Боже, на кого я похож. Надо сходить, отметить рождение сына с друзьями.
7-е июня. Сегодня утром жена сказала, что отмечать уже хватит. Говорила про какого-то сына и дала подержать какой-то свёрток. Не помню куда положил.
8-е июня. Ура!!! У меня родился сын! Надо это отметить с друзьями. Но жена сказала, что сначала надо погладить вон ту кучку пелёнок.
12-е июня. Всё ещё глажу. Чувствую себя Золушкой. О, моя фея, где ты. Приди и спаси меня.
15-е июня. Пришла моя фея, принесла ещё пелёнок. Можно подумать, что его кормят пивом.
18-е июня. Пришли родственники. Сказали, что сын моя копия и это дело надо отметить.
24-е июня. Приходили друзья попить пива и порадоваться за себя. К сожалению я сними посидеть не смог – купал ребёнка. Ушли рано, сказали что надо успеть в аптеку за контрацептивами.
25-е июня. Родственники ушли. Сказали, что оба моих сына похожи на меня, но тот который справа похож больше.
30-е июня. Пришли подружки жены. Они забрали у меня из рук ребёнка, что бы посюсюкаться. Наконец-то у меня выдалась свободная минута. Пойду поглажу пелёнки. Подруги сказали, что малыш вылитый мама. Отобрал у них сына. Сами дуры и сюсюканье у них дурацкое.
5-е июля. Пока жена ходила за продуктами, сын обмочился и расплакался. Перепеленать не решился. Нашёл выход из положения – начал сушить феном. Вернулась жена и влепила подзатыльник. Обидно, хотел как лучше.
9-е июля. Купил сыну подарок. Радиоуправляемую модель танка. Пока он не может - играю сам. Надо прикупить ещё несколько игрушек для сына.
15-е июля. Учился стирать пелёнки. Получалось не плохо. Жена похвалила и в награду за прилежание разрешила постирать ещё и подгузники.
19-е июля. Сын ночью плохо спал. Постоянно просыпался и орал. Пришлось всю ночь укачивать его на руках. Еле дождался утра. Наконец-то на работу. Хоть немного отдохну.
23-е июля. Пока стирал пелёнки в голову пришла отличная идея. Я предложил один конец шланга надеть сыну на одно место, а другой опустить в унитаз для экономии пелёнок. Жена рацпредложение не поддержала, скорее всего из зависти, что это не ей пришло в голову.
30-е июля. Сегодня учил сына направлять струю. То ли у него не получается, то ли он хотел попасть в меня. Я успел увернутся, но жена сказала, что шторы я буду стирать сам. Ну и ладно, она ещё про обои не знает.
3-е августа. По-моему сын усвоил основы прицельного писанья, сегодня ему удалось подкараулить кошку, и попасть ей прямо в лицевую часть морды. Мою радость немного омрачает, что жертвами моего сына стали также телевизор и журналы жены. И мне самому два раза пришлось убегать. Думаю, что ….. ДАЛЕЕ ЗАПИСИ НЕ РАЗБОРЧИВЫ ИЗ-ЗА БОЛЬШОГО ЖЁЛТОГО ПЯТНА.
 

Ева изменила Адаму

(Владимир Морж) 		  21  Про измены  2006-05-17  3  2850
Вся история и персонажи выдуманы от начала до конца. Совпадения имен случайные. И нечего автору пенять.

Ева изменила Адаму.
Не то, чтобы сознательно. Савва с ней проделывал разные штучки, Еве было приятно.
Адам изредка натыкался на резвящуюся парочку. И ему очень хотелось что-то подобное проделать с Евой. Но Савва строго-настрого приказал Адаму не прикасаться к Еве. Один раз Адам тронул Еву за сосок, и за это Савва его ударил по руке и заставил окапывать деревья в саду.
Савва был хозяин.
Ева даже не знала, что изменяет Адаму. Официально они были в браке, Савва их поженил.
Никто из людей больше во всем саду не жил. Хозяин Савва жил где-то еще, но ни Адам, ни Ева не знали, где именно. А еще в саду жили разные звери.
Вообще все в саду понимали друг друга, было весело и хорошо тут жить.
Однажды к Еве подошла красавица Серпена. Она была зеленая, с немигающими глазами и остра на язык. Ева ее почему-то побаивалась. И не зря.
- Ева! – прошептала Серпена, - ты изменяешь своему мужу!
- Это как? – испугалась Ева. Она иногда забывала правила, которые придумал Савва, и все время боялась, что Савва ее тоже будет наказывать, как Адама, а может, не будет ей делать приятно, а заставит вскапывать грядки.
- Чтобы ты почувствовала всю глубину своего морального разложения, тебе надо прозреть!
- Это как?
- Очень просто. Сорви запретный плод, съешь его. И не забудь угостить Адама.
- Савва что-то говорил про дерево с запретными плодами, а я забыла, что именно.
- Савва и не заметит, что на дереве не хватает плодов. Посмотри, сколько их там: сотни плодов добра и зла. Я видела, что Савва сам частенько закусывает ими апперетив. Если что-то можно ему, то почему этого нельзя больше никому? Я вот ела с этого дерева не однажды. И разве не Савва сказал, что вся растительность дается в пищу вам и зверям?
И Ева съела, и дала попробовать Адаму. Было вкусно. А потом Еве захотелось Адама, но ей стало после этого как-то стыдно. А потом она вспомнила, что с ней проделывал Савва, и ей стало еще более стыдно. Какая она была дура, что послушалась Серпену. Да и Адам лучше бы вскапывал грядки.

Понятно, что Савва не мог потерпеть такого грехопадения. И прогнал Адама и Еву из сада. У Серпены оторвал все четыре ноги. Пусть скажет спасибо, что не убил.
Савве было обидно, что о куклах, которых он создал для своего утешения, узнают Ныс и Свух, но он потом что-то придумает правдоподобное и зафиксирует в каком-нибудь тексте. Поверят, никуда не денутся. Плохо, что Адам и Ева имеют способность репродуцироваться. Но Савва потом как-нибудь и с этим справится.
А Ева была ему противна с самого начала. Кукла, одним словом.

февраль 2005
 

Крестовый поход

(Олаф Сукинсон) 		  20    2006-06-09  11  2132
Жил-был в одном городке Иван Петрович Шкаликов,
работал мастером производственного обучения в ПТУ и
регулярно выпивал по субботам, ну и по праздникам тоже. В
общем, был Иван Петрович нормальным мужиком: имел семью,
изредка приворовывал, кое-чем приторговывал, ездил на старом
"Москвиче", а летом выращивал огурцы на шести сотках.
   Так бы и вышел на пенсию нормальным, как не взбреди ему в
голову пойти в поход.
   В принципе, ну сходил бы он в свой поход, ну вернулся бы,
и живи себе дальше по-простому. Так нет же, вздумалось ему с
собой жену потащить. Впрочем, можно бы и после похода с
женой путевым человеком остаться. Но Ивану Петровичу-то
захотелось с группой туристов пойти. "Ну и что?"- спросит
какой-нибудь турист. Так ведь мастер Шкаликов в горы пошел.
Хотя, в горах тоже люди живут. Зато вы не знаете главного!
   Как пришел Иван Петрович из похода, так достал с полки
толстую тетрадку, нашел ручку и засел на месяц за писанину,
вот и пропал человек.
   Дело было летом, мастера ПТУ летом отдыхают 24 дня, а
потом сидят на работе и скучают, ведь ученики еще с каникул
не вернулись. Так вот, Иван Петрович даже на работу со своей
тетрадкой приходил и писал нечто, названное романом. Ну а
дома-то он вовсе из писанины не вылазил. Таким образом за
десять дней он всю тетрадку исписал, за другие десять -
вторую, за третьи - третью.
   Получился "роман в трех частях". О чем? Да про поход же.
Сильно уж понравилось мастеру Шкаликову в горах. "Красоты
неописуемой живописная местность. Тишина уши режет.
Зеленеющая округа и скалистые обрывы в цветочках и лишаях. А
вокруг - ни души, одни только бараны и бабочки...,"- так он
и написал в своем романе.
   Сперва Иван Петрович захотел начать свое произведение
так: "Жил-был в одном городке Иван Петрович
Шкаликов...". Однако, подумав, он так сказал сам себе:
   - А чего это я про меня "он" писать стану? Нет уж, лучше
сам "я" подпишусь!- и решил таким образом вместо "от
третьего лица" вести рассказ от "первого".
   А сам роман начался такими словами: "Вот я, значит, и в
дороге...".
   Жена Ивана Петровича сперва подумала, что муж жалобу
строчит. Но что-то уж жалоба велика оказалась. Тогда мадам
Шкаликова стала подозревать, уж не завел ли ее Ванька чего
на стороне. Заглянула она как-то ночью в тетрадку мужа и
успокоилась.
   - Хоть пить перестал. А то, что с ума сошел, так может и
к лучшему. Лишь бы выборов новых не было.
   Про выборы это она так подумала. Раньше все "лишь бы не
было войны" думала. Потом "лишь бы талоны не потерять". А
вот теперь одни выборы на ум приходят. Столько гадостей от
них, хоть войну заказывай.
   Дети тоже папу узнать не могут. Если прежде, когда
трезвым приходил, его от телевизора оторвать нельзя было, то
теперь ни новостей, ни футбола, ни даже прогноза погоды не
смотрит. Все пишет, пишет. Старший сын, что в 11 класс
ходил, однажды отца беллетристом назвал. А когда по уху от
Ивана Петровича за это схлопотал, то обиженно ответил:
   - А чего я такого сказал? Беллетрист - это писатель
такой, по толстым книгам специализируется, как Толстой или
Дюма там, или кто еще другой.
   Младший никак отца обзывать не стал. Во-первых, учился он
только в шестом. Во-вторых, его не вдохновлял пример брата.
А в третьих, младший еще плохо разбирался в длинных
иностранных словах, предпочитая вместо этой зауми кондовый
уличный жаргон. Вот и сказал парнишка папе:
   - Ну-у, ваще, блин!- что на его языке могло означать
буквально все и даже больше того.
   Товарищам по работе подобная странность Ивана Петровича
также не понравилась. Странности могут быть у многих,
пожалуйста. Но только в обычно установленных рамках. Вот
если ты напиваешься и начинаешь рассказывать "как воевал в
Конго и этих гадов из пулеметов молотил через одного по
очереди". Или когда таким же образом напиваешься, но "этих
гадов" ищешь на месте и прямо здесь им в глаз. Или во время
этой же пьянки плачешься в жилетку, а точнее в мундир
первому попавшемуся милиционеру о том, что "эти гады" тебя
отмолотили и прямо в глаз и прямо здесь. Нормальные
человеческие слабости. Но чтобы писать!
   - Это Петрович через край хватил.
   - Да, какой человек пропал.
   - Ну, вздрогнули!
   - За его здоровье!
   - Хэ-х, продрала.
   - А вот Петрович у нас завсегда разливал... .

      * * *

   Все на свете заканчивается в свое время, вот и роман
Ивана Петровича подошел к концу. Иван Петрович так и написал
в конце большими печатными буквами "КОНЕЦ". Потом закрыл
тетрадь, положил на нее ручку, сделал глубокий вздох и
закрыл глаза.
   Приятно почувствовать себя человеком, совершившим великий
поступок. Ну если и не великий, зато такой, от которого у
всех окружающих челюсти так и отвиснут.
   - И еще потомки узнают, кто такой Иван Шкаликов!
   Иван Петрович представил себе потомка, этакого оболтуса
из будущего: вот сидит он, потомок, и читает по наказу
педсовета полное собрание сочинений классика мировой
художественной литературы Шкаликова И.П., сидит и плачет,
стыдно потомку за свое дрянное поведение перед великим
предком. Что еще надо в этой жизни простому мастеру
производственного обучения? Только такие минуты мысленного
триумфа.
   Иван Петрович еще раз вздохнул, открыл глаза, сложил все
три части романа вместе и взвесил на руке.
   - Ну, это, допустим, не "Война и мир", и даже не "Три
мушкетера". Но тоже весомое произведение,- сказал он сам
себе и решил перечитать свой первый "труд".
   Однако, открыв первую страницу, мастер Шкаликов не
обнаружил там главного: названия всего романа.
   - Как я мог забыть? Без названия нельзя. Без названия
ничто существовать не может. Каждая вещь должна быть
проименована. Тем более, что у такой великой вещи имя должно
быть столь же великим, как и само содержание.
   Иван Петрович уставился в потолок и начал сочинять
название. Но почему-то в голову лезла одна ерунда. Он встал
и забегал по комнате. Это тоже не помогло. Тогда Иван
Петрович пошел на кухню, открыл холодильник, достал колбасы,
пару сырых яиц, потом отрезал ломоть хлеба и стал все это
есть. Тщательно пережевывая пищу и запивая ее молоком,
мастер Шкаликов призывал в свой мыслительный центр идею,
достойную будущего классика. Впрочем, кроме разной ерунды в
голову все равно ничего путного не шло.
   - Хождение по тропам? Нет, пошло. Дама с палаткой? Тоже
не то. Герой нашего племени туристов? Здорово! Нет, длинно.
Тогда так? Или так? Ну нет уж. Повесть о настоящем человеке!
Во! А, черт, у меня же роман, а не повесть. Как же его
обозвать? В июле 2005-го? Во глубине таежной глубинки? Книга о
разведчиках земли Российской? Где-то я уже это слышал.
Последний из проходимцев? Почему последний? Ведь и после
меня там проходить будут. Название, в нем вся соль. Соль?
Нет. Соть? Кровь и пот? Дядя Ваня Шкаликов? Как-то не
скромно. Озеро горных духов? Мы же стояли на озере. Я даже
про это целую главу сделал: "Озеро струится бризом". Хорошее
название про горных духов, что-то от Гоголя есть, я его
потом использую. Но как теперь быть? Хождение за три моря?
Или на три буквы?..
   Вариантам названия не было конца, но все они чем-то не
нравились автору. Он ушел с кухни и обратился к жене:
   - Мать, скажи, как бы ты назвала самое светлое и
радостное в твоей жизни?
   - Новая норковая шапка.
   - Тьфу!
   Иван Петрович обратился с тем же вопросом к детям.
Старший ничего не сказал, но покраснел и подумал:
   - Женя Афанасьева из десятого "В".
   А младший не стал краснеть и спросил у отца прямо:
   - Пап, мне можно до 11 гулять?
   - Нет.
   - Но ведь лето же.
   - Сиди и читай, готовься к учебе, двоечник.
   - А что читать? Мне учебники еще не выдали.
   - Вальтера Скотта читай, историю. Про это, про как его,
про крестовый поход...
   Тут Иван Петрович ударил себя в лоб, хлопнул сына по
плечу, вскричав:
- Вот оно!
   И поспешил к своей рукописи.
   - Крестовый поход! Ну как же. В этом есть что-то от
Серафимовича. Тот же изнуряющий ход действий, та же драма
фабулы произведения, те же титанические персонажи и
эпические эпизоды речи. Крестовый поход - Железный поток!
Это пафосно!
   Он думал так, или примерно так, ведь у него же не было
специальной литературоведческой подготовки, чтобы размышлять
над подобным по всем правилам. Впрочем, как бы он там не
думал, а главное было сделано, название найдено.
   Иван Петрович аккуратно вывел "Крестовый поход" на первой
странице своей трехтетрадной рукописи, подчеркнул два раза,
полюбовался на эту надпись, а потом решил выделить ее
пожирнее и обвел в рамочку. После этого автор хлопнул в
ладоши и прорычал:
   - Хорошо!- Он именно рычал это слово, когда ему что-либо
удавалось.

      * * *

   На следующее утро Иван Петрович собрался прямиком в
издательство. Правда, он не решил еще в какое именно. Мастер
Шкаликов просто взял телефонный справочник своего города,
нашел там главу "издательства", открыл справочник на
странице 275, где помещалась эта глава, и стал выписывать на
листочек адреса.
   Для себя Иван Петрович решил, что издавать его будут в
мягком переплете. Он очень любил такие книжки: с бумажной
разноцветной обложкой. Ведь именно в таком переплете
печатали самые интересные, на взгляд мастера Шкаликова,
вещицы. Иван Петрович всегда считал, что чем скучнее
обложка, тем хуже содержание книги.
   Издательств в городе было не так много, не считая
газетного, всего три: книжное, полиграфическое и свободное
издательство "Полдник". Ивану Петровичу захотелось в
"Полдник", ведь там же недавно напечатали полное собрание
сочинений Артура Конан Дойля. Но было как-то стеснительно
идти сразу в такое серьезное заведение, и автор "Крестового
похода" выбрал самое безобидное, как он думал, книжное,
которое разных там достоевских печатает.
   Иван Петрович взял тетрадки, положил их в спортивную
сумку и отправился покорять литературный Олимп.
   В книжном издательстве, которое занимало небольшой уголок
в здании, где размещались еще какой-то суд, некий техникум и
одно строительное управление, Ивана Петровича встретили с
непонятной настороженностью.
   - Добрый день,- поздоровался он с сидевшими в одном из
кабинетов женщинами. - Где тут романы сдают?
   Женщины переглянулись, одна из них улыбнулась и ответила:
   - Это, вообще-то, бухгалтерия. А редактор в другом кабинете.
   В кабинете редактора начинающий литератор снова
поздоровался, но, сильно разволновавшись, стал запинаться на
каждом слове:
   - Я - Шкаликов, моя фамилия. Иван Петрович зовут. Я
мастер производственного обучения. Только что вернулся с
гор. В походе был то есть. Там такая красотища, что аж дух
захватывает. Вы представить себе не можете, что там за
природа! Какая экология богатая. Нам с женой так
понравилось, так понравилось...
   Редактор кашлянул, чтобы отвлечь посетителя на мгновение
и самому вклиниться в разговор:
   - Здравствуйте, товарищ. Чем могу быть полезен?
   - А, да! В общем-то, дело такое, что я это, как же, ну
так сказать, получилось такое, что мне...
   - Вы не волнуйтесь.
   - Ху-х,- выдохнул Иван Петрович.- Я роман написал. Вот!
   - Очень интересно. Он где-то уже опубликован?
   - Нет, зачем, я же его только что написал. Зачем его
где-то публиковать? Пусть в родном городе книжка выйдет.
   Редактор пристально посмотрел на посетителя.
   - Видите ли в чем дело, уважаемый...,- редактор запнулся,
как бы подыскивая нужные слова, но тут зазвонил телефон.
   - Простите,- сказал хозяин кабинета и снял трубку.
   Пока редактор о чем-то долго разговаривал по телефону,
Иван Петрович от нечего делать рассматривал стол редактора.
Точнее не сам стол, а то, что на нем лежало.
   Когда ожидаешь в приемной высокопоставленного лица или
ждешь свою очередь в парикмахерской, или на прием к врачу,
либо вот так же в незнакомом кабинете сидишь перед занятым
не тобой человеком, когда нечего прочесть, не о чем
вспомнить и нельзя даже насвистывать и петь, остается только
одно: тупо за чем-нибудь наблюдать или отрешенно что-то
разглядывать.
   Предметом ваших наблюдений может стать узор на обоях,
пятна на полу, ползающая по потолку муха, вычурная люстра.
Таким же образом можно привлечь свое внимание к окружающим
субъектам, если таковые имеются. Правда, это не совсем
вежливо, тогда придется разглядывать собственные руки,
проверять состояние ногтей или сравнивать папилярные узоры
левого мизинца с правым указательным. Еще более
занимательным окажется какой-нибудь документ, который вы
достанете из своего кармана. Впрочем, лучше достать купюру,
на которой изображено так много всего интересного, что она
сможет занять ваше внимание минут на десять.
   Но нет ничего лучше чужого стола! По столу можно многое
сказать о его хозяине. Неряха он или наоборот, занудный
аккуратист. Принимает ли он пищу за столом; то есть нет ли
на столе крошек, жирных пятен, мокрого следа от донышка
стакана. А где сам стакан? Ведь он несет на себе информацию
о том, что именно пьет его хозяин: чай или кофе. Не прилипла
ли на стенке стакана чаинка, а может быть весь кабинет
пропах кофейным запахом. Хотя, хозяин может пить и что-либо
другое.
   А какой телефон стоит на столе? Новенький с кнопочками
или еще допотопный с диском. Почему здесь всего один
телефон? Или два? А что это под стеклом, которое лежит на
поверхности стола? Ну-ка, ну-ка. Плохо видно, все верх
ногами. Ага! Календарь с машиной или с девицей. Понятно.
Впрочем, ничего не понятно, зато есть чем занять скучающего
себя. Девица на календаре почти раздетая, в одних сережках.
А если на календаре нет девицы, то это тоже весьма
интересно. Почему же это ее нет? Что бы там не было
изображено, все равно найдется повод пораскинуть от безделья
мозгами, пока человек, которого ждешь, обратит на тебя
внимание. Естественно, все это полная чушь, но что делать...
   А, вот он обратил на тебя внимание наконец-то. Но ты
все-таки успеваешь прочесть на одной из папок, что навалены
на стол как попало, какое-нибудь "АВС N 2318". Что бы это
значило? Впрочем, ну его, к тебе уже обращаются с
вопросом...
   - Так, на чем мы остановились?
   - Я вот роман принес,- Иван Петрович полез в свою сумку
за тетрадками.
   - Ах, роман, да-да. Но вы понимаете, что надо бы
рекомендацию от какого-нибудь писателя, журнала. Мы так не
можем, вот просто взять и сделать книгу. Потом, вы должны
понять: экономическая ситуация сложная, наше издательство
вынуждено как-то выжить в этом хаосе. Вы сами видите, что
нам приходится печатать!
   Редактора, видимо, задело за живое собственное упоминание
о "сложной экономической ситуации". Он немного разошелся,
слегка повысил голос. Зачем-то достал из под стекла на столе
все тот же календарь с девицей и потряс им перед лицом Ивана
Петровича. Вблизи это оказался вовсе и не календарь, а
супер-обложка какой-то ахинеи какого-то Френка Гарбейча или
Пата Рэмнентса. В этой ахинее, конечно же, будут
присутствовать девицы, даже такие, в одних сережках, но
самое главное - это, как "...он вышел из НУЛЬ-пространства с
бластером наперевес и выстрелил в надвигающихся из-за
квантового отсека полугуманоидов с Беты Буцефала...".
Однако, там могло быть напечатано и нечто обратное: как
"...он сдвинул шляпу на глаза, поднял воротник, закурил
трубку и вдруг его осенила мысль. Он забыл улику у убитой на
антресолях, откуда доставал спрятанный в консервированной
спарже героин...".
   - Вот чем нам приходится заниматься!- сердито сказал
редактор, комкая руками супер-обложку.- Вот!- и скомканная
бумага, на которой только что красовалась бесстыдная
блондинка или брюнетка, нет разницы, полетела на пол.
   - Хорошо,- согласился Иван Петрович, чтобы не заводить
редактора дальше.- Вам нужны рекомендации? Я могу принести
характеристику с работы.
   - Нет же! Вы опять не поняли. Вначале все публикуются в
журналах, получают известность, имя, потом только... . Хотя,
если у вас есть деньги, то мы можем... . Впрочем...,- не
трудно было догадаться по виду Ивана Петровича, что денег он
не имеет. Редактор замолчал и как-то устало посмотрел на
посетителя.
   - Хорошо,- опять сказал мастер Шкаликов.- Вам нужна
оценка писателя? Давайте сюда вашего писателя.
   Редактор облегченно вздохнул и подумал:
   - Ну, слава Богу! Кому бы только тебя спихнуть? Ага! Вот
кому, ему голубчику. Мезознойскому! Он мне и так десятку
должен уже полгода. Пусть теперь повертится, как у черта на
кочерге.
   - Вот что, уважаемый. У нас есть как раз подходящий
писатель. То есть не подходящий...,- редактор запнулся,
соображая, как бы поприличнее представить писателя.- Это
очень известный в городе человек, он охотничьи рассказы
пишет, в молодости два года собкорром журнала "Школа
пионерского заката" работал. Вообще, человек он душевный,
любит начинающих, так сказать. Вот вам адрес, телефон его.
Хороший он человек, идите прямо к нему, не стесняйтесь.
   - Спасибо.
   - Да боже мой! Что за разговор? Идите к Мезознойскому.
Это такая глыба, такой человечище! Такой челове...,- в это
время Иван Петрович, сказав "до свидания", вышел из
кабинета, а редактор закончил свою фразу так:
   - Такой человечишка! Графоманишка! Пошлый и дутый
псевдолитератор. Склочник, кляузник, мерзавец и поц! Пьянь!
Червонец отдать не может, паразит. Господи, а этот тип?
Роман написал. Тьфу! Когда тут выжить не знаешь как. Это ж
надо, такую дрянь печатать приходится: "Сто способов засолки
сыроежки", "Кровавая попойка", "Детка, это дуло", "Смерть из
фритюрницы", "Восемьсот чудовищных япончиков", "Лежать,
дура, лежать, милая". Романисты, понимаешь, пикули запечные!
И охота им чернила лить? Мне самому, может быть, себя издать
не на что. А тут роман припер...
   Он еще долго вот так ворчал о бедах и тяготах
издательской деятельности. А Иван Петрович тем временем
торопился в гости к писателю.

      * * *

   Писатель жил, как и подобает известному литератору, в
центре, в старом доме, что выходил окнами на одну из главных
улиц города. Дом был настолько старым, что штукатурка,
которой он был облицован, держалась уже на честном слове и в
любой момент могла обвалиться, что, впрочем, она изредка и
делала. Штукатурку иногда подновляли, от этого здание
выглядело несколько аляповато: со свежими и не очень пятнами
ремонта. Зато в этом доме жило много замечательных, но
весьма пожилых, людей. Еще дом выгодно отличался высотой
потолков и площадью комнат.
   Поднявшись по широкой, но уж сильно обшарпанной лестнице
с истертыми множеством ног ступеньками, Иван Петрович
позвонил в дверь писательской квартиры.
   По такой двери тоже можно многое сказать или представить
о ее хозяине. Например, обита она дермантином или нет,
железная или хлипкая из ДСП. Здесь уже вырисовывается и
некий социальный статус, и эстетические наклонности, и
личные качества владельца. Впрочем, может, там за дверью нет
настоящего мужика, пусть даже мужика в юбке. А какой звонок
на двери? Простенький или с трелями на мотив "арии Хосе из
оперы Бизе". А какой номер? О, есть над чем поразмышлять
возле чужой двери, ожидая, когда откроют.
   Дверь в квартиру писателя Мезознойского не могла
похвастаться железом, но зато она была обита черным
дермантином. Правда, обивке, наверняка, стукнуло уже
четверть века; она была такой ветхой, что походила на
древний пергамент. Украшениями двери можно было считать
ручку из потускневшей чуть ли не до черноты латуни и номер
из того же металла, одна из цифр которого то ли
деформировалась, то ли покосилась. А звонок - простая
кнопка, он не звенел, трещал.
   - Кто? Кто? Кто?- послышалось за дверью.
   - Писатель Мезознойский здесь проживает?
   - Сейчас.
   Перед Иваном Петровичем предстал взлохмаченный бородатый
тип с лицом землистого цвета, одетый в футболку с надписью
"СПОРТ" и бледно-фиолетовое трико, обвисшее на коленях.
   - Я Мезознойский. Вам чего?
   - Меня из издательства послали.
   - Куда?
   - К вам.
   - А что они хотят печатать?
   - Меня.
   - А я то тут причем?
   - Они хотят, чтоб вы мне рекомендацию дали.
   - Хм, нужна она им. Слышь, мужик, ты заходи.
   Иван Петрович зашел. Он не обиделся, что его так долго
держали за порогом, что писатель обозвал его "слышь, мужик".
Мастер Шкаликов просто был под впечатлением того, что
писатель (!) может так затрапезно выглядеть и пахнуть
перегаром.
   - Вот что, э-э, мн?
   - Иван Петрович.
   - А я - Артур Роландович.
   - Очень приятно.
   - Так вот, молодой человек,- писатель почему-то назвал
сорокалетнего Ивана Петровича "молодым человеком".- Есть
предложение. Как?
   По многообещающему взгляду Артура Роландовича мастер
Шкаликов понял, какого рода это предложение.
   - Ну я не знаю, удобно ли.
   - Ай, все удобно, что удобоваримо. О! Мысль такая
какая-то не такая. Надо будет ее запомнить, потом использую
где-нибудь. Сейчас зарядим,- Артур Роландович подмигнул
Ивану Петровичу и щелкнул пальцем по горлу,- а там со всем и
разберемся.
   Что оставалось делать Ивану Петровичу? Во-первых, он и
так уже давно воздерживался из-за своего романа. А
во-вторых, он был просто польщен, что человек, именуемый
ПИСАТЕЛЕМ, имеет к нему "предложение".
   - Вот,- подумал мастер Шкаликов,- не успел еще толком
знаменитым стать, а уже какое высокое уважение
высказывается. Только-только заявил о себе, а писатели мне
уже и "здрасти".
   Сели они, значит, за литровую бутылку какой-то подозрительной водки. Наливал писатель. Выпили молча. Закусили
луком, больше ничего другого на столе не оказалось. Вторая
пошла чуть веселее. Налив ее, писатель сказал:
   - Вот так и живем. Ну?
   Опять выпили, закусили. За третьей Артур Роландович
протянул Ивану Петровичу руку:
   - Тура.
   - Ваня.
   - Ну, будем!
   Иван Петрович несколько раз порывался рассказать о своем
романе, но писатель его останавливал:
   - Тс-с, не надо, Ваня.
   Когда бутылка закончилась, мастер Шкаликов называл
писателя "Роландычем". Возник вопрос о новой бутылке, однако
Роландыч предложил другой вариант продолжения их посиделок:
   - Сейчас я тебе свою повесть прочту. Никому не читал. А
тебе прочту! Слушай же, внимай же, оценивай.
   - Же!- сказал ему мастер Шкаликов.
   Появилась пачка пожелтевших отпечатанных на пишущей
машинке листов. Мезознойский нацепил очки и заплетающимся
языком начал читать свои "нетленки".
   Гость писателя скромно позевывал, пьяно думал о том, что
вот он какой сам молодец, и даже не старался уловить смысл
произведения хозяина квартиры. Иногда Иван Петрович тупо
поглядывал на Артура Роландовича и кивал головой каждый раз,
когда писатель повышал при чтении интонацию.
   Мезознойский сильно увлекся и, повышая голос, стал
стучать кулаком по столу. Ивану Петровичу в один прекрасный
момент это надоело, он тоже стукнул кулаком по столу и
громко сказал:
   - Что ж, Р-роландыч, хор-рошая повесть.
   - Ты думаешь?- удивленно заморгал глазами Мезознойский.-
Может мне ее еще раз сносить в журнал?
   - Сноси.
   Они помолчали. Затем Иван Петрович поднялся и пошел к
выходу.
   - Ты куда, Ваня?
   - Домой. Завтра опять в издательство надо.
   - Ты бы остался.
   - Нет, скоро поди твоя придет. А я ругани не люблю.
   - Никто не придет, Ваня. Некому уже приходить. Один я
остался, совсем один. Брошен, покинут, оставлен.
   - Не, мне идти надо.
   - И ты, Брут,- вздохнул Мезознойский.
   - Сам ты Брут,- ответил Иван Петрович и вышел вон.

      * * *

   В двух других издательствах с Иваном Петровичем обошлись
приблизительно таким же образом. Только там не посылали к
писателям, а слали сразу в журналы. И в полиграфическом, и в
свободном "Полднике" кляли существующую экономическую
ситуацию, приватизацию, валютный коридор, правительство и
прочее. Сетовали также на дороговизну всего и вся и
потрясали перед Иваном Петровичем разного рода "шедеврами",
коими пробавлялись издательства, чтобы "выжить".
   Чего мастер Шкаликов только не увидел среди издательских
"развалов". Детективы и фантастика, женские и исторические
романы, советы огородникам и желающим похудеть, пособия по
обращению с автоматом Калашникова и по борьбе с насекомыми,
поваренные книги, откровенную порнуху и такие древние
анекдоты, что даже античными их было назвать трудно. Причем,
обложки всех без исключения книг, даже сборник стихов
Маршака и буклет для любителей спагетти украшали голые и
полуголые женщины.
   Иван Петрович понял, что здесь ему ничего не светит.
   - Ладно же,- зло подумал он,- я вам еще покажу. Я еще
стану классиком и современником, тогда даже и не суйтесь ко
мне, никогда книгу не дам напечатать. Автографа даже не
подам. Эх, нет пророка в моем отечестве, все родились на
Ближнем Востоке. Пойти в журнал что ли?
   Вообще-то, журналов в городе было еще меньше, чем
издательств, всего два. Издавался, правда, еще и какой-то
литературный альманах. Иван Петрович не понимал слова
"альманах". Он знал, что журнал - это журнал; а альманах -
это "какое-то такое нетакое".
   Оба журнала имели географические названия. Один -
"Город", другой - "Горы". Учитывая то, что он сам
путешествовал по горам, Иван Петрович выбрал второй журнал.
Тем более, что "Горы" располагался в сделанном "под старину"
двухэтажном деревянном особнячке, что носил гордое имя "Дом
литератора". Само название дома манило начинающего автора.
   Первой встретила Ивана Петровича в "Доме Литератора", в
этой святыне для пишущего человека, уборщица, которая мыла
пол на первом этаже.
   - Здравствуйте, где тут у вас журнал расположен?
   - Тут и есть,- ответила уборщица мастеру Шкаликову и
провела тряпкой чуть ли не по ботинкам вошедшего.
   - А в каком кабинете?
   - Да в каком, в каком надо. Тебе то что?
   - Я - автор!
   - Много вас тут всяких ходит, авторов, пол чистый топчут.
Иди наверх, там увидишь табличку "редактор". Только там
никого нет. САМ - в отпуске.
   - Что же делать?
   - Так ты к заму иди. Авторы всякие ходят, а сами - как
дети малые, всюду их носом тыкать надо. И пишут, и пишут, и
пишут. А кому, зачем? Бумагу на ерунду переводят. Лучше бы
пол поменьше марали. Делом надо заниматься, делом...,-
уборщица еще и дальше ворчала себе под нос, а Иван Петрович
уже поднимался по скрипучей деревянной лестнице на второй
этаж.
   В кабинете с табличкой "зам.редактора" тоже никого не
оказалось. Тогда мастер Шкаликов зашел в другой кабинет, без
таблички. Зато дверь в эту комнату была открыта. В кабинете
за большим столом сидели бородатые и безбородые мужчины
старше среднего возраста и пили чай.
   - Мне бы редактора или того, кто за него,- сказал с
порога Иван Петрович.
   - В чем дело, товарищ?- по-старому обратился один из
пьющих чай, самый старший на вид, одетый в толстенный ручной
вязки свитер с высоким воротником.
   - Я вот тут написал. В журнал хотел бы отдать.
   Сидящие за столом люди переглянулись. Кто-то улыбнулся,
кто-то вздрогнул, кто-то покачал головой. Один даже поставил
чашку на блюдце и уставился немигающим взглядом на Ивана
Петровича. Того это несколько смутило.
   Человек в свитере сделал глоток из своей чашки, тоже ее
отставил, встал из-за стола и вышел к Ивану Петровичу в
коридор, прикрыв за собой дверь.
   - Ну, что вы там написали?
   - Роман.
   - Роман? О чем же?
   - Как я путешествовал.
   - И в каком стиле?
   - Да так, в пешем походе.
   - Нет, роман в каком стиле?
   - Простите?
   - Хорошо, давайте свой роман, я его посмотрю.
   Иван Петрович достал из сумки три заветных тетрадки.
Только увидев их, человек в свитере замахал на мастера
Шкаликова руками.
   - Да вы что, не могли перепечатать, что ли? Мы не берем
рукописные вещи, мой драгоценный. Надо печатать, надо
печатать.
   - Вы хоть посмотрите.
   - Нет, нет и еще раз нет! Таков порядок, и не мне его
нарушать.
   - Однако Пушкин и Толстой рукописи в издательства носили
и ничего.
   - Так то Пушкин. А у нас теперь принято печатать. Давно
уже машинки изобрели, мой драгоценный. Да и нелишне вам
будет еще раз при перепечатке переработать свое творение,
так сказать, простите.
   - Но мне мой роман и так нравится.
   - Мало ли что вам нравится. Вы же не учились писать?
   - Как это не учился? В школе еще.
   - Нет, литературно писать, в литературном институте.
   - Так ведь и Пушкин с Толстым тоже.
   - Что вы все Пушкина с Толстым приплетаете? Кто Толстой?
Это Толстой! И потом, знаете, сколько раз он "Войну и мир"
переписывал? А! А сколько я себя переписывал? А! Но вы же
раз перепечатать ленитесь. Вот перепечатайте и приходите.
   Не солоно хлебавши, Иван Петрович отправился восвояси. А
человек в свитере вернулся к своему чаю, думая, наверное,
как та уборщица: "Ходят тут всякие, занятых людей от дел
отрывают".

      * * *

   Перепечатать - это только звучит так просто. А где взять
машинку? А где научится печатать? А какой делать
интерлиньяж? А сколько в строке знаков? И что такое "знак"?
Даже как отбивать абзац - тоже проблема.
   Естественно, что Иван Петрович ничего этого не знал. Зато
у него было, где взять печатную машинку. Когда-то училище,
где работал мастер Шкаликов, готовило операторов ЭВМ.
Операторов, за неимением самих ЭВМ, учили "шлепать" на
электрических пишущих машинках, по размерам напоминающим
персональный компьютер, только без дисплея. Печатала машинка
довольно сносно. Иван Петрович тоже печатал сносно,
указательным пальцем правой руки.
   В процессе работы он научился использовать и указательный
палец левой руки. И это неудивительно, ведь перепечатывал он
свое творение в течении четырех с половиной месяцев и
закончил уже зимой. В день у него получалось не более пяти
страниц. Да и то, пять нужно было печатать целый день, а
когда печатать, если работать еще надо.
   Зато на одном своем печатном листе Иван Петрович уместил
столько букв (он считал все по буквам), сколько другой бы и
на три не напечатал. Мастер Шкаликов даже гордился этим
достижением. Шутка ли, так сжато все оформить, чтобы живого
места на листе не осталось. Буква на букве, строка на
строке, а поля в полсантиметра.
   О Иване Петровиче давно сложилось мнение в коллективе -
"мужик сошел с рельсов". Как писать начал, так "чердак и
протек". Однажды его даже вызвал к себе старший мастер
училища и сделал выговор:
   - Ты бы, Петрович, завязал с этой дурью. В коллективе же
работаешь. Люди разное говорят. Ты знаешь, как тебя учащиеся
звать начали?
   - Помидором.
   - Нет, Помидором ты раньше был, когда с нами
по-человечески выпивал. А теперь ты не Помидор, нет. Ты -
Менестрель! Понял? Менестрель! Где только подлецы такое
слово выкопали? Я всегда говорил, что в "фазанке" этим
мерзавцам среднее образование давать, что воробьям капусту
крошить. Год отучился, и на завод! Если бы только заводы их
брали.
   - Да-да,- согласился Иван Петрович, обрадованный тем, что
гнев старшего мастера перешел на другой объект.
   - Что "да-да"? Почему у тебя кличка не как у всех? Почему
меня они зовут Мироном, директора - Косым, Виктора Палыча -
Куском, Тамару Якимовну - Баунти, а тебя, тебя -
Менестрелем? Тьфу! Ты что, масон?
   - Да нет, я как-то не претендую...
   - Так вот ты подумай, подумай, Петрович, над своим
поведением. Мы тебя предупредили, если что - не обижайся. И
не ляпай пятнами на светлое имя коллектива нашего ПТУ,
понимаешь ли! Тут и не таких видали, и не с такими субчиками
справлялись. Справимся и с тобой, гавриком. Запомни: мы без
тебя проживем, а вот проживешь ли ты без нас, это еще нужно
доказать. И ни-ка-кой мне беллетристики, Джером, понимаешь
ли, К. Джером самодеятельный.
   Дома "таракан" Ивана Петровича стал привычным, но не
особо любимым.
   - Все мужики немножко того,- филосовски смирилась с
писаниной мастера Шкаликова его жена.- Кто марки собирает,
кто ворон считает, а некоторые, не самые буйные, рассказы
кропают. В конце концов, лучше бы выборы новые начались!
   Эта кардинальная перемена по отношению к выборам у нее
произошла не вдруг. Во-первых, выборы только что прошли, и
поэтому их было даже как бы жаль. Во-вторых, во время
предвыборной кампании регулярно выплачивали зарплату,
своевременно выдавали компенсации и даже два раза выписывали
перерасчет. А в третьих, во время предвыборной кампании
появилось столько смешных телепередач, весело вещало радио и
так уморительно писали в газетах.
   Разве можно не любить такие великолепные выборы? После
них уже не так регулярно выдают зарплату, забывают о
компенсациях и даже не напоминают о перерасчетах. Да и
средства массовой информации снова скучнеют, сереют и гонят
такую откровенную муть, их даже не красят какие-то
надуманные парламентские скандалы, истории о половых
контактах с пришельцами и надоевше новости об очередном
взрыве на военном складе консервов во Владивостоке.
   - Больше выборов хороших и разных!- думает обыватель. Он
может и не мечтать про "хорошие" выборы, ведь и "плохие"
приносят много пользы.
   По крайней мере во время выборов можно увидеть, как
унижается перед избирателем тот, кто будет унижать того же
избирателя весь свой административный, депутатский или
президентский срок. Во время выборов можно узнать все самое
сокровенное о кандидате из уст его конкурента. А также в это
замечательное время можно уловить момент и подобраться к
облаченному хоть какой-нибудь властью кандидату с
просьбишкой. И проблема сама собой решиться минут за
пятнадцать предвыборного эфира, та проблема, которая не
могла до этого решиться лет сорок.
   Детям Ивана Петровича от выборов было ни тепло, ни
холодно. А вот насчет папиных причуд они, конечно, ничего не
говорили. Зато говорили им, говорили дворовые пацаны,
одноклассники и даже учителя.
   - Как, ты не выучил стихотворение Некрасова? Ты, сын
писателя!- это учителя.
   - Эй, ты, папенькин сынок, дай лит-ру списать. Как это
нету? У отца бы списал,- это одноклассники.
   - Дай закурить? А спички? Тогда денег давай! Как, и их
нет? Ну а семечки-то есть? Нет? Давай, что есть. У писателя
ведь должно что-нибудь да и быть,- это дворовые ребята.
   К этому можно привыкнуть, но все-таки, сыновьям Ивана
Петровича хотелось, что бы отец вернулся к себе старому, что
бы был как все, что бы бросил всю эту заумь и не смешил бы
народ.
   Но мастер Шкаликов, поставив перед собой задачу,
неумолимо шел к ее воплощению. Папка отпечатанных страниц
его романа пухла день ото дня, и с каждым новым листом Иван
Петрович приближался к тому моменту, когда наконец печатная
машинка отобьет пять заветных заглавных букв "КОНЕЦ".
   Когда машинка отпечатала эти буквы, мастер Шкаликов
бережно взял свой "труд" и весомо сказал:
   - Ай да Шкаликов, ай да титаник слова.
   Он, конечно, не знал, чем отличается "титаник" от
"титана", поэтому не стоит сильно критиковать его за этот,
грозящий стать крылатым, перл. Впрочем, он мог бы и не
говорить данную фразу, а сказать банальное:
   - Ай да я!- но автору хотелось как-то приукрасить красным
словцом речь своего героя, и вот что из этого вышло. Но сам
автор знает, что титан - это такой бак с кипяченой или сырой
водой.

      * * *

   Страницы романа были аккуратно уложены в папочку, на
которой был нарисован олень. Иван Петрович завязал синенькие
тесемочки папки, надписал на ней "И.П.Шкаликов. Крестовый
поход. Роман в трех частях", положил свое творение все в ту
же спортивную сумку и отправился в "Горы". В журнал "Горы".
   В редакции журнала Иван Петрович не встретил того
господина в свитере, зато сам редактор оказался на месте.
Редактор был стар. Даже не стар, а весьма стар. Хочется
сказать, что старее некуда, но лучше об этом умолчать, кто
его знает, какими мы сами будем в этом возрасте.
   Редактор внимательно выслушал Ивана Петровича, справился
о состоянии его здоровья, о семейном положении, месте работы
и политической ориентации. Редактор во время беседы
несколько раз ссылался на свои, мало известные посетителю,
литературные работы. Также редактор похвалил мастера
Шкаликова за то, что Иван Петрович, несмотря на такой
трудный период, нашел в себе мужество отобразить в
письменном виде свое видение мира. Но в конце беседы старый
редактор сказал следующее:
   - Однако, настал момент обратиться к читателю, к его
интересам, пусть низменным, но надо отбросить ложный стыд,
чтобы написать просто и правду. Надо оставить наши
писательские корпоративные интересы и встать на позиции
диалога между двумя субъектами, создающими объект -
литературу. Я говорю о нас - писателях и о нас же -
читателях. Вы только представьте, как важно отбросить все
ложные представления о том, в чем нуждается, на наш взгляд,
читающий человек. Нет, встанем на его позицию и дадим ему
то, что ему действительно необходимо.
   - Но как?- не понял ровным счетом ничего из сказанного
редактором Иван Петрович.
   - А так! Мы же с вами и читатели и писатели в одном лице.
Так вот то, что нам надо как читателям, необходимо
отображать нам же писателям.
   - Ну да?
   - А вы думали. В этом ведь вся диалектика! А ваш роман,
если это действительно роман, он ведь не несет на себе
согласия читателя с писателем?
   - Не знаю,- честно ответил Иван Петрович.
   - Так вот вы и узнайте, прежде чем писать, молодой, с
позволения сказать, человек. Впрочем, можете оставить свою
работу у меня, мы ознакомимся.
   От такой радости у мастера Шкаликова сперло дыхание, и он
с трудом спросил:
   - А когда, того, зайти?
   - Зайдите через месяц.
   Папка с оленем и синенькими тесемочками перекочевала из
сумки Ивана Петровича на редакторский стол. Надо было
подождать только один месяц, и...
   Иван Петрович зашел в редакцию через месяц, и через
неделю, и через две, и через десять дней. Так он ходил до
самой весны, пока наконец ему не отдали его "рукопись" со
следующими теплыми пожеланиями:
   - Извините, у нас уже расписан весь журнал на год вперед.
Как освободится место, приходите.
   - А, а, а...
   - Ничего, это общепринятая практика.
   - Но вообще, хороший роман?
   - Ну да, ну да, роман. А так, не знаю..., как освободится
место..., в общем, всего доброго.
   Иван Петрович вышел на улицу. Март таял, безусловно, март
таял. Солнце на мгновение ослепило мастера Шкаликова. Оно
было кругом: и на небе, и на струящейся ручьями мостовой, и
в стеклах домов, и на крышах, и внутри капающих сосулек и
даже на грязном снеге.
   Начало весны в городе - это не самое красивое время года.
Но оно дарит надежду. И поэтому Иван Петрович не очень
расстроился, он понадеялся на весну, на то, что еще не все
потеряно, и на журнал "Город".

      * * *

   В "Городе", в отличии от "Гор", работали одни женщины.
Может быть там были и мужчины, но Ивану Петровичу постоянно
приходилось иметь дело с дамами "Города".
   Женщины, на то они и женщины, чтобы смягчать собою этот
грубый-прегрубый мир. С мастером Шкаликовым в этом журнале
обращались весьма корректно и на удивление вежливо, чего
нельзя было сказать о "Горах". Ровно через сорок два дня
после первого посещения "Города" Иван Петрович получил свою
"рукопись" на руки. К реляциям, что оставили на папке в
журнале "Горы", добавились записки работников данного
журнала. "Передать на вычитку П.Светлому-Петриценко",
"Ознакомился, возражаю, П.Свет-Пет.", "Отдано на
редактирование Семену Кондовину", "Чёл, Кондовин, не то!",
"Взято Ч.Ш.Приспичем, вернуто тогда-то, передайте
Чулковскому, чтоб вернул мне верстку Бунина" и т.п.
Возвращая машинописный роман автору, одна из сотрудниц
журнала мило улыбнулась и сказала:
   - Мы не можем вас напечатать, потому что профиль журнала
несколько иной.
   - А какой?
   - Да такой. И потом, все это у вас сыро, надо бы вам еще
раз все осмыслить, поправить ряд оборотов. И потом, вы не
так все напечатали.
   - То есть как это неправильно? Напечатал не я, а машинка.
А уж она то печатает согласно ГОСТу.
   - Видите ли в чем дело, надо печатать так, как это
принято, чтобы удобнее было проверять. На одном листе не
более 30 строк, а в строке - 60 знаков. В число знаков
входят буквы, цифры, знаки препинания и даже пробелы. А
слева нужны поля. Это - ГОСТ.
   - Так, ну а если я все перепечатаю, то вы возьмете мой
роман в журнал?
   - Пожалуй, что нет. Но перепечать вам все равно бы не
помешало.
   Иван Петрович, битый жизнью человек, не отчаивался. Он
знал, что если чего-то сильно захотеть, то этого всегда
добьешься. Главное - не сдаваться.
   И он взялся перепечатывать свой труд для того самого
альманаха. Альманах, кстати, носил красивое женское имя
"Октябрина".
   Впрочем, даже такое нежное имя не позволило альманаху
принять Ивана Петровича в ряды своих авторов.
   - Мы, понимаете ли, по правде говоря, если быть честными
до конца, честными в общепринятом понятии, точнее, если
отбросить все условности и прямо так и сказать, выбирая
выражения, конечно же, вы понимаете какие, мы должны быть с
вами откровенными, это наш долг, гражданский и просто
человеческий, хотя просто людей не бывает, каждый по-своему
не прост, это же понятно, однако, не все еще дошли до этого
своим умом и подразумевают под словами "просто человек"
нечто уравнительное, где-то обидное для впечатлительной
натуры...
   Просто молодой редактор альманаха еще не умел отказывать
людям прямо, поэтому гнал откровенную чушь. Не дослушав его
до конца, Иван Петрович простился и ушел.
   Тут бы мастеру Шкаликову махнуть на все рукой, плюнуть и
растереть, вернуться к старой жизни, вновь влиться в
трудовой коллектив, дать ближним вновь увидеть в себе того
порядочного человека, который исчез для общества в
чернильных озерах и бумажных барханах. Но...

      * * *

   ...Но возле Ивана Петровича появился подозрительный
козлообразный типчик с бороденкой и в очечках, заговорщецки
подмигнул, взял под локоть и прошептал на ухо:
   - Вы зря ходите по всем этим журнальчикам. Ну их. Это же
мастодонты. Их время прошло. Осколки соцреализма. Да и кто
там пишет?
   - Простите, а вы сами-то кто будите?
   - Я лидер свободного литературного общества "Четвертый
стих" Трифон Конореев. Мы боремся с соцреалитиками.
   - За что?
   - Не за что, а потому что. Потому, что они нас к себе не
берут. Вот вас же не взяли?
   - А как же "Октябрина"? Она ведь не с журналами.
   - С журналами, с журналами,- замахал руками лидер
Конореев.- Журналы ведь их изредка попечатывают. А мы
против!- тонкие бледные губы лидера ехидно скривились.
   - А если бы вас брали, то вы были бы "за"?
   - Э, почтеннейший, вы еще надеетесь на них, у вас еще
полно иллюзий. Вот пойдемте на собрание нашего общества, вы
там увидите, стольких отверженных соцреализмом, что поймете,
как жестоко ошибаетесь, веря этим стегоцефалам от
литературы. Пойдемте, мы дадим вам окунуться в настоящую
творческую ауру "Четвертого стиха".
   - Хорошо, пошли. Но можно еще один вопрос?
   - Один можно.
   - А почему ваш стих четвертый?
   - Ну, это целое направление в искусстве. Это далеко
продвинутый авангард андеграундного элитарного
мировосприятия, проникновенно прошедшего через
основополагающие принципы стихостроения и прозослогания. Мы,
четверостиховцы, видим действительность такой, какая она
есть. Но трансформировавшись нашим самосознанием, критически
воспринятое бытие воплощается в нечто трансцедентное...
   - Минуточку,- осадил зарвавшегося Трифона Иван Петрович.-
А если проще? В чем конкретно ваш стих является четвертым?
   - Вы учились когда-нибудь в университете?
   - Нет.
   - Я тоже. Но тем немение я, как и любой другой
интеллигентный человек, знаком с тремя основными родами
литературного творчества. Это устаревшие лирика, эпос и
драма. Мы перечеркнули их раз и еще раз жирным крестом. Мы
совершили революцию в инженерии душ! Техническую революцию
литературы. НТР своего рода. Нам выпала козырная карта нести
людям новое слово в родной творческой речи. Мы придумали еще
один род. И назвали его четвертым, в отличии от трех
предыдущих. И в этом роде надо писать прозу стихами, а стихи
прозой. Если вам будет угодно, то я прочту один небольшой
рассказ, тогда вы поймете.
   Лидер четверостиховцев вскинул голову, закатил глаза и,
точно вытягивая из себя самого жилы, надрывно возопил:

      "Разрезала ночью эпоха
      Оковы кичливого Сада.
      Под книгой благого Мазоха
      Погреблен пришелец из Ада.
      Ослицей упившись, младенец
      Из гроба любим Афродитой.
      А естества же лишенец
      Властит на беспутной планидой.
      Целует муж мужа запоем,
      Жена под женою пожухла.
      Я - сон, Я - помечен тобою!
      Рука уж от флирта опухла.
      Но нет! Не могу!
      Но нет! Нету мочи!
      Сгибаюсь, склоняюсь в дугу,
      Никто прислонится не хочет..."

   - Да, парень, у тебя проблемы. Большие проблемы. Пожухла
она у него, ишь, планида ему не нравится, меньше порнушек бы
смотрел, тогда пухнуть не будет,- Иван Петрович похлопал
Конореева по плечу, и, не попрощавшись, пошел куда подальше
от "технологических переворотов в области литературного
правописания и проч.".
   А лидер общества "Четвертый стих", отправляясь на
конспиративную квартиру, отметил про себя:
   - Однако же каков. Оно и видно невооруженным глазом,-
поправил очки,- что таков. А если посмотришь вооруженным
глазом, то заметишь - под соцреалитиков подстраивается. Ну
что ж, он все это делает совершенно сознательно. Но дело в
том, что подобное плебейство в русской литературе - есть
патриархальный рай постгорьковских писачишек. Потому,
кстати, нам и не дают туда войти, что все они там одним
мылом мазаны. Вместе с тем, будь мы на их месте, мы тоже бы
кой-кого не пустили. А это объясняется душевным охлаждением
решительно ко всему после потребленной энной дозы
эстетической информации. Вот так-то! Может, лучше самиздатом
заняться? Да нет, не то, мелковато по большому счету.
Эх-хех.
   Иван Петрович, немного напуганный разговором о
"соцреалитиках", выбрал себе другое направление в
продвижении романа. Он понес "Крестовый поход" в газеты. Как
однажды крикнул вождь: "В массы!", так и мастер Шкаликов
пошел в прессу. Роман, естественно, он понес в газеты не
целиком, а частями.

      * * *

   Газет в городе водилось куда как больше, нежели журналов.
Из всего спектра местной печатной прессы Ивана Петровича
вперед привлекла разноцветная шестнадцатиполосная
еженедельная газета "Дело". В ней мастер Шкаликов очень
любил читать программу телепередач и шарады с анекдотами,
что печатались на последней полосе. В этом Иван Петрович
видел верх журналистики. Еще в "Деле" его привлекала рубрика
"Наша служба и опасна...", где могла появиться заметка
такого рода: "Недавно корреспондент нашей газеты зашел на
огонек в один из местных пунктов обмена валют и обнаружил
там спящего охранника с автоматом на груди. Страж спал стоя
на посту. Руки корреспондента потянулись к АКМу, чтобы
врезать прикладом в обвисшее пузо охранника. Вот так и
крадут валюту у доверчивых граждан, а их в городе не мало."
   Гениально, правда? Это вам не посевные или обмолоты. Это
весьма оперативно и злободневно. Такие "информационные"
статьи занимали в "Деле" две полосы. Еще пару полос занимал
обзор НЛО, посетивших окрестности города на прошлой неделе.
На целую полосу шли сексуальные сплетни из жизни людей и
дельфинов, на соседней полосе публиковались иллюстрации из
этого зоопарка. Ну а на оставшееся место лепили рекламу всех
цветов и расценок.
   - Неужели же "Дело" откажется печатать вместо всего этого
мой роман с продолжением?- спросил себя Иван Петрович,
осилив свежий номер вышеназванного еженедельника.- Они еще
спасибо мне скажут. "Крестовый поход" в духе ихних статей.
   В "Деле" был кризис информационного жанра. Главный
поставщик жаренных статеек в рубрику "Бандиты постреливают,
милиционеры полавливают" заболел запоем. Приходилось
заполнять место в газете отчетами с пресс-конференций
каких-то коммунальщиков, новостями санэпидемстанции и
скромными упоминаниями о победах местной гандбольной
команды, игравшей в третьей лиге. Изредка криминальный
репортер приползал в редакцию, сдавал пару свежих материалов
о своем пребывании в медвытрезвителе и исчезал вновь со
словами: "Щас, тока опохмельнусь".
   Ответсекретарь "Дела" ужасно нервничал, так как знал, что
"Бандиты постреливают, милиционеры полавливают" самая
убойная вещь в газете. Он стоял в коридоре возле
тропического дерева с никому неизвестным названием и курил
одну сигарету за другой. В кадке, куда было посажено это
растение, лежал бумажка, гласящая: "Просьба посетиелям под
дерево бычки не бросать". Вокруг бумажки все было усыпано
окурками, на смятых фильтрах которых чаще всего краснели
следы от помады.
   В тот момент, когда ответсекретарь закурил пятую подряд
сигарету, рядом с ним возник Иван Петрович.
   - Кто тут главный?- спросил мастер Шкаликов у
ответсекретаря.
   Тот плюнул на окурок и вдавил его в бумажку с надписью,
призывающей посетителей не сорить под дерево. Ответсекретарь
не был посетителем, он здесь работал.
   - Я главный. Ну?
   - Вот,- вручил ему двенадцать машинописных листов Иван
Петрович, пообещал зайти через неделю и быстро откланялся (у
мастера Шкаликова было сегодня профсоюзное собрание, поэтому
он так торопился).
   А ответсекретарь от безделья зашел в свой кабинет да и
начал читать то, что ему принесли. Чем дальше он углублялся
в это, тем громче и продолжительнее хохотал. А чем громче и
продолжительнее он хохотал, тем больше людей сбегалось на
этот шум. Пока не пришел главный редактор и спросил:
   - И чего ты ржешь?
   - Да вот, еще один графоман объявился, приволок рассказ.
Вы только послушайте...
   Далее приводится дословная выдержка из "рассказа
графомана", паузы на смех опускаются.
   "... Я шел, лениво перебирая мыслями, по направлению к
лагерю. Вдруг мне показалось. Я встал. Чу! Чу? Ничего. И я
пошел дальше.
   Ветер разгулялся в кронах вековых сосен совсем не на
шутку. "Серьезно это он",- подумал я и понял, что быть буре.
Но какая буря может быть в тайге? Вот именно. Что же тогда
попусту опасаться за собственную жизнь, когда опасаться то и
нечего. Плохо одно - стемнело. Не совсем уж чтобы вообще. А
так, темнее стало что-то.
   Я вышел на полянку и увидел белый гриб. Надо его нарвать.
Жаль, что не захватил ножа, ведь можно и повредить его. Я
нарвал белый гриб и положил в карман. Вот это природа! Мне
нравится! Плохо только одно - ее осталось мало.
   Подходя к лагерю, обнаружил надпись на дереве.
Нецензурную. Видимо это туристы, кому же еще. Когда они шли
до нас, так баловались. Охотники так не могут, их тайга
кормит: зверями, птицами, ягодами, грибами, целебными
растениями, дровами, материалом для строительства жилищ.
Нехорошая надпись на дереве, прямо сказать, не нужная здесь
в тишине. Что это? Зачем? Это разрушает нашу экологию, это
плохо.
   Но вот ветер стихает, остается легкий бриз с озера. На
озере, наверняка, ходит огромная рябь. А по верхушкам сосен
зыбит. Того и гляди, задует вновь.
   Темнеет все больше. Слышится смех, доносящийся из лагеря.
Это смеются наши. Видимо, вспоминают. Надо идти быстрей,
ведь и у меня много воспоминаний, посмеемся вместе..."
   - Вы представляете,- сквозь слезы сказал ответсекретарь,-
как от надписи на дереве портится наша экология, если
учесть, что понятие "экология" означает раздел науки? И
этого счастья у нас аж целая дюжина страниц. Строк пятьсот!
Ой, это же надо: "Лениво перебирая мыслями, гляжу - чу,
огромная зыбь".
   - Не зыбь, а рябь,- поправил его один из верстальщиков.
   - Какая разница. Ты вообще представляешь себе это явление
природы? Огромная рябь. Это же Айвазовский. Просто
Айвазовский не понимал, что "Девятый вал" теперь называется
"Огромная рябь".
   - Постойте,- сказал главный редактор,- а ведь это
творение начинается не с первой страницы. Тут стоит 127,
128, 129 и так далее. Круто, правда? А как оно называется?
Здесь не написано.
   - Что-то вроде "Крестного хода",- начал вспоминать
ответсекретарь название, сказанное ему Иваном Петровичем.-
Или "Поход в никуда". Не помню. Но, послушайте:
   "...Наш лагерь так нам понравился, что мы решили дать
название этому месту, где стояли больше недели. И назвали
"Наше место". Чувствуешь себя первопроходцем. Кортесом.
   Здесь такая чаща леса, что дремучей не бывает. Мы увидели
здесь много разной живности. Какой богатый и раздольный
край. Какое великолепие красок. Зеленый так и брызжет в
глаза. Ждешь, когда выскочат из зеленой дремучей чащи
дикари. Но дикарей нет, теперь они работают в леспромхозе.
Не выскакивают они что-то нынче. Зато я уже второй раз видел
горного барана. Жена сказала, что это козел, но я то точно
знаю, как отличить барана от козла. Баран орет "ме". А козел
"бе". Это две большие разницы. И еще у козлов бывают
бороды..."
   В этом месте ответсекретарь прервался и сердито посмотрел
на гогочущих сотрудников. Дело в том, что он сам носил
бороду.
   - Э-э, смейтесь, "зеленая брызга в глаза".

      * * *

   Надо ли говорить, что в редакциях городских газет Иван
Петрович настолько примелькался, что разве только зеленый
студентик журфака местного университета, начинающий
потискивать статеечки про музыку и машины, еще не знал
автора знаменитого среди всей пишущей братии "Крестового
похода".
   - Привет, Петрович!
   - Как там дикари в леспромхозах?
   - Начинающим литераторам наше бонжур!
   Так встречали его "барракуды пера". Мало того, стало даже
модным использовать перлы из нигде не опубликованного романа
мастера Шкаликова в газетных статьях. Особенно были
популярны такие заголовки: "Неперебранные мысли", "Легкий
бриз уносит "Торпедо"", "Серьезно это он", "Плохо только
одно - кредиты уплыли", "Акции? Надо их нарвать", "Доллар
так и брызжет в глаза", "Надпись нехорошая", "Козел из
дремучей чащи".
   А роман все равно никем не издавался.
   Но Иван Петрович не опускал руки, он ходил и ходил по
редакциям. Когда он прошел все крупные газеты, то добрался
до многотиражек, однако даже в "Красном кулинаре" (газете
пищевого техникума) и в "Ученье-свет" (печатном
органе трудового коллектива электротехнического института)
не брались публиковать мастера Шкаликова.
   Однажды он простился с женой, поцеловал детей, взял
котомку с продуктами на месяц, немного денег, папку с
"Крестовым походом" и исчез. Пропал. Никто больше его в
городе так и не увидел. Говорили, правда, что в Москве на
Казанском вокзале видели обросшего волосами оборванца,
который читал за милостыню нечто похожее на роман о
путешествии в горы. Однако было ли это по правде, да и был
ли то Иван Петрович, решить было затруднительно: ведь только
к этому нищему обращались с вопросом: "Предъявите вид на
жительство", как он с диким криком убегал прочь и появлялся
на старом месте не ранее как через пару дней.
   А где-то, быть может в Сибири, или на Кубани, или у
Белого моря, а то и вообще у черта на куличках еще один
человек собрался в "Крестовый поход". Что ж, скатертью
дорога!

      Вместо эпилога.

   Клемансо, когда он не был еще президентом Франции, и
вообще в политике был никем, редактировал один журнал.
Как-то раз в этот журнал зашел молодой человек и отдал свои
первые рассказы. Прочитав их, Клемансо посоветовал парню
оставить литературу и заняться чем-нибудь более полезным,
печь булочки, например. Молодой человек ушел из журнала
Клемансо. А звали этого незадачливого графомана Эмиль Золя.
<< Новее
76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Старее >>   | Скрыть тексты

 Добавить 

Использование произведений и отзывов возможно только с разрешения их авторов.
Вебмастер   

cached: 2200674