Мы старые игрушки, ужасные зверушки,
Готовьте ваши пушки, тряситесь в темноте!
Мы к вам придем с цепями, ножами, топорами,
Зубами и когтями - достанем вас везде!
Нас резали и рвали, душили и кусали,
Крутили и кидали, ломали, били, жгли!
Наверное, в экстазе, топили в унитазе.
Настало наше время. Готовы? Мы пришли!
Мы страшные игрушки, ужасные зверушки,
Бросайте свои пушки, тряситесь в темноте!
Мы к вам придем с цепями, веревками, гвоздями,
Зубами и когтями - достанем вас везде!
Не надо петь сонеты, выть мантры и куплеты,
Молитвы не помогут, как нам не помогли.
Веселые детишки, и в платьях, и в штанишках,
Добили нас, достали, до точки довели.
Мы грязные зверушки, жестокие игрушки,
Готовьте ваши пушки, дрожите в темноте!
Мы к вам придем с цепями, веревками, плетями,
Горящими углями - достанем вас везде!
Мы справляли Новый год,
В коммуналке шумной,
Светит ёлочка в огнях, блеском голубым,
Вот в какой мы обстановке,
Очень дружелюбной,
Напились до безсознанья, до потери сил!
Ты за Снегурочку, я за дед Мороза,
Будем вместе танцевать, с ночи до утра!
Ведь, сегодня – Новый год,
И по всем прогнозам,
Нам по-крайней мере хватит водки и вина!
Припев.
Ой, моя гитара пой,
Гуляй пляши родная коммуналка,
Ой, эх, подыграй гармонь,
И подхвати оркестр балалайка!
2 куплет.
Мы водили хоровод, топали ногами,
Тараканы с потолка падали на нас,
Праздник хорошо справлять,
Когда вместе с нами:
Русской водочки ведро, да пельменей таз!
А как встанем по утру, с бодуна большого,
Соберёмся вместе все, убивать похмель,
Будем с нетерпеньем ждать
Праздника другого,
А вообще-то в коммуналке,
Праздник каждый день!
Угораздило жениться
аж на оперной певице.
Взял бы бабу из эстрады,
пел бы песни вместе с ней.
С этой мне не спеть дуэтом:
у неё лишь ариетты,
я ж, у ней - то Лель, то Герман,
то какой-то там Орфей.
Пять рублей хотел с зарплаты
спрятать от неё. Куда там.
Заявляет мне с порога:
"Люди гибнут за металл."
Чтобы, значит, не погибнуть,
мне пришлось пятёрку вынуть.
Заодно отдал и трёшку,
что ещё с аванса брал.
А на днях приходит поздно.
Я у ней спросил серьёзно:
"Где ты шлялась?" Отвечает:
"Зря меня не обвиняй!
Онегин, я скрывать не стану,
я засиделась у Татьяны.
Старый муж,- говорит,- грозный муж,
режь меня и жги меня.
Я ж, не "царская невеста",
чтоб сидеть весь век на месте.
"Исходила я младёшенька
все пути, дороги все."
И, к тому же, Липорелло,
Ты мне просто надоело.
Будешь дальше придираться,
от тебя уйду совсем."
Жить, конечно, с ней тревожно.
Спать с ней надо осторожно:
вдруг как гаркнет среди ночи:
"Мой Ромео, дорогой!"
И не знаешь, кем проснётся,
кем спросонья обернётся,
то ль Аидой, то ль Джульетой,
то ли Бабою Ягой.
Попросил в обед котлеты,
а она мне: "Риголетто,
генеральная,- говорит,- сегодня.
И томлюсь я день и ночь."
Уж взяла бы и родила,
всё бы меньше бы бродила.
Да боюсь, меня заставит
сына вскармливать, иль дочь.
К лету выучит все роли
и уедет на гастроли.
"Привезу тебе,- говорит, - самбреру,
коль не будешь выступать."
А на кой чёрт мне та самбрера?
Ты попробуй в ней, к примеру,
пробираться до прилавка,
всех полями задевать.
Буду я опять всё лето
жарить сам себе котлеты.
Шить, варить, стирать и гдадить,
делать всё умею сам.
Только кажется порою,
мне не стать у ней героем.
Мне бы бабу бы попроще,
а не Чио-Чио-Сан.
Женщины - краски. Женщины - ноты.
Женщины - вкус от нектара до рвоты.
Женщины - запахи губ и подмышек,
Глаже мехов и шершавее шишек,
Минус и плюс бесконечность в пространстве,
Время в изменчивости и постоянстве,
Гиперспирали вселенской виток
И соблазнительнейший завиток.
Вечно б купался я в их разноцветьи,
Вечно б вдыхал ароматы я эти,
Вечно бы слушал их песни и сказки,
Нежно ласкал эти щёчки и глазки,
Ввысь ниспадая с витка на виток,
Грешен как вор, чист как горный поток,
В плюсов и минусов вечном мельканьи ...
Женщины – рая и ада созданья.
С вами парю над невзгодами быта.
С вами долги и болезни забыты.
С вами всегда я богач и герой,
И с кем угодно за вас ринусь в бой.
Сколько в вас тайны и сколько в вас страсти!
Сколько спасенья и сколько напасти!
Сколько же холода в вас и огня!
Как же вас много! Как мало меня!
Сразу оговорюсь. Это не пародия на замечательную песню уважаемого мной Булата Окуджавы. Это о том же, но иными глазами.
Оглянусь и медовую косточку в землю зарою,
Оглянусь и приглажу над спрятанной костью траву,
Эту сладкую косточку съем я голодной порою,
А иначе, зачем этой жизнью собачьей живу?
И, слюну проглотив, побегу по знакомой дорожке.
На заборе соседском оставлю свой след наяву.
Получу по спине от соседа, по морде - от кошки,
А иначе, зачем этой жизнью собачьей живу?
Просто так на соседку залаю, отнюдь не от злости,
И хвостом завиляю, услышав её: - Рыжий, фу!
Почешусь и вернусь на полянку к закопанной кости,
А иначе, зачем этой жизнью собачьей живу?
Посижу рядом с ней, поскулю, вспомнив долю собачью,
И безмолвно в душе над судьбою своей зареву.
И медовую кость в сотый раз от друзей перепрячу,
А иначе, зачем этой жизнью собачьей живу?
Про достойный внимания орган
С вами вместе мы песню споём.
Взгляды, при посещении морга,
Заостряют студентки на нём.
Пусть культурная публика злится,
Пусть снобьё покидает места,
Оживают унылые лица
При таких темах у большинства.
При нужде и при связи интимной
Без него, скажем прямо, беда.
Пусть имеют его лишь мужчины,
На уме он у женщин всегда,
У уборщицы, у примадонны –
Сновидений сюжет основной,
Не заменят бабло и короны
Полу слабому член половой.
То дрягается в брюках сосиской,
То, как в вестерне старом ковбой,
(Если чувствует женщину близко)
Рвёт ширинку, торопится в бой,
Игнорируя сифилис, триппер,
Презирая инфекцию ВИЧ,
Управляет мной как судном шкипер,
Как пролетариатом Ильич.
Популярность народная члена
Родилась далеко не вчера,
На заборах, на партах, на стенах
Пишет имя его детвора.
Знает то он, что ум человечий
Не поймёт, так сказать не вместит,
Только жалко лишён дара речи
И поэтому вечно молчит.
Уникальный объект русской речи,
Воплощенья, куда не взгляни,
Междометьем бывает, наречьем
И числительным с «до» или с «ни».
При конфликтах, дискуссиях, спорах,
Если нужен достойный ответ,
Посылаем на пенис партнёра,
Аргумента весомее нет!
Вот какую, без мата и бреда,
Песню умную я написал,
Ведь конец, как мы знаем от Фрейда,
В человеке начало начал.
Из трёх букв неприличное слово
Вам, надеюсь, известно и так,
На «двенадцать» иль на «полшестого» -
Всё равно восклицательный знак!
Слушать в авторском исполнении: Жми сюда Слушать и смотреть в исполнении Сергея Лазуткина:Жми сюда
Полная запись "Прощального романса финансов" >>> Жми сюда
Нелегко нам, финансам,
С этим грустным романсом,
С негативным балансом
За много лет.
В безутешной печали
Мы совсем отощали,
Столько бед за плечами,
Надежды нет.
Припев: Расстаёмся, дружбы не сберечь нам,
И бежим сквозь пальцы, как вода...
Наша жизнь быстротечна,
Мы уйдём бессердечно,
Испаримся навечно
И без следа!
====
С математикой споря,
С верой в счастье во взоре,
Убедишься ты вскоре,
Что всё, банкрот,
И, финансы некстати
До копейки потратив,
Поплетёшься на паперть
И в переход.
Припев Расстаёмся, дружбы не сберечь нам,
И бежим сквозь пальцы, как вода...
Наша жизнь быстротечна,
Мы уйдём бессердечно,
Испаримся навечно
И без следа!
Это импровизация на базе вольного перевода вариантов старой
песни (шэнти) моряков пиратского и парусного флота о трубке
капитана Йохена Шютта, в том числе варианта Э. Гайбеля.
Зарифмованный перевод - ДЛИННЫЙ (хотя текст шенти
СОКРАЩЁН в !,5 – 2 РАЗА!), приношу извинения, в смысле
«дико извиняюсь» за длину песни!
******
Наш груз – оливковое масло, сыр, орех, банан -
Везём чужой товар и молимся товару,
Нас было семеро: Шютт Йохен – славный капитан,
Матросов пять, я – штурман. Шли мы к Гиблартару.
Сардиния прекрасная осталась позади,
Когда к нам чёрный парус повернул с норд-оста…
«Проклятье ада! – крикнул Йохен, - штурман, погляди:
Пираты!!! Ветер в спину им – догнать нас просто!»
На мачте капера уже взметнулся красный флаг,
А вот и выстрел пушки – сдачи нашей просит,
Предупреждает жёстко наглый, злобный, хищный враг,
Чтоб сдались мы, а паруса спустили вовсе!
Клянусь акулой – им плевать на совесть, честь, винУ,
Натренированным в убийстве и разбое!
Один их залп – и мы к чертям пойдём - ко дну!
Их сорок с саблями, все – с длинной бородою!
…Шютт мне сказал: «Встреть дьяволов
спокойненько, мой друг,
И проводи ко мне в каюту с уваженьем:
Пойдём ва-банк, сюрприз устроим
– будет знатный трюк…
И да простит господь нам наши прегрешенья!»
С минутой каждой приближался к нам корабль-корсар,
Видны на вантах перекошенные рожи,
И абордажные крюки… И вот о борт удар!!!
Теперь нам только чудо, может быть, поможет!
На наш корабль вскочил
с кривым клинком в кривых зубах
Огромный мавр – злой атаман в чалме зелёной:
Толст, одноглаз и с ятаганом, наводящим страх,
Вслед – остальной народ, на крови закалённый!
У всех пистоли, длинные стволы и топоры!
Я, по приказу, быстро поклонился атаману,
Как старый кёльнер:
- «Джентельмены, будьте так добры,
Пожалуйте за мной в каюту капитана!»
По трапу вниз за мной спустился «мистер Одноглаз»,
Одним зрачком вращая ненасытно, люто,
Прошёл вперёд и вышиб дверь каюты Шютта враз,
Но вмиг застыл, открыв ногою дверь в каюту!
И я застыл на миг – остолбенеешь точно тут:
Сбив шляпу набекрень, дымя короткой трубкой,
НА БОЧКЕ С ПОРОХОМ
сидел спокойно Йохан Шютт
И чай дымящийся пил из пиалы хрупкой!
«До берега, - Шютт прохрипел,
- не так и много миль!»
Из трубки капитана высыпался искр ворох,
А рядом с ним горел весёлым пламенем фитиль!
Вокруг раскрытого бочонка – грудой порох!
А Шютт спокойно продолжал курить:
«Здесь Я – Закон!»
И, поглядев на побледневшего корсара,
Сказал ему ехидно и с усмешкой: - «Мой поклон!
Чем я могу вас угостить? Вина? Кальмара?»
И тут корсар, надувшийся, как взбешенный индюк,
На тарабарщине своей захрюкал мессу
И, кулаком взмахнув, хотел взять Шютта на испуг,
Но тот сказал:
« Я по-турецки – ни бельмеса!»
И выпустил из трубки вниз – на порох – сноп огня,
Приблизив к факелу свою ручищу-лапу!
Внял одноглазый – шутки плохи, и, толкнув меня,
Позеленел от ярости и выбежал по трапу!
Страх вверх взлететь сковал пиратам ум -
Всё, улепётывая, хАпали, что можно,
Тащили ящики, бананы, поднимая шум,
А мы сидели возле бочки осторожно…
Воры за пять минут опустошили наш пинас*,
Пускай! Мы знали – груз отлично застрахован!
Бежали каперы, едва ли напугавшись нас -
Скорей – ОТ ПОРОХА и случая плохого!
Как ворон от орла пират-тунисец удирал,
Корвет увидев… Мы – запели, обнимались…
«Гуд сейв ве Кинг!» - пел кок по кличке Адмирал,
Лук нюхал Шютт –
чтоб и для нас поплакать малость:
«Благодарите небо! Нам британца направляет бог!»
Но мы за порох так благодарили Шютта:
«Когда б не порох в бочке –
кто бы нам тогда помог?!
На дне бы плавали от бака и до юта!»
«Ах, ПОРОХ! – плутовски
сверкнул глазами Йохан Шютт, -
Где ж взять его? Спокойно! Сядьте на скамейки!
НАСЫПАЛ В БОЧКУ, ВОЗЛЕ Я
СЕМЯН, что так клюют
Любимые мои птичУги – КАНАРЕЙКИ!
Из кормовых семян и был рассыпан чёрный круг -
Не порох испугал корсара хуже грома!
Нас не возьмёшь, а мы возьмём любого на испуг!
Так, штурман,
НАЛИВАЙ ИЗ ЭТОЙ БОЧКИ РОМА!»
Тяжело башку больную донашивать,
Помогите, набекрень едет крыша-то!..
Ой, не врите, что по-новому нажито,
Я же вижу – все из старого выжато.
Продавцы мои родные, хорошие!
Окаянные мои покупатели!
Продаюсь вам с потрохами – задешево!
Забирайте даром – к чертовой матери!
Все равно вы отберете последнее,
Хоть осталось до смешного – не многое.
Ах, грабители мои! Ах... Наследники!
Все равно я донесу Богу – Богово.
Как мне верилось, что мир будет мил ко мне!
Как хотелось мне житья человечьего!..
Не дано мне стать свиньею-копилкою...
Может – к лучшему. Терять больше нечего.
В чекмене нараспашку
Въехал я на распашку -
Грунт аж дышит, копытом нажат...
Конь глазаст - на таком бы
Хоть скачи в катакомбы -
Он отыщет дорогу назад!
Ветер пахнет бураном,
Бурка пахнет бараном -
Цветом чёрная, как на попах...
Сверху я обнаружу
Шапку мехом наружу -
Но монахи не носят папах?
Не ищу я - кому бы
Пикой тыкнуть в корму бы,
Или шашкою вжикнуть, кроя:
Я - не изверг позорный,
А лошадный дозорный -
Соблюдаю родные края!
Намочившись об реки
Зря крадётесь, абреки,
Зря гортанно чихаете вслух:
Если в сакле за пловом
Станет вдруг не тепло вам -
Вы костями кидаетесь в слуг?
Не осилить нас скрадом,
И металла блеск рядом
Не затронет бессонный дозор:
Ночь тревоги и риска
Вязка, словно ириска,
Но пробдить её надо до зорь!
(Эпизод в сериале
Снятый, будет реален,
Срепетируем - выйдет за ряд!)
А вдали, из-за бора,
Словно гвоздь из забора
Вылезает наружу заря...
РОМАНТИКА И ПРОЗА ЖИЗНИ
Пародийный дуэт на песню «Петербург-Ленинград»
ОН: Посмотри в небеса своим взором лучистым,
Небесам, как и нам, в эту ночь не до сна,
Загадай на звезду и на свет её чистый,
Как сияет она, как мерцает она!
Здесь на белом снегу наших ног отпечатки,
Здесь с тобою вдвоём мы от всех далеки,
Мы на этот сугроб побросаем перчатки,
И, как дети, резвясь, поиграем в снежки…
Взлетая к звёздам о земном мы забываем
и любят нас совсем не те о ком мечтаем
мы верим им бросаясь в низ и в новь как прежде
бежим в слезах к другим искать свою надежду
когда мы рядом друг о друге забываем
и любим мы совсем не тех о ком мечтаем