- Здраве будь, дорогой добрый молодец,
кто ты есть да откуда сам едешь-то ?
- Да и вам по здорову, дяденьки!
Прозываюсь я Олёшей Рабиновичем,
Путь держу из стольного града Ерусалимского
в Галилею, во сторонку родимую.
- А везёшь ты чегой-то там, молодец,
на возах своих конями запряженных?
- А везу я подарочки батюшке,
да и матушке с братьми-сёстрами.
Во граде свет-Ерусалимском-ой
торговал жемчугами да яхонтом,
бирюзой да лалами красными.
А везу в обрат во кадушечке
опельсинчиков зело солёненьких,
чтобы баловать матушку с батюшкой
преснохлебно едящих без сала, ох!
Ну а вы, кто будете, дяденьки,
бен-соколики яснопустынные?
- Я Ильюшей зовуся Хайфовцем.
Ну а друг мой сердешный – Никитушкой,
Мацемяка его будет прозвище.
А вступай к нам в дружину во славную,
будем вместе нести нашу службушку -
собирать нашу Землю Нерусскую
у других, кто нерусскее нашего.
Соберём наши вострые шекели,
кошели как из сумок повытащим –
как махнём вправо – купим всю улочку,
как махнём влево – купим проулочек!
Призадумался Лёша бен-Лазарыч,
рабе сын, богатырь Галилеюшки.
И встряхнул буйны пейсы в кручинушке –
жалко деньги давать в руки дяденькам.
И расстались они у дороженьки,
там где камушек с буквой безгласною.
«Гой еси» прокричали друг друженьке.
Но зато сберегли свои денюшки!
С Запада всё тащим, словно с рынка...
До чего ж мы опустились низко!
На фига нам эти Валентинки?
Есть ведь членобитные* записки!
Мы и сами в теме, мы - не дети,
А ведёмся, как телята в стаде.
"Так и так, мол, бью челом и ... этим..."
Будь собой и будешь в шоколаде!
На картошку с тяпкой выйду,
Под листочек погляжу:
«Ты ж забыл в апреле, идол, -
Колорадский скажет жук, -
Написать про p. natash’и,
Юбилейным был тот p.!»
Чтоб жуков не слушать вражьих,
Напишу, Наташ, тебе:
«С днем рожденья поздравляю,
р. твой в сердце сохраню»
дальше рифма про «желаю»
И нет рифмы «мать твою».
p.(razdnik), Reznik, в Колорадо –
Не в деревне на Оби.
Пожалеть тебя бы надо,
Ну, хоть водки пригуби.
И вздохни в чужой сторонке,
Как могла б в картошке ты
Нежно взять в свои верхонки
Мной подброшены цветы…
У Красной шапочки в лесу,
у гиблого болота,
от страха руки затряслись
и началась икота,
она вдруг вспомнила козлят,
сожравшего их волка
и как упёрлась ему в грудь
охотничья двустволка,
как вскрыли "серому" живот,
как бабушку достали
и как на шкуре у него
"ламбаду" станцевали,
она задумалась слегка,
нащупала кастет,
переложила финский нож
к себе в бронежилет,
затем взвела гранатомёт,
сняла чекУ с гранаты
и успокоившись пошла
до бабушкиной хаты
Читаю я себя запоем сам,
Как Пушкин Языкова** – свинтуса.
Да, юмор мой чуть ниже пояса,
Но он намного выше плинтуса.
Иные воспевают сладости
Тоски, в контексте жизни повести.
А я хмельной пишу о радости
Разгула и свободы совести.
Пишу стихи в эпоху Windows-ов
Не про Онегиных Евгениев,
А про моих любимых свинтусов –
Как я таких же скромных гениев.
______
*свинтус – дружеское обращение к другу во времена Пушкина;
**Николай Михайлович Язы́ков (4 марта 1803 – 26 декабря 1846) – русский поэт эпохи романтизма, один из ярких представителей золотого века русской поэзии, называвший себя «поэтом радости и хмеля», а также «поэтом разгула и свободы». В 1826 году он познакомился и дружески сблизился с Пушкиным.
Примечание. В корыстных целях искажено ударение в фамилии поэта радости и хмеля ))
Жила в лесу девчонка
С мозгами набекрень
И в красненькой шапчонке
Ходила целый день.
С собой всегда носила
В корзинке автомат,
Пять килограмм тротила
И несколько гранат.
Топор, кастет, удавку,
Заточку и обрез,
И огнемёт по травке
С собой катала в лес,
Патроны от двустволки,
Наган и взрывпакет....
!!!!!!
В лесу нет больше волка,
И ЛЕСА ТОЖЕ НЕТ!
Новый год еще нескоро,
Но глядят с витрин на нас
Сувениров разных горы
Из бумаги и пластмасс,
Из металла и фарфора,
Из соломки, янтаря
- Покупай без разговора ! -
Кот и кролик говорят.
Для жены, ребенка, тещи,
Сослуживцев тоже для…
Улыбайтесь, будьте проще!
Не стесняйтесь потреблять!
Накупил кролей гламурных,
Мейд-ин-чайновых котов,
Прошлогодних тигров – в урну.
К новогодним дням готов.
***
Год приближается кролячий,
пушистый, добрый и простой,
зверьки в рекламе бодро скачут,
сегодня двое – завтра сто.
Неприхотлив веселый кролик,
доволен долей небольшой,
ему не надо главной роли,
и в скромной норке хорошо.
Плодится много и со вкусом,
Когда поджарен – вкусен сам,
украшен первосортным усом,
не получает по усам.
Нам у него бы поучится,
чтоб в наступающем году
перехитрить судьбу-лисицу,
и волка властного надуть.
Маленький мальчик по имени Вова
Скандальным героем заделался снова,
Вова был мальчик весьма невезучий,
И с ним приключился такой еще случай:
Вова проснулся, оделся, покушал,
Выпил два йогурта с мякотью груши,
Выпил свой чай, да и шагом марш в школу,
Купил по дороге себе Кока-колу,
Купил минералку и сок свой любимый,
И влил всё в себя, (только лучше бы - мимо).
Придя раньше всех, (а еще было рано),
Вова напился воды из под крана,
Тут Вову зачем-то в буфет потянуло -
Купил там и выпил две банки Редбулла.
Закончив вливать в себя воду и соки,
Мальчишка стремглав побежал на уроки.
Себя он пока ощущал идеально,
И пару уроков всё было нормально.
На третьем уроке его придавило,
Но выйти - училка, блин, не разрешила.
И Вова зажавшись и весь на измене
Мечтал об одном - о большой перемене.
Звонок! Туалет! Только свет был невключен,
А он в темноте был "сходить" не приучен,
Понурый, зелёный вернулся в класс снова
С глазами навыкате маленький Вова.
Прошли два урока - победа? Едва ли -
Всех в актовом зале на праздник собрали,
Мамаш с 8-м марта там все поздравляли,
А Вова был должен играть на рояле.
(Нервничал Вова, вот пить и хотелось)
Сейчас же - сходить по нужде нетерпелось.
В испарине весь за рояль он уселся,
В надежде додюжить на зал огляделся,
Но силы иссякли - он четко всё понял,
Штанишки спустил, и рояль обдудонил.
Рояль, и всё то, что на сцене той было
Как горным потоком в зал актовый смыло.
А Вова доделал дела, поклонился,
И красный в безвучии вон удалился.
И вот, через год, мам опять поздравляли,
Но Вову к роялю уже не пускали!
Вот так незадачливый маленький Вова
Скандальным героем заделался снова.