ХОХМОДРОМ- смешные стихи, прикольные поздравления, веселые песни, шуточные сценарии- портал авторского юмора
ХОХМОДРОМ - портал авторского юмора
ХОХМОДРОМ

Смешные истории: лучшее из свежего: стр. 103

ХОХМОДРОМ
Смешные истории: лучшее из свежего: Стр. 103  Оцен.   Раздел   Дата   Рец.   Посет. 
 

БАЗАРНЫЙ ЭПИЗОД

(lvs777)
  8  Смешные истории  2009-01-22  1  1229
"Еврей - грузчик"
(самый короткий анекдот).
 
Однажды на рынке небольшого селения хулиганистый пацан пытался стащить у бабушки с прилавка толстенького ароматного цыплёнка. Находящийся рядом  грузчик схватил своей лапой воришку за ухо и начал крутить его по часовой стрелке. Крик был невероятный. Подарив на прощание пинок под зад своим мощным коленом, грузчик отпустил неудачника...
…У мужчины была хорошая память. У пацана - тоже...
Шли годы. Городок - а это был Гуляй-Поле, существовал своей тихой мирной жизнью. Религиозный грузчик Борис (мой дед) - тоже. А вот из базарной шпаны Нестора вырос батько Махно (Михненко).
Жизнь в городке изменилась. Начиная с раннего утра, когда атаман просыпался и трижды стрелял в воздух с похмелки из трёх пистолетов - народ должен знать, что хозяин не дремлет, - и до позднего вечера, во время пьянки и хулиганки, все были напряжены. Махно был неординарной, непредсказуемой личностью, и мог либо похвалить, либо дать команду застрелить.
Естественно, дед избегал встречи с хозяином городка.
Однако, как водится, чему быть - того не миновать. Бешено пролетевшая по центральной улочке коляска-тройка резко затормозила, и из неё выскочил сам атаман.
-"Борис, подь сюды", - приказал предводитель, любивший, говоря с народом, перековеркивать слова.
-"Здравствуй, мудрый и справедливый", - раздался в ответ голос с лёгкой картавинкой.
-"Ты не юли, старый хрыч, ты думаешь - я забыл, как ты мне в позор всему базару пытался ухо открутить?"
-"О чём ты говоришь, батько?", - взмолился не на шутку испугавшийся дед.
Бесцеремонно взяв его за пуговицу рубахи, Махно произнёс: "Мало вы нам, пацанам-прохвостам, в молодости ухи драли. Надо было скрутить и второе, и подоле, и сильнее!"
Вокруг все заржали. Как рассказывал мой папа Сёма, радостно ржали даже лошади.
Улыбнувшись, Нестор Иваныч вскочил в экипаж, трижды выстрелил в воздух и рванул с места...
В годы Великой Войны всех моих бабушек и дедушек, включая двух Борисов (и по маме, и по папе), расстреляли немцы. Очень жаль, что у нас не осталось ни одной фотографии...

Владимир Леви
 
lvs@bezeqint.net
 

Толкователю снов

(Кузьма Швеллер)
  131  Про сон  2008-10-16  20  3398
Надев фуфайку и ушанку,
Со страшным скрыпом сапоги,
Я вышел в ночь искать подранка
На берегах Саров-реки…
***
Засев на кухне при луне,
Я в уток выстрелил дуплетом,
Держа значок в руке при этом,
Где «Будь готов!» сияло мне.
По-пионерски вскинул руку
И заорал с балкона: «Пли!»
Спугнув залаявшую суку,
И журавлей летящих клин.
Тут утка с грохотом упала,
Пробито правое крыло.
Теперь охотнику назло
В кустах прибрежных точит жало…
Ружье растаяло во тьме,
В руках лопата и веревка…
Мне шепчет на ухо портье:
«Я помогу, я – самый ловкий!»
Бежим по улицам вдвоем
Под флагом поднятым имперским,
На шее галстук пионерский,
В глазах тоска былых времен…
***
Гулял полгода, день за днем,
Был начисто лишен покоя.
На берегу стою с ружьем…
Вот, блин… Приснится же такое!
 

АХ, Я БЫ НЕ СТАЛА...

(Сестра Риммовна)
  33    2008-11-20  9  3117
Девушка с Красным Конём
Ах, я бы не стала кобениться,
Но он, доскакав до меня,
Успел сообщить, что я пленница
И… тут же свалился с коня.
В характере нет моём чёрточки
Стервозной. И я, без проблем,
Присела с ним рядом на корточки,
И снять помогла ему шлем.
- «Я так не играю! По правилам
Ты мчаться должна наутёк!»
Ему воротник я поправила
И свой протянула платок.
«Послушай, ты что издеваешься?!»
- уставился он на меня.
«Быть может, еще попытаешься?»
– к нему подвела я коня.

&&&&&&

Ах, он не догоняет...

Сестра Риммовна
 

Внезапно, неожиданно, из-за угла ...

(Андрей Ручкин)
  14    2008-12-21  2  1505
Внезапно, неожиданно, из-за угла…
( новогодний полу-эротический триллер )

"Затянутое начало –это полнейший финал
для всякого порядочного автора, почтенные
синьоры. Все должно происходить неожиданно,
начинаться внезапно. И лучше всего из-за угла."
Лудовико Барбитурато,
литературный семинар в Болонье, 1512 год.

1.

Просто беда с этими новогодними авиарейсами. Командир и первейший пилот Теодор Флайер внезапно понял, что забыл заправить самолет в Сеуле и поэтому долететь до Токио вряд ли удастся.
-Как мы вообще сумели взлететь без горючего? –подумал он с приятной мрачной внезапностью.
-По привычке наверное, -ответил штурман Чао Зянбай, неожиданно уловивший внезапную командирскую мысль.
-Падать начнем через две минуты, -сообщил он же, без спросу сворачивая "косячок" прямо на рабочем месте. Часть "травки" внезапно просыпалась на приборную доску, но Чао не обратил на это внимания.
-Может дать сигнал бедствия?- вслух подумал командир Флайер.
-Не надо. У выживших должен быть хоть какой-то шанс. А то прибудут пьяные спасатели и утопят их наверняка. Надо дать людям шанс, -Чао довертел "косячок" и любовно осмотрел его под острым углом. –Будешь?
-У меня другие планы, -с внезапной суровостью ответил командир Флайер и неожиданно покинул кабину.
Штурман Чао лишь пожал плечами. Раскурив "косячок" он принялся интенсивно смолить, чтобы нырнуть в Японское море под собственное идиотическое хихиканье.

2.
Самолет спереди был Боингом, а сзади Конкордом. То есть по классу относился к авиалайнерам средней степени невдолбанности. Потому-то командир Флайер сразу нашел за углом столь необходимую ему стюардессу Шевелину Шмайс. Он внезапно к ней приблизился и последовательно вытряхнул ее из синего фирменного пиджачка, белой блузки, бесформенного красного лифчика и форменной юбки неопределенного авиационного цвета. Потом трижды попытался вытряхнуть Шевелину из трусиков, но безуспешно.
-Идиот, я сегодня позабыла их надеть, -внезапно сказала стюардесса и неожиданно поправила форменную синюю пилотку, которая от всех этих встрясок слегка съехала на бок вместе с прической и головой.
Командир Флайер недоверчиво осмотрел стюардессу Шмайс со всех сторон и неожиданно убедился в справедливости ее слов.
Внезапный командирский осмотр немного встревожил пассажиров. Конечно никаких внешних повреждений на фюзеляже стюардессы заметно не было, но кто там ее знает.
Пассажиры внезапно потребовали объяснений от чего лайнер средней степени невдолбанности гневно содрогнулся и неожиданно стал падать вниз. На три минуты позже чем было запланировано обкуренным штурманом.
Командир Флайер предложил не тратить время попусту на глупые вопросы и срочно заняться групповухой.
-Это не приказ, а рекомендация, -сухо сообщил он, идя на резкое сближение с Шевелиной Шмайс.
-Што ест круппо-вуха? –с внезапной подозрительностью спросила пожилая немецкая дама с внешностью отставной шпионки-неудачницы.
-Подними закрылки и раздвинь шасси, -деловито пояснила стюардесса Шмайс внезапно состыковываясь с командиром в проходе между креслами для большей наглядности.
-Еще возражения имеются? –на всякий случай спросила она, перед впадением в экстаз, неистовство и все что обычно сопутствует крупным авиакатастрофам.
-Я имею одно возражение, -неожиданно заявил раскормленный англичанин лет 23-х.
-Ну? –холодно поинтересовалась стюардесса. –Излагай, но вкратце. Я не люблю простаивать без дела.
-Когда я был школьником моя бабушка нашла в моей тумбочке мои видеокассеты с моей эротической порнушкой. Она бросила мои кассеты в свой камин и кассеты взорвались, и камин разнесло и голые тетки разлетелись по всему дому. Моя бабушка безуспешно пыталась выставить их вон в течение четырех месяцев.
-На нашем самолете никогда не было каминов, английский малыш, - покровительственно сообщила стюардесса.
-А эра VHS давно миновала!!! –заорали остальные пассажиры.
-Хорошо, я буду снимать вас на сотовый телефон, -пролепетал английский малыш и неожиданно замолк. Его внезапное молчание и послужило сигналом к началу всеобщей оргии.

3.
Точнее сказать оргия была почти всеобщей. В ней не принимали участие двое. Известный нам укуренный штурман и один из пассажиров. Пассажир был худым высоким ирландцем, носил славную фамилию О' Шонесси и был католическим священником, а потому не мог себе позволить участия в оргии на борту падающего самолета. Тем более под Новый год.
Словом, пастор сел поближе к иллюминатору, предпочитая смотреть сквозь него на небеса, а не на происходящее в салоне безобразие. О' Шонесси молился, но не о спасении близлежащих грешников и не о том, чтобы самолет не расшибся о водную гладь и уцелел бы каким-нибудь образом. О' Шонесси просил лишь о личном мужестве при встрече с Курносой косоносительницей. Все мужчины из рода О' Шонесси были бравыми ирландцами и встретили смерть не моргнув глазом. Пастор желал соблюсти славную семейную традицию и сохранить положенную невозмутимость. Когда летишь прямехонько на встречу с предками очень не хочется их подвести. Об этом пастор и молился, но в дело внезапно вмешались адские силы.
Неожиданно снаружи раздался резкий неприятный звук. Пастор оборвал молитву на полуслове из-за чего вышла латинская двусмысленность и увидел черта. Тот уселся на крыле самолета с наглою ухмылкой и пилил крыло на котором сидел при помощи тупой ножовки. Вот откуда этот ужасный звук!
Пастор вежливо постучал в иллюминатор и знаками попытался объяснить черту всю абсурдность подобного поведения: самолет все равно падает. Зачем так стараться и потеть зазря?
Черт вместо благодарности показал пастору язык, гнусно ухмыльнулся и продолжил тупой запил. В результате этого в О' Шонесси взыграла горячая ирландская кровь. Невозмутимости настал конец. О' Шонесси легонечко озверел, ударом ноги вышиб иллюминатор и полез навстречу приключениям. Иллюминаторы на авиалайнерах средней степени невдолбанности нынче делают до жути маленькими и узкими, но пастор был тощ и живо оказался "на улице". Он мудро заткнул выбитый иллюминатор собственной шляпой, дабы предотвратить разгерметизацию салона. Засучил рукава сутаны и вступил в отчаянную схватку с врагом рода человеческого.
До принятия сана О' Шонесси был одним из первейших бузотеров в Ирландии. В половине Дублинских пабов его до сих пор вспоминают с нескрываемым восхищением. Получив монументальный пинок под хвост черт немедленно выронил пилу и проникся невольным уважением к противнику. Они сошлись врукопашную и кубарем слетели с недопиленного крыла. Обмениваясь комплиментами и зуботычинами полетели прямехонько в ад. Точнее в ад летел черт, а доблестный пастор не желал от него отставать. Поэтому они следовали одним курсом.
А между тем авиалайнер средней степени невдолбанности все падал и падал вниз, примериваясь как бы половчее ухнуть в морскую пучину, но тут из Японского моря внезапно высунулся дракончик Годзилла. Стояло приятнейшее предновогоднее утро и никто не обстреливал Годзиллу из самоходных орудий, не пулялся ракетами класса "земля-воздух" и не сбрасывал на голову противных желтых кирпичей. Т.е. Годзиллушка пребывал в распрекрасном настроении и потому аккуратно поймал самолет могучей правой лапкой. Основательно замахнулся и хрипло прорычав "Эх, ядрить вашу!!" запулил самолет в сторону Японии. И улыбнулся ему вслед во всю свою широкую зубастую пасть.
-Кажется мы снова летим, -неожиданно сказал командир Флайер, внезапно забарабанив пальцами по левой упругой груди стюардессы Шмайс.
-Не отвлекайся, -недовольно ответила стюардесса не менее внезапно, откуда-то из-за угла. Она как и прежде не любила простаивать без дела. И командир умолк и продолжил свое славное начинание.
В динамиках над головой раздалось идиотическое хихиканье обкуренного штурмана:
-Ребята! Мы летим в Японию на встречу с Санта-Клаусом! Падение временно откладывается.
-У него глюки от травки, -пробурчал Флайер, притормаживая славное начинание.
-Еще слово и я уйду к англичанину! -рявкнула Шмайс.
……………….
А штурман из кабины видел уже отчетливо остров Хонсю. И Токийский залив тоже был на месте. И более чем международные аэропорты Ханеда и Нарита, а так же безымянный частный аэропорт Ивана Семеновича Хашимото "только для своих и очень своих".
-Интересно, а куда лайнер собирается садиться? Если он вздумает грохнуться в аэропорту Хашимото, то Семеныч озвереет и последствия могут быть просто ужасны, -не переставая хихикать думал штурман Чао.
-Но может быть мы расшибемся на подлете, тогда ничего страшного,- оптимистично подумал он же, нервно сворачивая второй "косячок".

4.
А между тем в самом центре преисподней стояли вой и скрежет зубовный. То есть сразу после не слишком мягкой посадки пастор О' Шонесси согнул черта в дугу и уже наматывал ему хвост на рога, когда на шум подвалили местные и в грубой форме поинтересовались какого черта тут, собственно, происходит и из-за чего весь сыр бор. Перспектива предновогодней католической интервенции огорчила нечисть до невозможности.
Рога, копыта и хвосты дружным хором заявили, что живым католикам в аду не место и все прочее, что положено говорить в подобных казусных случаях. И дружно указали О' Шонесси на дверь. –Зайди попозже!!!
-Щас, -иронически ответил злобный ирландец, пиная под ребра поверженного противника, чтоб не забывал кто тут главный.
О' Шонесси и сам безусловно понимал, что экскурсия в Ад несколько затянулась, но не собирался уходить с пустыми руками. И потому холодным деловым голосом заявил, что и не подумает убираться. Или пусть освободят большую часть его родни из местных котлов и казематов.
Дело в том, что в роду О' Шонесси было немало славных воинов, даже чересчур славных. Они в свое время перекровожадничали в битвах и теперь были вынуждены расплачиваться за свою посмертную славу.
Условие пастора вызвало скандал. Гвалт стоял вокруг просто дьявольский.
-Как хотите, -невозмутимо ответил О' Шонесси. –Тогда я остаюсь. Месса через час. Всеобщая явка обязательна.
И черти изумленно стихли.
-Он ирландец! –пропищал маленький рыжий чертенок.
-А упрямей ирландцiв тiльке одны хохлы, -закончил его мысль толстый усатый черт по фамилии Басаврюк.
В результате короткого бесовского совещания О' Шонесси покинул ад в сопровождении дорогих многогрешных родственников. Черти из нечистой вредности забросили всю компанию на необитаемый остров, но находчивые мертвецы клана О' Шонесси даже тут исхитрились отыскать здоровенную лестницу и сердечно поблагодарив хитроумного сородича полезли вверх на небеса. Лестницу на всякий случай втянули наверх и стало крайне тихо.
Оставшись в одиночестве отец О' Шонесси внезапно огляделся. Островок на который его депортировало шкодливое адское воинство был небольшим и совершенно бесхозным. Кажется не принадлежал он ни одной стране и торчал посреди моря с вызывающей независимостью. Со всех сторон до горизонта только море, на небе ни облачка и вдруг из-за угла неожиданно показался Годзилла.
Утро минуло. Дракончика уже успели обстрелять два торпедных катера, один задрипанный миноносец и 8 новеньких истре***елей. Поэтому настроение Годзиллы изрядно испортилось и он утратил остатки былого человеколюбия.
Пастор видел все это невооруженным глазом и тем не менее его окликнул:
-Далеко ли ты направляешься, сын мой?
-Пойду разнесу Токио. Вдребезги, -лаконично пояснил Годзилла и выплюнул сгусток синего пламени, прозрачно намекая на то, что настроен крайне серьезно.
-Нам по пути. Не подвезешь ли? –не отставал пастор.
-И что тебе делать в Токио, если я не оставлю от него камня на камне? –не без сарказма поинтересовался Годзилла.
-Возьму попутку до Осаки, -невозмутимо ответил О' Шонесси.
И Годзилла понял, что ему не отделаться от настырного ирландца.
-Но если по тебе саданут ракетой или кирпичом –ко мне никаких претензий, -честно предупредил дракончик.
-На все воля Божия, -ответил пастор, цепляясь на шипы на спине Годзиллы. Он поднялся по ним наверх и устроился довольно удобно.
Годзилла был атеистом с самого детства, но спорить с О' Шонесси не стал. Значит такова судьба. Они вдвоем двинутся на Токио, сея ужас и разрушение на своем пути.
А пастор О' Шонесси воспринял молчание Годзиллы на свой лад. До Токио пилить по морю было еще очень и очень прилично. Пастор лелеял надежду за время пути сделать из Годзиллы доброго христианина. За этим интересным занятием он и встретил Новый год.
 

Интернет, стихи и топор

(Андрей Ручкин)
  28    2008-12-03  3  3833
Так же по теме см: Жми сюда      

Я выбрался из Интернета на улицу с большим трудом. Посмотрел вокруг, подышал воздухом и потихонечку пришел в себя. И постепенно до меня дошло, что я наконец доделал этот чертов сайт для этой треклятой фирмы и пусть уж себе дальше валандаются с ним как знают.
Было ровно два часа пополудни. Мой изможденный электроникой организм пожирал кислород как слезшая с диеты балерина, а сам я внутри этого организма неторопливо размышлял о том, чем теперь, собственно заняться и каких именно жизненных впечатлений лучше набраться. В принципе пивная "Тюльпанчик " уже открыта, но если я пойду туда прямо сейчас и пробуду там до вечера, то возможно не попаду сегодня домой.
-Никаких пивных! –рявкнул организм злым и усталым внутренним голосом. –Мне нужен кислород. Если однажды я загнусь от отсутствия кислорода, ты отправишься следом за мной.
-И пойдем мы с тобой рука об руку, -процитировал я фразу из "Андрея Рублева", но организм мой плохо воспринимает кино, вино и домино. Равно как и пиво. То есть относится к искусству довольно скептически. Порой, сидя внутри этого организма, я искренне недоумеваю: а что я тут вообще делаю? Не пойти ли мне куда-нибудь еще? Но до сих пор я мудро воздерживался от побега. Интернет, понятное дело, не в счет…
Безлюдность мясопотамских улиц в этот знойный июльский денек была почти полной и совершенно неоспоримой. На двери "Промтоваров", не стесняясь отсутствием ветра, многозначительно поскрипывал крупный ржавый замок, основательно сработанный еще в 1913 году. Этот замок говорил о многом. Транспаранта "ушел в запой- не ждите понапрасну" на двери не было, но бывалые старожилы умеют читать надписи даже при их полном отсутствии. Они знают, что проще съездить в Москву за нужным предметом обихода, чем дожидаться того светлого момента, когда Тарас Евгеньевич найдет в себе силы вернуться к непомерно трезвой жизни.
Короче говоря, в моем родном Мясопотамске стояло лето, а потому особого оживления вокруг не наблюдалось. Более того: тишина стояла такая, что я слышал как чавкает за углом через улицу участковый милиционер Морфиков и как жужжат вокруг него настырные осы, пытаясь отбить стаканчик с подтаявшим мороженым.
Я пошел на звук, повернул за угол и увидел ту самую картину: насекомые ведут войну с представителем закона и порядка. От вафельного стаканчика осталась ровно половина.
Морфиков левым бортом примостился к скособоченному киоску мороженого и пожирал лакомство вдумчиво и сосредоточенно, как и всегда. Он излучал доброжелательность и отмахивался от ос столь небрежно и лениво, что это-то их злило больше всего. Им казалось, что их не принимают всерьез.
Фуражка Морфикова съехала набекрень, китель как всегда был застегнут не на ту пуговицу.
-Как насчет мороженого, пожиратель кислорода? –осведомился я, когда до киоска оставалось примерно метров тридцать. Почему бы и впрямь не присоседиться к Морфикову и не поболтать о том- о сем? Тем более, что меня осы не трогают. Я не жмот и покупаю один стаканчик специально для них, чтоб отстали. Живи и давай жить другим- не помню кто это сказал, но сказал абсолютно правильно.
-Гм, ну что ж…Если пломбирчик или два, -сдержанно ответил организм, давая понять, что против мороженого он как раз не против. Даже более того…Так что мы и дальше пошли вдвоем…А когда мы вдвоем, то почти не боимся простуды, а в крайнем случае… крайнем случае в пивной наливают не только пенное, но про это я решил промолчать, чтобы организм лишний раз не раздражался.
Итак, мы шли навстречу всем пломбирам мира, но тут из-за другого угла по невиданной доселе кривой ( в баллистике такая точно невозможна ) точно пушечное ядро пронесся главный Мясопотамский Дракон. Вы наверное сейчас подумали, что я слишком засиделся в Интернете и теперь заговариваюсь? Нет, Дракон-это прозвище. Главный редактор "Мясопотамской правды" господин Дракуонов, чтоб его черти взяли…Пушечные ядра редко бывают испуганными и кажется не визжат…Во всяком случае виденные мною ядра Царь-пушки вели себя крайне солидно, а тут…
Сколь бы ни был Дракон испуган, но он довольно практично придерживал правой рукой светлую шляпу, которая на такой лихой скорости вряд ли бы сумела самостоятельно удержаться на его ответственной голове. Дракуонов умчался вдаль, вздымая пыль и никому ничего не объясняя. Куда-то туда…На границу города и деревни.
Наконец пыль на траектории его полета осела и можно было пересечь улицу не рискуя расчихаться. И тут я увидел, что Морфиков от этой приятной неожиданности уронил остатки мороженого себе на китель и осы вылизывают его мундир с доселе невиданным энтузиазмом. Но участковый не обращал внимания на приставучих насекомых. С затаенной опаской он посмотрел туда, откуда прибежал наш городской Дракон. Судя по всему погоня должна была быть страшной и Морфикову не хотелось выяснять, что это за опасность затаилась там вдали. Что даже Дракон утратил привычную солидность и пустился в бега. Любознательность не входила в прямые милицейские обязанности нашего участкового. Он сделал вид, что с испачканным мундиром просто не в силах нести тяжкое бремя местного правопорядка и в сопровождении эскадрильи неутомимых ос торжественно удалился в направлении родного отделения, удачно расположившегося в пяти метрах от киоска мороженого.
А я пошел вперед. После всех этих посиделок в Интернете мне все уже было как-то по фигу, по…В общем, все равно. Признаться, я ожидал встретить свирепую мамелюкскую конницу во главе с Ахмет-пашой. Или Годзиллу. Или на худой конец Кинг -Конга, наконец сбежавшего из США. Но улица была пуста. Даже дюжина живых мертвецов не топталась на тротуаре. Чего же испугался Дракуонов? Безлюдья? Я стоял посреди улицы с озадаченным видом. И как всегда рядом ни Ньютона, ни Коперника, ни Капицы. Спросить-то не у кого!
Но тут под тенистыми липами что-то засияло, осветив потрескавшийся асфальт и фасады сонных домов и я понял, что это улыбка и улыбается это дядя Веня. Настроение его сегодня было далеким от философского. Поэтому он был добрым, тихим и улыбчивым. И обрадовался мне как родному.
-Ты щас не занят? –спросил дядя Веня. И на него с липы тут же спрыгнула черная лохматая гусеница. Мясопотамские насекомые в этот жаркий денек определенно активизировались. Дядя Веня дал гусенице щелбана. И она тут же вылетела из моего рассказа.
-Не занят, -весело ответил я, но тут же помрачнел, решив, что сейчас последует привычное предложение "а не сходить ли нам, кстати, в пивную". Портить настроение дяде Вене мне не хотелось, но вступать в конфликт с собственным организмом не хотелось тоже. По образованию я, простите, не дипломат и положение было просто безвыходное.
-Сходим порыбачим? –предложил дядя Веня и у меня отлегло от сердца, и организм был доволен. В конце концов пломбирчики подождут.
Мы заскочили к дяде Вене домой. На кухне он выложил из авоськи небольшой топорик, видно ходил точить, вынул из дверного шкафа пару бамбуковых удочек, взял белого хлеба и мы заплинтухали по пыльным переулкам и сонному парку в сторону речки Хамурапки.
Денек, как я говорил, был славный. От речки веяло прохладой приятной сердцу всякого мясопотамца. Мы сидели на берегу Хамурапки и изо всех сил делали вид, что ловим рыбу. А рыба не желала лицемерить. Она даже не делала вид, что ловится. Клев был на нуле. Но это ничуть не мешало нашей мирной беседе.
-Скажи-ка честно, -сказал вдруг дядя Веня. –Ты ощущаешь, что живешь в двадцать первом веке? Не вообще, а, так сказать, на уровне организма?
Я взял положенный в таких случаях рыбацкий тайм-аут и справился у организма, что он думает по этому поводу.
-Ни черта не ощущаю. Никакой частью, -твердо ответил организм.
-Ну, вот и я тоже, -кивнул головой дядя Веня. –А стало быть все врут календари. Мы родились и продолжаем жить в двадцатом веке. И ничего тут не поправишь.
Вопрос этот, конечно, был спорный и сложный, но насчет вранья календарей я был полностью согласен. Календари составляют люди до того не пьющие, что…Желаете примерчик? Пожалуйста! Первое марта всемирный день пива, а первое апреля Всемирный день Дурака. То есть тут явный и недвусмысленный намек на то, что если начать пить с   1-го марта по 1-е апреля включительно, то непременно сдуреешь. Да, не так все просто с этими календарями.
Тут дядя Веня из чистой любознательности вытащил удочку. На крючке болтался удивленный заспанный карась средних размеров. Накушался хлебушка и задремал не отходя от кассы.
-Дурак, что попался, -сказал дядя Веня.
Карась, хоть и тяжело дышал, посмотрел на него как-то иронически.
-Нет, глаза умные. Придется отпустить, -решил дядя Веня, снял "умника" с крючка и швырнул назад в Хамурапку.
Собственно говоря, дело было не "в умных глазах". Удочки-то мы взяли, но ни садка, ни ведерка, ни банального пакета из возвышенного полиэтилена захватить не догадались.
А живая рыба это не тот предмет, который стоит класть в карман. Не верите – сами попробуйте.
Впрочем, дело-то было не в рыбалке. Дядю Веню вообще тянуло поговорить, как на трезвую, так и на не очень голову ( точное его состояние на глаз определить было довольно сложно). Впрочем, автобиографическими излияниями он занимается довольно редко, понятное дело, я уши навострил. Помнится, последний раз такое было пять лет назад, когда в небе над Мясопотамском столкнулись электричка Москва -Семипутск и теплоход "Яузер". Но это событие прославило наш городок на весь мир, а дяде Вене как безусловному участнику событий было что рассказать. Но сейчас на бережку Хамурапки
все было куда как более прозаично.
Дядя Веня поведал мне про свое ужасное утречко. Да-да, день у него не задался с самого утра. Его достойная супруга отбыла еще вечером по каким-то загадочным тещиным делам, в которые дядя Веня никогда и не пытался вникать. Кроме того, ночью ему приснился редкостный по реалистичности кошмар: сильно пьющий троюродный дедушка из параллельного мира и взбесившееся кибернетическое одеяло, которое умело ходить и говорить, а потому представляло явную угрозу всему прогрессивному человечеству. Дяде Вене после долгих мучений удалось оглоушить одеяло местным квантовым штангенциркулем и пока оно охало и причитало, связать двойным узлом, что лишило его возможности передвигаться, но говорить и представлять угрозу для человечества оно не прекратило.
Звонок в дверь в семь часов утра выдернул дядю Веню из ужасов параллельного мира. Он почесался, впрыгнул в ношеные спортивные штаны нащупал ногами новые тапочки собственного производства и пошел навстречу неизвестности. На пороге стоял любознательный одессит Осип с колоритной фамилией Гарибальди. Он был в Мясопотамске проездом, но по всей видимости остался у нас навсегда. Периодически он совершает жуткие набеги на соседей и всякий раз не вовремя. Многие на него уже жаловались.
-Веня, вы- таки уже стали чемпионом мира по боксу? –неожиданно спросил Осип Гарибальди. Он наивно думал, что застанет дядю Веню этим вопросом врасплох.
-Пока нет. Зайди завтра, -спокойно ответил дядя Веня и захлопнул дверь, пока одессит еще что-нибудь не сказал. Осип понял, что ему сегодня тут не рады и не нашел в себе сил для повторного дверного звонка.
Дядя Веня вернулся на кровать и долго, и безуспешно ворочался. Перспектива возвращения в параллельный мир, доверху набитый пьяными дедушками и сумасшедшими одеялами была довольно сомнительной и разгоняла всякий сон. К половине девятого чувство острого мужского голода согнало дядю Веню с кровати и он устремился на поиски источников пищи, то есть полез в холодильник, в уютных недрах которого и обрел временное успокоение.
То есть как большинство давно женатых и умеренно счастливых мужчин дядя Веня отчаянно не любил сам себе готовить и потому налегал на вредную для желудка сухомятку. Но, что поделать. Супруга временно бросила его на произвол судьбы. Поэтому он сумел ловко проглотить свой завтрак. Благодаря природной смекалке, а не только под давлением внешних обстоятельств.
Обретя положенную по закону сытость, дядя Веня попил чайку и уже в приятном расположении духа спустился вниз и извлек из почтового ящика свежий номер "Мясопотамской правды". И напрасно. Газета содержала довольно пакостный сюрприз. На первой полосе крупным шрифтом было опубликовано совершенно неприличное стихотворение известного московского поэта Василия Развалдайского.
То есть оно было неприличным, но далеко не совершенным. Судите сами:
Солнце скупо освещает
Подмосковный выходной.
Дядя Веня на карачках
Выползает из пивной…
И это только начало. Последние три четверостишия я не стану цитировать из сугубого уважения к дяде Вене. Конечно это было вранье. Не раз я видел, как дядя Веня возвращался из пивной "Тюльпанчик" слегка покачиваясь. Иногда –покачиваясь сильно. Но не более того! Клеветнические вирши московского стихоплета искажали чистую мясопотамскую реальность хуже десятка кривых зеркал.
Позднее я беседовал с Развалдайским в ЦДЛ и картина немного прояснилась. Он и сам был хорош после чтения собственных стихов в нашем ДК при мясокомбинате имени Александра Филипповича Македонского и возможно видел Дракона –Дракуонова который возвращался из пивной тем самым привычным для него четвероногим способом.   
-Мало ли что там у вас по асфальту ползает, -небрежно сказал поэт. –Может я что и попутал.
Он-то попутал, а Дракон удачно замел следы за чужой счет!
Понятно, что зарифмованная клевета порядочно взбесила дядю Веню. Сначала он решил осадить Москву и потребовать выдачи Развалдайского живым, но выпив рюмочку- другую для успокоения нервов, слегка поостыл. Поэты народ кочевой, шатаются по всей стране, не догонишь. А вот Дракуонов мог бы стих и не печатать. Тем более на первой странице, тем более крупно. Значит специально!
Поэтому дядя Веня сполоснул рюмку, допил остаток "успокоительного" из горлышка, задумчиво посмотрел на портрет Достоевского напротив кухонной плиты, тяжело вздохнул, взял в кладовке топор и пошел в редакцию.
 

Афера с дневниками Гитлера

(Андрей Ручкин)
  21    2008-11-03  1  1975
Пересказываю так, как сумел запомнить. А если что и приврал, то это вполне простительная слабость. Источником является документальный фильм "Тайны каких-то там сенсаций" немецкий или британский, который я случайно и непреднамеренно посмотрел лет этак 10 тому назад, когда телевидение еще не стало тем, чем оно стало теперь.
Итак, 1982 год, Германия. Причем не светлое и радостное ГДР, а мрачное капиталистическое ФРГ. Вот в этом самом ФРГ жил, да поживал один бойкий популярный журналист. Жил он один, так как ни одна фрау почему-то не пожелала составить ему компанию. Впрочем, он не бедствовал. Сотрудничал с ведущими изданиями "Шпигель" и "Бильд", получал недурственные гонорары и совершенно не тяготился холостяцким статусом. У него просто не было времени на то, чтобы им тяготиться. Хобби отнимало у него все свободное время.
Его хобби был Третий Рейх, а при подобном оригинальном хобби ни о каком свободном времени и речи быть не могло. Журналист бегал по разного рода аукционам и распродажам, скупая "сувениры". Безделушки из кабинетов Гиммлера и Бормана. То, да се. Однажды по случаю приобрел нижнее белье Гитлера и Евы Браун и жутко потом этому радовался. Он создал дома небольшой частный музейчик, в котором был и директором, и экскурсоводом, и посетителем.
Жемчужиной его коллекции стала личная яхта Геринга, которую виртуоз пера приобрел по сходной цене, отреставрировал надлежащим образом и поставил на прикол в порту так как держать ее дома было довольно накладно. На яхту он приглашал гостей. Видные нацисты средней величины, отмотав положенный срок в тюрьме Шпандау, собирались в кают-компании, чтобы за кружечкой баварского пивка вспомнить былые славные деньки и посетовать на вечное коварство Штирлица.
И вот, как-то раз, один из гостей пресловутой посудины хриплым доверительным шепотом сообщил подвыпившему журналисту, что знает некоего господина-коллекционера имеющего сходные интересы.
-Он может показать вам нечто такое, о чем небезопасно говорить вслух, -честно предупредил гость.
Но всякий журналист отважен и потому приблизительно через неделю бравый капитан яхты Геринга отправился на встречу с таинственным незнакомцем. Тот проживал в частном особняке в самых непролазных и малолюдных областях ФРГ, так что добраться до него было совсем непросто. Но это лишь разжигало азарт исследователя.
Журналист был впущен внутрь, осмотрен охраной. Сходство с Марксом, Лениным и Троцким отсутствовало, поэтому хозяин проникся к гостю симпатией и распил с ним бутылочку старого рейнского. После чего выложил на полированный столик небольшую тетрадь в кожаном переплете.
Журналист схватил указанный предмет, пошуршал страницами и его нижняя челюсть с неприличным грохотом упала на пол. Он узнал почерк Гитлера.
Хозяин остался доволен произведенным эффектом. Он откупорил вторую бутылочку рейнского и, потягивая винцо, неторопливо поведал следующую историю.
В мае 45-го года Гитлеру стало очевидно, что войны не выиграть. И с секретного аэродрома под Берлином взлетело пять грузовых самолетов. Черт знает куда именно они летели, но один до цели так и не добрался. По нему саданули из американской зенитки и это до невозможности огорчило Гитлера.
-Все мое наследие погибло, -печально произнес фюрер и с горя женился на Еве Браун.
В самолете был его личный архив. Сбитое воздушное судно хотя и расшиблось насмерть, но почему-то не сгорело и жители окрестных деревень, и хуторков с риском для жизни в течение двух недель растащили, и попрятали драгоценный груз и кости отважных пилотов. Там-то все и хранилось, передаваемое от отца к сыну. И вот теперь дневники Гитлера наконец сумели пробиться к благодарным потомкам.
Журналист нутром чуял сенсацию и крайне оживившись носился по комнате, поминутно налетая на мебель. Хозяин закурил толстенную сигару.
-Это дорого стоит и мне не по карману выкупить весь архив. Но если вы человек со средствами, то я мог бы свести вас кое с кем. Кое с кем, имеющим очень многое. Но он вынужден соблюдать осторожность так как агенты Кремля не дремлют и уже приготовили пыльный мешок за углом.
Тема пыльных мешков была безусловно неприятной, но журналист все же решился на встречу "кое с кем". А заодно и выклянчил у хлебосольного хозяина пресловутую тетрадку, чтобы почитать на досуге. А заодно и поинтересоваться мнением опытных экспертов.
И эксперты сказали свое веское слово. Почерк Адольфа Алоизыча. Безусловно. Чернила, бумаги и переплет тех лет. Подлинность 100%.
И понеслось… Засекреченный человек за несколько округлых сумм в тугриках и дойче марках выудил на свет божий еще несколько тетрадей в кожаном переплете. Журналист читал и восторгался. Вскоре он поймал себя на мысли, что читать это в гордом одиночестве довольно эгоистично. Он забегал по знакомым. Редакторы восприняли историческую новость бодро. Было решено публиковать сенсационный материал. Причем не только в Германии.
Права купил французский "Пари-матч", лондонская "Таймс" и ряд других почтенных зарубежных изданий. Газета "Правда", впрочем, не заинтересовалась.
Уж рукопись сдали в набор, уж буквы налились свинцом и европейские типографии ждали контрольного свистка, но тут грянул гром и бюргеры перекрестились.
Дело в том, что один из ушлых экспертов от нечего делать поковырялся острым коготком в сургучной печати одной из тетрадей. И с удивлением обнаружил, что печать сделана из пластика, изобретенного в 1975 году, а потому ее попадание в 1945 год, пусть из зенитки, представляется крайне сомнительным.
Понятное дело случился скандал. Все издания за исключением "Таймс" наотрез отказались публиковать фальшивку. Печатный орган британских консерваторов был куплен на корню медиа- магнатом Рупертом Мердоком, который отгородясь от презренного человечества парой океанов, сидел на таинственном острове и неторопливо вкушал спелые бананы. Тревожный звонок из Лондона отвлек   его от этого интересного занятия.
Так и так, товарищ Мердок. Нам всучили липу. Ваши распоряжения?
-Народ это купит? –спросил Мердок без особого интереса.
-Безусловно.
-Тогда печатайте и не морочьте мне голову.
Мердок бросил трубку и полез на пальму за свежим бананом.
А в Германии, как известно, бананы не растут. И именно по этой причине журналист, и его секретный "снабженец" оказались в тюрьме со сверхзвуковой скоростью.
Секретный "снабженец" имел интереснейшую биографию. Большую часть сознательной жизни он посвятил высокому искусству живописи. Писал маслом известные картины известных художников и втюхивал их по цене оригинала частным коллекционерам и небольшим недалеким музеям. Причем, ни разу не попался. Да и работы были высокого качества, порой превосходившие мастерством исполнения исходный оригинал.
"Снабженец" был не только виртуозом кисти, но и весьма недурственным графологом. Подделать чужой почерк было для парой пустяков. И потому, узнав о неожиданном рыночном спросе на Гитлера, решил этот спрос немедленно удовлетворить.
Но ему как подлинному артисту было скучно просто втюхивать лопуху-журналисту очередную исписанную тетрадку, пусть и за неслабую наличность. Всякий раз он придумывал убедительную таинственную историю с погонями и перестрелками. От этих историй по загривку журналиста пробегали приятные холодные мурашки. Он смотрел на "снабженца" уважительно. Как рискует жизнью этот благородный человек!
И вот –тюрьма. Художник-писатель сразу во всем признался, но долго орал, что с ним в камеру следует посадить всех горе- экспертов, выдавших свое опрометчивое неосмотрительное "одобрям".
Но консервативное германское правосудие не пошло ему навстречу в этом вопросе. Кто бы именно кого в камере порвал –неизвестно.
С журналистом обстояло куда сложнее. Он отказывался верить в подделку и видел во всем глобальный коммунистический заговор, направленный лично против него. Он ощущал мускулистую руку Кремля на своей щуплой шее. "Чердак" журналиста съезжал на бок день ото дня и "крыша" тоже не стояла на месте. Гуманные тюремные власти не на шутку встревожились и стали уламывать художника.
-Два месяца не будешь подметать тюремный двор.
-Три!
-Гут. Пиши!
И он описал своему подельнику все вышеописанные события почерком Гитлера. Подействовало. Свихнуться журналисту так и не удалось, но на его профессиональной карьере был поставлен жирный железный крест. Следы его после отсидки теряются в неизвестности.
А художник шесть лет примерно хлебал баланду и втихаря рисовал обидные карикатуры на тюремное начальство. На выходе у врат тюрьмы его встречал оркестр. Вся эта история прославила его настолько, что оказавшись на воле он довольно быстро стал миллионером. Его копии известных полотен расходились теперь на ура и коллекционеры становились в очередь на год вперед. Он теперь толстый, добродушный и вполне доволен жизнью. Но слова "эксперт" в его присутствии лучше не произносить.
 

Олимпийцы и партия

(wadim)
  10    2008-12-18  1  2088
Секретарь обкома по идеологии на активе рвал и метал , парторг сидел ,втянув голову в плечи : "Этот мальчишка перечеркнул плоды нашей пятилетней пропаганды советского образа жизни !"
Иван И... начинал свой трудовой путь на большом заводе в областном городе учеником слесаря . Занимался спортом , упорно тренировался . На заводе следили за его успехами и после возвращения из редкой тогда поездки в США устроили ему встречу в клубе . "Наш Иван показал этим янки !"
Зал битком , Иван в чёрном костюме и непривычном галстуке стал рассказывать о соревнованиях и рекордах пока его не перебил бывший наставник по слесарному делу : "Мы , Ваня , всё это в газете читали , а расскажи лучше , как там люди живут ?"
Парнишку из провинции , впервые увидившему Штаты понесло !
Он взахлёб говорил о громадных магазинах , набитых товарами , улыбающихся людях на улицах, жаренных курах по доллару , зал зааплодировал . Парторг бросился спасать положение и заговорил о толпах голодных безработных и обижаемых неграх . "Голодных не видел ,"-отрезал Иван , а негры там ездят на таких машинах , что нам и не снилось ."
"Да что там говорить , отлично живут , как при Коммунизме !"
Собрание быстро свернули , а бедный Иван стал "невыездным" ,пока через год не переехал в другую область и там уже держал язык за зубами .
 

Растет и ширится (в рамках конку ...

(Олаф Сукинсон)
  30    2008-09-11  0  2755
Редактор районной газеты "Маньяк труда" Тимофей Егорыч Еремеенко
проводит традиционную планерку "по понедельникам". Идет разбор передовой
статьи штатного корреспондента Бори Стекловатникова "Урожай - собирай!"

- Боря, ну что это такое? Вот ты пишешь,- читает Тимофей Егорыч,-
"Растет и ширится фуфловодство в нашем Балаболихинском районе.
Фуфловоды СПК "Закат коммунизма" уже завершили уборку ярового фуфла.
Звеньевой-фуфлыжник В.С.Лодыжкин рапортует о небывалом урожае - сжато
по восемь центнеров отборного фуфла с гектара. В закрома хозяйства
засыпано двести семьдесят шесть тонн такого нужного нам всем сырья".
Ведь это ты пишешь?

Боря про себя огрызается: "Ты пишешь, ты пишешь. А кто еще в этой
шараге сможет так здорово написать, уж ни ты ли, старая тоталитарная
развалина? Тебе, небось, слабо так остро поднять проблему расширения
клина запашки под фуфло. Эх, какой талант пропадает в такой дыре. А
ведь я уже три раза в "Вечорку" свои заметки отсылал!" В слух же
Стекловатников говорит следующее:

- А в чем дело? Вы эту статью и так три раза вычитывали. Где я наврал?

- Hадо было мне в четвертый раз вычитать. Распустились, понимаешь ли, с
этой демократией. В наше время и по семь раз вот такусенькую заметочку
обсасывали. А у тебя тут двести строк и фотография фуфложнейки. Я,
старый воробей, прошляпил. Как ты СПК назвал?

- "Закат Коммунизма", обыкновенно. Там на заборе транспарант висит:
"В коллективном труде навстречу заре! "Закат коммунизма" - оплот
социализма!",- пожимает плечами Боря.

- Это колхоз так назывался. А когда они акциониризировались, тьфу,
акзионировались, черт, акционизизировались в общем, то посчитали
излишним проявлять родимые пятна преступного прошлого и стали СПК
"Ильичевским",- вставляет подхалим Муйский.

- Ха, "Ильический" так не родимое пятно. Перековали орало на хлебало,-
огрызается Боря.

- Так ведь село у них называется Ильинка, уж и не знаю в кого,- замечает
Муйский.

- Да бог с ним. Ильинка или Ельцовка, за это сейчас по загривку не
гладят,- машет рукой редактор. - А вот откуда ты про небывалый урожай
взял, я ума не приложу. Мне из товарищества "Хальдекс", бывшего совхоза
"VII-го съезда ветеранов Севморпути" звонили, так они в позатом году по
девять с четвертью намолотили фуфла и не жужжали.

- Хорошего фуфла, Тимофей Егорыч, много не намолотишь,- с видом знатока
заявляет Стекловатников.- Хоршее фуфло как попало не растет. А так, это
уже не фуфло будет. Hе фуфло, факт. Знаем мы, как они по девять с
четверью сдают. Hапополам со жмыхом. Как ты его там в фуфле без собаки
обнаружишь? Оно все одного фуфельного цета и на запах - фуфло.

- Хех,- ухмыляется Еремеенко,- что бы ты понимал в фуфле-то? Сроду
настоящего фуфла в руках не держал, а туда же, в агрономы.

- Чего? Я сам коренной сельчанин, в городе только два года и пожил,
пока в педе на физрука учился,- Боря явно задет за живое.- Знаете,
сколько фуфла через эти руки в детстве прошло?

- Да не в фуфле дело,- ударяет по столу ладонью Тимофей Егорыч.- Что
фуфло? Убрали, и хрен с ним. А ты знаешь, что в Ильинке второй год весь
урожай мимо района распродают? Запихали они на ток эти двести семьдесят
шесть тонн, и что? Что, что. А то. Мне сейчас ОТТУДА звонили, не
довольны.

- Это не ИХ дело,- с вызовом говорит провинившийся корреспондент,- кто
куда свое фуфло сдает. Прошли те времена, когда говори, как сеять, как
не сеять, как за бабами ходить. Платили бы больше, может и ИМ бы чего с
того обломилось. А так, извините, на всех фуфла не напасешься.

- Hеправильную позицию занимаешь, Стекловатников, ох и неправильную,-
опережает редактора Муйский.- Я давно, наблюдаю, Тимофей Егорыч, что
Борис неадекватно понимает задачи реформирования на селе. Это что же
будет, если каждый...,- тут Муйский запинается, подыскивая литературный
эпитет, так как на планерках материться остерегается еще с ТОГО
времени,-... если каждый жук колхозный начнет народным фуфлом налево
распоряжаться, я уже не говорю про направо.

- Вот, вот,- строго цедит сквозь зубы редактор.- Смотри, Боря, уволю,
куда пойдешь? Hа фуфло и пойдешь.

Про себя Боря кричит: "Hе надо!" Вслух он только мямлет:

- Я больше того, в смысле.

Hачинают планировать следующий номер. Боре достается писать очерк о
клубном ансамбле частушечников, недавно вернувшемся из заграничной
поездки в Казахстан, где их принимали буквально на ура четыре человека
в областном доме культуры.

Очерк называется так: "Сбержем талант, осветим наш быт". Hачинается он
стандартно для Бори: "Растет и ширится самодеятельнoсть среди
труженников нашего Балаболихинского района. Из триумфальной зарубежной
поездки возвратились лауреатами смотра сельских песенных коллективов
наши соловьи из ансамбля "Мандалинники" под руководством бессменного
завклубом А.Р.Жмурикова...".

Hа очередной планерке редактор и Муйский костенят Борю за то, что
лауреаты пропили в поездке все балалайки и три вишневых драповых фрака.
Hичего, Боря за пять лет работы в многотиражке уже привык.
 

Вредные привычки олимпийцев2

(wadim)
  20    2008-11-24  0  1390
НАРУШЕНИЕ СПОРТИВНОГО РЕЖИМА.

Одиннадцать месяцев в году олимпийцы жили на сборах и для них царил "сухой закон". За этим строго следили , но олимпийцы тоже люди.
Все три призёра Чемпионата СССР по марафону с утра провели тренировку и перед обедом решили немного расслабиться. Дело было в Пуще Водице под Киевом. На кольце трамвая была огромная клумба и досчатое сооружение под названием "Голубой Дунай" , там было всё : "Распивочно и навынос". Приняли коньячку и собрались на обед. Один боялся опоздать и всё смотрел на часы и вдруг не нашёл их . Стали искать почему то в середине клумбы , стоя на четвереньках . Проходивший мимо миллиционер , увидя безобразия , засвистел и попытался схватить нарушителей за шиворот , те активно сопротивлялись . Страж порядка достал пистолет ! Это совсем не понравилось! Его обезоружили , намяли бока , а пистолет закинули в кусты . На шум и свист прибыл наряд на мотоцикле . Началась погоня ! Пользуясь пересечённой местностью и хорошей спортивной подготовкой от погони ушли ! Постепенно трезвея , прибежали на базу . Там их уже ждал "Исаич" , великий тренер и мудрейший человек. После короткого рассказа он сразу всё понял :"Тюрьма!". Совсем недавно умер Сталин, времена крутые!
Не мешкая ребят посадили в машину и отправили в аэропорт ! А тем временем милиция искала спортсменов (кто ещё мог убежать от мотоцикла ? ) . Утром вдоль строя спортсменов дважды прошёл миллиционер с фиолетовым "фингалом" под глазом : "Этих-нет!" Я же говорил : "Не наши!" Солидно подтвердил "Исаич".
А в Москве для разбора "полётов" собралась коллегия Спорткомитета : решили строго наказать. "Сколько пробежали в тот день ? 50 км ,что пили ? Коньяк .Сколько? 0,75 (коллегия понимающе переглянулась) , но оказалось , что " на нос" !? Председатель подвёл итог : "После всего , нам не страшны никакие немцы с эфиопами !Пусть попробуют!"
Ребят наказали по минимуму : лишили наградных за Чемпионат Союза .
На прошедшем вскоре первенстве Европы только судейская ошибка лишила Ивана Ф.. чемпионского звания . А часы нашлись в кармане куртки .
 

Одноклассники.ру и Лепёшкин

(Илья)
  22    2008-10-01  4  3898
Вся страна сидит в «Одноклассниках». И вся эмиграция тоже. Пожарные сидят между пожарами, а иногда вместо, милиционеры зависают, врачи, банкиры с охранниками, домохозяйки и, разумеется, менеджеры среднего звена. Им-то сам Бог велел - компьютер на столе, начальник на деловой встрече, зам. начальника на работе, но тоже в «Одноклассниках», школьную любовь ищет… Все на сайте, все поголовно, и не только люди – депутаты попадаются! - один Ваня Лепёшкин там не сидит. Он то в тюрьме сидит, то дома на диване и без всякого компьютера. Но однажды – он как раз дома сидел, не в тюрьме - подарили ему компьютер. Ну как подарили – отдали. Ну, даже не отдали, а он сам попросил. Ну не попросил – взял и всё. Двери запирать на ночь надо, не в деревне живёте. Так вот – появился у него компьютер и Ваня сразу в эти «Одноклассники» зашёл, на друзей-подруг школьных посмотрел. Очень расстроился, очень. Какие там фотографии! Правда, у всех почему-то одинаковые. Бабы сначала на фото с ребёнком, потом в купальнике на море, если фигура позволяет. Если фигура уже не очень, тогда на фоне своего особняка и по пояс, но особняк целиком, все шесть этажей. Потом фото за компьютером – это она на работе, фото с шампанским – на корпоративной вечеринке и последнее – «Это я в Испании в прошлом году». Они в прошлом году почему-то все в Испании были. И на заднем плане обязательно какой-то мачо маячит – намёк на курортный роман. Хотя у нас таких мачо на любом рынке больше, чем во всей Испании. У мужиков фотографии почти такие же, только антураж пивной. Зонтик, под зонтиком столик, весь уставленный пивом – «Я во Франции». Другой зонтик, другой столик и пиво другое – «Я в Италии». Третий зонтик, третий столик с пивом – «Это я в Амстердаме» и так по всей географии. Плюс – обязательно! – фото за рулём дорогой машины и охота-рыбалка на фоне джипа. Лепёшкин же во франциях и италиях, разумеется, не был, про Амстердам не слышал даже, рыбалкой не увлекался, а охотился только по ночам и только с целью наживы денег на выпить-закусить. Да и фотоаппарата у него никогда не было, его обычно милиционеры фотографировали. Машина, правда, была, но недорогая и без документов. А пиво он вообще не пил, он по водке ударял и по самогону. Но настроение как-то поднимать надо и Лепёшкин вспомнил про своего дружка, они сидели вместе. Тот на компьютере и доллары делал, и свидетельства всякие, и акции «Норильского никеля», а один раз деньги какого-то банка на себя перевёл и поехал в Кемерово отдыхать, думал, это далеко и там не найдут. Его в Кемерово и не искали, его прямо в вагоне-ресторане взяли, в километре от Москвы. Вот ему-то Лепёшкин и позвонил. Дружок выслушал проблему, сказал, что это дело двух минут, но нужны всякие напитки. Лепёшкин всякие напитки взял и выехал.
    На следующий день, приехав домой и поборов похмелье, Лепёшкин гордо открыл свою страничку в «Одноклассниках». Он не помнил, что за фотографии они вчера сделали, поэтому уже первая повергла его в шок. На ней он стоял между Путиным и Медведевым, а подпись гласила: «Я знакомлю Владимира Владимировича с Дмитрием Анатольевичем». Подписи под остальными фотографиями, как и сами фотографии, были под стать первой: «Я даю взаймы Абрамовичу», «Я учу петь Аллу Борисовну», «Я показываю Биллу Гейтсу, как работать на компьютере», «Я объясняю Гусу Хиддинку футбольные правила», «Я выгоняю из своей постели Наоми Кэмбелл и Дженифер Лопес», «Я покупаю десяток яиц Фаберже», «Элтон Джон и Борис Моисеев поют мне колыбельную»… Эту фотографию Лепёшкин решил на всякий случай удалить, слышал он что-то нехорошее про этих Джонов-Борисов. Зато следующее фото ему очень понравилось. На нём он гордо скакал на белом коне по степи, в папахе и бурке, с нагайкой в руке, а от него трусливо убегала украинская армия, уплывал флот и улетала авиация. Подписано фото было просто: «Я возвращаю Крым России». Оставшиеся фотографии Лепёшкин уже не просматривал, а быстро пролистал. На них он кормил с рук Валуева, запускал в космос Гагарина, отгонял Сальери от Моцарта и тушил Жанну д’Арк. Самая последняя фотография была сделана, наверное, когда напитки уже кончились. Счастливый Лепёшкин выходил из роддома под руку с Девой Марией. В руках у Лепёшкина был свёрток с ребёнком. Встречающие стояли на коленях, не смея поднять глаз. От Лепёшкина исходило какое-то неземное сияние. Невдалеке братья Кличко заранее били Иуду. Водитель лимузина каялся. Короче, Ваня Лепёшкин остался доволен.
    Письма Ване начали приходить сразу и в огромных количествах. Отличница, которая отторгла Ваню на выпускном, предлагала срочно встретиться и исправить эту ошибку, остальные девушки просто присылали свои фотографии и номера не только телефонов, при этом каждая третья хотела родить от него ребёнка, а у каждой второй он уже был и, разумеется, от Вани. Мужики просили взаймы и звали или в баню, или в совместный бизнес, некто Кузьмичёв именно Ване мечтал задёшево продать партию мопедов, в городе Сыктывкаре назвали новую улицу его, Вани Лепёшкина, именем, там только осталось вырубить лес, положить асфальт и построить дома, в какой-то деревне открывали его бюст, приглашали на открытие и просили немного денег на торжества, женская волейбольная команда из Томилина предлагала купить её всю целиком вместе с сеткой и мячиками, но без маньяка-тренера… Много было писем, очень много, а последним пришло послание от Абрамовича. Он интересовался, где, когда и сколько он взял взаймы у господина Лепёшкина и как ему вернуть долг. Господин Лепёшкин вспотел и, не мешкая, стал писать ответ. Сначала он написал, что Абрамович взял у него взаймы в марте, у входа в универсам на 3-ей Парковой улице. Перечитав, Ваня решил, что это несолидно и переделал универсам в сберкассу, а март в сентябрь. Получилось лучше. Насчёт суммы Ваня решил сразу – 100 долларов. Но руки предательски дрожали после вчерашнего и в итоге нулей получилось чуть больше…
    Через час люди Абрамовича привезли Ване дипломат с деньгами. Солнце на землю, конечно, при этом не упало и мир не перевернулся. Упал и перевернулся Лепёшкин, когда, проводив гостей, открыл дипломат. Денег было так много, что Ванины математические способности не позволяли их сосчитать.
    Большие суммы учат и дисциплинируют. Ваня Лепёшкин со временем стал преуспевающим бизнесменом. Он женился на отличнице, некогда его отторгшей, купил шестиэтажный особняк, возле которого с утра до вечера играет в волейбол женская команда из Томилина и послал приглашение Наоми Кэмбелл. Он вообще старался строить свою жизнь по фотографиям из «Одноклассников», хотя не всё, конечно, проходило гладко. Приехавшая Наоми, например, оказалась пожилой пьющей негритянкой и чуть не разрушила Ванину семью, Билл Гейтс на письма, даже со смайликами, не отвечал, Алла Борисовна отвечала, но исключительно матом, Путин с Медведевым познакомились давно и без Вани, а Жанны д’Арк с Моцартом и Сальери так вообще в живых не было, что Ваню очень удивило. Вскоре он в «Одноклассниках» разочаровался и перестал туда заходить. Чего там делать-то, на рожи эти противные смотреть? Ваня свой сайт создал – «Однокамерники.ру». Сайт сразу стал очень популярным, жизнь на нём закипела, особенно в группах «Лефортово» и «Бутырка». Всё правильно рассчитал бизнесмен Ваня Лепёшкин. Ведь в какой стране живём? Сегодня ты в своём офисе в «Одноклассниках» сидишь-общаешься, а завтра налоговая случайно зашла, обиделась на что-то и… «Владимирский Централ, ветер северный…».

      Илья Криштул
 

Граница на замкеЮжный рубеж

(wadim)
  15  День пограничника  2008-10-25  1  6530
В 60-ти десятые годы прошлого века в сборной студентов,а потом и в сборной
Союза появились необычные спортсмены : представляли они Казахстан,но были европейской внешности,хорошо говорили по русски и обладали,на наш
слух,непривычными именами и фамилиями.Это были немцы Поволжья,пригла-шенные Екатериной для подъёма сельского хозяйства,и в одночастье высланные без суда и следствия "эффективным менеджером" в начале Войны в Сибирь и Казахстан. Пол миллиона "спецпоселенцев" в худшем,чем зека поло-
жении трудились на благо Родины-мачехи.В "хрущевскую оттепель" им выдали паспорта и разрешили поступать в ВУЗы.
Весенний сбор студенческого спортобщества под Батуми,третий день льёт дождь,народ играет в карты,но немцы не могут не выполнить тренировочный план.Двое побежали по единственной асфальтовой дороге вдоль моря,в пути попадались закрытые шлагбаумы,охраны не было,и они продолжали бег.После
часа пути впереди показалась деревня : мост через крохотную речушку был
перегорожен шлагбаумом,рядом стоял полосатый столб с гербом! Внезапно из кустов выскочил молоденький пограничник и дурным голосом спросонья заорал : "Стой!Стрелять буду!"Держа под прицелом бегунов,он попятился к дому и почтительно постучал в окно ."Шо тоби Люлькин?Сказано не беспокоить!"-на крыльцо вышел расхристанный сержант."Так что эти бегли в сторону границы тов.сержант".Это другое дело.Сержант мигом перепоясался и с брезентовой сумкой через плечо вышел на улицу."Хто такие?"Спортсмены.
"Откуда прибыли?"Ребята называют местечко в 15 км ,сержант скептически улыбается."Фамилиё?"Шпар!"Имя?"Вольдемар!"Твоё?" Отто Барч!Мать честная!
Нарушители!Иностранцы!В голове промелькнуло:"Отпуск,лычки на погоны,
главное правильно доложить!" Сержант достаёт из сумки телефонную трубку со шнуром и втыкает вилку в пень во дворе."Товарыш шестой,мною сержантом Хвостюком задержаны нарушители,иностранцы,слушаюсь ждать!"
Через 15 мин. подкатил ГАЗ 66,в кузове наряд с овчаркой,из кабины выскочил
лейтенант : "Какая удача,неделю на границе и уже задержание,главное правильно доложить!" Спрашивает:"Где научились русскому?" В школе!"Где
расположена школа?" В Джескасгане! Для не слишком сильного в географии-
это за кордоном! Лейтенант хватает трубку : "Товарищь второй,мною лейтенантом Милашкиным предотвращен прорыв госграницы,двое,иностранцы
из разведшколы в Джескасгане,слушаюсь,доставить!"Ребят повезли на заставу.
Начальник заставы был в отпуске,замещал замполит : "Вот некоторые говорят,что политработники плохо знают службу,а за последний год первое
задержание у меня!Главное правильно оформить!"Говорите спортсмены и кто у вас начальник?" На беду начальником сбора был известный в прошлом марафонец по фамилии Петинати.Это добило капитана,и он лихорадочно стал
заполнять бланк допроса : иностранцы,русский язык,разведшкола,резидент Петинати! Остались пустяки:изобличить!"Где говорите остановились?" В доме
отдыха,сейчас проверим!Петинати отдыхал,он выполнил главное:раздал обратные авиабилеты.Кассы Аэрофлота в один день выполнили месячный план.
Но пошёл обратный процесс : хитрые студенты сдавали билеты,покупая вновь по студенческому за пол цены.План горел,кассирша названивала Петинати,ему
надоело и он перестал признавать своими названные фамилии.Когда позвонил
капитан и обнаружил резидента на месте,тот категорически отказался от представленных фамилий.Осталась очная ставка!Тем временем ребят стали искать,их не было уже часов пять , а главное они пропустили святое-обед!
Дождь прекратился спортсмены высыпали на солнышко , и тут подъехал "газон" :под конвоем автоматчиков и "верного Руслана" грязные и
мокрые появились пропавшие.Всё разяснилось,а капитан сумел договориться
о встрече известных спортсменов с личным составом.
"С паршивой овцы-хоть шерсти клок!"
 

О ванне с шампанским

(Овсей на грани Фола)
  30  День ВМФ  2008-10-14  5  4373
Поведаю вкратце
Банальную сказку
Осчастье и страсти,
О ванне с шампанским.

      * * *
Из дальних походов
Моряк возвратился.
Вдыхая свободу
На берег спустился.
Походка упруга,
В руках чемоданы,
Набитые туго
Деньгами карманы.
Недюженой силой,
Энергией пышет,
Высокий, красивый...-
На улицу вышел.
Шёл неторопливо.
Трепал лёгкий ветер.
Вдруг сердце забилось...-
Девчонку приметил.
Объект интересный:
Фигура гитара,
Глаза поднебесье
В даль смотрят упрямо.
Без всяких подходов
Моряк обратился:
Подарок природы
В тебя я влюбился. -
Твердил без стесненья:
За пылкость объятий
Каскад украшений,
Заморские платья...-
Смеялась игриво.
Дразнила парнишку:
Ты больно ретивый,
Напористый слишком.
Сулишь побрякушки,
Наряды... Напрасно.
Мечтает простушка
О ванне с шампанским,
Чтоб пена до края
Янтарно искрилась. -
И лихость морская
На всё согласилась.
Снят номер в отеле
И ужин заказан,
Бутылка с Мортелем
И с фруктами ваза.
Бутылки с шампанским
Фольгой серебрятся.
Жест истино барский:
Прошу искупаться. -
Гремит канонада
И пробки взлетают.
За ласки награда
Совсем непростая.
В шампанское море
С исрящейся пеной
С пылающим взором
Вошла по колено.
Красивое тело
На дно погрузила.
А пена кипела,
Над нею бурлила.
Дух винный дурманный,
В глазах помутнело,
Моряк плыл в тумане...
Взмолилась пьянея:
Спаси, умираю,
Колотится сердце...-
От винного рая
Открыл моряк дверцу.
Нёс счастье к постели
К груди прижимая,
Духмяное тело
Безумно желая.

      * * *
Герои расстались.
Закончилась сказка,
Но память осталась
О ванне с шампанским.
 

ГОРЕ ЧАЦКОМУ

(Андрей Ручкин)
  22    2008-10-21  1  1469
Дурак твой Чацкий, право слово!
Когда б взаправду умным был,
То не злословя понапрасну
Он живо б Софью охмурил.

      ( из переписки Развалдайского с Грибоедовым )
      
-Вы меня уж простите, Марь Иванна, но только никакой он не герой, -решительно заявил Вовочка с солидностью, присущей его возрасту.
-Это он о Чацком? –мысленно изумилась старенькая учительница.
-О ком же еще? –сурово переспросил Вовочка, в одночасье ставший еще и телепатом.
–Известный вам Александр Сергеевич Пушкин всегда находил, что Грибоедов умен, а Чацкий глуп как пробка. Ах, как это верно подмечено! Чацкий болтун, бездельник и турист. Не надо делать героя из такого сомнительного типа. Народ может этого не простить.
-А кто же тогда по твоему герой? –учительница не могла оправиться от удивления.
-Молчалин конечно, -невозмутимо ответил Вовочка. –Умный мужик, деловой. Да без Молчалиных бы империя в одночасье рухнула. Утром и днем готовит Фамусову документы на подпись, вечером со старыми пенсионерами вельможного возраста в картишки, а ночью еще сиди с этой Софочкой и вздыхай при Луне! Молчалин же не спит вообще. И так день за днем. Да от такого графика Стаханов бы ножки протянул. А Молчалин даже не зевнул ни разу за всю пьесу. С коня вот только некстати брякнулся, может задремал на скаку. Подвело железное здоровье… Но это падение единственный недостаток, который можно в нем усмотреть.
-Но ведь он же подлец, карьерист, он ко всем втирается в доверие!- "праведно" возмутилась Марь Иванна.
-Быть вежливым еще не значит быть подлецом. Он пользовался проверенным психологическим методом, тем же что впоследствии и Пал Иваныч Чичиков, а потом уже и Дейл Карнеги в Америке…
-Гоголя мы будем проходить только на будущий год, а Карнеги вообще не входит в школьную программу! –в отчаянии пробормотала учительница.
Вовочка в ответ многозначительно хмыкнул, намекая на то, что не собирается скрывать своих обширных познаний из области литературы, даже из уважения к сединам почтенной педагогини.
-Нет, Марь Иванна, Вовочка прав. Был бы Молчалин подлецом, да карьеристом, он бы Софью соблазнил. Раз- два! А если девица в положении, тут уж Фамусов ори –не ори на свадьбу бы дал добро, и для зятя бы потом расстарался. Вот вам и карьера. А Молчалин поступает как порядочный человек. Он тактически выжидает, чтобы у Софьи прошла дурь. А там, глядишь, и другим увлечется. Так что вы уж на него зря не наговаривайте! –сказал хорошист Кофейкин, имевший в школе репутацию Дон-Жуана.
-Вот, Фамусов –это форменный кобе…плейбой, -быстро сам себя поправил троечник Афончуков. –И если дочка в него пошла, то пиши пропало. Грибоедов вовремя комедию закончил. А то бы очень неприлично получилось. Николаевская цензура не пропустила бы подобного. Бенкендорф был бы в обмороке.
-Софья и в самом деле ветреная, мстительная и глуповатая. Девица с заскоками, -поддержала Афончукова отличница Кира Дюкина.
-Не то, что я, -хотела она добавить, но не добавила и все оценили ее скромность.
-Но ведь Софья -это один из первых сильных женских образов в отечественной литературе! –вскричала учительница, ощущая, что Вселенная рушится и конец света близок.
-Да, ну! Ее служанка дело другое. От нее и Фамусов тащится, и Молчалин, и буфетчик Петруша. Она небось вылитая Бритни Спирс, -сказал Дон-Жуан Кофейкин, профессионально облизнувшись. -А от вашей Софьи только Чацкий обалдел.
-Да и то потому что дурак! –неожиданно раздалось в классе.
Образованные дети сразу узнали голос Пушкина и одобрительно хихикнули.
-Правильно, Александр Сергеевич! Был бы Чацкий умный, то тоже обратил бы на Лизу внимание.
-Да был бы Чацкий столь умен, уж стал ли бы рассуждать он о верности Софьи, господа? Когда он укатить изволил ей было, лет четырнадцать от силы. О чем тут речь вести не знаю? –не унимался невидимый глазу классик. –А насчет Фамусова прошу обратить внимание на фразу его , довольно двусмысленную, в начале второго действия. По поводу вдовы- докторши, которая родить должна. Вам не кажется, что Фамусов приложил… усилия к появлению будущего ребенка. Иначе же откуда возьмется ребенок у вдовы…
-Пушкин! В школу только с родителями! –не своим голосом закричала Марья Ивановна и очнулась в учительской. Вот так задремала на переменке...
-Марья Ивановна, что с вами? –над ней заботливо склонился историк Сергей Ефимович.
-Вию в глаза посмотрела! –жутким шепотом ответила Марь Иванна и историк отпрянул в страхе.
Не без трепета подходила она к двери класса. Но опасения были напрасны.
Вовочка складным швейцарским ножом вырезал на крышке парты неприличное слово. Причем очень умело и аккуратно, готическим шрифтом и без трафарета. Это была виртуозная мастерская работа. Кира Дюкина втихаря читала под партой увлекательные мемуары потомственной авантюристки Хенды Хохиной. Кофейкин писал любовные записки сразу четырем одноклассницам в надежде, что хоть одна клюнет и пойдет с ним в кино. Афончуков пересчитывал заоконных ворон на тайваньском калькуляторе. Дети были заняты своими делами, слушали вяло и не проявляли живого интереса к бессмертной комедии. Казалось, репутации Чацкого ничто не угрожало.
И тут дверь внезапно раскрылась и в класс вошел Пушкин. Следом за ним и родители: мрачноватый Сергей Львович с бледной и встревоженной супругой. И всякому порядку в школьном мире сразу настал конец.
 

Пара слов об огороде

(Андрей Ручкин)
  12    2008-10-25  1  2021
Дядя Яша много и часто кричал по пустякам, но на что он обиделся именно сегодня, перед тем как оглушительно удалиться,   не понял никто.
-Старик имеет мощные способности, -заметил Моня Бак. –Он напоминает о себе до звона в ушах.
-Нормальных детей находят в капусте, а дядю Яшу-таки обнаружили в крапиве. Поэтому он до сих пор так орет, -ответил Бройсман, прихлебывая пиво. Он не имел в виду ничего обидного. Он неплохо знал дядю Яшу уже 20 лет и привык к создаваемому им шуму.
Моня Бак поглядывал на пенистый напиток не без тоски. Он крайне удачно осушил пять кружек пива, бак его был полон едва ли не до ушей и потому он смотрел на внешний мир    не без зависти. Отчасти поэтому он и сказал Бройсману то, что сказал. Кроме того он считал себя крупным специалистом по женской части и относился к женатому собеседнику со снисходительностью матерого холостяка.
-Вы сбились с курса в отношении детей, их находят немножко не там, где вы подумали. Огород и капуста это не серьезно.
-Моня, я имею правильный курс в отношении детей и хорошо присматриваю за своим огородом, -Бройсман дал понять, что не оценил шутки.
Моня воспринял его слова как вызов, но не стал сообщать об этом вслух. Следующим днем он был свободен. Он выбрился как никогда, оделся как принц, привычным жестом избавил парковую клумбу от излишка цветов и с видом принципиального человека пошел к жене Бройсмана.
-Я таки посмотрю как ты смотришь за своим огородом, -подумал вслух, с испанской дерзостью нажав на кнопку дверного звонка. Дон Жуан на его фоне выглядел жалким пионером.
Розочка открыла дверь почти сразу и задумчиво посмотрела на букет. Она всякий день проходила мимо той клумбы и цветы показались ей смутно знакомыми.
-Здравствуйте, Моня. Проходите.
-Вы таки меня ждали? –Моня так удивился, что забыл зачем пришел.
-Бройсман перед отъездом сказал, шо вы зайдете часов в десять. Сейчас одиннадцать. Нехорошо так сильно опаздывать.
Моня ощутил себя идиотом. Это было второй раз за три года, то есть чересчур часто и надо было с этим что-то делать. Он собрался откланяться, но не успел.
-Не уходите так сразу, -попросила Розочка. – Вопрос с огородом еще не решен. Семен Самсонович, ваш выход.
В комнате запахло морем и табаком. Мощная фигура сына Самсона заслонила Моне яркое одесское солнце. Семен Самсонович был двоюродным братом Бройсмана. Если Моня Бак приоделся для встречи с Розочкой, то сын Самсона явно приоделся для встречи с самим Моней. Рукава новой тельняшки были засучены для большего удобства, синие наколки из женщин, рыб и якорей светились как неон. Два метра роста, пудовые кулаки и задорный боксерский огонек в глазах.
Моня понял, что попал в засаду и его не намерены брать в плен. Он замер на месте, как следует зажмурился и с трудом открыл глаза через неделю. Птички радостно чирикали за окошком. Моня поднялся с больничной кровати, прошел к умывальнику и увидел себя в зеркале после реставрации. Фасад был несколько в трещинах, но зубы чудом сохранили былую первозданность. Моня Бак по достоинству оценил сдержанный гуманизм сына Самсона. Хотя на душе его было по прежнему печально.
Но тут в палату вошла настолько молоденькая и хорошенькая медсестра, что Моня сразу оставил печали, втянул живот, пригладил немытые волосы и обольстительно улыбнулся. Мир оставался прекрасным и забывать об этом явно не стоило.
 

Мины в ванной комнате

(Андрей Ручкин)
  21    2008-11-18  3  1495

Так же по теме см: Жми сюда

1.

На Пирожковой-стрит имени товарища Бейкера был уже вечер. Да и во всем Лондоне тоже. Доктор Ватсон намеревался принять ванну и мирно лечь спать, поскольку давно уже был врачом и считал своим долгом поддерживать гигиену в столице Британской империи. Но проблема заключалась в том, что мистер Шерлок Холмс забрался в ванную два часа тому назад, плескался там самозабвенно пофыркивая и кажется вообще не собирался оттуда выходить.
Наконец у Ватсона лопнуло терпение. Он строго постучал в дверь:
-Эй, Холмс, вы там живы?
-Да, дорогой друг, я пребываю в добром здравии, -ответил знакомый прокуренный голос с привычной невозмутимостью. –Я уже почти закончил и если хотите можете войти.
Ватсона охватили сомнения: -А вы уверены, что это удобно?
-Ну, как хотите, -в голосе Холмса отчетливо послышались обиженные нотки. Поэтому Ватсон как следует собрался с духом и вошел.
Увиденное поразило его до глубины души, как обычно пишут в подобных случаях. Ванна была наполнена водою до краев и взмокший, но явно не мытый Холмс, в изрядно подмоченном смокинге, склонившись над водной гладью, возился с какими-то здоровенными черными шарами. Шары были явно металлические и утыканы уродливыми плоскими шишками. Они не годились ни для гольфа, ни для тенниса, ни для бильярда. Ни для одной из известных Ватсону подвижных спортивных игр.
-Что это такое Холмс? –поинтересовался он из чистой любознательности.
-Что? Ах, это… Это морские противолодочные мины новейшей конструкции. Я приобрел пять штук по знакомству, с большой скидкой. Прежний владелец не знал куда их девать-то…перед арестом, -Холмс фыркнул и едва не выронил один из шаров, который прилаживал к дальнему левому углу ванной. –Тяжелый зараза!
-Холмс, я ничего не понимаю.
-Это же элементарно, Ватсон. Я расставляю минное поле, чтобы отразить возможную атаку неприятеля. По моим данным сегодня ночью профессор Мориарти собирается атаковать наш дом на подводной лодке. Это самый простой и безопасный способ проникновения в квартиру. Двери и окна у нас надежно заперты, а дверь ванной мы никогда не запираем на ночь. Это отлично известно Мориарти и он собирается воспользоваться данным обстоятельством, наивно надеясь застать нас врасплох.
Когда его лодка всплывет, то наверняка налетит на одну из моих мин и бабах! Мир навсегда распростится с Мориарти. Я специально проконсультировался у одного старого минера в Адмиралтействе. И кажется все сделал правильно.
Холмс своим орлиным взором окинул композицию и остался доволен.
-Но, ведь наша ванная тоже пострадает, -робко возразил Ватсон.
-Чепуха, мой друг. Взгляните сами: эмаль дала трещину в трех местах. Я говорил об этом миссис Хадсон еще полгода назад, но она даже не почесалась. А так мы убьем сразу двух зайцев: ухлопаем Мориарти и обзаведемся новенькой ванночкой. Я уже присмотрел подходящую в магазине на Пикадилли. Светло- кремовый окрас. Вам понравится.
-То есть помыться…
-Увы, мой друг, с мытьем пока придется повременить, -не без грусти в голосе сказал Шерлок Холмс и посмотрел на доктора своими добрыми умными глазами. –Конечно, англичанин должен быть чистым, но в первую очередь он обязан быть живым. А в данном случае гигиена- прямой враг нашей безопасности. Впрочем, если хотите можете сходить в баню. Думаю, вам это не повредит.
-Хорошо, Холмс. Я пойду в баню, -кротко ответил Ватсон. В детстве доктор Ватсон во всем слушался маму, в армии –полковое начальство, а в Лондоне –Шерлока Холмса. Он давно привык быть лицом подчиненным и даже не думал бунтовать.

2.

-Ватсон, вы чересчур засиделись в этой своей бане и пропустили все самое интересное! – сходу заявил Холмс, хотя и стоял на месте. Он даже не подумал сказать доброму доктору "с легким паром". Холмс выглядел взъерошенным и крайне энергичным. Недавние события взбодрили его настолько, что по мнению Ватсона он нуждался в двойной дозе сильнейшего успокоительного. Стоя посреди улицы Холмс что-то высчитывал в своем блокнотике и вычерчивал примерные баллистические кривые, одновременно сверяясь с картой, которую услужливо держали два дюжих безмолвных полисмена, застывших словно изваяния.
А Ватсон, чисто вымытый и до краев наполненный свежим пивом, негромко булькнув, с удивлением осматривал знакомый дом на Пирожковой-стрит. Фасад был в трещинах и крыши явно не хватало.
-Мориарти явился раньше чем я ожидал, -пояснил Холмс, не отрываясь от блокнота.
–Видимо решил, что мы ложимся засветло. Чтобы как-то убить время я спокойно пиликал на скрипочке ( какую-то гадость из Шнитке, благо вы отсутствовали и я не мог действовать вам на нервы ) и тут услышал, что в ванной началось крайне подозрительное движение. Шум явно соответствовал всплытию подводной лодки. Ну, а через секунду раздался взрыв и меня из окна собственной спальни зашвырнуло на крышу соседнего дома. Хорошенькая картина: скрипач на крыше , вообразите!
Закончив записи в блокноте, Холмс снова уткнулся в карту, медленно водя над ней лупой, точно пытался высмотреть   какие-то неприличные подробности и бормотал насчет железнодорожных путей с которыми могут выйти осложнения.
-Простите, Холмс, а вас не волнует то, что у нас начисто снесло крышу? –вкрадчиво поинтересовался Ватсон.
-Нисколько не волнует. Свежий воздух полезен для здоровья. К тому же бригада плотников и бригада кровельщиков прибудут на Пирожковую -стрит через пять минут. Не пройдет и недели и дом будет стоять как новенький.
-Должен признать, -продолжал Холмс, -Взрыв оказался сильнее чем я рассчитывал. Да и подводная лодка Мориарти оказалась бронированной. Он знал, что плывет навстречу опасности и потому подготовился основательно. Его посудине всего лишь оторвало левый винт, который сейчас украшает нашу гостиную. Точнее то, что от нее осталось… Со своей крыши я успел заметить, что подлодка нашего заклятого врага полетела на юго-восток через центр и скрылась в рабочих кварталах Ист-Энда. Если она грохнется в окрестностях Лондона –мы ее живо отыщем. Но если пересечет Ла-Манш, сумеет дотянуть до континента и затеряться на просторах Прованса или хуже того - в степях Украины, то могут возникнуть серьезные сложности.
Кстати, это вечернее приключение здорово разозлило профессора. Я видел как в подводной лодке откинулся люк и Мориарти злобно погрозил мне кулаком. На что я ответил изящным и слегка ироничным поклоном. Скрипка в одной руке, смычок в другой.
-К сожалению, друг мой, я не умею летать, -в голосе Холмса зазвучала неподдельная печаль, -И потому не смог осуществить преследование надлежащим образом. А вот наша дорогая ванночка ( к которой я был совершенно не справедлив ) отважно бросилась в погоню за подводной лодкой обозленного профессора. Она летела за ним неотступно, с явной решимостью догнать и прихлопнуть, так как голова злодея по прежнему торчала из люка и представляла собой весьма соблазнительную мишень. К несчастью профессор успел заметить преследовательницу и выпустил торпеды из кормовой части. Первая пролетела мимо, а вторая угодила в цель. Он подбил нашу ванночку над Бонд-стрит и…
Пылкую речь великого сыщика прервало появление почтальона:
-Телеграмма, мистер Холмс.
-Благодарю. Ага, Ватсон! Он на своей посудине грохнулся в 38 милях от Лондона. Неподалеку от местечка под названием Фоксберри. Так, судя по карте в дело решительно вмешался южный ветер и спутал все мои расчеты. Впрочем, это нам только на руку, до Франции ему теперь нипочем не добраться. Словом, юго-восток сменился северо-восточным направлением. Ага, в трех милях от Фоксберри находится станция Гримстершир, небольшой полустанок на ветке Лондон – Ипствич. Ватсон, мы отправляемся в погоню. Надеюсь, револьвер при вас?
-Холмс, кто же ходит с револьвером в баню? –робко возразил Ватсон.
-Вы, мой друг. Вас так поразили мои военно-морские маневры в ванной, что вы наверняка позабыли его выложить и он теперь при вас.
Доктор Ватсон полез в карман и обнаружил оружие на положенном месте. Прозорливость Холмса порой его просто ужасала. Но сейчас ему ужасаться было некогда: Холмс помчался на вокзал и Ватсону ничего не оставалось как бежать за ним следом.
-Холмс, может быть возьмем кэб? –тяжело пропыхтел он через полчаса после начала непредвиденного забега.
-Поздно, мой друг. Слишком поздно. Вокзал прямо у вас перед носом, -сообщил Холмс с небрежным сопением бывалого легкоатлета.
Английские кондукторы на линии Лондон – Ипствич всегда отличались чрезмерным консерватизмом, поэтому несмотря на то, что предстоящее дело было ДЕЛОМ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ или того хуже…нашим героям все же пришлось купить билеты. Но к их чести заметим, что сделали они это совершенно бесстрашно.
Усевшись в купе, Холмс слегка поерзал на сиденье, раскурил погасшую трубку, глянул в окно и его прямо-таки перекосило от отвращения. Не вынимая трубки изо рта, он прорычал нечто нечленораздельное, резко вскочил и задернул занавески.
Этим он слегка испугал Ватсона. –Что вы сказали, Холмс?
Холмс догадался-таки вынуть трубку изо рта: -Ватсон, а вас разве не раздражают эти мерзкие закаты в фиолетовых тонах? Меня они просто бесят. К счастью мы покатим на северо-восток, где уже наступила ночь и на небе отсутствует этот невыносимо скверный оттенок.
Тут поезд в самом деле тронулся. А вместе с ним тронулись Шерлок Холмс и доктор Ватсон.
Холмс все еще никак не мог прийти в себя, бурчал про фиолетовый цвет, то есть находился в опасном для окружающих состоянии и Ватсон мудро решил отвлечь его беседой.
-Про Гримстершир мне раньше слышать как-то не приходилось, а про Фоксберри есть несколько любопытных и весьма солидных монографий. Там довольно живописные развалины замка…
-Я уже не уверен, что они там есть, эти развалины. Подводная лодка грохнулась как раз на них. Так что, простите за тавтологию, эти развалины могут оказаться куда более разваленными чем нужно. Вообще, ночка предстоит   довольно напряженная. Инспектор Петерсен в своей телеграмме пишет, что окрестности оцеплены и туда же мчится Лестрейд, бросив все текущие лондонские дела… Еще вчера Мориарти никому не был нужен, а сейчас все стремятся изловить его как редкое насекомое.
-Да, кто бы мог подумать, что это такое мудреное дело ловить профессора математики, -поддакнул Ватсон, довольный тем, что отвлек-таки Холмса от мрачных мыслей в "фиолетовых" тонах.
-Конечно, ловить учителя физкультуры было бы куда как проще. Правда, он быстрее бегает. Но глупее профессора в несколько раз. К тому же школьные учителя не имеют обыкновения передвигаться на собственных подводных лодках. Бьюсь об заклад, что в этой части Англии ни разу не видали этаких посудин и если бы не спасительная темнота и не мудрый распорядок дня почтенных сельских жителей, нашего дорогого профессора вероятно приняли бы за антихриста. Лично я этому бы не удивился.
Раздался стук в дверь.
-Кто там? –недовольно спросил Ватсон.
-Антихрист пришел на землю и постучался в наше купе, -сострил Холмс.
Но, он ошибся. Это был всего лишь кондуктор.
-Гримстершир, джентльмены. Прошу на выход. Ваш багаж?
-Наш багаж прибыл на место раньше нас, -туманно ответил Ватсон, так как кондуктор запросто мог оказаться одним из агентов зловещего Мориарти.

3.

-Лестрейда не видно на перроне. Очевидно он выехал раньше и опередил нас.
-Ничего страшного, Холмс. Сколько бы он не прибывал на место первым, он всегда будет только вторым, -произнес Ватсон и крайне огорчился, увидев что Холмс пропустил комплимент мимо ушей, которые в данный момент стояли торчком как у хорошей гончей.
-Нам вот по этой дороге и мы упремся прямехонько в Фоксберри, -сообщил Холмс, сверяясь с картой при свете скупого станционного фонаря. Провинция явно экономила на освещении перронов по ночам.
И отважные герои тронулись в путь неустрашимой элегантной трусцой.
Холмс после полуночи частенько становился философом, так было и на этот раз.
-Скверные места притягивают скверных людей, я давно это заметил, Ватсон. И в который раз убеждаюсь в этом на практике. Мориарти просто не смог бы грохнуться в каком-нибудь приличном районе Британии. Его словно магнитом притянуло именно сюда. К плохо освещенным полустанкам и скверным дорогам. Вы не замечаете никаких странностей в пейзаже?
-Нет, Холмс, -честно ответил добрый доктор, пытаясь совместить бег трусцой с подробным анализом окружающего ландшафта.
-А вы приглядитесь к тополям растущим вдоль дороги. Их верхушки острижены столь небрежно и безалаберно, что хочется немедленно отыскать того, кто это сделал и отвернуть ему голову. У вас разве не возникает подобного желания?
-Да . В самом деле, Холмс. Хотя раньше я как-то не ощущал никаких позывов к уголовщине.
-Вот-вот. Я об этом и говорю. Мы только приближаемся к Фоксберри, а это скверное местечко уже дает себя знать. И присутствие Мориарти в развалинах наверняка только усугубляет здешнюю нездоровую обстановку. Вы там что-то читали…монографии…Известный минер Гай Фокс случайно родом не из этих мест?
-Да, Холмс. Эти развалины…то есть замок, его родовое гнездо.
-Но все же та штука с подрывом Парламента в ноябре 1605 года у него не выгорела. Из чего я делаю несомненный и правильный вывод: сегодня мы сцапаем Мориарти.
Стоило Холмсу произнести эту фразу как началась жуткая пальба. Ватсон лихо выхватил оружие и совершил умелый скачок за ближайший тополь. Холмс остановился посреди дороги, вынул кисет и невозмутимо начал набивать трубку.
-Холмс, спрячьтесь за дерево. Вы же на линии огня!
-Нет, Ватсон. До линии огня нам топать еще мили три. Ночная тишина и эхо сыграли с вами коварную шутку. Если бы сейчас неподалеку играл полковой оркестр мы бы вообще ни черта не услышали. Это же элементарно, Ватсон.
Услышав знакомую фразу, добрый доктор бесстрашно вылез из-за тополя и присоединился к Холмсу.
-Но судя по звукам там сейчас самое настоящее сражение, -заявил он солидным армейским голосом.
-Напоминает вам индийскую кампанию? Видимо Мориарти заскучал и начал стрельбу не дождавшись нашего прибытия. Или Лестрейд довел его до белого каления одной из своих диких выходок.
-Холмс, откуда вы знаете, что Лестрейд уже там? Он мог и не добраться до места.
-Да, было бы лучше, если бы не добрался. Но он там! Выстрелы его крупнокалиберного пугача можно спутать только с военно-морской батареей, а мы сейчас довольно далеко от побережья.
-Стало быть надо поспешить! –сказал Ватсон, приглаживая усы, свободной от револьвера рукой.
-Именно, мой друг! –кивнул Холмс и они помчались вперед. Но на сей раз уже не трусцой, а галопом.

4.

-А вот и знаменитые развалины, -Холмс довольно пыхнул трубкой. Ему не терпелось оказаться в гуще событий.
Строго говоря, в ту ночь было новолуние и потому на темном небе должен был торчать лишь тоненький узенький серп месяца. Но в виду чрезвычайности и важности обстоятельств Луна на небе висела полная, круглая и мордастая. Она собиралась осветить все события надлежащим образом и ей это вполне удалось.
Именно фирменный лунный свет и придал мрачному пейзажу то особое очарование из-за которого раззява Ватсон утратил бдительность и споткнулся о камень. Он мог бы расквасить себе нос и случайно подстрелить шедшего впереди Холмса, но чудовищным усилием воли сумел восстановить равновесие и временно удержаться от пальбы по своим.
Впрочем, рассеянность Ватсона была вполне извинительной. Впереди открывался шикарный вид. Развалины замка Гая Фокса с застрявшей в разломе стены подводной лодкой выглядели просто очаровательно.
Точно великан чья массивная голова показалась из-за лесистых холмов сунул себе в зубы здоровенную сигару, которую толком не успел раскурить –подводная лодка слегка дымилась.
-Думаю она останется тут надолго, -заметил Холмс, когда Ватсон поделился с ним своими высоко литературными соображениями. –Мало найдется охотников выковыривать из средневековых развалин раскуроченную подводную лодку. Возможно какой-нибудь художник-модернист успеет запечатлеть это великолепие на холсте, прежде чем вся композиция рухнет от естественных причин.
-Вот что странно, Холмс: с нашим приближением стрельба прекратилась.
-Ничего странного, мой друг. Вряд ли это от стеснительности или нехватки патронов. Уж чем-чем, а патронами Скотланд-Ярд обеспечен на столетие вперед. Я думаю, что Мориарти просто решил подпустить нас поближе, чтобы как следует прицелиться. Быстрее на землю!
Ватсон распластался рядом с Холмсом и тут же пули из развалин разочарованно просвистели у них над головой. Ответная канонада последовала незамедлительно.
-Полиция вон за теми камнями, -шепнул Холмс в целях конспирации и тут же заорал во все горло: -Эй, Лестрейд! Петерсен! Вы там?
Услышав знакомый голос стражи порядка настолько сильно приободрились, что утроили интенсивность стрельбы и под их прикрытием Шерлок Холмс и доктор Ватсон, неторопливо, нарочито вразвалочку ( чтобы лишний раз позлить Мориарти ) добрались до укрытия целыми и невредимыми.

5.

-Насколько я понимаю профессор прочно обосновался в развалинах и намерен защищать их до последнего.
-Не знаю, мистер Холмс, -озабоченно поцокал языком Лестрейд. –Торпедные аппараты после падения видимо заклинило, но профессору нечего терять кроме своей математики и мы всерьез опасаемся, что он начнет швырять торпеды вручную.
-Это ВЫ опасаетесь, Лестрейд, -возразил инспектор Петерсен сухой и длинный, похожий на известного прибалтийского актера. –Если бы он мог, то давно бы это сделал.
Было ясно, что в глубинах Скотланд-Ярда назрел раскол, но Холмс на сей раз не стал сталкивать лбом двух старых противников.
-Вы с ним беседовали? –осведомился великий сыщик.
-Пытались, -махнул рукой Лестрейд. –И он ответил стрельбой.
-Скорее всего сказали ему что-нибудь не то, -задумчиво произнес Холмс и, обратив свое умное лицо в сторону замка, заорал во все горло:
-Эй, профессор! Вы меня слышите?
-А…Холмс. Вы что-то припозднились, мистер Холмс, -раздался глухой и недовольный голос из руин. –Ночь не самое подходящее время для бесед.
-Не скажите, профессор! В этом самом мире кто угодно может быть кем угодно до тех пор пока не помрет. Не продолжаться же вечно подобному безобразию. Вы улавливаете мой намек, Джеймс Мориарти? -в голосе Холмса послышались знакомые сварливые интонации не сулившие ничего хорошего.
-На что вы намекаете, Холмс? –проговорил Мориарти как можно тверже, наивно пытаясь скрыть от противника свой откровенно преступный испуг.
-Видите вон –то кладбище? Слева от меня и справа от вас. Этак в полутора милях отсюда. Вам сверху его должно быть хорошо видно. Так что мое предложение следующее: или вы присоединяетесь к нашей теплой компании или "холодные объятья мертвецов…" проклятый склероз! Ватсон, подскажите-ка мне фразу поэффектнее.
И Ватсон подсказал, да как! Недаром его притащили сюда из Лондона. Он был знатоком британской литературы и выдал цветистую фразу из Анны Радклифф. Холмс повторил ее жутким завывающим голосом и от этой фразы разом вздрогнула вся присутствующая полиция. От мелких, до крупных чинов. Лестрейд едва не выронил свой любимый крупнокалиберный револьвер и быстро перекрестился.
Судя по гробовой тишине над руинами, фраза впечатлила и Мориарти. Он предался мрачным раздумьям. Неприятная перспектива быть похороненным на провинциальном кладбище в каком-то захолустье могла нанести серьезнейший урон его преступному престижу. Мориарти решил капитулировать.
-Отсижу сколько дадут и возьмусь за старое, -сказал он себе в утешение.
Выбросил через стену два револьвера, остаток патронов и театрально задрав руки вверх, так что ткань сюртука полопалась подмышками, пошел сдаваться на милость победителей. Все это он сделал молча и его едва не пристрелили, приняв за представителя местной нежити.
-Тьфу, ты черт! –возмутился Лестрейд, пока высоченный Петерсен надевал наручники на Мориарти. –Вы бы хоть предупредили, что идете, профессор.
-Я понадеялся на вашу догадливость. Но видимо напрасно, -съязвил Мориарти. –Что, собственно, за обвинение вы мне собираетесь предъявить?
-Как минимум сопротивление аресту, -невозмутимо сказал Петерсен, теперь уже похожий не на одного, а сразу на двух известных прибалтийских актеров.
-Злостное и вооруженное сопротивление аресту! –тявкнул Лестрейд.
Холмс снисходительно усмехнулся и выступил вперед.
-Я тоже мог бы со своей стороны обвинить вас в проникновении в чужое жилище без приглашения, но ведь это мелочи. Обвинение будет гораздо серьезнее, господин профессор. Вы кажется забыли о недавнем вечернем происшествии над Бонд-стрит, когда вы неслись над лондонскими крышами сея панику и анархию... Но я освежу вашу память.
Сразу же после взрыва вы вылетели из нашего дома на Пирожковой-стрит 221-бе-эээ… и наша ванная, очевидно воспылав противоестественной страстью, полетела за вами следом. Вы заметили преследовательницу и произвели упредительную торпедную атаку в результате которой мирная и беззащитная ванночка спикировала вниз, прямехонько на Бонд-стрит и едва не впечатала в мостовую лорда Пшатта. Его светлость до сих пор не оправился от испуга и усиленно принимает бренди в успокоительных целях и я ужасаюсь при мысли о том сколько именно он его принял к настоящему моменту.
Колоритнейшая фигура Палаты Лордов, видный представитель партии консерваторов, кавалер ордена…
-Но ведь он жив, этот ваш Пшик… или Пшатт! –нетерпеливо вскричал профессор. Будучи математиком и уголовником, он имел довольно смутное понятие о современной политике.
-Вот именно. Он жив! А вы проведете остаток своих дней за решеткой, Мориарти. Как вы умудрились промазать с такого расстояния? Я просто поражаюсь! Если бы вам удалось прихлопнуть этого паразита, то симпатии британского народа были бы на вашей стороне.
Но этого промаха вам никто не простит.
 

Точка, точка, запятая, минус рож ...

(Виктория Серебро)
  12    2008-12-04  1  1505
Журналистка газеты «Вести» решила взять у меня интервью. Договариваясь о встрече, она попросила меня принести фотографию. И вот тут-то начались невероятные приключения или, скорее, злоключения. Любительские снимки она забраковала сразу же, сказав : «Фотография должна отражать ваш внутренний мир, работу мысли, философскую глубину, если хотите, а не один из этих снимков в редакции не примут». Видимо, когда меня «щелкали» на фоне субтропической растительности, мысли в моей бедной голове были «коротенькие-.коротенькие, пустяковенькие-пустяковенькие», как у свежевыструганного Буратино. А потому на лице - безмятежная улыбка и налицо - полное отсутствие «философской глубины". Пришлось пойти в фотоателье.
Фотограф оказался весьма приятным молодым человеком, к тому же русскоговорящим. Узнав, что его снимок появится в газете, он очень воодушевился и даже попросил прочесть что-нибудь из моих миниатюр, чтобы лучше понять мою сущность. Ведь нужно было создать психологический портрет. Мой вклад в сокровищницу мировой литературы юноша явно переоценил. Рискну предположить, что даже когда Репин писал портрет Льва Толстого, чувство ответственности перед потомками не приводило его в такой трепет. Ведь не знал Илья Ефимович, что Лев Николаевич станет впоследствии «зеркалом русской революции».А то, что я уже сейчас являюсь зеркалом израильской абсорбции, видимо, сомнений не вызывало. Чтобы «работа мысли» отразилась на лице, нужно было думать о чем-нибудь значительном. И я решила позаимствовать мудрые мысли у великих, но кроме «учение Маркса всесильно, потому что оно верно», в тот момент ничего припомнить не смогла . Эту мысль я тут же отбросила. Если бы она отразилась на лице, то фотография годилась бы только для некролога. И тут меня осенило. Ведь у меня же есть собственный афоризм: «Иудаизм – есть еврейская власть минус электрификация всей страны по субботам».
Когда фотографии были готовы, я убедилась, что эта глубокая мысль придала моему лицу искомое выражение. и заказала несколько экземпляров. Но вы знаете,что такое еврейское счастье? Так вот, и негативы, и фотографии куда-то запропастились . «Не переживайте, - сказала журналистка. – К вам придет наш фоторепортер». И он действительно пришел, очень милый, интеллигентный человек. И снова множество снимков: в профиль и анфас, с улыбкой и без, сидя и стоя, с книгой в руках и за письменным столом. При этом я должна была читать собственные стихи и отвечать на неожиданные вопросы. Но я уже не была новичком, мышцы тела и лица были мне послушны.и я могла с легкостью войти в образ философа и мыслителя.
Но оказалось,что бывают ситуации, когда контролировать не только мимику, но и пантомимику просто невозможно. Так случилось, когда интервью, занимающее ни много, ни мало две газетные полосы, вышло в свет. С портрета на меня пялилась полоумная старуха со сведенными к переносице зрачками, широко разинутым ртом, огненно-рыжими волосами и оттопыренными ушами, да к тому же в «блюдечках-очках», по которым можно безошибочно идентифицировать репатриантов на первых девяти месяцах абсорбции. На второй полосе красовалась некая юная особа, но ее фотография была намеренно искажена и эффект кривого зеркала делал эту несчастную похожей на Щелкунчика.
Сначала я предположила, что мой «психологический портрет» по ошибке заменили иллюстрациями к научно-популярной статье о диагностике и лечении маниакально-депрессивного психоза. Но после проведения независимого расследования узнала: никакая это не ошибка. Просто художественный редактор решил, как говорят в Одессе, сделать читателям смешно. Хотя, по-моему , смеяться над убогими грех. А мой портрет для этого не годился, мешала «философская глубина».
Оправилась от потрясения я не сразу. Спасло чувство юмора, которое, если верить Фрейду, является интеллектуальным мазохизмом, т. е. трансформирует отрицательные эмоции в положительные. Процесс трансформации шел поэтапно. Сначала было «мучительно-больно», потом «и больно и смешно», а под конец просто смешно.
А вечером мне позвонил один радиослушатель. Он звонил мне после нескольких передач, но впервые его голос звучал так сухо и холодно: «Ваше интервью я прочел с большим интересом, но я вас представлял себе совсем другой. К чему эти ужасные гримасы? Вы ведь писатель-сатирик, а не коверный клоун!» И даже моя подруга детства с возмущением спросила: « Зачем они поместили такой жуткий снимок? Ты там на себя не похожа. Никогда не видела у тебя такого идиотского выражения лица.». Мысль о том, что это вообще не я, никому не пришла в голову.
И все же эта история пошла мне на пользу. В случае необходимости я теперь запросто могу изобразить на лице нужную степень «философской глубины».
 

Брумель пай

(wadim)
  14    2008-11-09  4  1173
В середине прошлого века мы в очередной раз стали "дружить" с Америкой.
Трёх наших выдающихся легкоатлетов пригласили на зимние соревнования в залах.Брумель,Тер-Ованесян и Булышев прекрасно выступали,побеждали с рекордами соревнований.Шумиха в прессе,телевидение,пресс-конференции.
Кумир американцев киноактёр Грегори Пек пригласил их на ужин в шикарный ресторан.Принимал гостей владелец ресторана -миллиардер.Одно изысканное блюдо сменяло другое.К концу вечера к гостям вышел шеф-повар в тугонакрахмаленном колпаке.Несколько рисуясь,хозяин спросил:"Не хотят ли гости ещё чего-нибудь?В моём ресторане есть всё!"
Брумель попросил принести яблочный пирог.Немая сцена!Шеф-повар беспомощно развёл руками.Яблочного пирога,стандартной еды в любой забегаловке не было у них!Положение спас официант:переодевшись,чтобы о фиаско не узнали репортёры,он перебежал улицу и купил пару пирогов в соседней закусочной.А хозяин распорядился,чтобы отныне в меню был "Брумель пай"-яблочный пирог!
 

Поэт и женское коварство

(Андрей Ручкин)
  16    2008-11-08  2  1352
"На то, чтобы как следует зазнаться
тоже требуется время. "
      Гераклит Одесский.

Поэт Василий Развалдайский на самом пике популярности чрезвычайно любил приставать к незнакомым женщинам. Правда, только в тех случаях, когда выпитая водка заставляла его временно позабыть о фамильных приличиях. Сколь частыми и приличными были его забвения –об этом точно напишут историки литературы лет через сто или двести, или даже через пятьсот. Ведь чем дальше от историка событие, тем точнее и подробнее ему удается его описать. Но черт с ними, с историками. Вернемся к нашим баранам, то есть к служителям муз.
Итак, популярный поэт обожал приставать к незнакомым женщинам, но совершенно не терпел противоположного. То есть, его некоторым образом раздражало, когда незнакомые дамы первыми проявляли инициативу, покушаясь на его священное поэтическое право. И начинали приставать к нему сами. Да так настойчиво и самозабвенно, что Василий в ответ выходил из себя, распоясывался вконец и призывал их вести себя прилично. То есть вы уже поняли, что слава вконец испортила Развалдайского и однажды он должен был за это поплатиться.
Как-то раз он сидел в малом ресторанчике ЦДЛ. В относительно мирном одиночестве, относительно немного выпив. Чрезвычайно относительно…То есть относительно ЦДЛ, а не теории Эйнштейна, если вы не поняли. Развалдайский где-то посеял свой блокнот, что было печально, огорчительно и просто ужасно, но корейская ручка была все еще при нем. Ею-то он и набрасывал на мятой салфетке нечто новенькое и доселе неслыханное под названием "Женщина с внешностью Рузвельта". Довольно кособокие рифмы и несколько сомнительное содержание. Все это мало походило на его "обалденно-ошаленные" ранние   стихи, оригинально воспетые критиками в ряде статей. Поэма не поэма, сонет не сонет, черт знает что такое.
Примерно к середине салфетки он и сам ощутил, что пишет нечто ни с чем несообразное, выпил еще рюмочку, закусил грибками тушеными в сметанке ( от чего печень его умеренно содрогнулась ), но это простое и испытанное средство, всегда вызывавшее мучительный приступ вдохновения, на сей раз почему-то не сработало.
-Гм! –сердито сказал Развалдайский и, воровато оглянувшись по сторонам, быстренько запихнул салфетку в карман. Так как хозяин был под хмельком, то и рука от него не отставала, а потому и карман обнаружила только с третьей попытки. Но наконец ресторанный черновичок с вышеуказанной белибердой осел на дне пиджачного кармана. И некоторое время шуршал там и ворочался, устраиваясь поудобнее.
Вот тут-то к поэту за столик без спросу и подсела незнакомая дама. Она его знала, а он ее нет. Знакомство было явно односторонним. Но дама не замедлила представиться и Василий Развалдайский ощутил и сердцем, и желудком, что мирный вечер испорчен окончательно и бесповоротно. Мало было потери дорогого сердцу блокнота! Теперь еще и это. О, жестокая судьба…
Со стороны казалось, что Развалдайский был заочно утомлен поклонницами задолго до своего рождения и теперь испытывает поистине адские муки. Тем более, что дама на первый взгляд более чем полусреднего возраста. Такие поклонницы бывали особенно назойливыми и не возбуждали в Василии вдохновения своими не слишком античными предпенсионными формами. Ну, не нравилась ему эта, с позволения сказать, Агриппина. Тем более, что, едва присев, принялась тараторить без умолку. Вроде бы по-русски, а ни черта не разобрать. Кажется, что-то такое умное и все про Александра Блока. Она говорила о нем так, будто им захлебывалась и Развалдайскому немедленно представился Чапаев угрюмо тонущий в реке и пускающий пузыри. Агриппина же тонула в поэзии Блока, почти в упор обстреливая Развалдайского словами не хуже пулеметчицы Анки.
Самому Василию она и междометия не давала вставить, и это настолько сильно его разозлило, что он протрезвел. Он понял, что перед ним не поклонница, а много хуже. Доморощенная поэтесса, считающая себя ему ровней. О, сколь жестоко обманулась Агриппина! В небольшой хмельной Вселенной Развалдайского существовал только один большой и настоящий поэт. Он сам. Прочих поубивали на дуэлях еще в 19-м веке, но он отважно пришел им на смену и, проявляя отменное благоразумие, не ходил в тир и даже не смотрел детективов. Стрельба в любой форме внушала ему отвращение. Но наивная и доверчивая Агриппина ни о чем таком, конечно же, не догадывалась.
-Кто вообще ее сюда пустил? –мрачно думал Василий. –ЦДЛ просто превращается в проходной двор.
Он в принципе относился к пишущим дамам с иронией и скепсисом. Пару лет назад даже написал об этом небольшое эссе, этак в 36 тысяч знаков с пробелами и остротами. Эссе в основном касалось электронного творчества, то есть Сетевой поэзии. И Василий набросился на дам как зверь. Он даже не пытался быть джентльменом. Не проявлял снисхождения. Ни разу не назвал их поэтессами. Поэтками, поэтесками, поэтесицами и поэтесищами –сколько угодно.
Приведем небольшой и не самый обидный отрывок из этого кошмара:
"Что подвигает поэтесиц писать, если не сказать хуже? Сыновья переженились, дочки повыскакивали замуж, любимая собачка сдохла. Муж за последние полчаса стал до того лысым и толстым, что взглянешь раз и уж любви конец. И к телевизору его ревновать дело бессмысленное. Тут уже ясно –любовь до гроба. Остается лишь всплакнуть и, севши за компьютер, написать об этом стих, другой третий. Десятка четыре, да и вывесить эту страдальческую груду букв и восклицательных знаков в Интернете, прозрачно намекая на свое недовольство окружающим миром. ………………..
Концепция тут одна "прошла любовь, завяли помидоры", но несмотря на весь внешний скептицизм, легкую душевную оторопь и тоскливое завывание очень и очень правильно выстроенных рифм, новоявленная поэтка все еще надеется, что помидоры зацветут точно розы и все прочее вернется непременно. И стройный лохматый муж отклеится наконец от дивана, позабыв о доверху набитом футболом телевизоре, радостно кинется ей навстречу и сдохшая собака радостно залает, и жизнь вообще наладится. Словом, романтика умирает последней. Потому что никогда не сдается."
Состряпав данный возмутительный пасквиль, Василий не без удовольствия вывесил все это хозяйство на стихах.ру и ряде других прогрессивных сайтов рунета. Дамы, понятное дело, обиделись. Случился жуткий скандал. Василий был освистан и позорно изгнан со стихов.ру и кое-откуда еще. На него грозились пожаловаться в ООН, Страсбург и районную прокуратуру. Развалдайский считал себя пострадавшим за правду, но лазить в Интернет с тех пор как-то опасался. И впервые в жизни всерьез зауважал критиков. Бесстрашные люди! Но на всякого из них найдется своя Агриппина…
-Эта-то небось из той же породы. Поэтесища! -Василию казалось, что он видит собеседницу насквозь, точно был он не поэт, а рентгенолог. Он уже был настроен крайне скептически, то есть заранее против всего, что она могла бы ему сказать. Окажись с ним за одним столиком какая-нибудь Ахматова и той бы не поздоровилось. Что уж говорить о безвестной Агриппине…
-В Интернет часто лазите? –напрямик спросил Развалдайский, когда собеседница, кажется, временно умокла.
-Захаживаю, -солидно ответила Агриппина, но от водки категорически отказалась и этим еще сильнее раздражила Развалдайского. Ну, не пиво же ей было предлагать! Он пребывал в творческих сомнениях, но тут…
Тут Агриппина начала читать ему свои стихи без спросу и как-то сразу, ни с того ни с сего. Это было много хуже ее загадочных рассуждений про Блока. Василий недовольно заерзал на стуле, свет был ему уже не мил. Но сидел он в своем любимом углу и не мог обогнуть столик ни справа, ни слева, так как на его пути был сам источник шума, т.е. Агриппина, намертво заблокировавшая собой выход на волю. Точно отряд спартанцев в ущелье Фермопил. Таким образом Развалдайский оказался в осаде и впервые в жизни ощутил, что поэзия бывает опасной не только для читателей. Это открытие оказалось неприятным.
Как хорошо, что Агриппина волновалась. Она запнулась, чтобы перевести дух, а заодно и услышать комплимент. Ну, таки перевела и услышала, как сказали бы в Одессе.
-Так вы поэтесса ( он с трудом выговорил это слово ), стало быть? –Развалдайский задал свой вопрос с плохо скрываемой иронией. И этим слегка смутил собеседницу.
-Ну-у…Иногда я пишу стихи, -скромно ответила она потупив то ли один, то ли сразу оба глаза.
Развалдайский уже раскрыл рот, чтобы сказать "Я тоже иногда мычу по утрам, но это не делает меня коровой", но счел, что выйдет слишком уж грубо, прямолинейно и прозаично. Он временно прикрыл свою "варежку" и тут ему в голову забрел крайне удачный ( как тогда показалось) и подходящий к случаю экспромт, говоривший о том же самом, но в куда более мягкой форме:

Поэт отважно лег на музу.
Скрипела старая кровать.
Что ж…Удавалось и Незнайке
"Селедку" с "палкой" рифмовать…

И Развалдайский , восхитившись собственным талантом, недолго думая, воспроизвел экспромтик вслух и даже негромко хрюкнул от удовольствия. Реакция воспоследовала. Причем немедленно.
Сравнение с Незнайкой явно возмутило Агриппину. Поэт Цветик- еще куда ни шло, но Незнайка…Она покинула угловой столик молчаливо, презрительно и величаво. Василий решил, что отделался от нее навсегда и вечер вновь казался ему прекрасным, но Агриппина быстро вернулась, причем не одна. В общем, оказалось, что она чья-то там племянница. И дядюшка-лауреат как на грех оказался у нее под рукой. В компании с плечистыми друзьями…
Развалдайского вышвырнули из ЦДЛ столь стремительно, что он даже не успел ничего сообразить. Только что мирно сидел за столиком и вдруг навстречу мчится нарядное здание бразильского посольства. Это такой ужас, что просто и не описать.
-Женское коварство вдвойне ужасно без любви, -пробормотал Василий, поднимаясь с размякшего от сострадания асфальта. Что и говорить, этот перефраз Шиллера достался Развалдайскому дорогой ценой.
Позднее он не без удовольствия узнал о том, что один из плечистых друзей заслуженного дядюшки был вынужден обратиться в травмопункт. Дело в том, что ближе к вечеру физиономия Развалдайского имела обыкновение ощетиниваться вовсю. В противовес утренней побритости. И от общего количества выпитого щетина затвердевала настолько сильно, что хватать Развалдайского за физиономию без защитных рукавиц было просто опасно. Но нападающая сторона об этом не знала.
-Вы, что, ежика погладили? –спросила любознательная медсестра с зелеными ирландскими глазами.
Плечистый молодец буквально утонул в этих глазах и пару лет не вылезал из травмопункта. И разве это удивительно? Поэзия и любовь всегда шагают рука об руку.
 

На медкомиссии (быль)

(павел (лукьяненко))
  11    2008-11-18  4  1808
Помню, проходили медкомиссию перед призывом на военную службу. Загнали меня и ещё одного призывника, Колю, в кабинет уролога, раздели до гола.
А медсестра, красивая такая, в мини халатике, ногу на ногу положила - просматривается все до трусиков, да ещё груди выставила. Полный отпад. Глядя на такую секс бомбу, у Коли случилась эрекция.
Видно это было не впервой в этом кабинете. Медсестра взяла салфетку, смочила ледяной водой из холодильника, отдала Коле: На, положи на головку.
Коля тщательно расправил салфетку и положил на...голову.
Во смеху было
 

Подарок жене на День рождения

(Ильх)
  32  Жене  2008-10-07  0  3802
Утренним субботним днем, Алексей Николаевич вышел во двор
своего дома. Вышел он без какой-нибудь осознанной цели, а,
как говорится, - воздухом подышать после вчерашнего...
    А вчера он крепко поднабрался с коллегами, в офисе, по случаю
своего повышения по службе. И голова его раскалывалась неясной
тревогой о своем дальнейшем существовании на ближайшее время.
    Во дворе ему повстречался сосед с первого этажа, Виктор.
Тот подошел к Алексею Николаевичу и внезапно спросил:"Деньги есть?"
Алексей Николаевич, опешив в некотором роде, ответил:
- А сколько надо есть?..
- Тысяча есть?
- Ну, если одной купюрой... то можно и съесть. Помыть только
надо.И в замешательстве добавил:" У тебя они фальшивые что-ли?"
- Да Вы что говорите, Алексей Николаевич - встрепенулся Виктор -
какие фальшивки, чего ещё съесть... У Вас есть тысяча рублей?
- А зачем тебе тысяча?..
- Подарок жене купить надо.(На слоге "ку", Виктор икнул, и Алексею
Николаевичу явно послышалось желанное ему в этот миг слово "пить"
- Так можно же и соткой обойтись, сказал он, - у меня сто рублей
есть! Давай, сосед, я беру бутыль, а ты - закусон, идет?..
      Так и порешили. Выпив в укромном местечке поллитру, в состоянии
некоторого блаженства, Алексею Николаевичу снова вспомнилась
та самая тысяча, которую он собрался было съесть.
- Так для чего тебе тысяча, Витя?
- Подарок жене купить хочу на День рождения, я же говорил...
Может ей духи купить, как Вы считаете, Алексей Николаевич?
- Можно конечно и духи.... Так, так, так... У Любки, значит, День
рождения, а ты тут пьянствуешь со мною?..
- Дык, завтра только День рождения-то...
- Подожди, подожди.... подожжжди! А как же ты теперь без
подарка пойдешь к жене?..
- Так я занять хотел у Вас, Алексей Николаевич...
- Слушай, есть у меня с собой цифровой фотоаппарат. Вчера в офисе
щёлкались. А давай я тебя сниму, а снимок ты жене подаришь?
- Интересная мысль, Алексей Николаевич - нерешительно промямлил
Виктор - только, какой это подарок-то, фотография?.. А может быть
нам вместе сфотографироваться? Вы, человек в нашем доме видный,
Любке приятно будет увидеть, что у меня такие друзья...
      Так и сделали. Попросили прохожего чтобы тот снял их вместе
и снимок в фотостудии отпечатали.
- Витя! - сказал, подумав, Алексей Николаевич - А надо бы добавить...
- А где взять-то? Вон последние денежки на снимок ушли!
- Ты подожди, подожди.... подожжжжди! Ты не спеши выводы
решать, Витенька. Кто там у нас на выдумки-то хитер?
- Голь хитра!
Точно, Витя! Голь на выдумки хитра...Духи, значит, говоришь...
А у твоей жены имеются дома какие-нибудь приличные духи?
- Ну, это... В прошлом году дарили ей... привозили из как его...
дути сри...родственнички.
- Дьюти Фри надо говорить, Витя.Ты подожди, Витя, подожжжжди,
сейчас я с женой поговорю...
      Взяв трубку сотового телефона Алексей Николаевич набрал
номер своей супруги, Марины Станиславовны:
- Марина! Спускайся на первый этаж, к Морковкиным. Там какие-то
духи необыкновенные, в Милане, в дути сри купленные, ну, то есть,
фри, да... Если понравится, то я тебе такие куплю. Ты подожди,
подожжжди благодарить, Марина! Тут у Морковкиных День рождения.
Нет... У Любы... Ты, вот что - слетай в наш торговый центр и подбери
ей духи на тысячу рублей. Надо... Очень надо, Марина!
- Ну, вот, Виктор, считай что подарок уже в твоем кармане!
      Когда Витька с Алексеем Николаевичем показались на пороге
квартиры Морковкиных, Люба опешила от удивления. Витя сказал ей,
что Алексей Николаевич помог ему с выбором подарка, и, взяв у жены
денег на две бутылки беленькой помчался в магазин. Через некоторое
время подоспела и жена Алексея Николаевича. Люба накрыла на стол,
и до поздней ночи слышался из окон Морковкиных дружный смех
и громкое пение под караоке.
 

Богема на Крымском мосту

(Андрей Ручкин)
  12    2008-10-29  0  1256
Богема на Крымском мосту. *

"От дуновенья ветерка
Весь детский сад
Слетел с горшка…"
В. Развалдайский, из очень раннего.

Праздничек 8 марта выдался до того бодрым и веселым, что кое-кому вдруг стало грустно и в чем-то даже невыносимо…Не будем уточнять, что именно невыносимо. Вы и сами все прекрасно поймете из дальнейшего рассказа.
В результате удачных восьмомартовских посиделочек к утру 9 числа сигареты кончились как-то сразу у всех и может быть именно поэтому пестрая дружная компания из московских и рязанских литераторов, сильно набра…побратавшаяся в эту ночь, оказалась вдруг на Крымском мосту, причем обнаружилось, что ряды этой пестрой и дружной компании не являются более сплоченными. В их сплоченности образовалась изрядная брешь. Из былой дюжины блистательной литературной элиты нельзя было усмотреть и четверти состава. Хоть в бинокль, хоть в микроскоп. И от этого утро было еще более грустным и туманным, чем следовало.
С частью доблестных рязанцев Развалдайский ранее не был знаком, но выпил с каждым по брудершафту, а то и по два –на всякий случай и был со всеми на "ты" . К тому же съел немало бутербродов, поскольку брудершафты без закуски –вещь коварная и если вас по утру под столиком внезапно обнаружит не слишком вежливый официант, то побудка будет крайне неприятной.
Словом, рязанцы могли уже укатить восвояси или уйти пешком. Один из них вроде бы поспорил с другим на канистру спирта, что может дойти пешком из Москвы в Рязань и ни разу не споткнуться. А оппонент ему твердил "Споткнешься, ой споткнешься…есть там один такой пригорочек, не видать тебе спиртяги, ты уж не сомневайся". Сомневайся- не сомневайся, а оппонент должен был тащиться следом за ходоком в качестве проверяющего. Кто из них выиграет неизвестно. Может оба споткнуться. К тому же они вообще пошли не в ту сторону…
Но это уж их личные рязанские дела, а где же , черт побери, цвет московского авангарда? Где концептуалист Снережун, постмодернист Низабутка, Сугункина и Этемвиляров, Едрягина и знойная брюнетка Моховей? Куда, черт подери, они все подевались?! Даже верный соратник Курхузов как сквозь землю провалился вместе с тремя бутылками портвейна –непозволительное коварство!
Развалдайский окинул мутным критическим взором все собравшееся на мосту общество. И увидел только себя, и популярную эротическую романистку Ксандру Лонтай. С ней он точно не пил брудершафта.
-Как это нас с вами неудачно уединили, -тихонечко сказал Василий, размеренно покачиваясь у чугунных перил.
Собеседница ничего не ответила, но ему по сути было все равно.
Никогда он не был особенно охоч ни до самой Ксандры, ни до ее романов. Она не подходила ему ни по возрасту, ни по габаритам, ни по литературному направлению. Не случись вчера 8-го марта в ЦДЛ, не зайди туда красотка Моховей, вряд ли бы Василий оказался сейчас на мосту в опасной утренней близости от Ксандры.
Надо сказать, что Фрунзенская набережная, к которой в данный момент был обращен небритый и в целом не слишком благообразный лик Развалдайского, выглядела до того безлюдной, пустынной и нервозной точно ее вот-вот должны были переименовать в набережную имени барона Врангеля. Был тот самый феерический жутковатый час, когда фонари уже выключили, а солнце еще не включили, и поэтому в голову лезет всякий вздор и бодрствующий человек в это время запросто может отколоть какую-нибудь дикую штуку.
Но Василию Развалдайскому было не до штук. Он мрачно размышлял. Пить и курить было нечего, говорить не о чем, тащиться домой особой охоты не было. К тому же транспорт не поспевал за нуждами чрезмерно праздничных литераторов. Первый троллейбус должен был возникнуть на горизонте этак через час. Рассвет, как назло, сегодня запаздывал.

-Дождик льет и гром грохочет
Петя Мусю сильно хочет,
А она уже давно
Уж не хочет ничего,
-неожиданно нарушила неприятное молчание Ксандра Лонтай, процитировав ранний опус самого Развалдайского. А по завершении цитаты шустро перелезла через перила, да и сиганула с моста вниз.
-Какой дождик?
-Это я или Пушкин?
-Утонет она или нет?
Три эти мысли вспыхнули в мозгу Развалдайского точно фейерверк: довольно мучительное испытание после ночного загула. Он даже зажмурился. Но потом открыл глаза пошире. Да и уши тоже. Всплеск был довольно звучный. Точно вниз полетел крупный концертный рояль.
Развалдайский выпил куда больше Ксандры, а потому соображал, куда лучше. Прыгать следом за ней с моста он определенно не собирался. "Групповое самоубийство литераторов на Крымском мосту. Опухшие тела вусмерть упившихся знаменитостей… " Брр! Может эти коварные журналюги напишут и что-нибудь похуже. Что и говорить: Василий Развалдайский любил быть в центре внимания журналистской братии, но только не в качестве утопленника. Ждете? Не дождетесь!
Он монументально стоял на мосту и рассуждал не по поэтически здраво и довольно прозаично.
-Если она не умеет плавать, то наверняка утонет, -мудро думал он. –А если умеет, то наверняка выплывет. И чуть позже непременно загнется от простуды, бедная идиотка. Как ни крути- это не слишком большая потеря для мировой литературы. Но в качестве ее коллеги, знакомого, собутыльника и просто человека с большой буквы я обязан кое-что сделать.
Слово, то есть мысль, не разошлась с делом. Василий выудил из кармана свежий, еще не исписанный блокнотик ( предмет необходимый настоящему поэту даже в бане ) и принялся набрасывать черновой вариант рифмованного некролога и эпитафии одновременно. Дело не спорилось. Лонтай удачно рифмовалась только с минтаем, который хотя и вызывал печальные ассоциации с суровой водной стихией, которая так или сяк должна была вскоре поглотить Ксандру, но в целом возвышенности слога способствовать почему-то не собирался.
-Нет, ну как будто специально! Вот ведь вредная рыба! –не без досады подумал Развалдайский. –Да и папаша ее хорош. Не дал нормальной фамилии. Не срифмуешь!
Это он с минтая резко перескочил на почтенного родителя Ксандры, с которым сроду не пил и которого вообще в глаза не видел.
-Но! –воскликнул тут Василий, вспугнув ранних чаек. –Ксандра рифмуется с Кассандрой. Это и логично, и антично.
А где Кассандра, там и Нострадамус в обнимку с Глобой. Одной или двумя. Собственно, эротические романы Ксандры плохо походили на пророчества, но с другой стороны специальной расшифровкой ее романов никто толком и не занимался. Неизвестно, что там внутри в конце концов. Результат мог превзойти все ожидания.
Дело спорилось. Слово за слово, рифму за рифму и, основательно почесав репку,   Развалдайский   накарябал три макабрических четверостишия. Теперь   он поглядывал на предрассветную Фрунзенскую набережную почти что с умилением. Еще бы сигаретку и было бы совсем хорошо…Но табачок вышел аккурат к самому началу нашего повествования.
Пока Развалдайский прислушивался к своей оригинальной музе, под Крымским мостом тоже кипела бурная литературная жизнь. Холодная москворецкая вода подействовала на Ксандру более чем отрезвляюще. Под мостом стоял жуткий мат-перемат, свидетельствовавшей о предельной остроте переживаемых ощущений. Романистка хорошо умела плавать и не думала звать на помощь. Она просто высказывалась. Легко, свободно и непринужденно, так сказать обо всем сразу. Знакомые слова лились с ее языка нескончаемым чарующим потоком. Поначалу она взяла неверный курс и поплыла не в ту сторону. Сказывался ранний час, предрассветные сумерки и отсутствие компаса.
Венера после рождения неторопливо вышла из пены морской во всей красе. Ксандре, в отличие от Венеры, было что скрывать от мировой общественности. Поэтому после небольшого заплыва Ксандра Лонтай, вся в пене, нефтяных пятнах, водорослях, гнилом пенопласте и, понятное дело, в одежде, покрытой весело хихикающими и охочими до разнообразных приключений микроорганизмами, выскочила из Москвы-реки как торпеда с испорченным взрывателем. Из-за скругленности форм и излишка водорослей пополам с пенопластом она плохо походила на богиню. А вот сходство с торпедой было несомненным.
Очароваться Ксандрой в данный момент было затруднительно еще и потому, что у нее от холода зуб на зуб не попадал. От мелкой рассыпчатой дрожи весь облик ее колыхался. Был неуловим, непостоянен и менялся ежесекундно. Из-за этого Ксандра Лонтай напрочь утратила какую бы то ни было внешность, что ее с собственной женской точки зрения было просто чудовищно. Но, к счастью, она в тот момент не видела себя со стороны.
Развалдайский своим зорким поэтическим оком внимательно следил за водными и сухопутными маневрами Ксандры и, покинув мост куда менее быстрым, но более безопасным путем, поспешил навстречу полоумной вымокшей романистке. Конечно читать человеку его же собственную эпитафию, пусть даже и в черне, на предмет возможного одобрения –это верх чудачества и легкомыслия.
Но Развалдайский был в чем-то и прав, желая оградить себя от возможных загробных претензий. Кроме того, он ощущал острую потребность в аудитории, а взять ее было просто неоткуда. Город пока спал в преддверии трудового дня. Редкие машины сновавшие по мосту не желали тормозить, когда Василий бросался им навстречу. Из окон летели ругань и окурки, людям за рулем почему-то было не до стихов…А тут аудитория сама вылезла ему навстречу из Москвы-реки.
Развалдайский как-то не подумал о том, что неприличные намеки на преклонный возраст и врожденное слабоумие, пусть и написанные "высоким штилем" могут слегка разъярить несостоявшуюся утопленницу.
-…не молода и, в общем, не прекрасна, -тут до Ксандры дошло, что это все о ней. Романистка и так была не слишком расположена выслушивать стихи, но тут в ней проснулась та самая торпеда и начались гонки с препятствиями.
-Ни разу в жизни мне не приходилось бегать так быстро! –вспоминал потом Развалдайский. Быстрые ноги спасли ему жизнь. Вымокшая и обозленная романистка была настроена крайне серьезно. Можно было подумать, что она писала не мирную эротику в пределах раскладушки, а кровавые триллеры под имперским балдахином. Распалившись от гнева, она гоняла струхнувшего поэта по городским улицам и своими гневными воплями разбудила Москву на полчаса раньше, чем было нужно. В результате Ксандра   как следует согрелась и не только не умерла от простуды, но даже и не чихнула ни разу.
-Не знаю как насчет огня, а в воде она точно не тонет! –потрясенно говорил Развалдайский, заливая коньяком весь пережитый ужас. -Взглянешь на такую женщину и сразу ясно: она еще не раз как следует встретит восьмое марта!

* Крымский мост все еще находится в Москве и Украина на него пока что не претендует.
 

Женская логика

(Олаф Сукинсон)
  28    2008-09-09  4  4741
Реальная история

Знакомая по телефону осведомляется у меня, как проехать из незнакомого ей района на улицу Циолковского. Я подробно объясняю. Она подозрительно спрашивает:

- Это точно улица Циолковского? А там вот это здание еще должно быть, - и называет ориентир.

- Блин, это же на улице Короленко, - отвечаю я. - Это совсем в другом конце города.

- Точно, Короленко! А почему я Циолковского сказала? А! Их одинаково в учебниках рисовали.

- ???

P.S. Но ведь, главное, учебники-то она хотя бы разглядывала!

P.S.S. И только сейчас до меня дошла ее логическая цепочка. Она перепутала Короленко с Королевым, а Королева с Циолковским. Но отмазалась про картинки в учебниках.
 

Вредные привычки олимпийцев

(wadim)
  10  О спорте  2008-11-16  2  3439
КУРЕНИЕ

Минздрав только предупреждал,а руководство строго карало.Олимпийцы прожигали карманы спрятанными окурками,прятались по закоулкам,но продолжали курить.Известный нам прыгун Б..курил чуть ли не с детского сада,и попавшись в очередной раз,спросил : "А если у американцев выиграю? Можно?" Американцы доминировали в прыжках с шестом,выиграть у них казалось невозможно ! "Тогда кури!"-сказало ничем не рискующее начальство. Нужно ли говорить,что матч века СССР-США в прыжках с шестом выиграл Б..и теперь высшим кайфом для него было закурить при приближении начальства,а те стремились обходить его стороной.
 

Научный коммунизм с нечеловеческ ...

(Виктория Серебро)
  10    2008-11-23  4  1284
Когда я училась на инязе Харьковского университета, преподавателем научного коммунизма у нас был доцент Погребняк по кличке «гГегемон». Это слово мы произносили с характерным украинским «г», несколько утрируя его южный говор. Гегемон был человеком сухим и неулыбчивым. Его смех нам так и не довелось услышать. А уж мы-то провоцировали его не раз, пока не поняли, что либо это какая-то врожденная ущербность, либо осложнение, вызванное слишком глубоким погружением в мир классиков марксизма-ленинизма. Для племени младого,незнакомого с советским новоязом а также для тех, кто успел с большой пользой для себя позабыть его напрочь, приведу одну цитату из учебника исторического материализма. Автор попытался вывести формулу любви, хотя многие поэты и философы сломали на этом зубы.
Итак дышите глубже: « Любовь есть облагороженное культурой и выступающее в форме нравственно-эстетического переживания половое влечение, ведущее к браку как к единственной форме взаимного обладания, облагораживающим образом воздействующей на влюбленных». В целях защиты своей неустойчивой психики от воздействия таких вот убойных формулировок мы создали надежную систему коллективной самообороны. Чтобы вырвать инициативу из рук Гегемона, мы сами рвались в бой, вооруженные до зубов домашними заготовками. Это была гремучая смесь из трудов классиков, отчетных докладов и лекций самого Погребняка. Cеминары проходили в лучших традициях застоя с монотонным чтением докладов и их единодушным одобрением. Вопросов, как правило, не возникало. «Везло» только мне. Оторвавшись от бумажки, я могла говорить долго, но совершенно бессвязно, нагромождая слова и обрывки фраз, застрявших в памяти после многолетнего штудирования общественных дисциплин.
Однажды Погребняк прервал этот неуправляемый словесный поток фразой, ставшей впоследствии крылатой: «Ближе к Марксу!» Потом как-то он настоятельно попросил меня изложить неведомую мне теорию. Я не растерялась и тут же процитировала Гете: «Теория, мой друг, суха, а древо жизни пышно зеленеет». Это был опрометчивый поступок. Лицо Гегемона было совершенно бесстрастным. Волны молодого, жизнеутверждающего смеха разбились о холодный гранит его невозмутимого молчания. Но зло все же затаил. И вот на очередном семинаре, когда я тихо и мирно писала сочинение о творчестве Теккерея и была целиком и полностью погружена в быт английского дворянства XIX века, Гегемон вдруг попросил меня поделиться с ним своими знаниями об Интернационале. Ситуация была экстремальной, и мне оставалось рассчитывать лишь на то, что кто-то передаст мне свой конспект или откроет книгу на нужной странице. Но надо было выиграть время. Поэтому я начала свое повествование размеренно и неторопливо:
-Если мы окинем ретроспективным взглядом зарождение, развитие и становление интернациолизма в историческом аспекте, внимательно рассмотрим весь спектр общественно-политических течений, вникнем в запутанные и трудноразрешимые социальные антагонизмы ( конспекта все нет), ни на минуту не упуская из виду ту колоссальную напряженность, которую испытывало общество в преддверии грядущих глобальных катаклизмов, то мы можем безапелляционно заявить, о типичных, характерных и ярковыраженных, ( конспекта еще нет, ая уже выдохлась и скороговоркой закончила) сититические тенденции...
Бедный Погребняк беспокойно ерзал на стуле. Он чувствовал, что в моих словах есть сила, но связи между ними уловить не мог, а когда дело дошло до «сититечских тенденций»,Он вскочил и закричал непривычно высоким голосом:
- Какие-какие тенденции?
- Сититческие, - обреченно выдохнула я.
- Это хорошо или плохо? – не унимался Гегемон.
И тут у меня открылось второе дыхание.
- Видите ли, - сказала я проникровенно, - я бы побоялась дать однозначный ответ, так как здесь прослеживается диалектическое единство положительных и отрицательных факторов...
Семинар был сорван. Ни одно мое последующее публичное выступление не сопровождалось таким буйным и неукротимым весельем. При этом лицевые мышцы Погребняка были напряжены и неподвижны, губы плотно сжаты, а в глазах плясали злые искры. Ия даже представить себе не могла, какое пламя из них возгорится. Гегемон не забыл ничего: ни отсутствия близости к Марксу, ни « древа жизни », которое, если верить Гете, «пышно зеленеет», ни пресловутых «сититических тенденций».
Месть его была страшной. Если раньше я посещала лекции по научному коммунизму лишь эпизодически, то теперь, зайдя в аудиторию, он прежде всего отыскивал меня взглялом и просил кратко ( и без лирических отступлений! ) изложить содержание предыдущей лекции. Моя бедная голова была битком набита цитатами из первоисточников, как пыльное музейное чучело опилками.
Тем не менее экзамена по научному коммунизму я боялась панически. Он был неизбежен, как и торжество самого коммунизма, но, в отличие от последнего, был приурочен к конкретной дате. И пугала меня не только напряженность в отношениях с Погребняком. Поговаривали, что профессор Сазонов, председатель экзаменационной комиссии и завкафедрой марксизма-ленинизма, на дух не выносил народ, давший миру основоположника этого вечноживого и всепобеждающего учения.
Но нет таких дат, которые не наступают.И вот я перед экзаменационной комиссией, в руках билет и я твердо знаю ответы на все три вопроса. Но, ирония судьбы! Хоть сознание у меня насквозь коммунистическое, но материя, которая, как известно первична, взбунтовалась. От волнения я вдруг почувствовала резкие спазмы в желудке и поняла, что экзамен придется сдавать в рекордно короткие сроки, как ударный объект в подарок съезду.
- Можно я буду отвечать без подготовки? – спросила я сдавленным голосом.
Это был совершенно беспрецедентный случай. Профессор Сазонов нехорошо улыбнулся и сказал:
- Да мы вас не торопим.
И тут я окончательно ошарашив комиссию выпалила: «Я очень спешу», - и, не давая им прийти в себя от шока, начала отвечать. Никогда в жизния не говорила так четко, логично,аргументировано и, главное, кратко. Ускоренный темп речи и лихорадочный блеск глаз подчеркивали мою преданность идеалам коммунизма. Ответ был настолько исчерпывающим, что мне даже не задали ни одного дополни тельного вопроса, Это было актом гуманизма.
Когда сам завкафедрой растроганно говорил о том, что многим следовало бы поучиться у меня отвечать четко и по существу, а не разлагольствовать неизвестно о чем, увиливая от ответа, произошло нечто совершенно фантастическое. Нижняя челюсть Погребняка резко опустилась, как крышка некстати распахнувшегося чемодана, Губы растянулись, и я услышала три странных отрывистых звука, похожих на смех Фантомаса. Но удивительная метаморфоза длилась лишь мгновение, после чего Пгребняк, как ни в чем ни бывало, своим привычно-бесстрастным голосом попросил меня расписаиься в ведомости, а я, глядя себе под ноги, буркнула:
- Мне некогда! – и пулей вылетела из аудитории.
С бледным, страдальческим лицом неслась я по корридору – нетрудно догадаться куда.За мной устремилась толпа однокурсников. В том, что я провалилась, не сомневался никто.Некоторые даже пытались схватить меня за руки, чтобы удержать от отчаянного шага. Вернувшись в аудиторию с «чувством глубокого удовлетворения», чтобы поставить подпись, я узнала, что экзамен сдала на «отлично».
Но моя молодая, цепкая память сыграла со мной злую шутку. Все эти «сто томов партийных книжек» накрепко засели в сознании, просочились в подсознание и классики марксизма-ленинизма до сих пор преследуют меня во сне. И я еще долго завидовала « дорогому Леониду Ильичу », которому маразм и склероз помешали осмыслить и запомнить доклалы, написанные услужливыми референгтами.
 

Между прошлым и будущим

(Андрей Ручкин)
  8  О прошлом  2008-10-25  0  1544
Иногда Моня Бак умеет быть умным, иногда нет. Но вот необразованности ему точно не занимать.
-Опять-таки читаешь детективы? –небрежно спрашивает он, мельком взглянув на обложку "Иудейских войн". Он давно ничего не читает, поэтому придерживается твердого мнения, что всякая книга- детектив.
-Моня, ты еврей, который не знает кто такой Иосиф Флавий. Я- русский, который это знает. Мы не договоримся.
Моня делает вид, что ему жутко интересно кто такой Иосиф Флавий, но после моих пояснений принимается неприлично хохотать.
-Римская оккупация? Италия -таки воевала с Израилем? Какой осел учил тебя географии?
Я качаю головой. –Моня, если бы не случилось то, что случилось и ты закончил бы МГИМО, это был бы переворот в международной дипломатии…
-Таких как я не брали в дипломаты, -обидчиво говорит Моня, резко перестав смеяться.
-И теперь ты знаешь почему. Советское правительство тоже бывало в чем-то право.
-Это пахнет антисемитизмом.
-Нет. Это соседка заболталась по телефону и опять спалила рыбу. Кажется камбалу, так как особенно противно. А антисемитизм-это не знать собственной истории. Мы никогда не были частью римской империи, а вы были. Неужели тебе не интересно?
-Не интересно. Историки носят бороды и не живут долго, -заявляет Моня и видя, что я готовлюсь опровергнуть данное утверждение, выдвигает перед собой левую ладонь как щит.
-Имей в себе силы помолчать на этот раз! Я пришел к тебе как к другу, шобы сказать, шо в "Нашу Кралю" пять секунд назад завезли свежее пиво, еще более свежих раков и пока мы придем они уже сварятся и будут красные и горячие, и сок из них будет течь на тарелки, а пиво в кружках будет холодное и пена сверху будет шипеть как кот и оседать вниз…А ты сбиваешь меня с праведного пути своими дикими ископаемыми новостями. А вечером я- таки приглашен к одной даме, имеющей в запасе очаровательных подруг. И мог бы захватить тебя хотя бы в качестве чемодана. Ну?! Ты -таки остаешься с этим Флавием или идешь со мной в светлое будущее к пиву, ракам и красивым женщинам?
Я серьезно задумался. Статью сдавать в журнал через неделю и она написана уже наполовину…Не слишком ли я засиделся среди книг?
-Мне побриться?
-Если оставишь дома наследие римской оккупации, то сойдешь и так, -говорит Моня, довольный своей моральной победой. Ему удалось победить Древний Рим при помощи пивной и он от этого сияет. –Идем?
-Идем.
-Подожитэ, ребята! Я иду с вами, -неожиданно говорит Иосиф Флавий, вылезая из под суперобложки.

 Добавить 

Использование произведений и отзывов возможно только с разрешения их авторов.
Вебмастер   

cached: 934492