Не могу писать как Юрий Ржавый
Пунктик есть в стихах неуловимый
Почитали, дружненько поржали
Смысла, не постигнув половины
***
Так же не могу как Ф. Червивый
Тяму для такого видно нет
Он как Джо, почти неуловимый
Только до сих пор авторитет
***
Как не помянуть не всуе Рона?
Колом тут на Хохме всяк огрет
Как бы наподобие ОМОНа
Только вот стихов давно уж нет
***
Честно признаю, далёк от kekca
Как мужик, я вроде бы не скис
Полового есть чуток рефлекса
Только не даётся тема сись…
Жми сюда
МОГУ (хохмодромское)
Под клубы́ «коричневого» смрада
я могу писать, как Соломон,
только начерта мне это надо,
чтоб ко мне ворвался в дом ОМОН,
чтоб перешвыряв тома нетленок,
переворошив стишишек тьму,
без ружейных залпов возле стенок
упекли архаровцы в тюрьму.
А в тюрьме тоска и макароны
и совсем безрадостный финал,
где ночами жутко снятся Роны,
мне колы́ сующие в анал.
Но и славы выловить извивы
там ведь как два пальца обоссать –
я ж начну в тюрьме, как Ф. Червивый вирши месяцами не писать.
Только ша!!
Я не́ из добровольцев
и тюрьму покинуть чтоб потом,
я могу писать, как Ю. Тубольцев,
чтоб перевели меня в дурдом.
Рукава в узлах, клочками лохмы,
сиплый вой и выпученный взгляд
не дадут добраться мне до Хохмы,
чтоб стихом порадовать ребят.
А когда приду и без фее́рий
наберу плюсдвоек аж за сто,
скажут мне:
«Он пишет, как Дейтерий!»
и отвечу я на то:
«А то!»
И держа маэстровскую марку-с,
и кажа́ неистовство и пыл,
я могу писать, почти как Таркус,
только как он пишет я забыл.
И писать, как kekс, беря Ютубы,
тоже я могу…
но нужен фарт –
год пиши про половые губы
и считай уже ты – невский бард.
А когда пройдёт коронавирус
и зажжётся благости луна,
я возьму торжественно папирус
и отдав всего себя сполна,
напишу я так,
что весь помпезен,
как в туман фашистскому врагу,
завопит с досадой сам Березин:
«Так писать я, братцы, не могу!»
День утомительным был. Вечер
Свет солнца плавно потушил.
Я распрямил со скрипом плечи
И ощутил вдруг, что без крыл.
Пытался прыгать, бесполезно,
Тянул к дивану низ спины.
В уме зияла мрачно бездна
Километровой глубины.
Брань нецензурная, как рвота
Рвалась наружу - стыд и срам.
В ручьи собравшись капли пота,
Со лба струились по щекам.
Я был готов грызть спинку стула,
Валяться валенком в пыли,
Но неожиданно мелькнула
Мыслишка: "а не выпить ли?!"......
Я делаю ремонт в своей квартире:
Всё сикось – накось, наперекосяк!
Четвероногий друг – посередине
Стоит под стопкой всяческих бумаг.
Я по столу скачу совсем как белка:
То вверх, то вниз, а то и по прямой…
Ёк – макарёк! Замучила побелка!
Она сегодня крест тяжёлый мой.
Но я не плачу, не скулю, не ною -
Не просто так же мама родила!
Я не маляр, но думаю – освою
Ужасные малярные дела.
Потом повешу новенькие шторки,
Накрою стол – мы будем кофе пить.
И позабудем старые разборки...
А если нет? То… надо ли… белить?
Весной, когда коты хотят
Орать под деланье котят,
И я иду с котами вместе
Орать, встречая месяц март.
И вот, который год подряд
Ору весной, коты глядят,
И ночью, знаю, понимают,
Я буду делать леандрят.
Но непонятен я жене -
Она меня бьёт по спине,
И с чердака в дом загоняет,
Шипя - «Заглохни, стыдно мне!»
И хоть в душе я вольный бард,
И нас таких - под миллиард,
Но, ладно, вновь пойду орать я,
Когда опять настанет март!
Нет, всё же зря ругали нас,
Что с телефоном мы в клозете!
Вот лишь представьте – свет погас,
А вы в «любимом кабинете»…
И надо к людям выходить,
Расставшись с белоснежным троном…
И нет проблемы – подсветить
Вы можете своим айфоном!
Сидим, почёсывая репы,
Упёршись лбами ищем скрепы,
Что нам помогут на века
Забыть про выходки бунтарские,
Но только скрепки канцелярские
Нам попадаются пока...
Сквозь обшарпанный подъезд, политый кошками
Как положено, чтоб житель не отвык -
Ты промчишься, топоча полусапожками,
И порвёшь мне каблуками половик.
На метле ты полетала - и умаялась
Заполошными глазами полыхать,
Да с вороной дополнительно полаялась
Так, что было вас на полюсе слыхать!
Полоумная пичуга, чурка с глазками
На себя дерзнула ведьму ополчить -
Будет знать теперь, с кем надо быть поласковей
Чтоб метлой по голове не получить!
Полюбуюсь я отравой в жарком образе,
Раскрасневшуюся щёчку полижу...
Ты - полундра, но и я не птица поползень:
Поласкаю, и к себе расположу.
Полоса ковра под нами закачается,
Торопливо полночь полог запахнёт -
Вот тогда и поглядим, что получается,
Настоящий я полковник, или "под"?
Полтергейст иссяк житейской неполадкою,
Вот в печи полено пшикнет, как поляк -
И на сладкое нам будет полусладкое,
Шкура тигра на полу, и полумрак...
Вышел в свет очередной номер международного литературно-художественного альманаха "Зоряна криниця". Среди авторов альманаха и автор этих строк, одно из стихотворений которого предлагается вниманию читателей.
РОДНАЯ КРОВЬ
«Мой ребёнок или нет?» –
Эта мысль с рожденья сына
Клима жгла невыносимо,
Заслоняя белый свет.
Вроде б он с женою спал…
Ну а вдруг другие тоже
Разделяли с нею ложе?
Правды Клим, увы, не знал.
Сын, кажись-таки, похож.
Узнаваемы походка,
Очертанья подбородка,
Уши, нос, глаза… но всё ж?
Дни промчались чередой,
И однажды ночью звёздной,
Весь расхристанный и грозный,
Заявился сын домой.
У порога кошку пнул
(«Что ей здесь, проклятой, надо!»),
Обведя всех мутным взглядом,
С удовольствием икнул.
После ближе подошёл
И, отца прижавши брюхом,
Вопросил, дыша сивухой:
«Ты живой еще, козёл?»
Будто камень с плеч долой!..
И в ответ взамен упрёка
Клим вздохнул легко, глубоко
И шепнул счастливо: «Мой!..»